Обретенная Эквестрия. Часть 2. Поиск

Очередной, стотысячный укус! Селестия, как больно! Твайлайт уже не скачет галопом, а плетется рысью, оставляя за собой кровавый след. Мерзкие поганцы, да сколько же вас! Тело жеребца весит не меньше десяти тонн, ещё немного и её просто раздавит! Ноги сплошь покрыты глубокими ранами, из которых хлещет кровь. Неужели конец? Неужели ей уготована судьба, бесславно погибнуть на улицах мертвого города?

Единорожка остановилась и привалилась плечом к стене, затем обернулась. Целая толпа параспрайтов идущих следом не оставляла надежд на спасения. Мелкие негодяи больше не атаковали. Они ждали, когда жертва, ослабев от потери крови, сама свалится на землю. Тогда можно приступить к пиру, тем более что сегодня их ожидают два сочных блюда... Уайту повезло больше. Он без сознания, значит, ничего не почувствует, а вот Твай предстоит на собственной шкуре выяснить, как это приятно когда тебя жрут живьём.

Внезапно послышался какой-то странный шелест и глухое гудение. Мохнатые поганцы, ещё секунду назад готовые вонзить зубы в тела беспомощных жертв, забеспокоились, и пища начали разбегаться. Единорожка закаменела. Какое новое чудовище, готовится появиться на сцене? Как выглядит монстр, способный до смерти напугать этих кровожадных ублюдков?

Гул нарастал и из переулка в нескольких шагах от загнанной поняшки, высунулась голова чудовищных размеров, при виде которой Твай стало совсем плохо. Огромные жёлтые глаза глядели прямо на неё, а гигантский, жабий рот, был настолько велик, что мог в один присест проглотить полдюжины пони.

— Селестия, я иду к тебе! — прошептала Твайлайт, сжимаясь в комочек. Сейчас. Вот сейчас, гигантская пасть лязгнет зубами и наступит тьма!

Но монстр равнодушно скользнул взглядом по двум жалким фигуркам, с шумом втянул поток воздуха, засосав трёх нерасторопных параспрайтов и повернувшись в противоположную сторону, пополз по улице — длинный, словно чудовищно отожравшаяся гусеница.

— Это же Подметалка! — вслух сказала Твайлайт, вспомнив лекцию Уайта. — А она не ест ни людей, ни пони!

Бугристое тело проползло мимо, и в затуманенных мозгах единорожки возникла спасительная мысль. Похоже, параспрайты до смерти боятся этой славной гусеницы, а раз так то почему бы, не воспользоваться удобным случаем? Конечно, неизвестно как Подметалка отнесётся ко столь бесцеремонному обращению, но терять им собственно уже нечего.

Отклеившись от стены, Твайлайт тяжело поскакала следом и догнала чудовище. Не снижая скорости, она запрыгнула на пологий, широкий как лопата хвост и, перебирая копытами, принялась карабкаться на плоскую спину. Монстр никак не отреагировал на появление непрошенной всадницы — его шкура была твёрдой и плотной, словно толстый пластик. Уложив рядом с собой неподвижного Уайта, единорожка полезла в сумку и вытащила несколько бинтов. На все раны их естественно не хватило, но наиболее глубокие удалось перевязать. Закончив с лечением, она вскинула голову, чтобы посмотреть, куда собственно движется их необычное транспортное средство, и поняла, что ей опять повезло. Подметалка ползла по прямой как стрела улице оканчивающейся как раз у подножия телебашни. Если остальные члены отряда ещё не ушли, у них с Уайтом появился небольшой шанс уцелеть. Главное продержаться и не потерять сознание, иначе...

Ен-Дрогос уларом ноги захлопнул тяжёлую дверь и повернулся к Райте.

— Запиши. Строение сто три. Подвал полон. Глубина три метра. Бурления нет, "студень". Начал высыхать. Степень опасности — восемь.

Впереди, по улице послышался глухой шелест и из-за угла, метрах в пятнадцати от поняш показалась гигантская голова, грязно-зелёного цвета.

— Подметалка пожаловала, — сказала Энн Фокси. — Решила перебраться в этот сектор?

— Похоже. — Ен кивнул.

Друзья с интересом наблюдали, как разворачивается огромная туша. Внезапно Тайгер, подскочил на месте и возбуждённо указал копытом:

— Смотрите! У неё на спине, ближе к хвосту...

Договаривать он не стал, так как и без него, все увидели, что на широкой спине лежат две неподвижные фигурки.

— Это Уайт и новенькая! — крикнул Ен, срываясь с места.

Остальные поняши кинулись вслед за лидером и по плоскому хвосту, как по трапу, быстро взбежали наверх. При виде товарищей, Твай с трудом подняла голову.

— Уайт отравлен, — едва ворочая языком, прошептала она. — Король Тентаклей...

Кровь тонкими ручейками текла по её изодранным ногам, образуя неглубокие лужицы в складках кожи равнодушного гиганта. Глядя тускнеющим взором на суетящихся поняш, она почувствовала, как проваливается в глубокую, чёрную шахту, где нет ничего кроме темноты и покоя...

Уайт Сигал очнулся в госпитале поздней ночью. Болела каждая мышца, голова кружилась, во рту стоял омерзительный привкус, словно он несколько часов сосредоточенно облизывал медную дверную ручку.

— "Понятно, дали противоядие... Что же случилось? Не помню. Стрэй начала что-то говорить, затем грохот, удар и темнота... Интересно, во что я опять влип"?

Он повернул голову и увидел на соседней подстилке неподвижное тело. В сумерках можно было лишь рассмотреть фиолетовую шерсть и пропитанные кровью бинты, которыми были обмотаны передние ноги лежащие поверх одеяла. Похоже, напарнице тоже порядком досталось. Судя по всему ее, здорово погрызли параспрайты. В слюне этих поганцев есть фермент, препятствующий свёртыванию крови, поэтому раны от их укусов долго не затягиваются...

Уайт пошевелился и с трудом встал, затем, шатаясь, сделал несколько шагов. Просто не верится, что эта хрупкая на вид единорожка смогла вытащить из переделки его — тяжёлого и сильного как локомотив землепони. Умница. Подойдя вплотную, он зубами отдёрнул край одеяла, открывая мордочку своей спасительницы. Сигалу очень хотелось увидеть её без уродливой маски респиратора. Лунный луч, пробившийся сквозь слуховое окно барака, осветил подушку, на которой лежала фиолетовая головка с тонким витым рогом. Бросив всего один взгляд, он покачнулся, словно собираясь, повалится в обморок. В ушах зашумела кровь...

— Не может быть! — прошептали его онемевшие губы. — Милосердная Луна, это же Твайлайт Спаркл!.."

Искорка пододвинула фотографию и стала пристально рассматривать своего отца.

— Я рада, что могу его увидеть, — запинаясь, проговорила она. — Пусть даже это посмертная фотография, всё равно...

— Позже, он рассказал, как страшно горевал, когда Селестия отправила меня в Понивиль. Дошло до того, что бедняга даже решил уйти из гвардии. Но ему нужно было заботится о двух младших сёстрах, так что пришлось остаться. Половина кантерлотских кобылок сохла по статному гвардейцу, но он оставался непреклонен. Мы пони страшные однолюбы и редко меняем предпочтения.

— А ты? Ты его сразу полюбила? — с жадным любопытством спросила Искорка, глядя почему-то на Черепа.

— Разумеется, — усмехнулась Твай. — Как только увидела, без респиратора, так сердечко сделало "йок"!

— Прекрати, я тебя серьёзно спрашиваю!

— Конечно не сразу. Поначалу его робкие ухаживания вызывали лишь раздражение. Разумеется, мне льстило, что в этой смрадной дыре у меня оказался горячий поклонник, но настоящая любовь пришла позже. Когда-нибудь, оставшись вдвоём... — тут единорожка окинула нас веселым взглядом, — я расскажу тебе об этом со всеми подробностями, дочка, но сейчас, боюсь, время ещё не настало.

Алевтина засмеялась, я тоже хихикнул, стараясь не слишком давать волю воображению. Твайлайт снисходительно посмотрела на нас и покачала головой:

— Какие же вы ещё дети...

— Конечно. Не всем же быть такими большими и мудрыми.

— Да-да. Но мы отвлеклись. Я провела в лагере около года и неожиданно для себя самой, стала вместе с Еном, негласным лидером общины пони. Сказывался мой богатейший жизненный опыт да и административные таланты играли далеко не последнюю роль. Постепенно наша компания стала подумывать о побеге, хотя конечно сделать это было невероятно сложно — охрана лагеря была многочисленна и отлично вооружена. Вот если бы вспыхнул бунт всех заключённых... Наши отношения с зеками-людьми оставались хорошими, но подбить их на восстание было нереально, все уговоры оканчивались ничем. Впрочем, там где потерпела поражение дипломатия, помогла случайная утечка информации. Из достоверных источников стало известно, что лагерь передислоцируют на новое место, в город Дубна, где после подрыва ядерного реактора образовалось внушительное радиоактивное пятно.

Реактор был невелик, и сам по себе взорваться не мог, ему в этом помогли несколькими тоннами тротила. В результате, большое количество радиоактивных материалов оказалось разбросано в радиусе нескольких километров вокруг эпицентра. Предполагалось что мы, используя самую примитивную технику, проведём первичную очистку местности, убрав наиболее "фонящие" обломки. Ясно, что после такого "трудового подвига" мало кто останется в живых. А немногие уцелевшие, очень скоро позавидует мёртвым.

Мы постарались как можно быстрее донести информацию о грядущем переезде до других зека. Когда крысу загоняют в угол, она начинает драться с яростью берсерка. Человек гораздо страшнее крысы, его нельзя лишать остатков надежды, иначе инстинкт самосохранения перестаёт действовать. Всего через три дня, после того как пришла информация, в лагере вспыхнул бунт. Ен и Уайт, имевшие за плечами большой армейский опыт (во время войны они сражались наравне с людьми — Ен в инженерных частях, Уайт в армейской разведке), сняли часовых и толпа зеков вооружённых кто чем, ворвалась в казарму охраны. Резня была жестокая, но после того как оружейная комната оказалась в руках восставших, драка пошла на равных. Воспользовавшись всеобщей суматохой, группа из двадцати трёх пони прорвала периметр и скрылась во мраке. Мы шли на запад, так как имели информацию, что в Союзе Российских Республик, пони и люди обладают равными правами. То была ложь, но в тот момент нам об этом ещё не было известно...

Глава 19. Последняя утопия

Взгляд в прошлое:

"...А в мире третьем он, стиснув зубы

Подался в сталкеры мёртвых Зон.

Сдирал дымящийся полушубок,

Пройдя сквозь огненный горизонт.

Ввалившись в прокуренное зимовье,

Рычал из спутанной бороды:

Что смысла не было, бля не было,

Туды-растуды...

— Хорошая песня. Кто автор? — спросил Уайт Сигал.

— Олег Медведев. Когда я жила в доме Романа Яматова, один из сетевых френдов, подсадил меня на исполнителей авторской песни начала века.

— Ясно. А меня перед войной купила одна богатая бездельница из Ярославля. Ей почему-то показалось, что будет очень гламурно, если гостей на пороге загородного особняка станет встречать швейцар-пони.

— Правда? И долго ты услаждал своим видом взгляды гостей?

— Всего неделю, но можешь поверить, то была ещё та мука. Особенно раздражали пьяные тетки, которым позарез требовалось на мне прокатиться. В конце концов, я хорошо припечатал задними копытами какого-то мелкого бандита с внешностью быка-трёхлетки, вздумавшего затушить сигарету о мой круп, и благополучно сбежал.

— Молодец!

— Ага. Какое-то время жил в компании бомжей на краю большой свалки, затем, примкнув к ватаге беглых поняш, шлялся вместе с ними по стране. Где только ни побывал, одна наша поездка по Транссибу во Владивосток чего стоит.

— А в армии как оказался?

— Как все. После начала войны, правительство издало указ Љ4091-бис, в котором говорилось что все поняхи вступившие в ряды Вооружённых сил, автоматически приобретают гражданство РФ. Сама понимаешь, никому не хочется быть существом второго сорта, вот я и ввязался в это дело.

— А затем об обещаниях благополучно забыли?

— Так люди же. Лгут и не краснеют. Дескать, указ был издан правительством Российской Федерации, а теперь у нас совсем другое государство — Великая Московия, следовательно, все четвероногие, могут идти лесом!

— Как много, оказывается, случилось интересного, пока я сидела в деревне.

— И правильно делала. Война, штука грязная...

Собеседники замолчали, каждый задумался о своём. Из кустов, в которых они прятались, открывался отличный вид на приземистое бетонное одноэтажное строение, огромные окна которого были забраны прочными решётками. Неоновая вывеска "Супермаркет "Мегашоп" раздражающе мигала красным и зелёным

— Ты точно сможешь отключить сигнализацию? — поинтересовалась Твайлайт.

— Не бойся, у меня в этом деле большой опыт.

— И всё-таки грабёж со взломом... на мой взгляд это не совсем этично.

— Прекрати. Нам нужно продовольствие. Ты конечно отличная охотница, снимаю шляпу, но прокормить в одиночку два десятка голодных ртов, та ещё задача. А с этими припасами...

— Тише! Они выключили свет!

— Отлично. Подождём ещё час, пока сторож уснёт, затем приступим.

— Почему ты так уверен, что он не останется бодрствовать?

— Ты его морду видела? Такие мешки под глазами могут быть только у хронического алкоголика. Уверен, что стоит хозяину выйти за порог, этот тип тут же достаёт припасённую бутылку...

Громко хлопнула дверь, взревел двигатель видавшего виды "уазика". Свет фар мазнул по стенам, и машина скрылась в темноте.

— Ну вот, босс свалил, и у охранника появился повод выпить на посошок!

Час спустя две тени остановились у двери. Несколько раз тихо звякнуло железо.

— Как только скажу, режь провода! — прошептал Уайт, вытаскивая отмычки.

Через минуту, всё было кончено. Отключивший сигнализацию жеребец двинулся внутрь магазина, а Твай развернувшись в сторону леса, несколько раз мигнула фонариком. Затрещали ветки, из кустов вышли пони, ведомые Ен-Дрогосом.

— Всё чисто? — спросил он.

— Да, заходите. Только тихо.

Неслышно ступая обмотанными тряпками копытами, поняши один за другим вошли в магазин. Появился Уайт.

— Тот парень не соврал, здесь действительно целые залежи просроченных армейских пайков.

— Повезло, нам этого добра надолго хватит. Все слышали? Берём только их.

— А я хотела ещё клубники и персикового компота! — огорчённо сказала Снежинка.

— Действительно, — поддержала подругу Райта, — эти пайки такие... мерзкие.

— Зато калорийные! — отрезал Ен.

— Гадость! Кто как, а я обязательно прихвачу несколько банок ананасов. И манговый сок! — решительно заявила Энн Фокси.

— Берите что, хотите, — зло сказал Уайт, — но через десять минут, нас тут быть не должно!

— Конечно, конечно! — заверили его пони и разбрелись по "супермаркету".

Спустя пятьдесят минут, после долгих уговоров, ссор и ругани, вошедшие во вкус грабители, были вынуждены покинуть магазин. Естественно, что только самые ответственные затарились армейскими пайками. Остальные забили свои перемётные сумы всяким абсолютно необходимым для выживания в лесу барахлом, вроде косметики и туалетной бумаги. Ен-Дрогосу оставалось только развести копытами — вожделенная свобода, мгновенно убила у эквестрийцев желание слушаться своих командиров"...

— Да, уж. Дисциплина хромала на все четыре копыта. Нам настолько опротивели унылые лагерные запреты что, вырвавшись на волю, поняши первое время были почти неуправляемы. Порядок удалось навести лишь несколько недель спустя.