Сага ледяного оазиса

— День добрый, Синнон! — непривычно вежливо для него поздоровался Арадаб. — Пришлось немного задержаться!

— Что так? — "пират" добрел до берега, стукнул раскрытой ладонью в ладонь Арадаба, затем крепко обнял того. — Что-то людей с тобой маловато. Никак, нарвался на неприятности?

— Да ничего особенного, Синнон! Часть людей осталась в поселках для заготовки шкур, — не моргнув глазом, соврал Арадаб. — А ты чем порадуешь? Какие новости в Сораме?

— Плохие новости в Сораме! — вмиг погрустнел тот. — Взялись там за меня! Угораздило же меня случайно прирезать сына городского главы!

— Случайно? — приподнял бровь Арадаб.

— Ну... Взял я недавно кораблик с грузом сорамской батистовой ткани, так там один, как я думал, приказчик, стал нагло возмущаться. Я ему, недолго думая, по горлышку-то и полоснул. Капитан тут же стал кататься по палубе и причитать. Я его пнул, говорю, что случилось-то? Ну, сгружу у тебя часть товара, делов-то, чего убиваться? А тот как заорет: это же второй сын самого главы был! Он всех нас теперь повесит на припортовой площади!

— И ты его отпустил, что ли? — изумился Арадаб.

— За кого ты меня держишь? — картинно обиделся "пират". — Тут же повесил его вместе со всей командой на рее, а кораблик утопил! Только меня свой сдал! Одноногий Исдаб, помнишь его? Вот он, чтоб его морские демоны отоварили в зад, а Шола в Нижнем мире на части порвала! Сам поковылял к Главе, думал, награду дадут и больше не придется в море ходить!

— Дали?

— Ага, дали. Башку отрубили и на площади на колу выставили! Так ему и надо, уроду! Только мне теперь уж без разницы! Совет назначил награду за мою голову, и теперь за мной гоняется весь сорамский флот! А на суше патрули стражников обоих соседних Правителей. Им тоже хочется заработать!

— А что, большая награда? — стараясь говорить безразличным тоном, поинтересовался Арадаб.

— Триста золотых! — гордо подбоченясь, сообщил Синнон, но при этом многозначительно положил ладонь на рукоятку меча, и покосился на свой баркас, где на палубе маячило человек пять с заряженными арбалетами в руках.

— Да ты что, Синнон! — откровенно фальшиво "возмутился" Арадаб. — Ты что, думаешь, я способен тебя предать, брат? Да никогда!

— Все так говорят! — пожал плечами тот. — Но у тебя и не получится, как видишь!

— Глупости! Лучше скажи, что ты дальше намереваешься делать?

— Бежать мне отсюда надо! Жизни теперь мне здесь не дадут! Два корабля уже утопили, одна маленькая "Ласточка" осталась! — махнул он себе за плечо, в направлении баркаса.

— В Краевые земли двинешь? Поэтому меня ждешь, ведь товар, как я понимаю, ты уже взять не сможешь?

— Какой товар! Мне теперь ни на одном окрестном рынке появиться нельзя! Нет, товар тебе придется таскать в Сорам самому. А здесь я не поэтому. Дело у меня к тебе, Арадаб! Хочу в родные края вернуться, в Тираим!

— Ты же оттуда бежал!

— Давно это было! Дядя мой, с которым я тогда схлестнулся, пару лет как уже рыб кормит. А у брата зато, по слухам, целая своя флотилия! Думаю, даст он и мне корабль. А в Мелком море мне больше ловить нечего! Давай махнемся — я тебе "Ласточку", ты мне телеги! Перегружай свой товар на нее, я свое барахло и злополучную ткань — на телеги, и разойдемся к обоюдному удовольствию!

— Куда ж мне корабль? Я же им править не умею! — по загоревшимся глазам "купца" Шамиль понял, что предложение тому очень по нраву, однако, пользуясь незавидным положением собеседника, хочет выторговать что-то еще.

Понял это и Синнон:

— Брось, Арадаб! Ты же всегда хотел свой корабль! Каждый раз плакался, что я тебя обдираю при перепродаже! Теперь будешь сам на рынки добираться! А править не сложно. Догребете вдоль берега до ближайшего селения, там пару рыбаков наймешь! А в Сораме и вообще не проблема команду набрать.

— Нет, так не пойдет, брат! Оставь мне кормчего и кого-то из команды!

— Побойся Балшамима, Арадаб! Твои шесть телег с баранами и четверти корабля не стоят! Дарю, можно сказать, ему корабль, а он еще и ерепенится! Кормчий у меня опытный, самому нужен!

— А давай так, Синнон! Ты мне кормчего, а я тебе, вот, лекаря! — Арадаб, повернувшись, указал на тихо себе лежавшего Шамиля.

"Вот так поворот!" — лениво подумал тот, но даже не шевельнулся. Аллаху виднее! А на корабле жить даже лучше, не надо все время куда-то идти. Правда, Тираим, насколько помнил карту Шамиль, располагался на южном побережье "Турции", где-то восточнее нашей Анталии. То есть, туда еще пилить и пилить, и, что характерно, ножками. Собственно, поэтому "пирату" и потребовались срочно телеги. Ну что ж, значит, придется идти, на все воля Аллаха!

— Лекарь? — Синнон внимательно оглядел растянувшуюся на песке фигуру. — Откуда у тебя настоящий лекарь?

— Потерялся в Краевых землях. А я его приютил. Шам-ил — настоящий лекарь, подобных я еще не встречал, поверь, брат!

— Шам-ил? Кихин, что ли?

— Говорит, что нет. Был ученым мужем в Адмате. Да ты посмотри на его инструменты! — Арадаб жестом фокусника открыл медицинский саквояж Шамиля, который все время таскал с собой. — При мне он ими вырезал у умирающего болячку из живота! Причем тот даже ничего не почувствовал, а через неделю уже в поле пахал! Вещи эти он очень ценит, пока они у тебя, никуда от тебя не денется!

Синнон задумчиво почесал в затылке:

— Шам-ил, а ты раны лечить умеешь?

— В молодости три года сопровождал отряд... наемников, — не спеша ответил тот. — Ты даже не представляешь, скольких раненых я на ноги поднял!

— Идет! — протянул "пират" ладонь Арадабу. — Меняемся! Лекарь в нашем деле очень нужен!

— Только ты, брат, аккуратно с ним. Он не молод, устает очень на переходах. Ты уж давай ему отдохнуть побольше! — вдруг зачастил "купец", виновато поглядывая на Шамиля.

"Надо же!" — удивился тот. "Оказывается, у этого бандита завалялись какие-то остатки совести!"

— Прости, Шам-ил! — развел руки Арадаб, когда "пират" вернулся на баркас, чтобы раздать указания своим людям. — Я хотел тебя в более приличное место пристроить, но...

— Все хорошо, Арадаб! На все воля Балшамима! Молись ему за меня!...

Синнон, как оказалось, прислушался к наставлениям Арадаба. Работой лекаря старался не загружать, позволял часто передохнуть на телегах, несмотря на то что те были теперь нагружены еще больше, чем раньше. Имущества у "спешившихся" пиратов оказалось много, да еще и объемные рулоны батиста, занимавшие немало места. А после событий, произошедших на третий день путешествия, пиратский главарь проникся к Шамилю еще большим уважением.

Тогда, на очередном перевале, они наткнулись на стражников местного Правителя. Тех было меньше десятка, но вооружением стражники сильно превосходили бандитов. Защищали их длинные, до колен, кожаные доспехи с плотно, внахлест, нашитыми железными пластинками, бронзовые шлемы с открытым лицом и большие круглые щиты, закинутые на ремне за спину. Людей у Синнона имелось больше — шестнадцать, не считая Шамиля, но столкновение с регулярным военным отрядом наверняка кончилось бы для них плохо. Исход дела решили, как часто бывает, напор и инициатива. Ну и немного удачи, разумеется. Пиратам повезло, что они столкнулись с врагом, что называется, нос к носу. Главарь среагировал первым, без всяких разговоров выхватив меч и нож, и ринувшись на стражников до того, как те успели перекинуть из походного положения щиты и построиться в боевой порядок. Остальные бандиты, люди явно опытные, не отставали. В итоге обошлось одним погибшим и двумя ранеными, помощь которым Шамиль, не принимавший, естественно, участия в бою, начал оказывать еще во время схватки, оттащив их к телегам. И спас обоих, несмотря на довольно опасные колотые раны!

Синнон лично поблагодарил его сразу после боя, дружески заключив в мощные объятия и запачкав кровью убитых стражников, обильно пропитавшей его рукава. А вечером, после того, как бандиты, собрав трофеи, благоразумно углубились в лес, чтобы разбить стоянку подальше от места схватки, устроил в честь лекаря целый пир!

— За нашего смелого и искусного лекаря! — провозгласил он тост, и тут же выпил до дна рог, наполненный дорогим вином, бочонок которого приказал открыть ради такого случая.

— Исцеляет Балшамим, а я лишь проводник Его воли, — смущенно произнес Шамиль, польщенный оказанным ему вниманием.

— Исцеляет ведь Асмун, ты не перепутал? Шам-ил, а ты почему не пьешь?

— Наш Всемогущий Создатель Балшамим не одобряет выпивку. Негоже истинно верующему затуманивать себе голову!

— Даже от кихинов никогда такого не слышал! Откуда тебе знать? — загоготал Синнон.

— Ничего эти кихины не знают! Молятся ложным богам! — Шамиль решил, что может себе позволить говорить правду этим людям.

— Как это ложным? — удивился Синнон и заинтересованно подсел поближе. — Все знают, что Балшамим создал этот мир и вывел нас сюда из Нижнего, населенного демонами. Сын его Хаман зажег вулканы, растопил лед и сделал мир пригодным для проживания, а другой сын, Асмун, населил его живыми существами и одарил нас проувом, чтобы мы тоже могли размножаться! Кто из них ложный бог, по-твоему?

— Нет Бога, кроме Балшамима, а истинное его имя — Аллах! Хаман и Асмун -пророки Его и помощники. Детей у Бога быть не может!

— Странные вещи ты говоришь! По-моему, это какая-то ересь, вроде учения пособников Шолы! Почему у бога не может быть детей? Думаю, кихины знают лучше тебя, ведь это им боги вручили Святилища и проувы, оставив нас, когда люди разочаровали их своим поведением!

— Проувы — это наказание, а не благо! — Шамиль был приятно удивлен тем, что пират неожиданно оказался довольно знающим и разумным человеком. — Посмотри, ни одно живое существо, кроме ва..., кроме человека, не нуждается в проуве для размножения! Только когда все люди примут истинную веру и начнут соблюдать истинные заповеди Аллаха, тогда Бог вернет свое благоволение ва... нам!

— А ведь что-то в твоих словах есть, Шам-ил! — задумчиво произнес Синнон, аппетитно вгрызаясь в баранью ногу и громко чавкая. — Но не советую тебе вести подобные речи при кихинах! И вино зря не пьешь! Что плохого может быть в вине?

— А я советую тебе начать молиться Аллаху и соблюдать его заповеди! Я научу тебя им, потому что вижу — ты человек думающий и справедливый!

— Благодарю тебя, Шам-ил, что ты так высоко меня оценил, — захохотал пират, опрокидывая в себя очередной рог. — Как-нибудь я обязательно поинтересуюсь твоими заповедями. А сейчас — давай пировать!

Восточные земли. Севернее Шаараима.

Придорожный трактир располагался прямо у въезда в это небольшое селение, даже не огороженное хотя бы хилым заборчиком, несмотря на опасную близость Краевых земель. Но местным жителям бояться было нечего — через селение проходил оживленный торговый тракт, и сюда же перекупщики, из тех, кто осмеливался забредать в Краевые земли, свозили свой товар на перепродажу "нормальным" купцам. Поэтому в таверне, служившей также постоялым двором и перманентно действующей ярмаркой, почти в каждый момент времени находилось людей поболе, чем жило во всем остальном поселении. Причем людей большей частью вооруженных и приученных соблюдать неписанные правила "хорошего тона", характерные для подобных торговых площадок. Тут даже пьяные драки случались крайне редко, о чем заботились сами купцы, строго державшие своих людей в узде.

Вот и этим вечером таверна была полна. Приказчики и охранники двух караванов — одного, принадлежавшего знатному купцу из Шаараима, постоянно курсировавшему между этим городом и поселком, и другого, шедшего транзитом из Лиама в Гибал, заняв четко противоположные углы солидных размеров зала, степенно выпивали и закусывали, в ожидании своей очереди в небольшую местную купальню. Горячий источник в поселении был слабоват, поэтому купальня вмещала не более десятка человек одновременно. Дверь выходила прямо в зал, и из-за нее доносились визги и смех омывальщиц, услугами которых приезжие пользовались сполна. Но не более получаса, чтобы не задерживать очередь.

Сами же купцы, в компании местных торговцев и хозяина трактира, восседали на отдельном помосте рядом со стойкой, за которой суетились разносчики, и обмывали заключенные днем сделки. Заодно, строго приглядывая с возвышения за своими подчиненными, дабы пресечь возможные спьяну беспорядки. А то в наемниках из охраны попадаются всякие людишки, в том числе и готовые сразу устроить скандал, не поделив с кем-то место за столом или бабу из обслуги. Если же добавить к этому старинную вражду между лиамцами и шаараимцами...

Но сейчас все было спокойно, народ относительно тихо вкушал заслуженный отдых, и сделки, заключенные к обоюдному удовлетворению сторон, также не давали ни малейшего повода для конфликта. Купцы, захмелев и расслабившись, бурно обсуждали цены на товары и прочие новости из городов.

— Я тебе так скажу, — дородный купец наклонился к малорослому соседу, обдав того густым пивным перегаром и чуть не накрыв с головой своей длинной всколоченной бородой. — К Осенним жертвоприношениям цены на местное оливковое масло в Шаараиме, да и в твоем Лиаме тоже, подскочат до пяти серебряных за кихинскую чашу! Урожай был нехорош! А про привозное пираамское и вообще говорить нечего. Прогадал ты, Сираб, что не закупился летом! Возьми остатки у меня, по три с половиной, пока не поздно!

— Не думаю так, уважаемый Табал! — возразил мелкий, брезгливо отстраняясь от щекочущего его лицо помела собеседника. — Горожане не дураки, пополнили запасы масла на летних ярмарках. Не будет спроса перед Жертвоприношениями! А вот на мою соль — будет!

— Как знаешь! — не стал настаивать бородатый, отстранившись и шумно втянув носом доносящиеся с кухни ароматы. — А свинина-то, похоже, уже поспела! Чесночный суп сегодня вышел неплох, но пора бы уже подкрепиться и чем-то более существенным, а, Хангарт?

Пожилой трактирщик, сидевший справа, к которому и взывал проголодавшийся купец, согласно кивнул, и начал было приподниматься со скамьи. Но вдруг замер, вслушиваясь в насторожившие его звуки, доносившиеся снаружи, на которые не обратили внимания расслабившиеся собеседники. Профессиональное чутье не обмануло его — дверь трактира с грохотом раскрылась от мощного толчка, и в помещение ввалились новые посетители. Разговоры в трактире мгновенно стихли, все присутствующие подозрительно уставились на пришельцев. И было отчего — слишком уж странно выглядела появившаяся компания.

Впереди шел полноватый человек с покрытым грязью лицом и в, похоже, очень давно не чищенной одежде. В ободранной и заляпанной тряпке, наброшенной на его плечи, только с большим трудом можно было признать кихинский плащ. Лицо же гостя выражало явные признаки страха и растерянности. За ним следовали еще шестеро. В отличие от первого, все они были высокого, выше среднего роста и мощного телосложения. Наряды же их и вовсе вводили в заблуждение: под дешевыми и ношенными, смахивающими на пастушьи, плащами просматривались разнообразные доспехи непривычного вида или просто одежда странного покроя. На поясах у части из них присутствовали мечи, разные, с чудными гардами и с изогнутыми лезвиями, тоже непохожими на привычные. За плечами у каждого, помимо одинаковых походных сумок, висел на ремнях угловатый металлический предмет непонятного присутствующим назначения. А выражение грязных бородатых лиц новоприбывших сразу навевало ощущение исходящей от них опасности.