Только беда, вот какая, Митроха помер, а хватились его только через три седмицы. На что уж предки народ не впечатлительный, но стрельцы, которые тело нашли, блевали как заведенные. И дело на в смраде от разлагающегося тела, а его питомцах. Курица, это крыса сухопутная, жрет все подряд, если не доглядели и они пробрались на огород, то происки свиней покажутся вам милой забавой, порося копает только там где есть что-то съедобное, а эти пернатые твари гребут от себя и до забора.
Так что скушали дедушку его оголодавшие питомцы. Пришлось стрельцам всю эту живность рубить и резать. Косточки старика собрали по избе, сложили в мешок, уложили в домовину да закопали на краю кладбища.
А дед Митроха, был знатным птичником, у него было два десятка кур разнообразных пород, он снабжал яйцами половину слободы, пока не свихнулся окончательно. И все дело, которому он посвятил остаток своей жизни, пошло прахом, было сожжено и развеяно сизым дымом'
— Это ты к чему вспомнил?
— А к тому что... Кому ты свое дело оставишь? — Я намеренно надавил побольней. — Можно будет внуков сюда забрать, что постарше, ремеслу обучить, а там глядишь, и молодшие подтянутся, дело твое забытым не будет. А можно сирот взять...
— Федька, ты перепил, своего зелена вина, вот те крест. Может сразу богадельню построить, велишь?
— Это потом. Поведай, ежели у отрока отец с матерью померли, куда он денется?
— к деду с бабкой...
— Ага! Только вот беда, они тоже преставились. Так куда дитю деться?
— К родне пойдут, дальней. — Хмурым голосом ответил Никодим.
— Или подберут их люди добрые на большой дороге живущие, и глядишь через пяток годков ты по головушке кистенечком и получишь. Давеча не у тебя ли мошну срезать пытались в хлебном ряду? Сколько тому отроку лет от роду, восемь? Десять?
— Ты что хочешь от меня, ирод? — Рыкнул на меня медник.
— Никодимушка, — Марфа стояла, придерживая рукой занавеску, — что ты как телепень, ей богу, дальше своего двора носа не кажешь, дальше забора не зришь. Феденька..., — Всхлипнув, она уголочком платка прикрыла лицо и исчезла из вида.
— Федор, идтить тебе надобно, — Что-то смурное, мелькнувшее во взгляде Никодима, просто подняло меня с лавки и вывело за дверь.
Вот на такой минорной ноте закончилась моя первая попытка поговорить со своим компаньоном о будущих перспективах.
Следующая была в мастерской через пару дней... Просвистевшая над головой заготовка крышки ведерного самовара, отложила разговор до вечера. В обед не дали открыть рот, предупредив, — 'что если раззявлю варежку, то жрать буду на конюшне' А вечером, Марфа принесла пайку в мою 'келью'
Я попытался с ней заговорить, но она, молча, сдвинула бумаги на край стола, поставила миску гречневой каши, крынку молока, кусок хлеба и ушла, не проронив, ни слова. Но взгляд... заставил поверить, что у меня, кажется, есть союзник. Подскочил к оконцу и, прислонившись к стеклу, рассмотрел нашего хозяина стоящим на крыльце. Так и есть, пасет бабку, чтоб мы не сговорились.
Думаю, она дожмет своего деда, женщины в некоторых вопросах более упертые чем мужики.
Прошли ещё сутки, полного отчуждения. Только и слышал, — 'принеси, отнеси, положи. Пошел вон' Всё это время питался отдельно, еду приносила молчаливая хозяйка, забирала грязную посуду и, не говоря ни слова уходила.
Поздним вечером я сидел на кровати, привалившись к стене, на столике справа, стоит горящая свеча. Мерцающий огонек заставляет напрягать глаза, разглядывая вязь букв из которых были сложены мои расчеты. Сколько и чего надобно чтоб построить свой маленький заводик. За все время работы на государство, так и не сумел выбрать время, чтоб доработать свою винтовку. Чужие прожекты, собственные попытки наладить производство гильз, как мне кажется, я выбрал не ту форму, надо взять саму простую и калибр делать миллиметров десять, двенадцать, чтоб компенсировать слабый черный порох, более легкой безоболочечной пулей. Шесть нарезов в стволе, качающийся затвор американца Пибоди, он как раз рассчитан на мощный патрон, длина будет как у прототипа. Но это так, для себя, а на продажу пойдут капсюли и охотничьи патроны с картонной гильзой. Для казны хочу предложить бумажные патроны на манер шведских, есть задумка по машинке. Единственное узкое место это бумага и даже не она, а то, что её ещё не делают в рулонах, листовая, в пачках. Лишний человек, лишняя операция по обработке, лишние деньги... Надо думать, что и как.
Например, казенным мастерам, которые работали на выделке заготовок для стволов, платили шесть денег за пуд, это считай три копейки...
Сначала послышался легкий шорох на лестнице, ведущей в мою коморку, а потом в дверь чем-то бухнули, кажется сапогом. На вопрос, — ' А головой постучать не пробовал?'
Ответил Никодим, — Ежели не отопрешь, так по твоей настучу. Федька, открывай, зараза, пока я с твоей чертовой лестницы не сверзился.
Надо сказать, что это самое сооружение довольно крутое и перед дверью нет площадки. Я сам, пару раз забывшись, чуть не улетал вниз, шагнув слишком широко через порог.
— Ну! Тябя долго ждать?
— Да иду уже, иду.— Слез с кровати и пошел открывать.
Когда он вошел, на волосах и плечах ещё блестели капельки воды, на улице пятый день шел дождь, мелкий нудный противный дождик. Дождь не дождь, а просто висящая в воздухе влага, но стоит побыть десять минут во дворе и почувствовать, что промок до последней нитки. От него пахнуло чем-то мокрым и каким-то домашним запахом, едой...
Так и есть он двумя руками прижимал к животу кувшин литра на три с запечатанной воском горловиной, большую глиняную плошку, накрытую разделочной доской с лежавшей на ней половинкой краюхи хлеба.
Он подошел к столу, бедные мои бумажки, их просто сгребли в кучу, поставил принесенное. Достал нож, из кармана вытащил холщевый сверток, развернул его, там оказался кусок нежнейшего окорока, — У тебя хотя бы досканы есть?
'Вы никогда не задумывались, почему у граненого стакана такая форма? А ведь раньше он назывался 'Досканом' из-за того что это были деревянные строганные доски обвязанные веревкой вокруг донца'
— Только кружки.
— Давай. Не из горла же, мед пить.
Пока я доставал с полок посуду, он порубал мясо, напластал хлеба, а в миске оказалась капуста и пяток соленых огурцов с головкой чеснока.
Пододвинув табурет, Никодим осторожно сел на него. Поерзал, хмыкнув при этом каким-то своим мыслям и взяв в руки кувшин, стал осторожно срезать воск, складывая его кучкой на край стола.
А когда ароматная струя полилась в кружки, мне почему-то вспомнился другой напиток.
— Никодим, а хлебное вино не пробовали в дубовых бочках хранить?
— Так его и так в них наливают, — Рука его дрогнула, и несколько капель упало на столешницу, — От пролил.
— Я о том чтоб их обжечь изнутри и оставить года на три или пять, оно настоится, добрый напиток будет.
— Так-то оно так, только кто же столько времени ждать будет? Сварил и выпил.
'Попробовать вискарь сделать что ли? Или что там получиться из наших дубовых бочек'
Он взял в руки посудину, понюхал, — Мёд, мёд, мёд — и по цокал языком от удовольствия. — А ты винокурню построить хочешь?
— Да, нет. Просто к слову пришлось, уж больно у тебя медок хорош, дай бог тебе здоровья на многие лета Никодим и супружнице твоей Марфе. — Сказав это, я выпил благословенный напиток и потянулся за закуской.
— Ох и тварь же ты Федька. Как лиса, ей богу.
— Так вроде не рыжий...
— А в кажную дырку, пролезешь.
— Это ты про что?
— Ты чем старуху мою смог улашшить, что она за тебя меня поедом который ден жует?
— Так она, на мою старшую сестру похожа, — с честным, невинным взглядом взял из миски горсть капусты и принялся медленно пережевывать. Ну не рассказывать же, что я при каждом удобном случае, оказывал женщине мелкие услуги, типа тех ножей сделанных на заказ. И она действительно похожа на мою сестру.
— Поведай.
Я посмотрел, на Никодима, сидящего напротив и жующего бутерброд с окороком и соленым огурцом, его взгляд был, сама заинтересованность. Вздохнув, ответил своему гостю, — Никодим, твои хитрости белыми нитками шиты, ты же не за этим пришел.
— Одно другому не мешает.
' Во как, общение со мной не прошло даром. Уже моими поговорками сыпет. Хотя анекдот про волка который ширнулся кожаным шприцом в тухлую вену, рассказанный по пьяни, не нашел понимания, а вызвал только кучу вопросов на следующий день. С трудом отбрехался. Как таковой мат есть, и предки мастерски им владеют, но им ещё далеко до своих потомков. По первости, когда попал сюда, было трудно вообще воспринимать местную речь как таковую. Это как поехать на нынешнюю Украину, пока ближе к России, понимаешь девять слов из десяти, а во Львове два из десяти. Потребовалось не меньше полугода чтоб я смог общаться практически на равных с любым собеседником.
Продираться через дебри всяких — Али ; Ато; Ажно. Что в переводе на нормальный язык звучит как — Если; Так что; А вот. — довольно затруднительное занятие, я мог бы передать весь разговор в оригинале, но к нему потребуется второй текст с переводом. Особенно меня добило что слово — Братан, — имеет самую нормальную окраску, — это брат по кресту, крестный брат и ценится этот человек родом, наравне с остальными родственниками. Особенно это распространено среди стрельцов, людей рискующих своими жизнями на военной службе'
— Э — э, — Я погрозил меднику пальцем — С ума, не сбивай, я и так с него с вами скоро спрыгну. Ты почто давеча меня чуть крышкой самоварной не зашиб?
— Под руку лезть не надо, дома Марфа как улей пчелиный с утрева до вечора жужжит, думал в мастерской тише будет, так тама муха осенняя надрывается, вот и захотел её прихлопнуть... Ты уж извини... Что не попал. Ладно уж, посмеялись и будя. — Он как-то враз после этих слов подобрался, исчезла смешинка из глаз, зрачки сузились, ноздри расширились, а сам подобрался весь и вот передо мной сидит готовый к бою пушкарь.
'Ну что ж биться так биться'
— Давеча, когда меня выставили прочь...
— И поделом...
— Договорить не дали...
— Сам виновный, мякину жуешь, а до головного так...
— Да потому что, старый ты дурак, мне рта открыть не даешь — Заорал я в полный голос.
— А ну цыть. Слова доброго сказать не можешь, а поучать вздумал, — На таких же обертонах ответил медник. При этом стукнул по столу кулаком, подсвечник подскочил и опрокинулся на бок. Свеча потухла, и мы оказались в полной темноте.
— Ну, Федька... — Послышался шорох бумаг, он шарил по столу в поисках чего-то. Потом я услышал бульканье и, в воздухе потянуло запахом медовухи. — Свечу затепли.
Я как раз достав из под подушки огниво, пытался добыть огонь, минут пять у меня ушло на это, а когда фитиль разгорелся, общими усилиями запалили наш светильник. На всякий случай, поставил подальше от нас, на нижнюю полку, стало немного сумрачней, но хотя бы не потемки.
— Никодим, ты молодец, пока я по всему столу за поставцом гоняюсь...
— Спасаю самое ценное.
— Наливай, — Помолчал немного и добавил, — Ты, это, не серчай на меня...
— А... Пустое. Бери.— Он двинул мне кружку, налитую до самых краев, — токмо не расплескай.
Пришлось склониться и отхлебнуть малек.
— А тапереча поведай, об чем твой сказ был давеча. — Никодим протянул мне огурец, — Зажуй.
'Вот блин, ситуевина, что там, в бане все решал под выпивку, так и здесь, то же самое, что ж за страна такая, ни один вопрос на трезвую голову не решается'
— Я тебе предлагал...— На миг задумался, потом продолжил, — из стрельцов в посадские перейти. Земли купить...
Никодим поднял руку, останавливая меня, — Это и так можно, для этого не надобно в посадские писаться, да и выгоды нету, здесь я токмо в приказ наш деньгу несу, да за лавку поместное отдаю, что в ней наторгую все мое. — Он наклонился ко мне ближе, — И от казны хлеба и овса получаю, а в посаде скорей без портов оставят.
— А...
— За землю завтрева пойду разговаривать, ежели ничаго не случиться, — И усмехнулся.— Откель ты только проведал, что мне давеча Огофонко Иванов, сын Булатова, молвил в лавке, что старик Шадровитый удумал часть своего надела продать. Сына евонного ляхи полонили, с казны рублей дали да токмо мало, из своих добавил, а вот самой малости не хватат.
— сын вернется, обратно не потребует земельку -то? А то всяко бывает... Да и не каждая подойдет...
— Федор, чай лопух я, понимаю что надобно, как мне сказывали, деревенька есть на сорок душ, пятнадцать десятин, из них пахотных осемь, остатнее луговина лесом поросшая, ручей есть хороший.
Огофонко, болтун, трещал как сорока уже и не упомню всего.
— И сколько хозяин за неё хочет?
— Эта, смотря за что, за пахотную, меньше чем по три рубля не отдаст, а вот за остатнее можно и поторговаться от полтины. Плохая у него земля, не уродивая, вспомнил я, об чем Огофонко сказывал, еле-еле сам два собирают, — На миг задумался и прищелкнув пальцами продолжил, — хрен ему, а не три рубля и двумя обойдется, могет и меньше будет.
— Посмотреть на неё надобно, да только из дома выедешь, а придется...
— Не торопись, торопыга, енто голую земельку завсегда покупают как надобно, а с душами, токмо по концу лета. Кто ж энтих задарма всю зиму кормить будет?
— Наверно нам с тобой придется. Давай ещё по одной, для беседы, — Кивнул на кувшин с выпивкой.
— Верно молвишь, — Согласился со мной Никодим, разливая по кружкам настойку.
'Пьем, пьем, а не в голове ни в жопе'
— Что-то у тебя медовуха слабенькая какая-то, почти всю посудину осушили, а в голове не шумит.
— А ты встать попробуй, — Ответил Никодим довольно хитрым тоном.
Я отлип от стены, свесил ноги с кровати и ... И остался на месте, мослы были как ватные, словно без костей и казалось, что гнуться в разные стороны. Чтоб не упасть пришлось ухватить медника за плечо и только это спасло от позора, иначе лежать мне на полу мордой к низу.
— Сядь, а то лапаешь меня как девку. Добрая медовуха?
— Добрая. Только мне тапереча что уссатся здеся?
— Так, заедать надоть было, а ты все языком балоболишь, погодь маненько, отпустит. — Взяв свою кружку и залпом допив остатки, Никодим встал, слегка пошатнулся и со словами, — 'Завтрева договорим'— вышел, оставив меня сидеть на кровати.
С трудом дотянувшись до полки, загасил свечу и с облегчением рухнул на ложе, жалобно скрипнувшее под моим весом. Подгреб подушку, закрыл глаза и уснул.
* * *
Утром проспал все, что только можно, завтрак, поход в церковь на заутреннюю службу, а если бы не пришли и не растолкали, дрых бы до обеда и дальше. Будить послали Силантия, тот не мудрствуя лукаво, просто стащил меня на пол и вылил полведра воды, и с чувством выполненного долга, провожаемый моими воплями, удалился восвояси. Матерился самую малость, всего чуть-чуть, пока переодевался в сухое. Спустившись вниз, ни застал в мастерской никого, пусто, словно все вымерли. Ну, фиг с вами, золотые рыбки, пойду в дом, глядишь, чего на зуб перепадет. От вчерашней закуски осталась только капуста, малость повядшая за ночь, да и завтракать, солением, с утра, моветон батенька. Пересек двор, под непрекращающимся дождем, открыл скрипнувшую дверь и вошел в уютное, жилое тепло.
