Назад в юность книга первая

-Я спокоен, моя левая рука очень тяжелая.

Но проходили дни, и никакого эффекта в моих занятиях не было. Но однажды, когда я привычно сел в кресло и начал твердить свою мантру, то почувствовал тяжесть в руке. Испугавшись, я вскочил, и ощущение ушло. После этого у меня как будто прорвало плотину. Через неделю я уже мог немного управлять сердечным ритмом, доводя разницу до 10-15 ударов минуту. Через два месяца я садился в кресло и последовательно , в течении нескольких минут вызывал у себя тяжесть в конечностях, мог регулировать сердцебиение и дыхание, ощущение тепла в эпигастрии и прохлады в области лба. Так, что стандартные упражнения из учебника Шульца я смог освоить самостоятельно. Теперь я мог приступить к достижению высшей ступени тренировок — самосозерцанию.

И здесь, как и в начале тренировок, у меня долго ничего не получалось. Но постепенно, мои попытки вызвать в сознании яркий образ стали получаться, сначала яркий красный шар, потом разные геометрические фигуры и как завершение моя Аня, почти с фотографической четкостью запечатленная моей памятью.

Надо сказать, что мои тренировки очень положительно сказались на моей памяти, я очень многое вспомнил, из первой жизни, что казалось, забыл навсегда.О очень часто выходя из а моей мочень положительно сказались на моей мпамяти, я очень многое вспомнил, из первой жизни, что каза Очень часто, выходя из самосозерцания, я хватал авторучку и лихорадочно записывал, все, что вспомнил в этот раз. Но вот дойти до глубины самосозерцания, погрузить себя в "нирвану", как выражался Шульц, у меня пока не получалось. Хотя считалось , что в этом состоянии человек может сам сформулировать ответы на себе же заданные вопросы, и получить их виде зрительных сновидных образов. Но я упорно трудился и надеялся, что дойду и до такого состояния сознания.

Вот в такой непрерывной учебе, работе у меня прошел третий курс. Экзамены я привычно сдал на пятерки и как говорили мои преподаватели, уверенно шел на красный диплом. Вот в один из июньских деньков меня нашел Аркадий Борисович:

-Ну, что ты выиграл счастливый билет. Чазов берет тебя к себе. Через три года ты оканчиваешь университет, и можешь собирать вещички и ехать в Москву. Твою работу он очень подсократил, убрал все, что ты там напророчил, кое какие методики приберег на будущее, и отдал в журнал, выйдет твоя статья, как сделанная тобой под нашим с ним руководством, цени! Мы не над каждой статьей подписываемся, короче работай над этой темой дальше. Когда через три года приедешь, у тебя будет уже готовая диссертация.

-Нет, наверно я все делаю правильно.— Думал я. — Пока все, что я делал, вело меня в Москву, наверно провидением, или кем-то там еще, кто отправил мою сущность на пятьдесят лет назад, предопределено такое развитие событий. И мне остается только смело идти вперед, не оглядываясь по сторонам.

После сдачи экзаменов у меня оставалось свободное время до практики, и я с Аней, которая тоже успешно сдала экзамены за первый курс уехали к моей бабушке. Моя бабушка или специально так делала, или действительно не понимала, но она опять упрямо поселила нас в маленькой комнатке с одной кроватью, мотивирую это тем, что у нее на первом этаже живет подруга из Ленинграда, а Лешка, который уже перешел в девятый класс таскает в дом кучу парней. А нам с Аней будет очень удобно в этой комнатке, в которой есть отдельный вход и нам никто не будет мешать.

Аня при словах бабушки слегка покраснела, но ничего не сказала, и, по-моему, была рада такому развитию событий.

И этой же ночью, то, что мы так долго ждали, случилось. И куда исчезла Анина стыдливость, она сама помогала мне раздеваться и, сняв с себя комбинацию дрожа всем телом прижалась ко мне. Слегка охрипшим от волнения голосом прошептала:

-Сережа, если бы ты знал, как я долго этого ждала, как ты меня дразнил своими прикосновениями. А сейчас ты мой и никто тебя у меня не отнимет. И она сама повернула меня на себя.

-Я старался быть, как можно бережнее, но все равно у Ани это была болезненная процедура, очень много крови и пришлось даже снять простыню. Потом мы лежали и признавались друг другу в любви, вспоминали прошлые наши встречи и строили планы на будущее. И потихоньку заснули.

Утром нас стуком в дверь, разбудил мой брат, заорав:

-Хватит спать, пора на рыбалку.

Я швырнул ботинок в дверь, чтобы он ушел, но он все равно прибежал еще раз и позвал нас завтракать.

Бабушка с понимающей улыбкой встретила нас блинами с соленой щучьей икрой и чаем. А сама куда-то исчезла. Уже потом она сообщила мне ухо:

-Простынку то я постираю, ты ее не ищи, а девку то ты, какую нашел, надо же, еще целочка была, ты держись ее, ой хорошая жена будет!

Мы всю неделю купались, загорали, ходили на рыбалку, а ночью занимались тем, о чем мечтали не один год. Правда моя взрослая сущность не преминула уточнить Анин цикл, чтобы не усложнить себе жизнь непредвиденным появлением нового маленького человечка. Ему было еще пока рано появляться на свет.

Когда мы через неделю с Аней ехали в автобусе домой, она, положив мне голову на плечо, спросила:

-Сережа, а когда у нас будет свадьба, я уже в голове список составляю, мы ведь одноклассников пригласим? Я очень хочу, чтобы Светка Ильина пришла.

От неожиданности у меня даже пропала сонливость, которая беспокоила меня всю неделю из-за регулярного недосыпа. Затем на меня напал истерический смех, который я судорожно старался подавить, из-за чего у меня началась икота. Встревоженная Анна сильно стукнула меня по спине.

-Сережка, ты что, от моих слов подавился?— Сердито спросила она.

-Нет Анечка.— борясь со смехом, проговорил я. — Просто тряхнуло на повороте. А свадьбу назначим, только сначала надо ведь сватов к твоим родителям заслать, чтобы все, как положено, было. И Аня успокоившись, снова начала перечислять, кого она хотела бы видеть на нашей свадьбе. Я сидел, слушал ее и укорял себя:

Андреев, Андреев, живешь вторую, данную неизвестно кем тебе жизнь, а женщин ты так и не научился понимать.

Когда мы приехали домой, то зашли вместе с Аней к нам. Мама у меня была уже дома, после операции она получила вторую группу инвалидности на год и надеялась, что через год вновь выйдет на работу. Когда они с бабушкой увидели нас вдвоем, то только и спросили, когда свадьбу играть будем.

Вечером, после прихода домой отца, мы решили не откладывать дело в долгий ящик и запасшись спиртным направились домой к Ане.

Когда мы пришли, я понял, что здесь нас уже ждут. Мой будущий тесть был на удивление трезв и наряден, ну а про женщин я уже не говорю. Ани же пока не было видно.

Мой отец, входя в непривычную для него роль свата начал:

Здравствуйте уважаемые Борис Васильевич и Надежда Николаевна, донесла до нас молва, что есть у вас товар хороший незалежалый, а у нас купец есть молодой да неженатый, не согласитесь ли вы отдать товар за нашего купца.

Для удалого купца наша девица хоть куда.— Пробасил Борис Васильевич и с надеждой уставился на сумки , которые мы принесли с собой. — Ну, давай сват обнимемся, ведь родственниками будем, и он обнял моего отца, который был в общем нехилым мужиком, так что у него перехватило дыхание.

Но дело свое отец не забыл:

-А где же невеста, может люди неправду говорят и совсем нехороша собой, что прячется в уголке.

Когда к нам вышла Аня, то мой отец. поднял изумленно брови:

-Ну, Сережка ты весь в меня, мы только таких красавиц выбираем.

Аня была действительно очень красива, было видно, что готовилась она к этому событию весь вечер.

Возникшую неловкость быстро исправила бабушка, которая пригласила всех к столу. И через час уже зазвучали песни военных лет, гражданской войны, и из последних фильмов. Мощный бас Бориса Васильевича заставлял звенеть стекла в доме. С отцом он разговаривал, как будто сто лет знал его. Надежда Николаевна в это время, выспрашивала, как мы рассчитываем жить на какие средства и где. Я как мог, развеял ее опасения, заявив, что пока нам хватил стипендий и денег, которые зарабатываю я, и скромно проговорил, что родители смогут немного помогать нам, пока мы учимся. А детей мы пока заводить не собираемся, на что Надежда Николаевна покачала головой с большим сомнением:

-Ох Сережа, дети не спросят а сами появятся.

Тем не менее, сватовство прошло, если не на высшем уровне, но и не плохо и через пару часов мы с отцом, которого ощутимо развезло, отправились домой.

Через несколько дней мы с Аней отправились в ЗАГС, где нас записали на регистрацию на середину августа, что было очень удобно, потому что у меня практика уже к этому времени закончится, а Аня поедет на картошку только в сентябре. Но я уже планировал, что постараюсь устроить Аню в отряд проводников, потому, что надо было уже думать о деньгах, раз мы собираемся вести самостоятельную жизнь.

Прошло лето, позади была практика, свадьба, на которой было много гостей, Аня осталась довольна, ну а мне, пережившему еще в прошлой жизни два таких события, просто было радостно за нее. У нас шли учебные будни. Все вошло в свою колею, учеба, работа. Я продолжал самостоятельно изучение психотерапевтических руководств, пытаясь добиться больших возможностей внушения. Мои одногруппницы первые пали жертвой моих опытов, одна их них принесла в группу билеты в кино на всех, и долго потом удивлялась, для чего она это сделала. Но вершиной моих усилий стала классическая история родов, которую я писал на акушерстве. Первую мою попытку ее сдать, наша преподавательница забраковала, оставив массу помарок на исписанных мной листах.

При повторном просмотре тех же записей, она осталась довольна, и сказав:

-Вот теперь это уже похоже на то, что нужно.— Поставила мне зачет.

Я думал, что Мессинг остался бы мною доволен. Правда, я в отличие от него, не рискнул показывать преподавателю пустой лист бумаги, надеясь, что если она заметит, что эту историю она уже смотрела, то я отговорюсь тем, что просто перепутал листы.

В один из дней меня вызвал к себе Аркадий Борисович.

-Ну что пророк напророчил.— И протянул мне свежую газету, где была напечатана заметка о пересадке сердца в ЮАР хирургом Кристианом Барнардом.

-Может, ты сможешь сказать, сколько этот человек проживет с этим сердцем?— С улыбкой спросил он.

-Аркадий Борисович, я думаю, что недолго, вы помните, что я писал в своей работе о проблеме несовместимости тканей. Я предполагаю, что процесс отторжения начнется сразу, но работать сердце сможет не больше месяца при самых удачных обстоятельствах. Выход в приеме препаратов подавляющих иммунную систему организма. Вы же знаете, что за границей при пересадке почек с успехом пользуются азатиоприном, как иммунодепрессантом. Может и Барнард тоже им пользуется, мы не знаем. К сожалению, в этой заметке про технические вопросы ничего не написано.

— Ты знаешь Сергей, у нас сейчас в верхах тоже шурум бурум начнется, как же опять проклятые капиталисты опередили. Поэтому я думаю, к тебе тоже определенное внимание будет, твою работу по-моему взяли в печать, и она выйдет уже в январском номере. Так, что готовься к славе.

Выглядел он при этом довольным, скорее всего потому, что над статьей в обязательном порядке будет название кафедры и куратора студента.

Но больше всего меня удивил вызов в партийный комитет. Наш парторг сидел с загадочным видом и какое-то время расспрашивал меня об учебе, отношениях с однокурсниками, отметил, что я хорошо успеваю по политическим предметам, Затем поспрашивал меня по работе старосты курса. И наконец выдал, что партийный комитет внимательно наблюдает за всеми перспективными студентами, имеющими хорошие организаторские способности и я с первого курса был тоже у них на заметке. Недавно в партийной организации прошло совещание, где было отмечено, что в университете очень мало членов партии, особенно среди молодежи. А среди учащихся их практически нет. Поэтому было принято решение о беседе с несколькими студентами достойными быть кандидатами в члены КПСС, и я вошел в это почетное число.

В ответ я сообщил, что это очень почетное предложение, и я не могу так сразу дать ответ, парторг на это согласился, но предупредил с ответом не задерживаться.

Первой моей мыслью было отказаться, в прошлой жизни я был коммунистом много лет, и с болью наблюдал, как наша партия буквально на глазах превращается в сборище карьеристов и подхалимов, пользующихся членством в ней для обделывания своих дел, и улучшения материального положения, но больше всего в моей памяти осталось, как эти люди потом демонстративно жгли свои партбилеты, утверждая, что всегда были в первых рядах борцов с коммунизмом. Но потом я подумал, что если я планирую через, уже теперь два с половиной года, переезд в Москву, то неплохо приехать туда уже членом КПСС.

Когда я дома сообщил, что мне предложили стать кандидатом в ряды КПСС, мой отец был очень удивлен:

-О чем они в вашем парткоме думают, предлагают вступать в партию соплякам, чем ты заслужил такое доверие?— возмущался он.

-Но папа, ты же сам вступил в партию ненамного старше.

-Что ты сравниваешь, шла война, и я должен был быть коммунистом, я сам вступил в партию и других агитировал. Но мы шли в бой, на смерть. А вот куда пойдешь ты?

К сожалению ответа, на риторический вопрос отца я и сам не знал. Правда, мои планы, которые еще три года назад, были почти нереальными, постепенно выходили на стартовую прямую. Но впереди все еще были два года учебы, без которых я пока был просто студент четвертого курса одного из нескольких университетов Советского Союза.

На Анну же моя новость никакого впечатления не произвела. Ее эти вопросы никогда не волновали, она и в школе всегда была незаметной и не принимала участия в жизни класса. Сейчас ее главной целью было хорошо учиться и быть рядом со мной. И мои отношения с одногруппницами волновали ее гораздо больше, чем вступление в ряды КПСС.

Какими то путями мои однокурсники узнали о сделанном мне предложении, по этому поводу было несколько ехидных подколок, но довольно быстро все успокоились, по-видимому, не увидев в этом ничего особенного.

И через два дня я перешагнул порог парткома и сообщил парторгу, что я все обдумал и с полным сознанием своей ответственности готов написать заявление о приеме в кандидаты в члены КПСС.

Особо сильно жизнь моя после приема в кандидаты в члены КПСС не изменилась, На общем собрании парторганизации проголосовали за меня единогласно, впрочем как и за еще двух студентов с других факультетов. Парторг выглядел довольным, численность его первички возросла, и можно было нагружать новичков партийными поручениями. Я, как мог отбрыкивался от этого, мотивирую большой загруженностью и научной работой, которую я веду, но все таки меня прикомандировали к нашему комсоргу для "помощи в организации комсомольских собраний и общественно-политических мероприятий", как витиевато выразился наш парторг. В итоге я особо не перетрудился поскольку, нашему комсоргу моя помощь и контроль явно были не нужны.