Волчья песнь

Лодки втянуло в протоку — узенькую, с зелёным потолком из сплётшихся ветвей. Тут течение было едва заметным.

Сашка сидел на носу своей лодки, скрестив ноги, и задумчиво смотрел вперёд, положив меч на колени. Галька лежала поперёк лодки, закрыв глаза и свесив ноги в воду. Горька, уст роившийся головой на её животе, водрузил ноги на корму и читал какую-то растрёпанную книжку из своей маленькой библиотечки.

Мирко во второй лодке спал, закрыв голову курткой. Бранка подшивала кое-где истёршиеся ремни амуниции. Дик и Машка на корме целовались — немного лениво и как-то небрежно.

Олмер на носу третьей лодки лежал на животе, глядя в воду. Нина как обычно чистила оружие. Люська спала. Димка, скучающе глядя по сторонам, барабанил пальцами по чехлу.

— Сюда можно экскурсии возить, — выразил всеобщее молчаливое мнение Сашка. — Олмер, сочини оду, а?

— Не получится, — Олмер не отрывал взгляда от воды, — я не пишу стихов о природе.

— Может, после войны организуем предприятие? — предложила Бранка. Нина хмыкнула, с масляным лязгом отделив затвор. Димка покачал головой:

— Не будем загадывать.

Бранка коротко засмеялась, спросила:

— Разуверился в нашем счастье? После такого-то воскресения?

— Счастье — это сложная категория, — Димка покосился на неё. — И не будь так отвратительно оптимистична. Ещё неизвестно, сколько из нас доживут до победы. И доживёт ли вообще кто-то из нас.

— Ты что, поганок объелся? — подал голос Горька, не отрываясь от книги.

— А ты рассчитываешь жить вечно? — уточнил Димка.

— Нет, лет на двадцать поменьше, — невозмутимый Горька перелистнул страницу. — "Здесь не было ни пайковой свинины, скрипящей на зубах песком, ни заплесневелых сухарей. На дне чашки кофе не оставалось ни песка, ни камешков. Нет, дело обстояло как раз наоборот. Блюдо сёмги, половина копчёной индейки..."

— Заткнись! — рявкнул Мирко, переворачиваясь на дне лодки. — Это что ж такое — уснуть не успеешь, а тебе тут читают... меню!

— "...нарезанный тонкими ломтиками язык и нежная ветчина — таков был ужин майора, — невозмутимо продолжало Горька, пряча улыбку. — Изящный французский кофейник с чистейшим мокко..."

— Замолчи наконец!!! — Мирко швырнул в Горьку сапогом. Тот упал в воду и был чудом выловлен Сашкой.

— Волки спрашивают, когда мы причалим? — объявила Галя.

— В самом деле, уже и пора бы, — заметила Машка, отвлекаясь от поцелуев, — я соскучилась по травке.

— В каком смысле? — проворчал Димка, осторожно облизывая кончиком языка припухшие губы.

— Во всех, — решительно заявила Машка.

— Ну что ж, давайте искать место для причала, — согласился Сашка, — мне кажется, мы уже далеко заплыли.

Как раз тут речное русло сделало плавный поворот, и Лесные Псы с немалым удивлением увидели на берегу... крепость. Не странные, почти неотличимые от окружающего ландшафта руины, как это было с крепостью Рейнджеров — а настоящую крепость, в которой снова угадывалась фортификационная архитектура мьюри.

Когда-то это была мощная твердыня, окружённая двойным овальным кольцом стен с круглыми башнями и четырёхбашенной цитаделью в середине. Окружал крепость сад с выложенными плитами дорожками и спуском к речному причалу.

Изумлённые путешественники не сразу поняли, что время безжалостно расправилось с творением рук человеческих. Причал перекосился, часть его рухнула. Плиты дорожек выщербились, сад разросся в лес, деревья и кусты взобрались на обрушившуюся во многих местах, зиявшую дырами, внешнюю стену. Вторая стена была не в лучшем состоянии; центральный замок почти обрушился.

— Узел обороны, — заметил Мирко. — А боя тут, похоже, не было... забросили.

— Да, едва ли тут кто-то был с тех пор, как её покинули, — покачал головой Горька. Даже старшие в их компании не знали толком истории той давней, никак не касавшейся землян, войны, практически — только то, что она — была, вот и всё.

Лодки одна за другой подошли к причалу, сделанному из наплотно пригнанных толстых досок лиственницы. Однако, волки не слишком-то торопились на долгожданный берег.

— Им тут не нравится, — сообщила озабоченно Галя, — и — очень.

— А я всё-таки проверю, как там и что, — Горька с улыбкой перемахнул трещину в причале и встал на досках, подбоченясь.

— Ну и я с тобой, — Сашка перескочил следом и жестом предупредил движение Гали. — Нет, мы скоро вернёмся. Может, найдём что интересное.

* * *

— Кажется, я понимаю волков, — Горька, стоя в проломе, поглядывал по сторонам. — Знаешь, такое впечатление, что мы... на кладбище. Послушай, как деревья шумят.

Сашка хрустнул сорванным яблоком — невероятно кислым, маленьким. Горька сердито на него покосился; Сашка улыбнулся и, подкинув огрызок, поддал его ногой, потом взбежал на каменную осыпь и сообщил через плечо:

— А мне тут нравится. По крайней мере, можно держать оборону.

— Лучше бы её не держать. Мы же сюда вроде как в дом отдыха прибыли, — вздохнул Горька, подбрасывая на ладони камешек.

— Ты вроде как и правда недоволен? — насторожился Сашка.

— Честно? Недоволен, — Горька запустил камешек вдаль и проследил за его полётом. — Руны вспоминаю. И тех сторков, что подстерегли Димку на берегу. Едва ли они нас потеряли, Саш. Едва ли...

Сашка легко спустился с осыпи по другой стороне — и вдруг громко присвистнул:

— Горь, давай сюда! Тут дыра!

46.

Вход вёл в подземелье — большой зал, освещённый очень ярко при помощи выложенных зеркалами световодов. У входа застыли статуи — могучие воины с суровыми лицами, закрываясь щитами, предостерегающе поднимали ладони с зажатыми факелодержателями.

— Это не мьюри вообще, — удивлённо сказал Горька. — Это же опять Рейнджеры!

— По-моему, всё просто, — Сашка тоже удивлённо оглядывался. — Крепость построили на старом фундаменте, вот и...

— Ничего себе! — в голосе Горьки было восхищение, и Сашка понял, с чем оно связано. Стены зала были расписаны картинами. Одна за другой шли сцены боёв — странно-древних на земле и боевых кораблей в воздухе и даже в космосе. Белокурые рослые люди сражались с различными монстроподобными существами холодным оружием, корабли испепеляли друг друга тонкими лучами света и целыми реками пламени. Сцены боёв сменяли сцены разорения — горели красивые дома вместе с окружающими их деревьями, монстроподобные враги убивали женщин и утаскивали куда-то кричащих, выворачивающихся детей... тут же на один из отрядов налётчиков обрушивался из лесной чащи небольшой отряд разъярённых людей, без пощады уничтожая врага-нелюдь... Целая летопись — с удручающе непонятными ребятам подписями! — разворачивалась на стенах подземелья.

— Очередная сенсация, — тихо сказал Горька. — Ну нет, я просто обязан не умереть.

— А это... что? — Сашка сделал ещё шаг вдоль стены и остановился. — Горь?

Словно прерывая цепочку картин, там висело... зеркало. Верней, это сперва им показалось, что на стене висит зеркало. Потом стало ясно, что это не зеркало, а диск из полированного металла. Странного металла. В глубине его словно бы переплетались дымные спирали. Движущиеся дымные спирали. Танцующие, живые, неостановимые... Сашка вгляделся в этот танец — и... следующее, что он понял, осознал — дикий крик Горьки.

— Саш!!! — Горька вытягивал вперёд руку с браслетом. — Саш, не давай... не давай ему войти! Не давай ему войти! Не давай... это — смерть!!!

В оцепенении Сашка смотрел — без страха, скорей удивлённо — как через край зеркала проливается медленно и тягуче густой чёрный дым, растекающийся по полу...

А ещё через миг Сашка понял, что не может пошевелиться.

Дым обретал форму — форму человека. Казалось, это существо, безликое и колеблющееся, но в то же время плотное — старается протиснуться наружу, сюда, через какую-то слишком узкую щель; пролезает с хлюпающим мерзким звуком, вызывающим ассоциации с тёмным ночным болотом, по которому ползёт что-то жуткое и неотвратимое... Горька что-то кричал, и Сашка, хотя и не мог повернуть голову, понимал, что и его друг тоже неподвижен сейчас.

На пол в дыру спрыгнул человек.

Точней — это сначала Сашка подумал, что это человек. Потом он увидел пятнистый комбинезон, кошачью эмблему на рукаве — и лишь ещё потом — мальчишеское лицо пришедшего. Бледное, с большими зелёными глазами и широкой мёртвой улыбкой. И растрёпанные рыжие волосы.

— Меч, возьми меч! — кричал Горька, и в его крике была ужасающая мука. Сашка пытался заставить пошевелиться хотя бы палец — взяться за рукоять меча — и не мог ничего сделать.

Сторк прыгнул вперёд — быстро, молнией. В каком-то странном балетном движении проскочил под клубящимися струями (совсем рядом с лицом Сашки мелькнула всё та же улыбка, мелкие белые зубы и полнейшее, нечеловеческое безразличие в зелёных глазах) — и пропевший в воздухе сашкин меч пересёк длинные чёрные тяжи.

И всё сразу кончилось. Просто кончилось — снова висело на стене странноватое зеркало. Юноши, еле-еле дыша и обливаясь потом, осели на пол, мотая головами и не в силах понять, что случилось.

Сторк стоял сбоку от зеркала, держа в руке — в ладони рукоять, клинок на локте — сашкин меч.

— Ты не против, если я его заберу? — сторк говорил по-английски, совсем без акцента. И улыбался. — Как-никак, а я вас спас.

Горька выстрелил — мгновенно, не целясь. Пуля звонко жикнула о металл, забухтела, забулькала на рикошетах и наконец цокнула в углу об пол. Снова стало тихо — сторк несколько раз провернул меч.

— Меня можно называть Дио, — сказал он спокойно. — Я — Тень.

Его лицо — с прорезанной улыбкой — оставалось бесстрастным, но Сашка увидел, что сторк удивлён отсутствием реакции землян на это заявление. Тень? Что за тень? Сашка быстро посмотрел на Горьку, но тот лишь пожал плечами, не сводя со сторка внимательных глаз.

Улыбка сторка стала шире, он сказал:

— Я забыл, что вы просто дикари, которые только выглядят, как земляне. Ну да ничего вам объяснять я не собираюсь. Ты сними браслет, — он кивнул Горьке, — и принеси перстень. И я исчезаю, после чего вы больше никогда не увидите ни меня, ни моих бойцов.

— Ты ненормальный? — спросил Сашка удивлённо. — Вы гоняетесь за нами из-за этих вещей?

— Если считаешь, что это глупо, то вам тем более ничего не стоит их отдать, — Дио чуть склонил голову к плечу. — Договорились?

— Зачем ты нас спас? — вместо Сашкиного ответа спросил Горька. Дио посмотрел на него:

— Вы в самом деле дикари, которые могли испортить всё дело. С какой стати я должен был разрешать вылезать в наш мир вещам, которые враждебны этому миру?

— Верни меч, — спокойно предложил Сашка. — И уходи. В благодарность за то, что ты нам помог... какие бы мотивы тобой ни двигали.

— Я правда не хочу вас убивать, — пояснил сторк.

— А мы тебе не отдадим эти вещи, — рассудительно ответил Сашка. — Раз они нужны тебе, значит — отдавать их нельзя.

Дио на миг прикрыл глаза и перестал улыбаться. Потом покусал губу, с интересом разглядывая землян. Горька готов был спорить, что сторк раздумывает — а не вернуть ли меч, и причина этих раздумий — вовсе не в страхе перед ними.

— Вы со мной не справитесь, — неожиданно грустно сказал Дио. — Даже если остальные придут. Даже если придут ваши животные. Я правда не сержусь на вас за то, что вы убили семерых наших. Давайте разойдёмся и забудем друг о друге.

— Нет, — почти так же грустно ответил Сашка. — Отдай меч и уходи. И отсюда, и с планеты. Мы знаем, что вы проигрываете войну.

Глаза сторка резко расширились, полыхнули дикой злобой.

— Ты не можешь судить об этом, — ровный тон ему сразу изменил, от ярости он шипел почти в каждом слове, хоть и говорил очень тихо.

— Значит, я угадал, — вздохнул Сашка. И сделал шаг вперёд, протягивая руку: — Меч.

В ответ сторк ударил, бросаясь вперёд — так, что на долю мига перестал быть виден. Но ещё за долю доли мига до этого вперёд и вбок метнулся Горька. Он действовал куда медленней сторка, но... то ли случай это был, то ли ещё что, вот только они столкнулись. Дио словно бы возник из ниоткуда, ударил попытавшегося захватить его Горьку коленом, локтем, отбросил, замахнулся мечом... и в ту же секунду оказался схвачен Сашкой — в старинный "двойной нельсон". Прочный и безжалостный.

Сторк зарычал — резко, длинно, перемежая этот звук с короткими гортанными словами — ругался. Рванулся, крутясь — и захрипел, нагибая голову вперёд. Заставил себя прекратить хрип; глаза Дио налились кровью, на щеках прорезались большие, чёткие красные треугольники. Меч в его пальцах крутнулся, целя в бок Сашки — но тот резко пнул ногой по запястью сторка.

Меч зазвенел на полу. Поднявшийся Горька, кривясь, но с улыбкой, наступил на меч ногой и от бедра прицелился в сторка.

— Свяжи его, — сказал Сашка. Дио рванулся снова, опять захрипел. — Не ломай себе шею, — предупредил землянин. Сторк задушенно зарычал снова. — Да перестань же! Кому будет лучше от того, что ты умрёшь?!

— Я всё равно уже умер... — простонал сторк, в голосе его были ярость и отчаянье.

— Поклянись Предками и Радужным Мостом, что перестанешь охотиться за нами — и я тебя отпущу. Сразу, — Сашка расставил ноги шире.

— Знаешь?! — поражённо выдохнул сторк. Прикрыл глаза, расслабляясь, глубоко вздохнул.

— Читали, — вместо Сашки ответил Горька. Он держал в руках трос, но не спешил вязать Дио. — Мы и читать умеем, удивительно, правда?

— Я Тень, у меня нет Рода, — вдруг улыбнулся сторк. — Я поклянусь этим и обману.

— Интересно, зачем ты рассказываешь про это... смирно стой! — Сашка снова нажал. — Не пройдёт этот фокус. Имей совесть, Горька вон тебя даже не связывает.

— Странно, мне и правда этого не хочется делать, — признался Горька. А строк вдруг сказал тихо:

— Вир мар ску'блют

Орст'эррнэ ха'шукт.

Оссэ шайд'ут отандэ

Хаст, золь'ит, ру'т.

Барна фер'рейс

Фильт ф'унн зе'c

Зу'эйн ку'ир, и'ндэ,

Бетта вор файдэнс.

Вэ'рган, хва дэ'кэн,

Гэ'лифт дан так'эн.

Аль ран'гх им зид'э,

Им'анн най вюз'эн... (1.) Ну всё, ладно. Я сказал. Убивайте меня.

1.На самом деле, изначально это стихи Сергея Земцова.

Утомлённое синее небо

Украшается первой звездой.

Вода давно не свирепа,

Берег, закат и покой.

Пылающий огненный круг

Скрывается за горизонт.

Присядем здесь, мой друг,

Лучше не сыщешь красот.

Предатели, мучители раздумья,

Не дадут спать.

Устал от этого безумия.

Что дальше, не могу знать.

— Упрямый, — грустно сказал Горька. Сашка подумал и... выпустил сторка, оттолкнув его от себя в сторону. Поймал и убрал на место тут же переброшенный ему Горькой меч.

Сторк неловко стукнулся плечом в стену, выпрямился, придерживая его ладонью. Сказал:

— Мои бойцы тут, за стеной крепости. Я выйду и позову их. Ваши не успеют даже выпрыгнуть из лодок.

— Ты сочиняешь стихи? — спросил Горька. Сторк совсем по-земному угукнул. — У нас тоже есть парень, который сочиняет их.

— Я читал свои только... — сторк замялся. — Только другу. У меня всего один друг. И ещё один раз читал тому, кто меня послал сюда. Он захотел послушать, и я читал.