— Ну-ну! — подбодрил я его. — Какое же решение ты принял?
— Домой мне надо... — с угрюмой важностью произнёс он и пояснил для бестолковых: — Народ Биэлы ждёт своего Спасителя!
— Ой, не могу! — так и покатилась Настя, упав на диван. — Спасатель! То-то я и смотрю, кого это ты мне напоминаешь? Кабы не уши, так вылитый Сусик! Одно лицо!
Он обиженно покосился на неё и холодно проскрежетал:
— Не спасатель, а Спаситель! Мессия! И вообще — ирония здесь неуместна! Решается судьба целой планеты!
— Как же! Слышали уже! — Сарказм Насти нарастал с каждым словом. — Прямо-таки бедствие терпят без своего Мессии!
Я молча слушал их перепалку, не вмешиваясь: милые ругаются, только тешатся. И ожидал дальнейших объяснений. Ведь зачем-то же он начал этот странный разговор?
— Я попросил бы оградить меня от оскорблений! — Лори принципиально смотрел только на меня. — Иначе разговора у нас не получится. Я здесь не как частное лицо, а как представитель планеты Биэла!
— Нет, я сейчас разрыдаюсь от умиления! Вы только послушайте: его здесь оскорбляют! Знаете что? — встала она. — Вы тут, пожалуйста, без меня ведите переговоры, надеюсь моя помощь вам в этом не понадобится, а я пока на кухню. Посуду надо помыть, — мечтательно потянулась она. — Не могу спокойно на этот спектакль смотреть: так и тянет чем-нибудь потяжелее заехать!
Лори мужественно промолчал, ожидая, пока Настя соберёт посуду со стола и удалится. Потом несколько оттаял и просительно заглянул мне в лицо:
— Нужна твоя помощь...
— Это я уже понял. Что дальше?
— Без твоей помощи я на Биэлу не попаду.
— Это и так понятно. Но тут маленькая загвоздочка: адреса-то я не знаю. Мне нужно время, чтобы отыскать среди звёзд твою планету.
Лори покачал своими лопухами:
— Ты не совсем правильно оцениваешь ситуацию. Искать её тебе не надо. Дед её уже однажды нашёл. Моё здесь присутствие — тому доказательство.
— Так то дед! — возразил я. — Информация о местонахождении твоей планеты ушла вместе с его мозгом.
— Информация находится здесь, — указал он лапкой на браслет. — Голова деда здесь ни при чём. Браслет — сложнейшее устройство и в его конструкции, конечно же, предусмотрена память. Там, на Биэле, он уже бывал, и не раз, поэтому дорогу знает. От тебя требуется только вспомнить ту картинку, которую ты видел, когда... — Он испуганно осёкся, видимо, боясь напомнить, какой свиньёй он был по отношению ко мне в тот вечер. — Ну... В общем, когда ушел дед. И тогда браслет сам перенесёт нас туда.
— "Нас"?! — поразился я. — Ты сказал: "нас"?! Уж не думаешь ли ты...
Но он перебил меня:
— Ты меня неправильно понял. Говоря "нас", я не имел в виду тебя.
— Странно. Тогда кого же? Настю?
— Нет.
— Но ведь здесь больше никого...
— Всё правильно! — нетерпеливо перебил он, залезая на кресло, где сидела до этого Настя. — Я говорил о видике с кассетами.
На кухне что-то упало и разбилось. Похоже, тарелка. Настя, видимо, слышала наш разговор.
Лори вздрогнул и испуганно втянул голову в плечи.
— А при чём здесь я? В качестве грузчика, что ли?
— Вовсе нет. С этим я справлюсь как-нибудь сам.
— Тогда в чём проблема?
— Видишь ли... — начал вкрадчиво объяснять он. — Планета наша... Как бы это сказать?.. Ей чужд технический прогресс. А потому электричество, как таковое, мы не вырабатываем.
"Каков, однако, слог! — изумился я. — Вот тебе и "чуть посложнее попугая"!
— Ну и на кой тогда тебе видик? Под задницу подкладывать в качестве трона?
— И как только у тебя язык поворачивается такое говорить?! — воскликнул он. — Ты же не станешь отрицать, что это — великое средство убеждения? Ведь ещё дедушка Ленин говорил: "Кино является для нас важнейшим из искусств"!
Вот уж потеха! Слышать такое и от кого? Ладно бы там — с экрана телевизора или из газеты, вроде как натёрло уши, привычно уже. Но из уст Лори!
— Я что-то не совсем понимаю, — улыбка кривила мои губы, но я старался сдерживаться. — В чём ты собираешься убеждать сородичей? Ведь фильмы-то все о людях, на вас похожих лишь с большой натяжкой.
— Ну так и что же?! — вскипел новоявленный Мессия. — Вы будете представлены мною, как цивилизация богов, пославших меня на Биэлу с определённой миссией!
— Ну ты и прохвост! — от души расхохотался я. — Значит, это мы послали тебя?
Он сокрушённо покачал головой:
— Это же идеология!
— Выходит, — продолжал потешаться я, не в силах остановиться, — ты — Сын Божий, а Настя — матерь Божия?
— Не могу понять, — обиженно фыркнул он, — что тут смешного? Вы прошли этот этап две тысячи лет назад, теперь пришла наша очередь!
— Слышал бы тебя Иисус!
— Он бы меня правильно понял! — Лори нервно поёрзал в кресле и с вызовом проговорил: — Я тоже несу слово Божье!
— Это в виде американских боевиков? Хороша Библия, нечего сказать! И как только у тебя язык поворачивается?
— Мы напишем свою Библию... — несколько притух он.
— Основанную на принципах насилия? Не ново!
Он презрительно прищурился:
— Ты сам-то видел то, о чём смеешь судить?
Вопрос застал меня врасплох.
— Вообще-то нет... Но мне вполне достаточно тех зверских воплей, что доносятся из твоей берлоги, чтобы сделать вывод о нравственности твоего "учения".
— Но ведь там в доходчивой форме отстаиваются принципы справедливости! — Глаза Лори вспыхнули праведным огнём.
— Ну, знаешь ли! — Мне вдруг надоел этот разговор. — В конце концов. это твои проблемы! И решай их сам. Лучше говори, что тебе от меня надо?
— Гидроэлектростанцию! — выпалил тот и, кажется, сам ужаснулся тому, что сморозил: закрылся ушами, как ширмой и оттуда выглядывал одним глазом.
Я догадывался, что дело к тому идёт. Или к чему-либо подобному. Я насмешливо подался вперёд в поклоне:
— Вам ДнепроГЭС? Может, Зейско-Бурейсую? Или сразу атомную? Чего уж там мелочиться? Заверните, мол, покупаю!
Лори выглянул из-за ушей и сморщил нос:
— Ну зачем так передёргивать? Ведь существуют же мини-электростанции...
— А с какой это радости, собственно говоря? — В дверях нарисовалась красная от возмущения Настя и подбоченилась. — Сам свинья свиньёй, и его же ещё и дарами осыпать! Не жирно будет?!
Лори будто ветром сдуло.
— Но я же прощения попросил... — тихо прошелестел он уже от своей двери, глядя на неё исподлобья.
— Это дела не меняет! — бушевала "матерь Божия". — Прощением он отделаться решил! Ты лучше скажи, зачем драгоценности спёр?!
— Для большей убедительности и достоверности.
— Убедительности? Кого?
— Моих подданных.
— Я не поняла, — опешила Настя. — Так ты собрался всю эту коллекцию с собой прихватить?!
— Н-ну... Зачем всю? Немного бы и вам оставил...
Настя просто онемела от такой наглости. Пока она обретала дар речи, наш Мессия ещё подбросил "дровишек" в топку, видимо, по-своему истолковав её молчание:
— Ведь вы их тоже не трудом праведным...
— Та-а-ак!.. — угрожающе протянула Настя, размышляя, то ли его сразу удавить, то ли повременить с этим. — Ну-ка ты, сын Божий, — она нервно сглотнула, — закройся-ка в своей берлоге и не высовывайся оттуда, пока мы судьбу твою не порешим!
Лори одарил её продолжительным взглядом и тихо прикрыл за собою дверь. При этом я совершенно чётко расслышал его мысль: "Ну погоди у меня!", но значения ей не придал. И это оказалось моей непростительной ошибкой. Кто бы знал...
— Ф-фу! — перевела дух Настя, падая на диван. — Не могу! Аж трясёт!
— Воспринимай его как недоразумение, — посоветовал я, гладя её по колену. — Просто и легко.
— Нет, но какова наглость! — не желала Настя униматься. — Золото там, бриллианты — это ладно, безделушки это всё, но ведь он норовит и в постель к нам забраться!
— Что-то я такого не припоминаю...
— Не помнишь? А я так прекрасно запомнила: "И чем это таким там заниматься можно, что о еде забыли?" — подражая голосу Лори, пропищала она.
— Ах, это... Да ну, стоит ли из-за этого...
— Стоит! — сверкнула очами Настя. — Моё — значит, не влезай!
— Кстати, о еде он сейчас и не вспоминал. Это делает ему честь.
— Да просто не успел: я помешала. А то бы он у тебя ещё и не то стал бы выпрашивать. Вымогатель! — выкрикнула она в сторону комнаты Лори. — Нет, ну ты подумай: отправь его домой, да не абы как, а с почестями, да впридачу обеспечь всеми благами цивилизации! А он будет невесть что из себя корчить!
Я улыбнулся примиряюще:
— Но ведь нам это ничего не стоит.
— Милый мой! — фыркнула она. — По-моему, это надо ещё заслужить! Не находишь?
Я пожал плечами, встал и подошёл к окну. Небо нахмурилось и, кажется, моросила какая-то гадость. И когда это погода успела испортиться? Вообще-то, да, мы и из дому-то сегодня не выходили.
Отдёрнув шторку в простенке между окнами, я взглянул на карту транзитов. Так, ну а число-то сегодня какое? Чтой-то и не припомню...
— Десятое, — подсказала Настя, расслышав мои мысли.
Я мельком глянул на неё. Похоже, извержение вулкана пошло на убыль. Ну и слава Богу. Невелика шишка, чтоб кипели такие страсти.
"Успокойся, Настенька, всё будет хорошо, — молча ободрил я её. — Отправим его домой и нервничать будет не из-за чего".
— Скорей бы уж, — вслух ответила она. — Честно говоря, присутствие третьего лишнего угнетает. Ладно, был бы ещё человек, а то ведь чёрт-те что!
Я хмыкнул и стал водить пальцем по карте.
— Ага! Вот оно что! — произнёс я и многозначительно посмотрел на неё. — А я-то думаю, что это ты так раскипятилась?
— В чём дело?
— Да так... — уклончиво ответил я. — День такой. Нервный.
Настя подошла сзади и положила голову мне на плечо:
— И как ты во всём этом разбираешься?
— Ну уж, ты скажешь! Далеко не во всём.
— А меня, сколько дед ни натаскивал, так и не смог научить. Так только, символы одни запомнила, и то с грехом пополам.
— Я тоже не ас, но плохой день от хорошего отличить в состоянии.
— Да? Ну и каков же день сегодняшний?
— Я уже сказал: не самый лучший.
Она вздохнула мне прямо в ухо:
— Я это успела заметить...
Я похлопал её по бедру:
— Ты просто держи себя в руках. Не нервничай по пустякам. А я сейчас всё улажу.
— Что, прямо сейчас?
— А чего тянуть? Сама же говоришь: третий лишний.
— А то нет?
— Ну вот ладненько. Сядь вот сюда, — я подвёл её к дивану, — а я буду командовать парадом... — Тут я вспомнил о просьбе Лори: — Ну так как? Отдадим ему видик?
— Фигу ему! — опять вспыхнула моя Настя. — Пусть уходит, как пришёл. Сопля на двух лапках!
— Киска! Ну мы же договорились!
— Всё-всё! Молчу...
Я подошёл к двери Лори и постучал. Она тут же приоткрылась. Видимо, он подслушивал.
— Я весь внимание... — Голос его приобрёл торжественное звучание, но самого "благодетеля" видно не было.
— Ты как, ещё не передумал?
Послышалось многозначительное фырканье и патетический писк:
— Как можно! Народ Биэлы ждёт своего Спасителя!
Теперь фырканье послышалось со стороны дивана. Я погрозил пальцем и сказал:
— Ну, раз так, — выходи!
Лори высунулся из-за двери и уже другим голосом, в котором слышалась надежда, спросил:
— Ну а как насчёт... всего остального?
Интересно. Если б подслушивал, уже бы знал.
— Высочайший суд вынес отрицательное решение, — усмехнулся я и посмотрел на "судью". Та сидела, закрыв лицо руками, чтоб не выдавать своего отношения к происходящему. Меня это вполне устраивало.
— Да?.. — разочарованно опустил уши "подсудимый". Он немного помолчал, переваривая вновь поступившую информацию, потом спросил: — Ну а святое писание мне позволят взять с собой?
С дивана донеслось хрюканье.
Я спросил как можно серьёзнее:
— Ну что, матерь Божия, дозволим сыну твоему нести великое учение страждущему народу Биэлы?
Не открывая лица, "матерь" хрюкнула:
— Лишь бы не надорвался!
Я повернулся к Лори:
— Слышал?
— Не глухой... — недовольно буркнул тот. — Я сейчас...
И он исчез за дверью. Собирать чемоданы.
Я позволил себе улыбнуться. Настя глянула на меня сквозь пальцы:
— Чмо болотное!
Ответить я не успел, поскольку Лори вновь нарисовался в дверях. Под мышкой он держал толстенный том.
— Проверять будете? — спросил он враждебно и сунул мне под нос книгу.
— Да ладно уж! — благодушно отмахнулся я и только потом узрел, что это была за книга! Я чуть не упал.
На обложке книги по-немецки было написано: "Адольф Гитлер. Майн Кампф".
— Так ты это называешь Святым Писанием?!
Лори свирепо сверкнул своими прожекторами и процедил:
— Каждому своё!
— Не, ты глянь! — повернулся я к Насте, призывая её в свидетели, но та только с досадой дёрнула плечом:
— Не хочу! Отправляй быстрее!
Я только вздохнул и покачал головой. Потом постарался припомнить как можно точнее однажды виденный пейзаж и попросил:
— Сезам! Планету Биэла, пожалуйста!
Изображение послушно появилось. Меня вновь передёрнуло, настолько отвратительным казалось зрелище.
— Ну что, Лори, — обратился я к "Спасителю". — Не поминай лихом!
Он одарил меня взглядом исподлобья, молча выждал, когда я произнесу: "Сезам, откройся!" и тут произошло нечто ужасное. Я настолько оторопел от неожиданности, что сразу и не смог отреагировать должным образом. Да и произошло всё в течении одной-двух секунд. Знал бы я тогда все возможности браслета, трагедии, вероятно, можно было бы и избежать. Но кто ж мог предполагать, что Лори, которого-то и всерьёз никто не воспринимал, окажется настолько коварным?
Как только путь освободился, Лори испустил дикий, душераздирающий вопль и кинулся на ту сторону в самую гущу извивающихся исполинов. Вцепившись в ствол одного из них и продолжая верещать не своим голосом, он бросил в нашу сторону полный ненависти горящий взгляд. Тут же раздался резкий звук, похожий на щелчок бича и несколько щупалец толщиной в руку, схлестнувшись, совершили молниеносный бросок через плоскость экрана сразу в двух направлениях: ко мне и к Насте, сидевшей на диване всё в той же позе: поставив локти на колени и закрыв лицо руками.
Меня, естественно, они не достигли. Фиолетовая молния, сверкнувшая в метре от меня, тут же отбила у них охоту покушаться на мою персону.
Но тело Насти в одно мгновение оказалось обвитым клубком гнусных тварей и втянуто на ту сторону.
В том, что растения-хищники послушны лопоухому негодяю, сомнений не возникало. Как только похитители пересекли плоскость, разделяющую наши миры, он, перескакивая с плети на плеть, кинулся прочь, всё так же невыносимо вереща и всем своим видом показывая, чтобы жертву несли за ним следом. Растения передавали друг другу тело девушки, одни ослабляя свои смертоносные объятия, другие в это же мгновение схватывая его, так что получалось, что оно тоже быстро передвигалось за новоиспечённым "мессией".
Поражённый увиденным, я стоял посреди комнаты, а ужасная процессия быстро удалялась от меня в глубину кровожадно шевелящихся зарослей. Соображение того, что я теряю свою драгоценную Настю, что ей грозит смертельная опасность, молнией прошило моё вмиг отупевшее сознание.
