— Ну почему же, — возразил король. — Со мной можно играть в кости. Там думать не надо. Ольга, ты оденься, конечно, а то еще замерзнешь... Не стану же я в самом деле забирать твои тряпки себе, мэтр заподозрит меня либо в каких-нибудь извращениях, либо в патологической жадности.
— А их и не положено забирать, — сказала Ольга, поглядывая на свои вещички, но все же опасаясь отпустить скатерть, пока старик не ушел.
— А зачем же тогда раздеваться? Просто, чтобы посмотреть друг на друга?
— Примерно.
— Действительно неинтересно, — подвел итог король. — Мэтр, пока девушка будет одеваться, расскажите, как там наверху? Как себя чувствует мой кузен?
— Ваш кузен... — вздохнул маг, присаживаясь на диванчик. — Он опомнился и пришел в себя. У него тяжелая депрессия. Он плачет и просит прощения у своей девушки... Не беспокойтесь, ваше величество, все обойдется. Я сейчас возвращаюсь во дворец, не желаете ли ко мне присоединиться? Вы, на мой взгляд, слишком много выпили, и я с опасением вспоминаю ночь перед коронацией.
Король заулыбался, мечтательно уставясь в потолок.
— Что вы, мэтр! — сказал он, — зачем же с опасением? Я ее вспоминаю с большим удовольствием. Хорошая была ночь. Это день тогда был паскудный, а ночь — просто сказка...
— Ваше величество, если вы намереваетесь все это повторить, то я настоятельно рекомендую вам вернуться во дворец и лечь спать. В противном случае...
— Мэтр, вы же мудрый человек, — снова улыбнулся король, но уже как-то грустно. — Вы лучше меня знаете, что такие вещи не повторяются. Они бывают раз в жизни, и повторить их невозможно.
— Я сомневался, помните ли об этом вы, — проворчал старик и поднялся с дивана. — Спокойной ночи, ваше величество. И ведите себя с дамой подобающим образом.
— Спокойной ночи, мэтр Истран, — охотно откликнулся король.
Как только за придворным магом закрылась дверь библиотеки, Ольга немедленно бросилась одеваться, пока больше никто не вломился, и между делом спросила:
— А что было в ночь перед коронацией? Вы так напраздновались, что что-то натворили?
— Да нет... Ничего я не натворил, если не считать пресловутой охоты на розовых слонов, которая уже стала притчей во языцех. Просто тогда я впервые так напился, и поэтому все об этом до сих пор вспоминают. Почему-то, когда Элмар что-нибудь сотворит спьяну, это никого не волнует, так как это происходит нередко, и этим никого не удивишь. А мои бедные слоники стали народной легендой... Давай-ка, я тебе покажу другую игру, она намного интереснее. Только сначала выпьем...
Некоторое время его величество пытался обучить Ольгу местной карточной игре, по сложности сравнимой с " Magic the gathering". Потом они некоторое время самозабвенно в не резались, пока оба не запутались при подсчете очков.
— Давай лучше еще выпьем и будем песни петь! — заявил король, когда стало ясно, что в таком состоянии в каком они пребывают, вести подсчет очков в такой сложной игре невозможно. — Почему это Элмар с друзьями всегда, как напьются, песни поют, а я — нет?
Ольга тут же вспомнила анекдот про трех мышей и немедленно его рассказала. Король посмеялся и сказал, что у них существует такой же анекдот, только про трех гномов, которые хотели набить морду дракону. Потом оказалось, что песен его величество не знает ни одной. Пришлось поставить первый попавшийся кристалл и подпевать. Что удивительно, король запомнил все слова с первого раза и по второму кругу пение пошло веселее. А Ольга к тому моменту уже напрочь забыла, что он король и все такое. С ним было интересно и весело, и совершенно безопасно, поскольку даже совершенно пьяный он вел себя исключительно пристойно. Под конец он дал королевское слово лично сопроводить Ольгу при покупке пистолета, после чего они мирно уснули в обнимку, сидя на диване. Там их и нашла утром Азиль и поспешила растолкать, пока не увидели слуги.
— Где это я? — сонно проворчала Ольга, выбираясь из-под мышки его величества и протирая глаза. -А, это же мы вчера с королем наквасились, как поросята, и песни пели...
— Песни мне понравились, — серьезно сказал король и растянулся на диване горизонтально, свесив ноги через подлокотник, так как диван был для него катастрофически мал. — А как себя чувствует Элмар?
— Спит, — сказала Азиль, присаживаясь на край дивана и зябко кутаясь в огромную шаль. — Ему уже лучше. Можно отомкнуть наручники, он уже никуда не уйдет.
Король похлопал себя по карманам, но ключей не нашел.
— Куда же я их дел? — спросил он сам себя. — По-моему, я их тебе отдал.
— Нет, не мне.
— Значит, Иласу... А посмотри в спальне на столе. Я точно отдал ключ Иласу и велел положить туда. Если он не забыл, то ключ должен быть там... Да не переживай из-за ерунды, если не найдете ключ, пусть Элмар спокойно рвет эти наручники, казна не разорится. — Он потянулся, тоже протер глаза и улыбнулся. — Давно я так не напивался. По-моему, даже похмелье немного присутствует.
Азиль посмотрела на бутылки на столе и тоже чуть улыбнулась.
— Элмар лежал бы до обеда с мокрым полотенцем на голове, а у тебя "немного присутствует"!
— А Элмару надо чуть пореже напиваться, и не мешать разные напитки при этом, — усмехнулся король и снова похлопал себя по карманам. — А где моя трубка?
— На столе, — сказала Ольга и встала с дивана. Ее сигареты лежали там же. Она подала королю его трубку и сунула в рот сигарету, разыскивая спички. — Кстати, мы с вами действительно в покер играли, или мне приснилось? Да нет, вот она моя колода лежит... Ой, стыдобища, это же мэтр сюда заходил, а я голая сидела...
— Ну вот, — недовольно откликнулся король, — то Элмар меня доставал, как ему стыдно, что ты его голым видела, теперь ты с теми же проблемами... Можешь плюнуть и забыть. А вот мне мэтр сегодня прочтет долгую нотацию о моем неподобающем поведении и заодно о патологическом безразличии к голым девушкам... Который час?
— Семь, — ответила Ольга, — а что?
— Надо скорее позавтракать. В девять у меня назначена встреча, а мне еще надо привести себя в порядок и добраться до дворца...
— А пистолет покупать когда пойдем?
— Пистолет? Ах, да... И кто меня за язык тянул?.. Я обязательно выберу время и сам за тобой заеду. — Он перевернулся на бок и уставился на нее своими любопытными светлыми глазами. — Ольга, а зачем тебе пистолет?
— На всякий случай. Холодным оружием я пользоваться вряд ли научусь, а может пригодиться.
— А ты сможешь при необходимости выстрелить в человека?
— При необходимости? Легко. Как "фейхоа" просклонять.
— А ты пробовала?
— У меня никогда не было пистолета. Но если бы был, то неужто я бы пожалела того маньяка, что меня убил?
— Верно... — задумчиво кивнул король. — Вот она, разница...
— Какая разница?
— Вы с Жаком очень похожи, и я все пытался уловить разницу. Вот и уловил. Он не способен убить человека даже при необходимости. И знаешь, что еще? Именно оттого, что вы с ним так похожи, у вас ничего и не могло выйти, даже если бы он был свободен.
— Возможно, — пожала плечами Ольга. — Пойду-ка я умоюсь и причешусь, а то хожу, как лахудра... — она сунула ноги в тапочки с зайчиками и пошаркала к лестнице.
Король смотрел ей вслед с улыбкой. А Азиль смотрела на короля. Грустно и серьезно.
— Что ты так смотришь? — подмигнул ей король. — Что-то не так?
— Все не так, — вздохнула нимфа, не отводя глаз. — Шеллар, так нельзя жить. Та матовая сфера, что тебя окружает... На ней даже золотая паутина горит, вспыхивает и сгорает в одно мгновение. А что же говорить о простых человеческих чувствах?.. Она погубит тебя, твоя матовая сфера. Почему ты не хочешь от нее избавиться? Я могла бы тебе помочь, но ты упорно отказываешься. Почему?
Король усмехнулся.
— А может, она мне нравится? Между прочим, вчера она мне спасла жизнь и рассудок. А если серьезно... Я так не могу, Азиль. Я после этого перестану себя уважать. Оставь эту мысль и забудь о ней совсем. Ничего страшного со мной не случится, а со временем все придет. Научился же я смеяться и плакать, когда захотел.
— Вот именно. Когда захотел. А тут ты и захотеть не можешь, тебя что-то держит, и я не пойму, что. За этой матовой сферой ничего не видно.
— Значит, нечего и заглядывать. Лучше поторопи свою кухарку, а то я опоздаю. А завтра вечером мы придем к вам в гости.
— Мы — это кто?
— Я, Жак с Терезой, Мафея с собой возьмем, может, мэтра Истрана, если будет себя хорошо вести. Будем развлекать Элмара, чтобы не впадал в депрессию.
— К завтрашнему вечеру он будет в порядке, и его не нужно будет развлекать. Но если тебе хочется повеселиться, как вчера, конечно приходи.
— Ты разве не знаешь Элмара? Золотую паутину ты с него, может, до завтра снимешь, но за то, что он тебя ударил, он будет казниться еще долго. Очень долго.
Азиль грустно улыбнулась.
— Шеллар, скажи лучше, что тебе понравилось петь песни с Ольгой, и ты хочешь это повторить.
— Понравилось, — согласился король. — Но это не значит, что я теперь буду так напиваться каждый день, чтобы привести себя в столь же веселое состояние. Я действительно хочу устроить небольшие посиделки, чтобы отвлечь Элмара от мрачных мыслей. Или ты намекаешь, что у нас тут что-то было кроме песен? Ничего большего, уверяю тебя.
— Я вижу, что ничего большего, — кивнула нимфа. — Ее белая занавесь осталась на месте. А почему, Шеллар? Она тебе не понравилась?
— Понравилась. Но это же не причина... И вообще, напоить девушку и тащить ее в постель — это пошло. Тем более такую, как Ольга. Зачем мне это надо? Мне что, потрахаться не с кем? С ней гораздо интереснее песни петь.
Азиль посмотрела на короля с каким-то непонятным сожалением.
— Шеллар, а как ты выбираешь себе женщин? Тех, с которыми ты делишь постель?
— А я их не выбираю. Они сами меня выбирают.
— И они тебе совершенно безразличны?
— Тебе не кажется, что ты слишком много спрашиваешь? В конце концов это мои женщины, и это мое дело, что я с ними делаю и как я к ним отношусь... О, проклятье! Совершенно забыл!
— Пропустил свидание? — засмеялась Азиль.
— Совершенно верно. Бедная виконтесса Бефолин напрасно прождала меня всю ночь в моей спальне. Надо будет купить ей в утешение какую-нибудь побрякушку.
— И это ее утешит?
— Вполне.
— Шеллар, ты ужасный эгоист. Потому ты и выбираешь себе таких женщин, с которыми можно не считаться, о которых можно ноги вытирать и потом утешать побрякушками. Тебе они нужны только для того, чтобы утолить естественные надобности. А на любовь ты не способен. И это самое страшное, что может быть с человеком. Ты этого не понимаешь или ты просто не хочешь ничего менять?
— Ты трижды не права. Я вовсе не эгоист, и женщин я не выбираю, они сами на меня вешаются, а какого рода женщины вешаются на мужчин, ты сама понимаешь. Потому мне такие и достаются.
— А в чем я еще не права?
— А вот сиди и думай, раз тебе делать нечего, и не приставай ко мне с душеспасительными беседами. Я сказал, что не лягу с тобой в постель, и не пытайся меня убеждать. Я взрослый человек и знаю, что делаю. А ты ведешь себя со мной, как со смертельно больным.
— Ох, Шеллар... — нимфа тихо вздохнула и отвела взгляд. — Извини. Я все-таки заглянула. Я больше не буду к тебе приставать, и больше не буду заглядывать. Куда тебе подать завтрак?
— Сюда, — сказал король и, не удержавшись, спросил: — А что ты там увидела, когда заглянула?
Азиль посмотрела на него с печалью и просто сказала:
— Смерть.
Коридорный почтительно поклонился, неуловимым движением пряча в карман чаевые, и скрылся за дверью.
— Ну, наконец-то! — измученно выдохнула Саэта и, бросившись на кровать, стала стягивать сапожки. — Как меня достали эти каблуки! Я от них совсем отвыкла...
— Ничего, привыкнешь, — безразлично ответил Кантор, бросая на стол свою широкополую шляпу и дергая шнурки плаща. — Хотя согласен, на них очень тяжело ходить.
— А ты что, ходил?
— Приходилось, — так же безразлично ответил Кантор. — Правда, давно, когда я был помоложе и поизящнее.
— Никогда бы не поверила, — усмехнулась Саэта. — А ребята знают?
— Саэта, — сказал Кантор, остановившись с плащом в руках и глядя на напарницу со всей возможной серьезностью. — Я не подвержен предрассудкам, но это не значит, что я рассказываю товарищам все, что ни попадя. Мне вполне хватает того, что обо мне говорят. Мне пришлось убить человек пять, чтобы об этом, по крайней мере, не говорили вслух в моем присутствии. Так что ты меня очень обяжешь, если избавишь от необходимости убивать еще кого-то. Заказать ужин в номер или пойдем куда-нибудь?
— Закажи. Страшно подумать, что придется опять влезать на каблуки... Руки поотбивать этому великому писателю, нашему полковнику. Неужели нельзя было сделать легенду для двух парней? Я отлично ношу мужской костюм, и мне это в сто раз проще, чем возиться с накладным бюстом.
— Я тебе сочувствую, — кивнул Кантор. — Но ничем помочь не могу. Завтра нам придется походить по городу, потолкаться в обществе, послушать сплетни... Не можем же мы все время сидеть в номере, так мы ничего не найдем. А полковник Сур действительно писатель хоть куда. С него бы сталось и для двух дам легенду придумать...
Саэта представила себе, как Кантор в женском платье с кружевами и в шляпке с розочкой ковыляет на каблуках, матерясь, на чем свет стоит, и слегка повеселела. Поджарый и жилистый Кантор со своим не особо женственным лицом был бы похож на шлюху не первой молодости.
— Вот-вот, — согласился Кантор, поняв причину ее веселья. — Я себе тоже это представлял. Сейчас я схожу, закажу ужин, и отдохнем. Я тоже устал, ненавижу ездить в карете, трясет хуже, чем верхом. Что тебе заказать?
— А ты что будешь?
— Я? Да мне все равно, я сейчас что угодно съем.
— То есть как, совсем что угодно?
— Абсолютно. Я и крысу могу съесть, не напрягаясь, если очень проголодаюсь. И змею, и лягушку. Мы в лагере даже тараканов и червей ели.
— Знаешь, закажи, что угодно. Я думаю, тараканов тут не подают, а в остальном мне тоже все равно.
Кантор порылся в карманах, проверяя наличность, сделал шаг к двери и остановился.
— А пить что-нибудь будешь?
— А ты?
— Я буду водку. Но ты же дама, а дамы, которые на пару с мужьями хлещут водку, могут вызвать подозрение.
— Так никто же не увидит.
— Хорошо, пусть считают, что у тебя муж пьяница, закажу водки побольше.
Как только он скрылся за дверью, Саэта поспешно начала раздеваться, пока он не вернулся. Комната в номере была одна, а специально просить его выйти казалось унизительным. Сам же он считал, что отвернуться вполне достаточно.
Она как раз успела раздеться и, прихватив халат и полотенце, скрыться в ванной, как хлопнула дверь, и в комнате послышались шаги.
— Дорогая! — окликнул он, — Ты в ванной?
— Да, — отозвалась она.
— Хорошо, — кратко сказал Кантор и смолк. Слышно было, как он прошелся по комнате. Потом глухо стукнули снятые сапоги, и заскрипело кресло. Чиркнула спичка, и сразу же запахло дымом. Саэта нажала на рычаг и выругалась про себя. Курить хотелось немилосердно. Чтоб ему, этому писателю недоделанному... Не мог, действительно, сделать ее парнем. А то теперь ей приходится быть порядочной дамой и только нюхать, когда курит Кантор. И эти чертовы фальшивые сиськи, которые приходится носить, практически не снимая... О каблуках вообще лучше помолчать...