Джорджио обратил тоскливый взгляд на генерала.
— Он все понял, — многозначительно проговорил тот. — Значит, так, лейтенант. Сейчас галопом несешься в казарму и хватаешь манатки в охапку. Затем так же быстро — в канцелярию, проездные документы уже готовы, да и приказы подпишешь заодно. Отдел кадров твоей базы уведомят без тебя. А теперь — свободен.
— Так точно, дэр генерал...
Джорджио поднялся и медленно, словно во сне, побрел к двери, сжимая бумажки.
— Бегом марш! — хлестнул его голос генерала, и новоиспеченный лейтенант невольно ускорил шаг, выскочив из кабинета, словно ошпаренный. Торопливо шагая вниз по лестнице, он безуспешно пытался укротить сумбур, царящий в мыслях.
Что-то скажет капитан Пасия, когда узнает новость? Хорошо бы командир базы не стал злиться попусту. В конце концов, он тоже понимает, что такое приказ...
Когда за Каллавиро закрылась дверь, фальшивая улыбка немедленно сползла с лица министра.
— Значит, таков твой протеже? — сухо спросил он у командующего.
— Остроумный ты, Хоан, спасу нет. Он не больше мой протеже, чем твой.
— Вот как? И чего же ты его навязывал?
— Ну, во-первых, парень действительно толковый, можно и продвинуть. По всем характеристикам первый кандидат в офицеры, да я и сам видел, как он командовал вместо своего сопляка-ротного во время операции по встрече Майи. Самостоятельно из сержантов он не уйдет, как психологи подтвердили, так что все равно пинок требовался. Во-вторых, слишком крепко он с паладарами завязался. Те же психологи его маневры во время допросов на раз расщелкали. Он упорно не говорил ничего, что против них сработало бы, а иногда просто врал, причем неосознанно. Мне такие агенты влияния в боевых частях не нужны, а на канцелярскую работу его перетаскивать — материал попусту переводить. А так, глядишь, что-то из него да получится, и паладаров лишний раз умаслим старым вроде как знакомым. Достаточно?
— Нет, — скривил физиономию министр. — Я ж тебя сколько лет знаю, десять, одиннадцать? За одно гнилое брюхо ты бы его просто вышиб из армии. Что у тебя за тайные причины?
— Разведка его одобрила.
— Такого лопуха?
— Именно лопуха. Он искренен. И с генералом Саматтой на короткой ноге. Глядишь, тот и проговорится о чем в его присутствии. Профессионала к паладарам подпускать нельзя, Чужие каким-то образом их на раз просчитывают и губы себе намертво заклеивают. Двоих из Хёнкона мне уже вернули с позором — вернее, вежливо и с извинениями, да еще и с фотографиями, которые те сделать пытались. С куда более качественными, чем наши, лишь чуточку не в том ракурсе — совсем чуточку, но без деталей, что нам требовались. Нет, сейчас лучший шпион — тот, кто не догадывается, что шпион. А уж как вытрясти из него сведения, забота разведки: в свите консула четверо опытных людей.
— И все равно слабый мотив, — министр с сомнением покачал головой. — Лопух — он и есть лопух, если что и нароет, то чисто случайно. Слушай, еще не поздно все переиграть. У меня есть на примете...
Генерал с такой злостью врезал кулаком по столу, что министр даже изменился в лице и отпрянул.
— Хоан! — зловеще проговорил Сентетто. — Я ведь не посмотрю, что ты министр. Еще раз мне про кого-нибудь из многообещающих юнцов втирать начнешь — выставлю с базы! Ты знаешь, как мне мозги выели за последние две декады? В столице чуть не половина офицеров — шалопаи из богатеньких семей разной степени влиятельности либо их знакомые, знакомые знакомых и все в том же духе. Ко мне толпами ходят и прелести кандидатов расписывают, словно замуж за меня выдать хотят! Кеоварита, Смеарх, Навахо, Капурри, Симмерса, Массини готовы кого угодно пристрелить, лишь бы своих людей в миссию пропихнуть ради промышленного шпионажа, но с ними пусть в МИДе разбираются. А вот Деллавита совсем с ума сошел. Требует, чтобы я посольскую охрану сформировал из его головорезов! Чуть ли не напрямую угрожать пробовал.
— Деллавита? — поразился министр. — Охрану? А ему-то зачем?
— Не слышал, что ли? Весь Дриммад только и болтает, как его дочурку ненаглядную паладары в Хёнкон то ли силой увезли, то ли сманили чем. Сманили, наверное, раз под фамилией матери выехала. Жена под этим соусом от него ушла, правда, на развод пока не подала. Деллавита, видимо, надеется, что его СБ за дочерью и там хвостиком таскаться позволят. В общем, задрали меня с должностями. Главное, одного поставишь — десятеро смертельно оскорбятся, что их конкурента предпочли. Пусть уж никому должность не достанется: любить меня сильнее не станут, но и ненавидеть — тоже. Им главное, что никто из заклятых врагов привилегию не получит.
— Вот как? — министр задумчиво почесал нос. — Ну что же, есть свой резон. Кстати, я вижу, ты при параде сегодня? Все-таки решил к Массини на прием ехать?
— Разумеется, — генерал вальяжно повел плечами. — Он мне упорно своего поставщика мясных консервов сватает.
— Сколько дает? — почти безразлично поинтересовался министр.
— Пять процентов. Хрен с ним, пусть Массини. С Оммерсой я решил расплеваться — они мне уже трижды плату замылили.
— Ну вот, а я к тебе специально тащился, уговаривать собирался... Однако, дружище, не пять, а шесть, он мне уже пообещал. И, надеюсь, не забыл, что половина — моя?
— Да с тобой, кажется, забудешь! — поморщился генерал. — Ты на своем самолете? Вот и полетели прямо сейчас. Как раз к пяти в Дриммад доберемся...
03.03.1232. Ценгань, Тасиэ
"...огромные, покрытые черным лаком с изящными алыми узорами, сёдзи Большого церемониального зала раздвигаются абсолютно бесшумно. Сопровождающая обильная свита почтительно отстает, шурша шелковыми одеждами, и я в одиночестве ступаю по искусно плетеным соломенным татами..."
Я на мгновение отвлекаюсь от проигрывания записи: мягко звучит оповещение о входящем сообщении. Нет, ничего срочного: регулярный отчет координатора о ходе работ в Хёнконе. Можно просмотреть потом. Сейчас хочется еще раз освежить в памяти детали, необходимые для предстоящего через несколько минут разговора. Кабинет растворяется в пустоте, и я снова оказываюсь в королевском дворце в Тасиэ, окруженный помпезными ценганьскими чиновниками.
"...огромный зал полон народа: люди сидят на низеньких стульчиках, скрестив ноги, между украшенными малахитом колоннами, густой толпой стоят за спинами сидящих, теснятся на приступках у стен. Душный воздух пропитан тяжелым запахом испарений человеческих тел: система кондиционирования, тщательно замаскированная посреди ажурных решеток, экранов и карнизов, явно не справляется. Обычная для здешних мест жара положение не улучшает. Ничего, дамы и господа, радуйтесь, что Палла изначально спроектирована с мягким климатом, и что на экваторе вовсе не так жарко, как на некоторых моих прежних площадках. Кое-где вы бы уже сварились заживо. Однако даже духота играет мне на руку: я, в отличие от вас, нечувствителен к высокой температуре и нехватке кислорода. Да и вообще, вы всерьез решили, что способны играть со мной, Демиургом Камиллом, на равных?
Опустив взгляд, я неторопливо ступаю по татами, покрытым плетеными рисунками журавлей и черепах. Золотые подвязки темно-синих шаровар-сасинуки неслышно скользят по сухому тростнику — можете даже не надеяться, что я наступлю на концы и запнусь. Десятки взглядов растерянно скользят по моему носи: его красный цвет опасно близок к императорскому алому, сияющему на троне в конце прохода, а широченные рукава не менее близки размерами к границам, установленным этикетом для министров. Сложный абстрактный узор на верхнем одеянии в определенных обстоятельствах можно было бы посчитать открытым вызовом традициям. Султан угольно-черного колпака эбоси, почти не скрывающего собранные на затылке косы, колышется высоко над головами стоящих, и вплетенные в них серебряные нити, невиданный для здешних краев элемент, отбрасывают сверкающие блики на лица придворных.
Вы ожидали увидеть варвара со звезд? Посмеяться над ним в обшлага своих непомерно широких рукавов, как втайне смеетесь над ставрийскими и кайтарскими дипломатами? Вы даже не представляете, какое удовольствие доставляет мне ошеломление на окружающих лицах: вместо обезьяны в убогом заморском костюме к вам явилась высокопоставленная особа, явно не ниже рангом Левого Министра. Моя тщательно продуманная одежда режет вам глаза, ослепляет хамством цветов, положенных лишь высшим сановникам, а покрой и узоры лицевой стороны и подкладок заставляют чувствовать себя нищими даже самых богатых. Явись в такой одежде один из вас, и его, выскочку, тут же разорвали бы в клочья. Но от меня приходится терпеть.
К вам явился паладар. Безвестный и безродный авантюрист из далекого космоса, алкающий денег, денег, денег, готовый на все ради прибылей и богатства, не способный понять изящество и красоту древних традиций Могерата... Именно так вы считали до сегодняшнего дня — и я с огромным удовольствием продемонстрирую всю глубину вашей глупости. Да-да, дамы и господа, к вам явился Демиург. И не простой — Игрок-Стратег с тринадцатым местом в Рейтинге. Тринадцатым — из семисот тридцати восьми. И сверх того я не просто обожаю азиатские культурные контексты — я на них специализируюсь почти три с половиной миллиона лет объективного времени. Вы никогда не узнаете, кто я на самом деле, и еще не догадываетесь, что через одно-два поколения короли и знать Могерата станут питаться из моих рук..."
Я останавливаю запись и тщательно, одно за другим, просматриваю физиономии присутствующих. Все верно. Отсутствие привычной фантомной машинерии не позволяет построить детальную модель каждого персонажа, но достаточно даже плоских образов, зарегистрированных сенсорами моего дрона. Ошеломление — и непонимание. Обезьяна внезапно обернулась принцем, как в одной из ваших самостоятельно возникших легенд. Кушайте, дамы и господа, только не подавитесь ненароком.
"...скорость и длина моих шагов тщательно просчитаны заранее исходя из сохранившихся исторических документов. К счастью, зал после Удара не перестраивали, а потому действие развивается в точности по сценарию. К моменту, когда я замираю в предписанных этикетом двух метрах перед королевским троном, толпа придворных наконец-то приходит в себя, и между людей начинают летать первые шепотки. Изящное, выверенное движение кисти — и в моей руке раскрывается извлеченный из рукава широкий веер со схематичным рисунком: на обрыве одинокая сосна-маца с плоской кроной тянется кривым стволом к восходящему солнцу. Все-таки нельзя не признать: малыш Палек просто гениален. Я не понимаю, почему он заваливает камнями талант художника, вкалывая простым инженером в полудиком Сураграше, но когда удается раскрутить его на работу, результат оказывается выше всяких похвал. Никаких лишних линий: несколько движений карандаша — и очертания сосны проступают из глубины бумаги, предоставляя сознанию зрителя достраивать детали самостоятельно. Учтено даже искажение пропорций из-за складок веера.
Еще одно плавное движение — и веер прикрывает почти все лицо, оставляя лишь глаза, как и положено по этикету. Я склоняюсь и замираю в глубоком поклоне — но через промежуток времени, выверенный с точностью до миллисекунды, упертый в пол взгляд поднимается вверх, заставляя растерянно улыбающегося короля вздрогнуть и слегка отшатнуться. Я знаю правила игры, говорят мои бездонно-черные зрачки, но не надейтесь, что стану им подчиняться. Пришло мое время, король, что в скором времени осознаешь и ты.
Я медленно распрямляюсь. Передо мной три груды шелка алого цвета, одна яркая и две тусклых: король, а по сторонам — Левый и Правый министры. Рука Левого, скрытая широким рукавом, нервно стискивает ткань носи рядом с висящей на груди Большой Печатью. Правый министр более сдержан: его Малая Печать почти скрыта материей, руки спокойно сложены на коленях, а глаза внимательно рассматривают меня из-под полуприкрытых век. Похоже, глава королевской администрации уже успел прийти в себя и быстро просчитывает варианты. Опасный противник. Не стоит с ним ссориться, по крайней мере, на первых порах. Впрочем, глава правительства оправляется от неожиданности лишь на пару секунд позже соперника. Все-таки оба — опытные политики, сумевшие столько лет продержаться на высших постах, и удар держать умеют.
По левую сторону от них еще две кучи тряпок темно-красного цвета: чюси, председатель дайкана, и цонцхай, глава тэйкана. У обоих отвисшие челюсти и почти круглые глаза. Им, видно, не оправиться еще долго. Парламенты на Могерате по большей части декоративны, и главы палат на большие церемонии допускаются редко, а потому и соображают хуже.
С правой стороны — еще четыре вороха цветастых одежд. Верхнее красное уваги с длинными, до пола, рукавами с прорезями, из-под которого выглядывают слои трех или четырех утики и широкие красные штанины хакама — классический двенадцатислойный костюм, правда, в немного урезанном варианте: накидка-карагину отсутствует. Видимо, опытные дамочки не рискнули одеться по полной программе, сознавая, что тепловой удар — не слишком удачное дополнение к церемонии. Молодая королева в шляпе-итимэгасе с широкими опущенными полями и три официальных королевских наложницы спрятали лица за плотными веерами, однако их полускрытые глаза блестят от любопытства. Они здесь для мебели, так что могут позволить себе откровенно пялиться.
Веер в моей руке шуршит, складываясь, правый локоть занимает предписанное этикетом положение с точностью до градуса. Тот же этикет требует, чтобы посол заговорил первым. Держитесь, ребята, сейчас вас ожидает еще один шок. Что на катару я говорить умею, вы в курсе. А вот как именно, вам еще предстоит осознать.
— Ветер ночью шумел,
Навевая тоску и унынье.
Я ущелье прошел,
И награда достойна дороги:
Солнца луч я узрел на рассвете.
Я использую высокий архаичный слог, который вряд ли понимает хотя бы половина присутствующих. Шепотки усиливаются. На лице короля — ошеломление. Впрочем, не его очередь отвечать: начинают с младших. Одно из двух: либо они вспомнят или сочинят на ходу подходящий ответ, либо прилюдно потеряют лицо, и тогда я наживу в Ценгане пару-тройку могущественных врагов. В общем-то, такой вариант меня тоже не слишком расстроит: сцена пока формируется, и как бы фигуры ни расположились в конечном итоге, я приму граничные условия с одинаковым интересом. О да, я помню — сейчас не Игра. Пока еще нет. Но плясать вы все равно станете под мою дудку. Или под мое кото, учитывая восточноазиатский колорит.
Правый министр чуть наклоняется вперед. На архаичный стиль его не хватает, но современный катару безупречен:
— Я, случалось и сам
По горам, заблудившись, скитался,
И, вернувшись домой,
Я очаг разжигал благодарно.
Гость всегда мне желанен и близок.
— Непогода вокруг, — подхватывает Левый министр, -
Дождик стучит по навесу весь день,
Плачет звонкий ручей,
Но повеяли радостью боги:
Друга шаги на высоком крыльце.
— Смотрю на старый сад, — король завершает эстрадное выступление приятным баритоном. -
