— Я не могу, — улыбка исчезла и теперь Нарх казался задумчивым. — Весь мой поход на юг — попытка создать единую державу, с одним справедливым правителем. Во имя этой цели я объединил Жимуин, создал непобедимых воинов и пробудил от тысячелетнего сна Скакунов. Когда я объединю все страны, войны закончатся навсегда.

— Ты дурак? — спросила я. — Вот в Кроффе правил один король, но это не мешало всяким баронам и графам время от времени грабить друг друга и жечь посёлки. А ты собираешься управлять прорвой земель, и чтобы никто никого не резал? Ха!

— Посмотрим, — тихо сказал шаман. — Как я погляжу, в качестве ответа, ты собираешься меня ударить этой палкой? Неужели считаешь, будто результат окажется иным, чем в прошлый раз?

— Посмотрим, — передразнила я его и уже замахнувшись дубиной, перехватила короткий внимательный взгляд собеседника.

Он ждал моего удара. Почему?

Колдунам нельзя доверять.

— Передумала? — в голосе Нарха слышалась насмешка.

Я отступила на несколько шагов, спряталась за дерево и уже из укрытия метнула палку в голову сидящего колдуна. Полыхнуло так, что некоторое время я ничего не видела, а в ушах стоял протяжный тонкий свист. Жаром опалило лицо и руки. С деревьев медленно падали на землю листья, кора и сухие ветки.

— С тобой приятно иметь дело, — тихий голос прорвался сквозь свист в ушах. — Даже жаль, что ты так скоро умрёшь.

И всё пропало. Осталась лишь ночная тьма, вой ветра и скрип раскачивающихся деревьев.

Я долго и изощрённо ругалась, вспоминая всех родственников Вопрошающего. Потом услышала крики и увидела, как в темноте мелькают огоньки факелов.

ГЛАВА 26: ГДЕ ПРИСУТСТВУЕТ ТОЛИКА НЕДОВЕРИЯ К СПУТНИКАМ И ОЧЕРЕДНОЙ РЕЛИГИОЗНЫЙ ДИСПУТ

Наш колдун получил ещё одно: 'Зерно астральной проекции', как он называл эти штуки. Только в этот раз металлический шарик оказался раздавлен и оплавлен. Со слов Наверры в него накачали столько магический энергии, чтобы тот, кто коснётся проекции неминуемо погиб от высвободившейся мощи. Сюрприз, как нетрудно догадаться, предназначался мне.

— Обыщем вещи? — предложил Грард. Он первым обнаружил моё отсутствие и начал поднимать людей ещё до того, как в лесу полыхнуло.

— Не вижу смысла, — Кир был крайне зол и угрюм. — Если лазутчик и первый раз умудрился скрыть артефакты, то не думаю, будто он позволит найти их сейчас.

— Оказывается, Нарх отлично информирован о наших взаимоотношениях, — Найдмир заставила меня подробно рассказать про обе мои беседы с шаманом и теперь задумчиво сплела пальцы. — Так, как не может ни один из простых людей, следующих за нами.

— Угу, — согласилась я и сделала большой глоток Чёрной. — С самого начала же было ясно, что это — кто-то из внутреннего круга.

Забун принялся озираться так, словно его уличили в краже. Ну что же, тут он был прав: реальных кандидатов на роль лазутчика оставалось всего два. И если Наверра хранил презрительное молчание, подбрасывая на ладони оплавленную сферу, то постельничий здорово нервничал.

Будь моя воля, я уже взяла бы кусок раскалённой железяки и всё тайное сразу стало явным.

— Не думаю, будто шпиону удастся серьёзно нам навредить за оставшиеся день-два, — протянул Кир, а Грард тут же нахмурился. Мне, кстати, такое разгильдяйство тоже не понравилось: за одну ночь можно запросто отравить всех в лагере, была бы необходимость. — Однако, всем стоит сохранять осторожность и быть внимательными. Если кто-то, что-то заметит...

Забун заметно повеселел. Ещё бы, никто не собирался немедленно загонять ему иглы под ногти и рвать ноздри. Погоди, жирная скотина, ещё настанет твой черёд! Я почти не сомневалась, что предатель — именно он. Нет, ну а у кого ещё имеется возможность спрятать нужную вещь среди кучи барахла, которое мы тащим с собой? Ну и Наверра...Эх, дали бы мне с ними поработать!

Пока мы вели глубокомысленные, но бесполезные разговоры, наступило утро. Те немногие, кто продолжал спать, после ночных приключений, сейчас продирали глаза и делали вид, будто приводят себя в порядок. С некоторым удивлением я увидела, что в лагере простолюдов появились коровы и козы. Неопрятные бабы торопливо доили скотину, переругиваясь между собой. Эдак, если наш поход продолжится ещё пару недель, реально основать взаправдашний город средних размеров. Вопрос, насколько быстро мы сейчас способны передвигаться с подобным приданым?

Впрочем, молоко оказалась вкусным, а кусок жареного мяса — большим и сочным.

Перед тем, как тронуться с места, а это, с учётом численности и состава каравана оказалось ох, как непросто, Кир расстелил карту. Можно было изучить дорогу к границе с Виреннином. Путь шёл мимо обширного болота, а после, у заброшенной пограничной части, раздваивался. Основная дорога шла прямо — к пограничной заставе и городку со странным названием: Вымя. Однако имелся ещё один путь — полузаброшенная тропа, которую называли: След Контрабандиста. Он скакал по холмам, оврагам и вообще — определённо не годился для такой оравы, как наша.

В общем, маршрут оказался определён, простолюды и скотина собраны, так что мы тронулись. Отец Найд сдержано пошутил, что королева вывозит из Кроффа всё его население. Как по мне, в этой хохме было слишком много от правды.

Я ехала верхом на Балбесе и пристроившийся рядом святоша, вновь принялся досаждать. Нет, он не пытался читать каике-то проповеди или убеждать в чём-то. В этот раз монаха интересовало наше обучение бою. Где-то там, глубоко под всякими церковными глупостями, продолжал скрываться хищник, некогда испивший человеческой крови. И Воин Долга сравнивал свои умения с моими. Иногда начинал спорить.

— Но так же невозможно защититься! — это, когда я описала базовую стойку: 'Три венца' — Так ты уязвим со всех сторон.

— Не-а, — сказала я и предложила ему яблоко. — Не хочешь? Эта стойка позволяет ответить на любую атаку так, что атакующий разом получает дырку в пузе или глотке. Нет, если бы это была статичная стойка, то — да, но мы таких почти не используем.

— Не любите защищаться?

— Не-а, дело не в этом. Просто Тени всегда имели дело с превосходящими силами врага. Уйдёшь в защиту — погибнешь. Поэтому необходимо непрерывно атаковать. Основные стойки у нас — скользящие и защитных элементов в них вовсе нет.

— Обычный человек не сможет непрерывно атаковать, — Найд покачал головой. — Он упадёт, от усталости.

-Вот, именно поэтому и создали нас, — кивнула я, — хоть магистр Гурам и говорил, дескать в его планах не было создания живого оружия. Мастер, типа хотел улучшить человеческую натуру.

— Богохульник, — святоша осенил себя звездой. — Это в силах и праве одного лишь Отдавшего. Возможно...

Он замолчал, но я его поняла и так. По мнению монаха, создатель оскорбился попыткам изменить его творение, поэтому взял и уничтожил всех Теней. Обычные церковные штуки: их Отдавший долги за людей, взял и обиделся на какого-то Гурама, после чего выкосил под корень два десятка созданий грешника. Но при этом Отдавший милосердно терпит ублюдков, которые калечат младенцев, чтобы позже показывать уродцев в бродячих цирках.

Дорога тянулась между двух продолговатых холмов. Солнце светило, ветер дул, вокруг стоял многоголосый гвалт людей и животных. К нам присоединился Наверра. Колдуна интересовал царь-шаман. Однако, всё, что я могла — это ещё раз пересказать свои ночные беседы с Нархом. Впрочем, в этот раз я хоть получила нечто полезное.

— Думаю, он пошлёт шаманов из Внутреннего круга, — бормотал колдун, задумчиво пощипывая подбородок. — И, вероятно, пошлёт в самое ближайшее время. Уж не знаю, сколько их будет, но даже парочка...Да что там, и один запросто тебя уничтожит!

— Считай, напугал, — спокойно сказала я. — А теперь, давай, подробнее, про этих самых шаманов. Что-нибудь про них знаешь?

Наверра задумался.

— Нарх Внутренних использует крайне редко. Только, если сталкивается с очень мощными магиками. Или, чем-то, вроде тебя, — мне очень понравилось, как он назвал меня 'чем-то'. Просто душка! — Шаманы способны черпать силы непосредственно из природных источников: огня, воды, грозы. Поэтому им нет нужды запоминать заклинания или использовать магические артефакты. И ещё, — колдун почесал нос, — поговаривают, дескать во время боя шаманы становятся невидимыми.

А вот это меня реально встревожило. Все колдовские штучки можно пережить, но с невидимыми врагами справиться будет совсем нелегко.

— Угу, — сказала я. — И что можно сделать?

Ему очень не хотелось это говорить, но в конце концов колдун признался, что его магических познаний хватило бы, чтобы очертить силуэты невидимых шаманов. Но, для этого потребуется стоять совсем недалеко от врага. То есть, почти в гуще боя. И Наверра очень надеялся, что до такого дело просто не дойдёт.

— Угу, — хмыкнула я. — Само рассосётся. Посмотрим.

Судя по всему, направление, которое принял разговор, колдуну крайне не понравилось. Поэтому Наверра вспомнил, что ему срочно требуется переговорить с...Скажем, с постельничим. Или — королевой. Или ещё с кем-то.

Отец Найд глухо рассмеялся.

— Жаль, дитя, что я не могу тебе с этим помочь, — он вздохнул. — Всё же Церковь считает колдовство частью сил Вопрошающего. Хоть и приходится мириться с присутствием колдунов.

— В этом вы все, — хмуро сказала я. — Терпеть друг друга не можете, презираете и обвиняете во всех грехах. Однако, пожимаете руки, обнимаете и даёте благословение. Я, например, всегда называю ублюдка — ублюдком. А вот тебя святоша — лицемером.

Он не обиделся.

— Это — не лицемерие, а компромисс, дитя. Ты только представь, что все вдруг стали такими, как ты, говорят исключительно правду и никому ничего не прощают.

— Ну и что? Думаю, от этого только лучше станет. Да вы же и сами говорите, что в вашем чёртовом раю нет лжи. Или не так?

— Богохульствуешь, дитя моё, — он улыбнулся и погрозил пальцем. Как обычно, стоило завести разговор, отличный от обмена мнением о жратве и выпивке, как вокруг тотчас собралась настоящая толпа любопытствующих. Причём, большинство делало вид, будто они оказались рядом совершенно случайно. Я уж было хотела съязвить об отсутствующем Лоусе, но вспомнила и прикусила язык. — Так вот, рай — это место, вне времени и пространства, куда попадают лишь души, очищенные от земных страстей. Их не тревожат проблемы выживания, и они не зависят друг от друга. Именно по этой причине между ними возможна истинная открытость и возможность говорить правду при любых обстоятельствах. Здесь подобное, к сожалению, невозможно.

— Угу, — сказала я, яростно расчёсывая кончик носа. — Угу. Но если с человека сдёрнуть всю эту шелуху, как ты называешь, то что останется?

— Чистая душа, — на физиономии святоши появилась улыбка. Кажется, он считал, будто ему удалось обратить меня в свою веру. — Когда Отдавший собрал пятнадцать Проводников, он дал им понять: после смерти любой уверовавший отринет страдания и прикоснётся к вечному блаженству.

— Страдания, страдания, — что-то в этом показалось мне неправильным и вдруг я сообразила. — Погоди, старикан. Я точно знаю, любовь — это всегда немного страдание, даже когда всё хорошо. А если тебя не любят, в ответ — вообще жопа. Значит на небесах любви нет?

— Есть. Любовь Отдавшего к пастве, — Найд закашлялся.

— Ну и нахрена мне такая любовь? Я её и тут вдосталь нахлебалась. Мне бы любовь нормального мужика, да подольше чтоб.

— О плотском думаешь, а следует — о душе.

— Ха, а если её и нет? Ну, вот сам подумай, никто эту самую душу не видел, как и рай этот ваш. Представь, нет этого ничего, а?

— Когда Отдавший говорил Проводникам, Вопрошающий, скрывшись среди них, стал задавать подобные вопросы, — с некоторой грустью сказал монах, но Отдавший выделил его и назвал. А после — объяснил, что главное — вера. И тот, кто не верит, а задаёт вопросы — льёт воду на мельницу преисподней, — Найд помолчал, покачивая г8оловой, а после добавил, на полтона ниже. — А мы, будучи Воинами Долга, так и вовсе не церемонились с любопытными.

Я ухмыльнулась. Кажется, нашим слушателям не очень нравилось, куда пришла беседа.

— А сам-то что думаешь? — спросила я, подбрасывая яблоко на ладони. Почему-то казалось, будто плод превращается в зеркала разной формы. Зеркала отражали то далёкий берег, то багровые тучи над морем, а то — надвигающийся ураган. В ушах гремел невидимый прибой.

— Думаю, что если человек ни во что не верит, то и смысла жить дальше у него нет, — тихо ответил Найд. — Если бы Отдавшего долги не существовало, то его следовало бы придумать.

И святоша погрузился в глубокую задумчивость. Слушатели принялись медленно разъезжаться, пока я не оказалась в абсолютном одиночестве.

До самого вечера меня никто не беспокоил, если не считать осторожные расспросы Грарда и Кира о моём самочувствии.

Когда солнце приблизилось к горизонту, дорога повернула налево и по обе стороны пути начали тускло блестеть, пока ещё небольшие, лужицы мутной воды. Под копытами коней теперь глухо скрипели гнилые брёвна древнего настила. Видимо, мы подобрались к тем самым топям, что указал на карте Кирион. Чем дальше, тем больше воняло гнилой травой. Начали кричать жабы и периодически сиплым басом вопила какая-то болотная птаха.

До заката оставалось всего ничего, когда по правую руку за невысоким частоколом появились домики. Во всех горели огоньки. Пара светильников освещала ворота в ограде. В тусклом свете можно было различить надпись: 'Постоялый двор — Большие жабы'.

ГЛАВА 27: КАЖЕТСЯ, ЧТО МЕНЯ ВСЕ ЛЮБЯТ ТАК, ЧТО ДАЖЕ ГОТОВЫ ОТКРЫТЬ САМЫЕ СОКРОВЕННЫЕ ТАЙНЫ

Постоялый двор, в сущности, оказался настоящим посёлком из полусотни жилых домов и пары десятков хозяйственных построек. Однако, даже такое количество зданий не могло справиться с нынешним наплывом посетителей. Поэтому большая часть простолюдов расположилась на улице, за оградой. Впрочем, они не претендовали на особые удобства и хлебосолы и больше налегали на своё, заказав, в основном, огромное количество выпивки. Весь вечер шустрые жилистые парни сновали через ворота, то толкая бочки с пивом и вином, то волоча на плечах булькающие баклаги с огненным пойлом местного производства. За частоколом вопили, пели и плясали вокруг здоровенных костров.

Внутри, естественно, оказалось много тише. Те простолюды, что позажиточнее, набились в огромный сарай, освещённый большими факелами. На полу лежало свежее сено, а вдоль стен тянулись столы с прикреплёнными к ним скамьями. Здесь прислуживали приземистые толстозадые девицы. Все — на одно, не слишком симпатичное, лицо. Как выяснилось чуть позже, обслуга походила на хозяина 'Жаб' — Ларуста. Судя по всему, трясущийся от ветхости старикан, в молодости был весьма охоч до женского пола.

Королеве выделили центральное здание постоялого двора — круглую двухэтажную постройку. На первом этаже здания размещался пиршественный зал, а на втором — спальные комнаты. Деревянные полы, устланные мягкими половичками, масляные светильники на всех стенах, камин за вычурной решёткой и всего пять овальных столов. Сидели все в кожаных креслах, а с пищей сражались при помощи столового серебра.