Затопление Нуменора

— А совести и верности нуменорским лордам, видимо, не полагается, — сказал Горт, — ваши предки в племени Беора, между прочим, почитали супружество священным и переняли от эльфов обычай, по которому жена — та, кто принесла тебе ребенка, а кто изменил ей с другой женщиной, тот нарушил закон и должен быть судим за это.

Эйранель удыбнулся.

-В таком случае, первым преступником в этом ряду должен быть признан и судим государь Финве, ибо он женился во второй раз. Тем не менее, сами Валар позволили ему это.

— После смерти Мириэль, — поднял палец Гортхауэр, — после смерти супруга дозволительно вступить в брак вторично.

-А известно ли тебе, Гортхауэр, что Мириэль осталась в Чертогах и жила там? Она не пожелала вернуться в своё тело, это верно, но видевшие её там — и сам Финве — знают об этом.

— Еще бы. Конечно, известно. Но это равносильно отсутствию в физической жизни, ибо Мириэль решила перед Намо никогда не покидать Чертогов, и тот позволил ей это.

-Тем не менее, эльдар бессмертны, в отличие от нас, и какая разница — во плоти ли, или в бестелесном виде вы встретитесь? Это людям — не дано, и это наша смерть окончательна и бесповоротна. Как бы то ни было, всю жизнь любить одну — невозможно, да и опасно. А что, если она полюбит другого? И что же — обречь себя на вечную пытку? Надо думать, вам трудно такое представить, в вашей жизни не было такого, да и навряд ли вы видели, как кто-то страдает от того, что любят, к примеру, вас, а не его.

— Любить, лорд Эйранель. Любить, но не попользоваться телом женщины и забыть и о ней самой, и о зачатом вами ребенке, и об их дальнейшей судьбе, — взгляд Гортхауэра на миг сделался острым: лорд должен был помнить ту, чье тело сгорело среди пожара в трущобах.

-Вы говорили с ней? — быстро спросил Эйранель.

— Нет. Я застал ее уже мертвой. Ее и ее дочь, и... вашего сына. Обгоревшие трупы. Я узнавал — последние годы они жили в нищете.

-Да, это правда, — Эйранель был бесстрастен. — Она поплатилась за свою гордыню.

— Она не захотела стать вашей супругой?

-Я не предлагал этого: она не имела на это права. Я предлагал деньги. Она швырнула мне их в лицо и сказала, что детей не покупают.

Эйранель пожал плечами.

-Она сама выбрала свой путь.

— А что, когда вы делили с ней ложе, вы тоже предлагали ей деньги за свой будущий покой, или, быть может, обещали любовь навеки, как делают обычно?

Лицо Эйранеля стало каменным.

-Вы вассал короля, это верно, и Его Величество приказал мне быть наместником в Мордоре под вашей рукой. Однако всё это не даёт вам права судить меня за то, что я делал, ибо эти деяния мои не относятся к службе Нуменору.

— Судить по-человечески я не могу себе запретить. Да вы и сами знаете, лорд Эйранель, Нуменор не отличается чистотой нравов. Я лишь надеюсь, что хотя бы лучшие из нуменорской знати не позволяют себе поступать против чести, а обманывать влюбленную женщину — это низко. Кстати, — Горт усмехнулся, — борделей в Мордоре нет, так что...

-И как же вы обходитесь? — иронично поинтересовался Эйранель. — Что — всё только по любви? всех со всеми?

— У нас иные нравы. До рождения ребенка каждый волен сам отвечать за чистоту своего тела. У нас не поощряются любовные похождения, хотя они и не запретны. Ребенка же приводят в мир лишь обдуманно, и после этого то, что вы называете "изменой", практически отсутствует в том виде, как у вас.

Во взгляде Эйранеля был весёлый интерес.

-И как же, позвольте спросить, можно добиться того, чтобы супруг более не обращал внимания к другим женщинам?

— А этого не избегают, — улыбнулся в ответ Гортхауэр. — Но обычно этого не скрывают от супруга. Да и трудновато было бы такое скрыть: у наших людей очень развита чуткость... почти как у эльфов. Не обманешь.

-Значит, измена, о которой не скрывается, уже не считается изменой? Забавно... В таком случае, не вижу, чем это отличается от нас.

— Все иначе в самой глубине своей, лорд Эйранель. Совсем иначе. Вот представьте, что вы чувствуете настроения и переживания своей супруги так же чутко, как свои собственные... ну, почти так же, конечно. Представьте, что, когда вы испытываете к женщине влечение, вы начинаете ощущать так же явно и то, что она испытывает к вам.

Эйранель с интересом соединил кончики пальцев.

-Допустим, представил. И допустим, что о моих чувствах к другой женщине моя супруга будет знать. Наверняка, а не так, как это бывает у нас. И что же — вы считаете, что это чему-нибудь может помешать?

— При ином воспитании это приводит к другим реакциям. Нашим людям ревность свойственна куда менее, вот что самое важное. И куда больше свойственно доверие друг к другу. Обычно супруги позволяют друг другу подобные увлечения, иногда любовник жены или любовница мужа может даже стать другом семьи. Когда в таких связях нет ореола запретности, они теряют львиную долю своей привлекательности. Как правило, такие связи реализуются и проходят, раньше или позже.

-В таком случае, глупо говорить, что измены не существует, — засмеялся Эйранель. — Я думал, вы будете рассказывать мне про то, как при помощи чар человек становится навсегда привязан к своей супруге, но это... Это, простите, банально. И, простите, я не верю в то, что у вас нет ревности. Разве что если не лицемерить и разрешить многожёнство. Впрочем, это не помогает.

Он откинулся на спинку кресла.

-Впрочем, мы сильно отвлеклись от дел общественных, перейдя к вопросам личным. Когда мне следует отплыть в Мордор?

— По мере вашей готовности, лорд Эйранель. На побережье вас встретят и сопроводят. Сегодня отплывает Тирсана... Задержитесь на несколько дней, чтобы не нервировать ее лишний раз. Что же до наших нравов — у нас считается предосудительным не увлечение другим, а подлость по отношению к нему.

-Смотря что считать подлостью. Впрочем, я чувствую, мне будет интересно поближе познакомиться с вашими нравами, да... — на губах лорда Эйранеля зазмеилась улыбка.

— Познакомитесь. Может быть, поймете, что не так страшен Мордор, как его принято изображать. Да, к слову — у нас женщины часто занимают важные посты наряду с мужчинами... это тоже вам будет непривычно.

-Вот как? Да, пожалуй, у нас такого нет. В древности, конечно, было, но — как результат войн, когда те, кто действительно должен был править, погибали.

— Ну, конечно, есть специфически мужские или женские области занятий. Война — действительно не женское дело... У нас встречаются воины-женщины, но их относительно немного. Мы просто не запрещаем, если кто-то из женщин хочет стать воином, но и не поощряем подобный выбор.

Эйранель покивал. Задумался: видно, перебирал какие-то вопросы.

-Вы сказали про совет старейшин. Улаири входят в него?

— Нет. Это совершенно другие люди.

-Они входят в военное командование?

Горт улыбнулся.

— Улаири — исполнители. Командующим из них был только ваш Хэлкар. Сами понимаете, грешно было не воспользоваться его талантами, раз уж вы сами их в нем развили.

-Если они относятся к военной мощи Мордора, то не могут более существовать в этом качестве. Это — ваше оружие. Вопрос ясен?

— Разумеется, лорд Эйранель, разумеется. Это очевидно.

-Что вы намерены делать в отношении их для выполнения приказа Его Величества?

— Они более не будут участвовать в каких-либо действиях военного рода. Но имейте в виду, лорд Эйранель. Я не могу обещать, что они покорно примут это распоряжение. Вы, нуменорцы, считаете их моими рабами, но в действительности это не так.

-Однако Хэлкар исполнил ваш приказ и сдался. Вы считаете, что отстальные могут взбунтоваться? Насколько это реально?

— Посмотрим. Принудить их я сумею, если понадобится... хотя для этого мне потребуется самому вернуться в Мордор.

-Как бы вам не пожалеть, что вы дали им бессмертие, — заметил Эйранель. — И, в таком случае, вопрос: если они действиетльно бессмертны, то что сталось с Хэлкаром?

— Все сложнее, лорд Эйранель. Их тоже можно убить, как и бессмертных эльфов — развоплотить окончательно. Хотя сделать это весьма непросто. Так вот, если вы просто оставите их в покое — это одно. Если потребуете, чтобы я уничтожил их — разумеется, они этому воспротивятся. Умирать никто не хочет.

-Это "оставление в покое" — насколько возможно, что это приведёт к тому, чтобы они попытались основать собственное государство, враждебное Нуменору — и вам, как вассалу короля?

— Я в любом случае смогу отслеживать всю их деятельность и пресечь ее, если они задумают нечто запретное.

-Хорошо, — Эйранель кивнул. — В таком случае, пока я больше вопросов не имею. Есть ли они у вас ко мне?

— Нет, — покачал головой майа, — вопросов у меня нет.

Эйранель поднялся.

-В таком случае, разрешите откланяться.

...Тирсана старалась не думать о том, что внизу — отец Найтара. Эти попытки _не думать_ — попытки души защититься от обрушившихся бедствий — не приводили ни к чему, кроме того, что дни всё же не полностью превращались в пытку всё теми же мыслями. Но чувства вины это не могло уменьшить...

Сейчас она вдруг осознала, что едет в неизвестность, в чужую страну, и что единственный человек — пусть не человек, неважно, — кто понял и принял её, останется теперь в Нуменоре. Мысленная связь, конечно, никуда не девалась, но... она знала, что не сможет много говорить с ним. Не могла объяснить себе, почему — так... И от этого становилось только тяжелее.

Она услышала шаги в холле, ведущем к спальне. Дверь распахнулась, Горт шагнул в спальню.

— Ты только не огорчайся из-за этого. Тебе с Эйранелем пересекаться все равно почти не придется... Король назначил именно его наместником в Мордор, под моим началом.

-Надо же... Должно быть, он сам вызвался, захотел узнать врага поближе.

— Да, может быть, и так. Мы предполагали, что это будет именно он. Тебе это неприятно?

Она подняла глаза.

-Да.

Он сел рядом.

— А что ты можешь рассказать о нем, как о человеке? Эйранеля мы с тобою еще не обсуждали... — он улыбнулся. — Помимо того, что твой отец хотел видеть его твоим женихом.

-Он... — Тирсана качнула головой, подбирая слова. — Он холодный. Мне кажется, он не способен вообще испытывать какие-либо чувства, тем более — любить... Выгода, положение, деньги, власть. Быть сильным, иметь возможность прижать любого, кто что-то задумает против него.

— А отношение к Мордору, если ты считаешь, что это была в первую очередь его инициатива?

-Мордор — это враг, — Тирсана пожала плечами. — Раз враг дал слабину, значит, его нужно как следует изучить, чтобы впоследствии уничтожить. Если есть такая возможность, то — изнутри.

Горт не сдержал усмешки.

— Ну просто мои собственные методы.

Тирсана вздрогнула и сжалась.

— Ну что ты... — майа коснулся ее руки. — Мне не по силам уничтожить Нуменор, а вашему Эйранелю — Мордор. К сожалению ли, к счастью. У Эйранеля и Нуменора не хватит сил против нас, ну, а мы... мы просто не хотим действовать силой.

Тирсана опустила глаза.

-Мне будет не хватать моего острова, — едва слышно сказала она. — Что бы тут ни было, но это солнце, это море и родные стены... Пусть я для них ничего не значу больше, но...

— Но — дом. Это знакомо каждому. Главное, чтобы родилась твоя дочка — тогда Остров перестанет быть опасным для тебя, и ты сможешь вернуться.

-Хорошо бы. Скажи... а я буду для неё значить — хоть что-то? Всё-таки это не человек, она не будет начинать жизнь с чистого листа.

— От тебя зависит, — вздохнул Горт. — Честно тебе говорю — не знаю. Матери у нее никогда не было, как и у меня, если что-то и было подобное... родительское... разве что к Мелькору. Главное, помни — это не ребенок, и, думаю, нить ее восприятия не прерывалась вовсе; не знаю, как чувствуют при таком положении... — он не выдержал, подавил смешок, коснулся ладонью округлившегося живота Тирсаны, — скорее всего, частичное восприятие. Ощущать себя во чреве женщины — с ума сойти; непредставимо.

-Надо думать, — Тирсана тоже улыбнулась. — Мы, люди, обычно ничего не помним об этом, хотя кто-то и помнит своё рождение... но это большая редкость. Что уж говорить о том, откуда приходят наши души... Знаешь, на самом деле — страшно. Страшно прийти из ниоткуда и уйти в никуда. Хорошо эльдар, они возвращаются, они помнят... теперь я много думаю об этом.

— Прийти из Эа и уйти в нее, или продолжить дорогу в Арде... У нас многие помнят.

-И им... не страшно уже?

— Никому не страшно. У нас никто не боится смерти. Я давно умею давать людям бессмертие, но... Не так много желающих. Бессмертных — единицы. Помимо улаири, конечно.

-Я бы тоже хотела не бояться смерти, — Тирсана вздохнула. — Только не получается.

— Пройдет, — сказал Горт. — Пройдет, если согласишься посмотреть в чужой памяти — как это.

-Как — умереть и вернуться?

— Да. И что такое Эа, большой мир за пределами нашего.

-Возможно... — Она вдруг заторопилась. — Надо идти. А то, знаешь... я так и застряну здесь. Не хочется уезжать...

— Пойдем. До корабля я вместе с тобою.

Всю дорогу до порта Тирсана молчала. За окном экипажа проплывал Арменелос, она видела людей: те узнавали экипаж, как обычно узнавали кареты знати. Родной город оставался позади — и как будто всё явственнее становилась та стена, что разделила её жизнь на две части, на "до" и "после"... и дальше это "до" казалось всё нереальнее. Было ли это — беспечность, разделённая любовь?.. Сейчас осталась только тоска и чувство вины.

В порту она увидела Тариэля: тот приехал верхом, спешился, подошёл к ней и Гортхауэру. Поклонился.

-Я пришёл попрощаться, — просто сказал он. — Пожелать счастливой дороги.

— Спасибо, Тариэль, — Горт поклонился в ответ. — Вдвойне спасибо за то, что искренне. Впрочем, уверен, вы с Тирсаной еще увидитесь не единожды.

-Я тоже так полагаю, — Тариэль улыбнулся. — И я буду ждать вашего возвращения, леди Тирсана.

-Благодарю, — та наконец тоже сумела улыбнуться. — Что ж... до встречи.

Их позвали с корабля — Горт помог Тирсане подняться по сходням на борт, сам поднялся вместе с нею.

— Я мог бы проводить тебя и дальше, — сказал он, — но не хочу привлекать внимания — придется ведь возвращаться своим ходом.

Тариэль смотрел с берега, знал, что здесь есть и другие глаза, что наблюдателей много, хотя они и не показываются. Кое-кого он приметил: вон старьёвщик торгует своим товаром, как же его зовут... ах да, Ласарис.

Тирсана обняла Гортхауэра, на несколько мгновений спрятала лицо у него на груди... затем легонько толкнула.

-Иди, иди. Смотрят тут...

— До встречи.

Майа шагнул к сходням, обернулся на "супругу"... потом быстро сошел на берег.

— Тирсана, — позвала ее одна из девушек-"служанок", уже давно знакомых, трое из них возвращались на материк вместе с "хозяйкой", — хочешь, пойдем, я покажу тебе каюту — прибрали получше к твоему приходу.

-Подожди, — попросила Тирсана. — Успеется. Вот когда Остров не станет видно, тогда...

Та лишь кивнула, и молча застыла рядом, глядя на полный суеты берег.