Это, хотя и уменьшило приток в казну на двести пятьдесят монет в день, но, зато подняло дух всех живущих в Замке на небывалую высоту, плюс, из глубин Болота пришли, и попросились жить в Замке сразу четыре десятка ящеров.

Один из молодых членов Совета решил пошутить, сказав, что следующим этапом можно устроить ежедневную раздачу каждому ящеру по одной золотой монете, что наверняка привлечет еще кого-нибудь.

После непродолжительного обсуждения, идея была временно отложена, как наверняка преждевременная, и, пока что, не известно, насколько полезная для рода.

Встречным предложением Вожака, было оплатить работу отряда наемников, чтобы те охраняли внезапно разбогатевший род от нападений возможных врагов. Впрочем, как выяснилось, для найма таковых необходима была Таверна, построить которую самостоятельно ящеры не могли, для этого требовался Замок с Источником. Поэтому было решено начать рассылать в разные стороны разведчиков с одним единственным заданием — найти такой Замок.

Отправку очередного каравана переселенцев решили осуществить, когда вылупится очередная Кладка, так, чтобы предыдущая успела восполнить убыль. В дальнейшем, подобные отправки будут осуществляться через две на третью недели, чтобы и сам основной Замок постепенно расширялся.

* * *

Колонна военной техники двигалась по направлению к городу. Пока что операция проводилась в режиме полной секретности, практически, без оповещения даже местного ООП. Вернее, их известили, что в связи с увеличением количества прорывов в прочих городах, решено усилить местные патрули военными, но в каких конкретно количествах и на какой срок — не сообщалось.

Впрочем, сами ООПовцы были как всегда, только рады тому, что кто-то возьмет на себя часть их работы, тем более, что один из районов города, бывший далеко не самым благополучным в этом смысле, вдруг, буквально за несколько недель стал образцовым. Вначале по нему прокатилась волна ночных разборок, когда все мелкие банды не переходили под руку какого-то одного авторитета, а банальным образом уничтожались, к тому же одним и тем же странным и пугающим образом. Всем убитым вырывали или протыкали чем-то горло.

Единственным моментом, который ввергал в недоумение ООП и беспокоил военных аналитиков, были те самые пятна зеленой "крови", которые оказались обнаружены на месте самых первых убийств мелких бандитов, да в том самом пресловутом переулке.

Едва только войдя в город, майор *-нцов распорядился отправить одну машину с солдатами и два БТР-а в переулок, где произошел самый первый контакт, вторую группу, в том же составе, но наполовину состоящую из специалистов и лишь на вторую половину из солдат — в зоопарк, где были обнаружены ночные визитеры.. Наконец, еще одна машина, со специально обученными солдатами и подводным снаряжением, отправилась к городскому коллектору, где наиболее вероятно и мог поселиться, если он только существовал, крокодил-людоед. Наконец, оставшиеся бойцы должны были приступить к круглосуточному патрулированию города и выезду на подозрительные вызовы вместе с сотрудниками местного ООП.

* * *

После боя, закончившегося полным разгромом и уничтожением группы мертвых противников-конкурентов, Богдан Первый произвел оставшихся в живых двоих парней в сержанты, пообещал им быстрый рост в своей новообразованной армии и приступил к изучению той груды камней, за которую он так яростно сражался.

Абсолютно не понимая, какую пользу может принести ему эта поляна с синеватым столбом света, бьющим как бы из-под земли, он позвал к себе Кузьму и задал тому вопрос:

— Слушай, а на кой черт мы вообще за нее дрались?

— Но, Повелитель, ведь если ты сейчас отдашь приказ возмести тут Замок, то мы станем не мелким селением, а городом. А позже, возможно, и столицей!

— Ясно, что ничего не ясно... Ладно, иди, Повелитель думу думать будет.

Богдан долгое время бродил в полном одиночестве вокруг синеватого столба, пока наконец не решился сунуть в него левую руку, в надежде, что если уж он не сдох от того, что все это время был рядом, то и кратковременное пребывание его конечности в этом холодном пламени не принесет ему вреда.

"Подтвердите свое право Перстнем Власти, внеся его в Источник". Выскочившая перед его глазами надпись испугала Богдана до полусмерти. "Если Вы не желаете по какой-либо причине брать этот Источник под свое командование, вам будет ограничен доступ ко многим функциям Замка. Желаете внести Перстень Власти? Да/Нет?"

"Если бы у меня этот самый перстень был", подумал Богдан. "Я бы с радостью выполнил требуемое. Ладно, попробуем ответить Нет."

— Нет! — громко произнес он в воздух, но ничего не изменилось. — НЕТ! — еще громче заорал он, но полное безмолвие было ему ответом.

"Блин, да как же объяснить этим идиотским надписям, что я хочу сказать НЕТ?", задумался Богдан и тут же получил ответ.

"Ваш ответ принят. Для того, чтобы провести процедуру инициализации Источника Перстнем Власти, вызовите данное меню при следующем выходе в данный интерфейс управления. Желаете открыть меня строительства?"

"Да", Богдан уже догадался, что здесь умели читать мысли, и что орать в пустоту абсолютно не обязательно.

Так. Что здесь есть.... Из всех доступных строчек, лишь одна была темного цвета, выделяясь жирным, когда он фокусировал свое внимание на ней. Остиальные оставались серыми.

"Построить Замок" — "Вы уверены, что желаете потратить десять единиц дерева, десять единиц камня и пять тысяч золота?" — "Да" — "Недостаточно ресурсов".

Ну да. Кто бы мог подумать... Откуда у него, которого обыскали перед помещением в клетку, а выпустив из нее, не вернули ни одного предмета, будут эти самые, искомые ресурсы?

Богдан вернулся к продолжающим праздновать победу над зомби людям и нашел взглядом Кузьму.

— Кузьма! — позвал он его к себе. — Подойди ко мне.

— Да, Повелитель Богдан, слушаю Вас.... — подобострастно наклонив голову, староста подбежал к Богдану.

— Скажи-ка мне, милейший, а где бы мы могли раздобыть по десять единиц камня и дерева? И еще пять тысяч золота?

Староста выпрямился и посмотрел прямо в глаза Повелителю.

— Золотце то мы исправно в казну то сдаем. По сто монеток каждый день то.... А вот с деревом да камнями хуже. Это каменоломню надобно искать, да лесопилку. Вот как найдем, так и будут они поставлять нам то, что Повелитель запросил. А до той поры никак...

— Сто монет каждый день, говоришь? А я тут уже третий день. Да? Стало быть...

— Стало быть, две сотни монеток в казне. Повелитель.

"То есть, самый первый день они не считают... Ладно, пусть... Сотня монет в день... Семь недель. Почти два месяца. Однако."

— А скажи-ка мне, друг мой Кузьма, можно ли каким-то образом заработать эти самые деньги? Ну, монеты, по вашему.

— Дык, эта, стал быть, деньги мы тоже знаем, не полная деревня, чай... конечно можно. Отчего нельзя. Тут, если хорошо побродить по округе, деды говорили, клад есть немалый. Если его найти, то можно либо нам раздать, а мы то и гуляния устроим, и славу господину нашему возносить будем пуще прежнего, а можно и себе забрать, увеличивая казну свою.

— Так где, говоришь, деды про клад упоминали? — спросил Богдан у старосты.

Результатом трехдневных поисков, организованных Богданом, стали:

— одна пара старых, стоптанных башмаков, которые, тем не менее, ускоряли его движение по земле, да так, что идя со своей прежней скоростью, он почти в два раза опережал ходко шедших вслед за ним новоиспеченных сержантов, хотя они на свои ноги не жаловались.

— один брошенный лагерь, в котором среди хлама и мусора были обнаружены две повозки с камнями и деревом, по две единицы каждого ресурса и, после вытряхивания всех карманов валявшейся, то тут, то там, одежды, шесть сотен полновесных золотых монет.

— одна какая-то непонятная каменная стела, на которой были раскиданы несколько кусочков какого-то рисунка.

— и, самое главное, сам искомый клад, в котором оказалось две тысячи золотых монет.

Когда Богдан дрожащими руками пересыпал монеты из одной ладони в другую, перед ним в очередной раз всплыло сообщение, гласившее на этот раз, что у него есть выбор, либо раздать золото крестьянам, для повышения своего авторитета среди них, либо забрать его все себе. Над этим вопросом он не размышлял ни секунды. Захлопнув крышку, Богдан мысленно, как уже успел привыкнуть за эти дни, распорядился "В казну". И сундук исчез из поля зрения. Впрочем, как уже успел убедиться Богдан на примере найденного ранее лагеря беженцев, оно никуда не пропадало, чудесным образом оказываясь в подвале дома старосты, который временно считался его, Повелителя, Резиденцией.

Обрадованный таким везением, он отдал распоряжение продолжать поиски в окрестностях, а сам решил временно вернуться в селение, где его наверняка заждалась Дарёнка...

* * *

Так как стандартный для братков способ получения местного "золота" — денег, ящеров категорически не устраивал, Советом было принято решение попробовать зарабатывать их официальным, законным путем.

С одной стороны, были увеличены площади посева подсолнечника, чтобы иметь возможность торговать сразу по обе стороны "Грани", а, во-вторых, воспользовавшись памятью Прохоровны, была проведена масштабная акция по завлечению к ней в гости всех одиноких старушек, живших в этом же доме.

Самой первой, естественно, была приглашена Никитишна, которая, едва только узнав, куда ей нужно идти, как была, в домашнем халате и тапочках на босу ногу устремилась к соседке.

Еле-еле Прохоровна смогла убедить прыткую "подружку" в том, что дело серьезное, и что было бы не плохо приодеться поофициальнее. Торжественная и нарядная, Никитишна прошествовала по лестничной площадке и вошла в приветливо раскрытую дверь...

— Каждое утро я буду выдавать тебе сумку с пакетиками семечек. Ты продаешь их на остановке, треть денег — твои, остальное — мое, согласна?

— Ну так, естественно. Ты мне только вот что скажи, — Никитишна наклонилась почти к самому уху Прохоровны. — семечки то, чай, не совсем обычные, да? — она снова села ровно, и лишь заговорщически подмигнула одним глазом.

— У тебя глаз дергается, — равнодушно заметила ее собеседница.— Нет, семечки самые обычные, жаренные.

— Тогда почему они дешевле, чем те, которые сейчас продаются на остановках и на базаре?

— Потому что они мне достаются дешевле, чем тем продавцам.

— Так давай поставим их цену!

— Зачем? Пусть покупатели берут у нас больше, за счет более низкой цены и все.

— Ну, как скажешь... Это тебе этот... Бык поставляет?

— Можно и так сказать.

— Много берет?

Тщъецих-х порылся в памяти своей личины и выдал фразу, которая на его взгляд, более всего подходила для данного момента:

— Как говорил один мой знакомый, покойник, "я слишком много знал"...

— Все-все, молчу... — всплеснула руками Никитишна и, схватив пакет с уже готовыми пакетиками с семечками, быстро выскочила из квартиры.

Бифушихх, все это время стоявший за углом в соседней комнате, вышел на кухню.

— Как думаешь, она заподозрила что-то? — спросил его воин.

— Нет, вряд ли. Исходя из тех знаний, которыми мы на данный момент располагаем, это — вполне нормальная реакция на более низкую цену. Либо люди начнут подозревать, что товар несвежий, либо, что действительно, у нас себестоимость ниже.

— Себе... что?

— Цена, по которой, в данном случае, нам самим обходятся эти семечки. Ты в курсе, по чем мы отдаем пакетики у нас торговцам, и по чем те продают их бессмертным?

— Нет.

— Наша цена — три золотых за пакетик, а торговцы продают по десять!

— Свет на их хвосты, но ведь это же нечестно! — возмутился Тщъецих-х.

— Как сказать, как сказать, — задумчиво, но, в то же самое время, уверенно проговорил Бифушихх. — они берут на себя всю работу по доставке товара покупателю, защите его от разбойников... А вдруг кто-то из покупателей не захочет брать очередную партию? тогда ее придется везти дальше, а это дополнительные расходы... Так что, все вполне объяснимо.

В двери квартиры постучали. Ящеры дружно переглянулись. Вроде как, пока никто не должен был приходить к ним. Свои, подмененные, уже обновили сегодня иллюзиии, кто у Бифушихха, а кто у других Пасс-са, которых в этом мире насчитывалось в общей сложности три хвоста, а новых, на подмену, еще не должны были присылать.

— Кто там? — поинтересовался Тщъецих-х, подойдя к дверям.

— Прохоровна, это я, Света, соседка Ваша, с пятого этажа. можно к Вам на пару минут?

— Да, — Тщъецих-х удивленно открыл двери и в квартиру вошла молодая хумансовская Самочка.

"Нет, не Самочка, девушка, надо привыкать так говорить, а то уже другие хум... люди замечают наши оговорки" — подумал ящер.

— Проходи, Светочка, проходи, доченька. Что ты хотела? — спросил он, внутренне проклиная ее всеми доступными ему способами.

— Бабушка... у меня такой вопрос... немного нескромный... — девушка, пройдя на кухню, скромно присела на край стула и потупила взор. — Вы ведь знаете, что я рано осиротела... мои родители едва успели меня в совершеннолетие вывести и умерли.

— Да-да, я слушаю тебя. — память Прохоровны подсказала Тщъецих-ху, что Света часто обращалась за советом к старушке, получая и искомое, и сочувствие, и поддержку.

— В общем... Я сейчас встречаюсь с Игорем... Да Вы его видели возле подъезда... Ему тогда, позже, на набережной, еще показалось, что Вас какой-то крокодил съел...

— Ну, мир вам да любовь... Видишь, как он на тебя смотрит, что ему всякое непотребство видится вокруг. — вставил Тщъецих-х, абсолютно не понимая, что от него девушке нужно. Или понимая?

Внезапная волна понимания прокатилась дрожью по телу ящера. Неужели Самка пришла к нему/ней, чтобы пригласить Прохоровну быть Пасс-са в их Гнезде? Но, тогда что же ему рассказывал Биф?

Услышав отголоски его эмоций, Пасс-са вошел на кухню, еле слышно ступая по полу, и остановился позади сидящей и не замечающей его девушки.

— Прохоровна... я чувствую, понимаю, вижу, что не умею вести себя так, как положено нормальной молодой девушке. Мы скоро собираемся пожениться, и я не хочу, чтобы мой вздорный характер разрушительно влиял на наши чувства и семью. — запинаясь, продолжила девушка. — Вчера вечером мы поехали в ресторан, и там я увидела, как себя ведут наши братки, со двора, Бык и его компания... Они и жена одного из них. Говорят, что все они хотя бы по одному разу побывали у вас, после чего сильно изменились. Мужики перестали пить, курить, стали больше внимания уделять семье... Да что "говорят", если я сама видела три или четыре дня назад, как один из них пускал с сыном мыльные пузыри, искренне восторгаясь и смеясь, словно ребенок. А потом он же, вместе с другими, отшил "залетных", которые хотели по быстрому срубить бабла на киоске Карапетяна. Жестко и жестоко, так, что и зубы полетели по асфальту...

Все еще пытающийся прийти в себя от новости, что он ел сам себя на набережной, Тщъецих-х, при этих словах растерянно уставился на Бифушихха, прося у того помощи в этом нелегком вопросе.