— Это пустые оболочки жизни, которой они когда-то обладали. Как твоя — пустой и ничтожной жизнью. Оболочка [Shell — раковина, оболочка, скорлупа, шелуха]. Она сейчас у меня — твое ухо СЛЫШИТ. Если кто-то держит этот ключ доступа, ты слушаешь. Когда ты держишь этот ключ доступа, ты говоришь. В одном случае то, что говорится, выходит, в другом — входит, и не будет никогда извлечено.
Он вернул "ухо" в свой бумажник и продолжил:
— Слушаешь. Следуешь приказам. Полковник (Акино) будет там, и ты будешь выполнять его приказы и проводить "Практическую демонстрацию" для Генерала (Норьеги). Это будет отличаться, хотя и то же самое, так что выполняй приказы полковника точно.
Чейни грубо схватил меня за волосы и потянул голову назад. Уставившись в лицо, сказал:
— Или я возьму, моя красавица, ее — твою маленькую девочку. Выполняй приказы — ее жизнь зависит от этого. Или очередное детское ухо будет взято у Келли. Когда видишь "детское ухо", ты слушаешь.
Чейни посмотрел на песочные часы и отпустил мои волосы. Он усмехался, а у Симпсона был встревоженный вид, он решил, что Чейни перестарался. Я была рада, что моей работой в этот день не будет сексуально "успокаивать дикого зверя Чейни".
Чейни взял меня обратно в кабинет, где мы начали. Он и Рейган взялись за выпивку. Рейган потрепал мои волосы, в том месте, где Чейни тянул за них. Это заставило меня почувствовать себя в некоторой безопасности, так как я не могла знать, что Чейни точно выполнял именно его указания. Рейган переключил меня на другую личность, для которой он уже был не "шеф", а "Дядя Ронни". Он сделал это, достав из упаковки мармеладные конфеты Jelly Belly и дав их мне. Определенные цвета и ароматы вызвали во мне нужную ему запрограммированную реакцию. Похоже, что у Дяди Ронни были и другие "Котики", с запрограммированной реакцией на зеленый цвет и аромат арбуза, потому что у него было большой количество банок с такими конфетами.
— Черт возьми, как ты пьешь коньяк с этим чертовым мармеладом, не пойму? — спросил Чейни.
— Дик, если не хочешь, не ешь Jelly Belly, я просто дал одну Котику, — ответил Рейган.
— Да, я не ем его, но если ты будешь есть это дерьмо, то у тебя будет живот как желе [jelly belly], — бросил Чейни, допивая свой стакан. Рейган усмехнулся:
— Ты знаешь, что я слежу за своей формой.
— Эта форма... Что ты собираешься делать с Контрас? — прервал его Чейни и направился к двери.
— Именно то, что я и делаю. — Рейган повернулся ко мне. — Давай, Котик, пойдем прогуляемся, мне нужна вечерняя прогулка.
У Рейгана не было настроения для секса, и мне было спокойнее, когда я находилась подальше от Чейни. Рейган повел меня в свой "Тайный сад", куда, как он сказал, он уходит, чтобы "думать и решать мировые проблемы". Мы шли по бетонной дорожке, которую он называл "Дорогой из желтого кирпича". После того, как мы некоторое время просидели на бетонной скамейке, он сказал:
— Если ты будешь следовать по "Дороге из желтого кирпича", она приведет тебя прямо к резиденции Волшебника ["Страны Оз"] — Овальному кабинету. Ты бы хотела увидеть, где Дядя Ронни действительно решает мировые проблемы?
Я чувствовала себя маленькой девочкой, которая идет со своим отцом, чтобы увидеть место, где он работает. Охранник, дежуривший у дверей Овального кабинета, проводил меня к моему эскорту после того, как Рейган удовлетворил на мне свою похоть ["sneaking me in"] в своем кабинете. Меня отвели обратно к Монументу, где в машине меня ожидал Хьюстон.
Операция "Игра в ракушки" вернула меня к работе с бывшим президентом Джеральдом Фордом. Форд продолжал поддерживать отношения с теми, кто ввели меня в проект "Монарх" много лет назад. В частности, с моим отцом, с которым он по-прежнему вел совместный "бизнес" в Мичигане — операции по наркотрафику и съемки порнографии.
Форд собрался на игру в гольф вместе с моим отцом на поле (якобы закрытое "в связи с окончанием сезона") рядом с дорогой, ведущей к дому отца в богатом районе Гранд Хейвен [Grand Haven], Мичиган. Мой брат Майк был с моим отцом, когда мы встретились в Club House [букв. "Дом клюшек для игры в гольф"] с Фордом и сотрудниками его секретной службы. Форд сказал моему отцу, что он догонит его и Майка "на третьей лунке", чтобы "не мешать" нам. Я была в состоянии "Молчания", а когда мы оказались в стороне от всех остальных, озвучила послание от Рейгана, касающееся "Игры в ракушки".
— Если позволите, сэр, — начала я на языке скрытых смыслов "Оз", — у меня для Вас сообщение от Дяди Ронни. Это "телеграмма-песня" ["humming telegram"] (игра в оральный секс), чтобы увидеть Ваше согласие на то, что наш национальный гимн должен быть изменен на "Америка Прекрасна" ["America the Beautiful", патриотическая песня] (На самом деле Рейган серьезно относился к изменению нашего национального гимна). Форд ответил:
— Возможно, мы вернемся к этому позже. Во-первых, у нас есть еще другие лунки для игры, до того, как солнце поднимется выше.
Когда он забил свой первый мяч, я спросила:
— Когда Вы уже не президент, Вы часто играете в гольф?
— Я играл много, когда был президентом. Но сейчас я играю, просто чтобы идти в ногу с событиями. Я получил привилегию контролировать движение американского "Поезда свободы" на досуге, — очень серьезно ответил Форд и, повернувшись ко мне, спросил:
— Ты уже играешь в гольф?
— Очень хорошо, сэр, если это разрешается. (Хьюстон всегда обеспечивал себе выигрыш.)
Форда откровенно позабавил мой ответ, и он протянул мне свою клюшку:
— Сделай свой лучший удар.
Я обошла его с первого же удара, и его веселье исчезло. Тогда он приказал мне вернуть клюшку.
У следующей лунки Форд сказал:
— Я хотел бы поговорить с тобой.
Он отвел меня в сторону к небольшой группе деревьев, встал напротив меня, скрестив руки на груди, и свысока уставился своими глазами в мои. Его взгляд, как у акулы, проникал прямо в мой мозг:
— Дай мне твое ухо.
Я носила с собой ракушку "Детское ухо", как мне было приказано. Я вытащила ее из заднего кармана и протянула Форду. Он начал диктовать мне, как автомату, свое сообщение:
— Передай это послание Дику Чейни в Пентагон. Моб ["Mob"] согласился передать $2.3 миллиона прибыли (прибыль от порно) в Банк кредита и международной коммерции [Bank of Credit and Commerce International]. Давайте объединим наши деньги, и мы будем купаться в них. Эта операция имела успех. Прекращаем соглашение с Панамой. Все мексиканские каналы созданы (кокаин и героин). Салют Шефу.
Он сделал шаг в сторону, ткнул меня в грудь, как это делал Чейни, и добавил:
— А ты позаботься о моем друге Дике. Держи...
Форд вернул мне "Детское ухо". Добавил: "Над и вне" ["over and out"], и сделал рукой знак "рога Сатаны" перед моими глазами. Это усилило мое трансовое состояние, что было программно обусловлено Бердом*.
После удара по мячу Форд спросил:
— Как поживает сейчас мой друг Алан Симпсон?
— Очень хорошо, сэр, — я заметила, как он ощетинился при этом, пропустив еще один удар. Он становился раздраженным. Когда Форд захотел сделать дополнение к своему посланию, то выместил свое раздражение на мне:
— Дай мне эту чертову штуку, — он в ожидании протянул руку, но это не было паролем или триггером. Голос его становился все более громким и злым. — Где это "детское ухо"?
Я все еще не могла отреагировать. Тогда он зарычал:
— Дай мне твое ухо!
— Да, сэр, — послушно ответила я и вложила ему в руку ракушку.
— Скажи Симпсону, чтобы он позаботился о моем друге Дике Торнбурге [Dick Thornburgh]. Ответишь мне через это [этот же канал связи], — Форд "записал" дополнение к своему сообщению и отдал мне "ухо".
Мы увидели, что мой отец ждет у следующей лунки, Форд объявил, что "сделает его" следующим ударом, но промахнулся.
Мы подошли к моему отцу у третьей лунки. Форд приготовился бить по своему мячу, но вместо этого указал клюшкой в мою сторону:
— Убирайся отсюда, прежде чем я сделаю первый удар.
Отец указал мне уходить, а брату Майку проводить меня к отцу в дом.
Моя сестра Келли Джо ждала моего возвращения вся в слезах. Она была в ужасе от Форда. Она, моя младшая сестра Кимми и я были вынуждены сексуально ублажать Форда прямо перед заказанными им съемками порнофильма под названием "Три маленьких котика". Мне было известно, что Форд сексуально инициировал травматическое программирование у моих сестер, как это он сделал когда-то со мной в Цедар-Спрингс [Cedar Springs], они тоже боялись его жестокости и сексуальных надругательств. Я поспешно прошла мимо сестры, чтобы убедиться, что моя дочь Келли была в порядке. Опасность для нее, исходящая от Чейни, стояла громким звоном в моих ушах.
Мне не показывали "Детское ухо" в качестве триггера до того времени, кода я и Келли приехали в Брадентон-Бич [Bradenton Beach], Флорида. Я вела нашу машину "дом на колесах" по дороге во Флориду с Хьюстоном и Келли и высадила Хьюстона в аэропорту Тампа, поскольку он не участвовал в операции "Игра в ракушки". У него были "дела" в Бойс-Тауне [Boys Town], Небраска, где мальчиков с независимым и сильным характером травмировали и подвергали сексуальному насилию специалисты проекта "Монарх" от католической церкви. Жертва проекта Поль Боначчи [Paul Bonacci], ставший известным после расследования дела во Франклине [Franklin], указывал на Хьюстона как на одного из мучителей. Хьюстон часто ездил в Бойс-Таун и другие подобные "курорты", пока я участвовала в других скрытых правительственных операциях. Келли и я приехали в Брадентон, где поселились в кемпинге (тоже якобы закрытом "в связи с окончанием сезона") на берегу залива напротив базы ВВС МакДилл [MacDill].
Комнаты отдыха в кемпинге были на самом деле оборудованы для проведения программирования через звуковое воздействие ["harmonics programming"], в кабинетах стояло сложное компьютерное оборудование, использовавшееся в высокотехнологичных операциях ЦРУ. На следующий день Келли и я встретились с сенатором Симпсоном, мне приказали отправиться на близлежащий остров Санта-Мария [Santa Maria], где мы должны были собирать необычные ракушки. Мы с Келли были на "дикой" стороне острова. Когда мы пошли по мелководью, Келли была напугана катером, который за нами прислали. По пляжу шел человек в шляпе и сером костюме, закатав брюки и неся в руке начищенные ботинки. Было видно, что он знает этот пляж. Когда мы добрались до берега, он завел разговор о ракушках. Затем он, рассказывая про ракушки "Детское ухо", открыл бумажник и достал из него одну из них. Это было триггером, и я сразу узнала сенатора Симспона. Он повел нас с собой. Келли он предложил найти эту ракушку среди множества других, положив ее на песок. Он использовал это в качестве гипнотического внушения для контроля над ней, сделав ракушку в песке символом "Глаза Буша в Небе".
Симпсон, держа ракушку в руке, начал:
— Тебе предстоит в одиночку отправиться на катере в круиз твоего Принца. Он уйдет из дока твоего собственного двора (тема "Оз") в 7.30 вечера. Оденешься соответственно (Хьюстон приготовил надлежащую экипировку.) Тебя сопроводят в зал заседаний на нижней палубе. Ты увидишь, как приближается корабль (яхта Норьеги) с зеркалами (зеркальными окнами) на верхней палубе. Смотри вглубь зеркала, где ты будешь. И где буду я, когда мы встретимся.
Мы прошли немного дальше по пляжу, туда, где была припаркована наша машина. Взяв "ухо", Симпсон сказал:
— Они очень редкие. Это — правое ухо. Ты должна идти на другую сторону острова из Лонг-Бот-Кей [Long Boat Key], чтобы начать. Полковник (Акино) будет иметь с собой левое "детское ухо" и встретит вас на пристани в 4 часа дня. Остановишься на углу у небольшого рынка и позвонишь. Пройдешь немного вниз по улице.
Я следовала инструкциям как робот. Мы с Келли наблюдали с пирса, как четверо здоровенных охранников с оружием без эмоций (запрограммированные?) проверили территорию, когда из машины вышел Акино. Келли сказала: "Мама, давай уйдем". Я вспомнила угрозы Чейни и заверила ее, что смогу защитить ее, хотя и не могла понять, от чего.
Когда подошел Акино с двумя доберманами на поводках, я сказала ему, что Симпсон отправил меня за левым детским ухом. Акино разжал руку:
— Это все, что осталось. Детское ухо. Остальную часть ребенка съели собаки.
Это было окровавленное, рваное детское ухо голубоватого оттенка, а не розового. Не знаю, было ли это настоящее ухо ребенка, но должный эффект на меня был произведен**. Я отвела Келли за себя, подальше от собак. Травмированная душевно, я стояла в трансе, готовая к выполнению команд. Акино дал мне подробные инструкции о действиях этой ночью, Келли я должна была оставить с персоналом кемпинга до своего возвращения.
В этот вечер меня доставили на небольшом катере на яхту Норьеги. Черные зеркальные стекла яхты, сработав в качестве триггера, ввели меня в трансовое состояние, как это и подразумевал план моих хозяев. Люди из охраны панамского "дворца" помогли мне зайти на яхту и держали "на мушке", пока меня обыскали и нашли ключ доступа "детское ухо". Меня провели мимо высокопоставленных военных ВВС, их женщин, людей, бывших в состоянии наркотического опьянения, и огромного количества кокаина, разложенного повсюду вокруг них. Я узнала некоторых гостей, в том числе Оливера Норта и пуэрториканского наркобарона Хосе Бусто. Меня провели по лестнице в конференц-зал, где ждали Акино, Норьега и Симпсон.
Симпсон! Во мне включилось понимание, что я должна быть "по другую сторону черного зеркала" и уставилась в темноту.
Симпсон тихо заговорил:
— Ты сейчас по другую сторону черного зеркала (НАСА-программирование), смотри сквозь черноту моря. Море черного цвета. Ты скользишь над черным морем вместе с ветром. Вглубь, во тьму. Перемещаешься сквозь пески времени. После черных песков ты видишь ракушки — такие как это "Детское ухо". Он зажал ракушку в мою ладонь в качестве сигнала, означающего, что я должна говорить, и я обратилась к Норьеге:
— Если позволите, сэр. У меня есть послание от Президента Соединенных Штатов Америки: мы имели успех в наших общих начинаниях и сейчас история в процессе становления, ее курс не может быть изменен — независимо от неизбежного разоблачения благими намерениями благодетелей. Завеса приподнимается, и свет может пролиться на Вас. Поэтому Вы должны содержать свой дом в порядке, как это делает Оливер Норт, и прекратить любую деятельность, которая может быть раскрыта. Я буду делать все возможное, чтобы держать Вас под щитом и вне видимости, если Вы согласны с этими условиями и прекратите всю деятельность, которая может быть раскрыта, сразу.
Норьега отреагировал так, как и ожидалось, очевидно, оскорбленный переданным мной посланием. В наступивший момент замешательства Акино сделал перед ним гипнотический жест руками, взмахом раскрыл перед ним свой сатанинский черный плащ (воспользовался суеверием Норьеги), который, казалось, заполнил собой комнату. Норьега почти склонился перед ним, поскольку Акино полностью подчинил его своей воле.
