— Верно, с Центром нам ссориться нельзя. Мы, конечно, без импорта уже худо-бедно прожить можем, благо, навезти оборудования успели, но вот сами пока что станкостроением не обладаем.
— Хм, забавно. Ты говоришь "мы", имея в виду сразу весь Эдем, а не только Союз или Российскую Империю.
— По большому счёту, тут государств пока что нет, так, зачатки, — пожал плечами Антон. — Той страны, где я родился, здесь точно нет. Да и работа в Ордене сделала меня аполитичным. У нас там не было наций или рас, все равны, на всех Базах так.
— Прямо СССР какой-то, весь мир братья и сёстры, все вместе гребём в одном направлении.
— Или США, котёл наций, — возразил Антон. — А гребут хоть и в одном направлении, но каждый по своему и всё таки больше под себя. Просто тут в первую очередь ты человек, а уже затем техасец или китаец. Первые поселенцы объединялись перед местным зверьём, теперь мы отбиваемся ещё и от двуногих хищников.
— Мда уж, в точку, — я почесал затылок. — Никогда бы не подумал, что мужчину будут другие мужики насиловать. Ладно, Каддафи, там до сих пор дикари живут, сменившие верблюдов на джипы, но тут-то коренные американцы.
Мы посмотрели на Гарри с Элизабет.
Буши кратко поведали нам свою историю: в Сан Антонио, как и мы, они опоздали к конвою, пытались догнать, но двигатель то ли перегрелся, то ли сломался. Реднеки ехали со стороны Аламо, предложили помочь. Когда ребята расслабились, фермеры наставили стволы и сказали, что за помощь надо рассчитаться, и сексуальные услуги Элизабет могут быть отличной платой. Гарри вспылил, врезал одному, но тут же был повален и избит. Элизабет попробовала сбежать, но куда тут денешься, из ущелья? Ей вдогонку пару раз выстелили, она прыгнула за каике-то камни, ободрала локти-колени. Тощая, мужиковатая фермерша лично вытащила её из укрытия, притащила за волосы к Форду, где уже насиловали её мужа, разорвала одежду и отдала на потеху своему муженьку.
Машина Бушей пострадала во время перестрелки, в основном, из-за меня, чудо, что я самих ребят не задел. Я пробил им радиатор, выбил фары слева, прилетело пару раз в лобовое. Так что мы решили с Антоном (точнее, это он предложил) половину награды за реднеков отдать Гарри и Элизабет.
Пострадавших усадили к Антону, Хелен перебралась на переднее сидение. Прицепили Форд, за руль которого определили Энтони — парень бледнел при виде трупов в кузове пикапа, вряд ли с такими соседями он доедет без происшествий. Маршаллу доверили буксировку прицепа с лодкой.
Тронулись в путь.
Солнце начало финальный забег к краю горизонта, до темноты надо успеть в Аламо, не хватало только вне города заночевать, для полного счастья.
— О, тут и музыка имеется, — я замыкал нашу немного разросшуюся колонну, ехать одному, в тишине, созерцая пыль от впереди идущей машины было скучно.
Радио в этом мире нет, зато в машине имелась магнитола, а в бардачке нашлись кассеты. Взял первую попавшуюся, вставил, нажал кнопку "пуск". В приоткрытое по такой жаре окно понеслись первые аккорды неизвестной мне песни, а на припеве я даже начал подпевать:
It's a big bone
It's a hick song
It's a little white trash
Cheech & Chong
It's a love thing
It's an us thing
It's a little bit of John Wayne...
В Аламо мы въехали уже в сумерках.
Город расположился в устье Макеш, небольшой речушки, берущей начало в северной части Аппалачей и заканчивающей свой стремительный бег впадением в Рио Гранде.
Типичная одно— и двухэтажная застройка, прямые пыльные улицы, дощатые тротуары, приподнятые на 20-30 сантиметров, и никакой стены вокруг, в отличие от Сан Антонио. Город рос, как на дрожжах, окраины пестрели стройками в разной степени готовности, поэтому постоянно меняющиеся границы обозначались колючкой на рогатках, которые легко перенести в любой момент. Против животных больше и не надо, а банды сюда наведывались редко: Аламо был центром торговли в первую очередь сельскохозяйственной продукции и древесины, которую сплавляли по реке с запада, из предгорий Эль-Капитан, и дальше на восток, к Средиземному морю.
На въезде была уже привычная змейка между бетонных блоков, регистрация АйДи. Нам повезло, к вечеру поток машин иссяк, и мы попали в город относительно быстро. Четыре трупа в кузове пикапа никого не удивили, Антон, ехавший во главе колонны, предупредил охрану о нашем "грузе", так что никаких маски шоу и мордой в пыль не случилось. Сержант, проверявший мои документы, лишь откинул мешковину с трупов, пересчитал тела и махнул, мол, езжай дальше.
Пара мотелей на въезде в город оказалась забита под завязку, конвой из Сан Антонио пришёл раньше нас и занял все места. Помыкались по городу и с трудом нашли, где устроиться на ночлег, в итоге сняли три двухместных номера для фермеров, Бушей и нас с Антоном, а Хелен досталась единственная одноместная комнатушка в торце мотеля. Девушка порывалась было взять что-то покомфортней, благо, финансы позволяли, но наёмник отсоветовал.
— Не надо светить деньги лишний раз, мисс, — отвёл он Хелен в сторону за локоть, когда та попросила двухместный номер с ванной и на первом этаже. — Люди разные попадаются, я бы на вашем месте не рассказывал всем встречным, что вы здесь временно и ваш папа может купить вам билет на Землю. Кто-то может решить, что в таком случае ваш папа сможет и выкуп неплохой за любимую дочку дать, вы меня понимаете?
Девушка побледнела, кивнула и молча вернулась к стойке. Двухместный номер больше не просила.
Закинув вещи в номер, мы с Антоном поехали сдавать жмуров. По жаре тела стали пованивать, и до утра это дело не стоило откладывать.
Местный шериф, долговязый седоусый дядьке в неизменном стетсоне, промурыжил нас полчаса, расспросил что, как, кого и за что, пообещал завтра с утра заглянуть к Бушам, и если те всё подтвердят, то нам выпишут премию в тысячу экю, из местного бюджета.
— Походу, это не первые ребята, которых эти, — шериф кивнул на кузов, — снасильничали. У нас ещё пара заявлений с прошлого сезона лежат. Катаются по дорогам, ищут попавших в беду новичков, и просят за помощь сексуальные услуги, а кто не соглашается, того заставляют силой.
— А что, были и согласившиеся? — удивился я.
— Что в этом удивительно? Люди разные, — пожал плечами шериф. — Мужика, правда, первый раз оприходовали, заявления всё больше от женщин были. А может, и не эти безобразничали, мало что ли грязи людской вокруг.
Трупы пришлось таскать самим. Хорошо, нашёлся какой-то платок, которым обмотал лицо, а то дышать рядом с пикапом уже было сложно. А когда из носа одного из покойников выползла большая зелёная муха, моя выдержка чуть не оставила меня, а вместе с ней — и обед на выход попросился, с трудом уговорил его оставаться на месте.
— Мда, машину надо на мойку, да чтобы хлоркой какой-нибудь обработали, — я содрал рукавицы, которые, к счастью, нашлись в бардачке, и зашвырнул их в кузов, на рогожу, пропитанную кровью и трупным запахом. Свернул все тряпки, раскиданные в пикапе, в один баул, завязал на узел и осмотрел окрестности, ища, куда бы пристроить дурнопахнущий мусор.
— Только попробуй эту гадость выбросить здесь, упеку на трое суток, — заметил мои поползновения на мусорный бак торца мэрии шериф. — Вывези на окраину, по Каперс-Стрит до конца и налево, там у ограды печи есть, для сжигания мусора, там и утилизируй. Не надо в городе заразу разводить.
Пришлось ещё немного покататься по ночному городу, благо, ни пробок, ни светофоров, так что через четверть часа уже сидели в кафе при гостинице. Антон потягивал пиво, я заказал чай. Кухня к нашему возвращению уже закрылась, так что из еды нам достались только местные орешки, похожие на фисташки, только раза в полтора крупнее и по вкусу ближе к арахису, и тарелка крекеров. Не самый лучший ужин, но сил и настроения идти искать что-то получше не было.
— Антон, чего такой хмурый?
— Не знаю, устал что-то, — наёмник приложился к пиву, сделал символический глоток и поставил кружку на стол. Пенный напиток сегодня как-то не шёл. — Знаешь, надоело всё это. Сирия, Грузия, здесь три года... Двое дерутся, ещё десять рядом от этого страдают. Ты когда-нибудь видел, как мать предлагает свою дочку за две буханки хлеба? Или как пятнадцатилетний пацан пытается ползти с оторванной ногой, неудачно наступив на самопальную мину? А соскребать товарища из нутра бетера? Нет? Повезло тебе. А я видел. Это в кино война — красиво. В жизни это такая грязь...
— Тогда почему ты выбрал этот путь здесь, в Эдеме? Тут же главный девиз: начни жизнь с чистого листа!
— Да я и хотел начать, — горько усмехнулся Антон. — Меня сюда друг агитировал, вместе в Сирии бармалеев гоняли, он у Вагнера работал. Виталий Москаль. У него даже награда была, государственная, хоть он и чвкашник. За ликвидацию какой-то шишки бармалеевской. Виталик год по пескам побегал, денег накопил, и сюда, на Эдем, рванул. Перебрался в Союз, устроился на кирпичный, жена, две дочки. Сам обустроился, старых приятелей подтягивал. Мне вот место бригадира на какой-то стройке выбил. Я уже вещи паковал, когда новость получил — нет больше Виталика. Они куда-то на разведку ездили, глину искали, ближе к горам. И попали в засаду к чехам. От войны не убежишь, Лёха. Она везде, всегда. И я решил пойти в Орден, в патруль. Хоть немного почистить этот мир от грязи...
Антон вновь приложился к пиву, в этот раз основательно, в три глотка осушил кружку. Показал бармену два пальца — мол, нести сразу несколько, чтобы туда-сюда зря не ходить.
Антон сидел, словно на похоронах, лицо осунулось, глаза смотрят в никуда, спина согнута. Перегорел парень.
Разговор больше не клеился. Посидели ещё немного, Антон пил пиво, словно воду, не хмелея, но когда поднялся уходить, едва удержался на ногах. Пришлось подставить плечо товарищу, тяжёлый зараза! Даром что худой, но выше меня, в неизменной разгрузке, набитой запасными магазинами, так что весил он дай боже. На второй этаж минут пять поднимались, штурмуя каждую ступеньку, словно пик Ленина.
Глава 18
Год 27, 20 марта, вторник
Алекс Северов
После вчерашних поздних покатушек по Аламо и посиделок с Антоном высыпался я долго. Даже с учётом того, что ночь тут часов десять, а спал я всегда менее "положенных" восьми, встал сегодня поздно. Но хотя бы без похмелья, как у Антона.
— Утро доброе! — спустившись к завтраку, обнаружил наёмника и Хелен за столиком у окна.
— Кому доброе, а кому и не очень, — Антон от моего громкого голоса даже поморщился. — Не шуми, будь человеком, а?
— Если ты настаиваешь... Хелен, можно? — от парня шёл характерный запашок перегара, а так хоть между нами стол будет.
— Да-да, конечно! — девушка с готовностью подвинулась к самому окну.
Сегодня наша будущая репортёрша оделась в короткие джинсовые шорты, белую майку с чёрно-белой пальмой, на ногах — босоножки, старые, стоптанные, видно, что им уже не первый год. Взяла таки в Эдем не красивую, а удобную и проверенную обувь.
Принятого в Европе (да и много где ещё) шведского стола на завтрак в нашей гостинице не было, всем подавали один набор: яичница с беконом, пара гренок (простите — тостов) с джемом и кружка кофе. Антон с едой давно покончил, кофе выхлебал, и сейчас лечился пивом. Хелен же вяло ковыряла яичницу, стараясь есть только белок, кофе попросила заменить на стакан воды, а вот обмен гренок на салат не проканал — за отсутствием последнего в столь ранний час. Так что сидит сейчас девушка грустная пре грустная, голодная пре голодная.
— Хелен, я тут видел кафе недалеко, две минуты отсюда буквально, они вроде как уже должны быть открыты, — смотреть на страдания столь невесомого создания сил моих не было. Её и так ветром, поди, сдувает, а тут, считай, без завтрака осталась, надо спасать. — Пойдём, посмотрим, может, там есть что-то, что сделает тебя счастливой и сытой. Антон, ты с нами?
— Нет, — парень кивнул на кружку. — Долечусь, и пойду продавать трофеи. Ты себе так ничего и не решил оставить?
Я отрицательно мотнул головой.
Что там брать? У Реднеков оказались какие-то заюзанные болтовки, наёмник сам сказал, что в их состоянии будет чудо, если за все четыре ствола нам дадут хотя бы две сотни. Их Ниссан тоже был не особо ценен для нас: переделан под этанол, что хорошо для фермеров, но в городах всё больше и больше машин переходило на электричество. Пикап основательно загоняли, что в этих краях норма, всё таки это не только средство передвижения, но и транспорт для многочисленных грузов; ну и на сладкое — в перестрелке машине хоть и досталось меньше, чем Форду Бушей, но левое переднее крыло пробито в двух местах, в капоте дырка с мой кулак, и только чудом ничего не перебито внутри. Так что ещё вчера решили всё это продать и, опять же, поделить с Бушами.
Я тогда удивился такой делёжкой, денег мне не жалко, заработок на убийстве до сих пор в голове как-то не укладывается, словно не жизнь, а игра какая-то, где с трупа падает лут и деньги.
— Слушай, а почему мы делим призовые и вырученные от продажи деньги с Бушами, а не с Гёбелями? — спросил я тогда Антона. — А то некрасиво получается, мы их оставили у машин, а сами пошли "зарабатывать".
— Ну, во-первых, Маршалл и Энтони и сами бы вперёд не попёрлись, — возразил мне Антон. — Они фермеры, а не ганфайтеры, лишний раз рисковать головой не будут. И не только они, здесь все такие. Если к ним на ранчо сунутся бандиты — да, будут стрелять, не задумавшись, мой дом — моя крепость, это их кредо лет уже так двести или триста. Но вот искать приключений на свою задницу где-то в дороге, зачем им это?
— Мы же пошли, — не согласился я.
— У меня это профессиональное, совать нос в подобные дела, — усмехнулся парень. — Плюс, всё таки и подготовка выше, и экипировка лучше, и рефлексы.
— А меня тогда зачем с собой потащил? — опешил я.
То есть фермеров он не звал, так как те и так не стали бы рисковать, а меня что, не жалко было?
— Ты завалил свинорыла, то есть, не такой уж и лопух, руки растут, откуда надо. Плюс, я за тобой на стрельбище наблюдал. У тебя для новичка очень хорошие рефлексы, меткость, схватываешь всё на лету, словно когда-то всё это делал, но немного подзабыл. Опять же, как ты держишь оружие, как с ним управляешься. Тебя месяц погонять, и будешь не хуже двух третей орденских патрульных. Я вот всё думаю, или ты что-то скрываешь и такой же программист, как я балерун, или просто ты из тех редких самородков, у которых ко всему этому склонность, просто ей негде в мирное время проявиться. В любом случае, я за тобой присмотрел бы и прикрыл, так что риска не было. Тем более, тебя же не заставляли, я спросил, ты согласился.
Уел, да. Действительно, сходить на разведку я чуть ли не сам вызвался. Наверное, это всё оттого, что в меня никогда не стреляли, поэтому это воспринималось как прогулка с оружием в руках, а не что-то потенциально смертельно опасное. И пока пули над головой не засвистели, для меня это было... да игрой это было. В разведчиков, как в детстве, только автоматы не пластмассовые.
