Зверра

Диса не преминула воспользоваться моментом и подобрать облик подстать событию. Длинные полупрозрачные одеяния колыхались при каждом шаге, струились и ниспадали. Прекрасная и трагичная дева, дыша шелками и туманами, ступала в пасть волкам. Чуть ли не босиком, для пущей печальности.

В руках чернобурка держала большое серебряное блюдо, на котором темнел череп раздора.

Глава зубров застыл с копьём наготове. Он сказал, что сумеет попасть, если что. Марк не очень в это верил, но в одном был убеждён: сегодняшнего представления не было бы, не убей Лунный волк безумного лиса у Оленьего Двора.

Диса не шла — плыла через пелену волчьего воя, словно острый месяц сквозь тучи. Вились шарфы и вуали.

Лунный волк медленно поднялся ей на встречу с истоптанного снега.

Диса подошла почти вплотную, протянула вперёд, к волку, тонкие руки. Картинно наклонила блюдо... Бурый щербатый череп сдвинулся с места, съехал к краю, сорвался — и плюхнулся на снег.

Чернобурка круто развернулась, взметнув вихрь вуалей, и пошла в замок. Теперь даже спина её источала презрение к волкам.

Единый вой распался, зазвучал вразнобой, а потом вообще растерянно утих. Волки снимались с мест и тянулись к Лунному зверю. Нюхали лежащую на снегу святыню. Сбивались в стаю.

— Актриса, — буркнул неодобрительно Марк. — А как бы кинулись?

— Мне интересно другое... — пробасил главный зубр, прислоняя копье к стене. — Как они голову унесут?

— На трех лапах уковыляют, — хмыкнул Марк. — А одной прижмут к груди.

Волки решили этот вопрос проще: главарь оборотился человеком. Подхватил мёртвую голову и направился вслед за уходящим Лунным волком.

— Шурует туда-сюда и глазом не моргнёт! — неодобрительно высказался Марк о превращениях главаря. — Чище иного звеРрюги...

Волки, один за одним, бесшумно исчезали в тёмной ложбине.

* * *

Диса, закутанная по горло в пышные меха, стояла у лестницы, поджидая Марка и Илсу. С любопытством рассматривала вьющуюся по краю блюда чеканку, обитателей замка же подчёркнуто не замечала.

— Я так испугалась, аж кушать хочется, — томно протянула она, водя пальцем по ободку.

Глава зубров намёк понял, и в подвальный кабинет принесли еды.

Когда тарелки и блюда расставили на столе, Птека сонно сказал с лежанки:

— Марк, пирогом угости...

— А ведь и верно! — вспомнил Марк. — У тебя же в мешке пирог. Мы его волкам взяли, а оно вон как всё закрутилось. Чихали они на наши пироги, променяли его костяную голову, им же хуже.

Птекин пирог присоединился к явствам на столе.

И потёк неспешный ночной разговор.

— Ты ни разу не был ни у соболей, ни у лосей, — заметил глава зубров.

— Не был, — сознался Марк.

— Почему?

— Пока не придумал, что мне у них делать. Просто придти и спросить, не они ли спёрли Артефакт — глупо как-то... Придти осмотреть их дома — я не спец по обыскам.

— Но ты же нашёл голову пророка! — удивился зубр.

— И что? Голова пророка — это не Артефакт. Это вообще побочный эффект моей деятельности. И краеугольный камень вашей истории я вынул совершенно случайно. Мышка бежала, хвостиком махнула...

— Куда бежала? — заинтересовался зубр.

— Мимо бежала. В неизвестном направлении. По своим делам, — отрапортовал Марк. — В принципе, куда бы она не бежала — важен результат махания хвостиком. То же самое с походом по домам звеРрей. Перстни, фонари и пояса собрать, как предлагает Диса?

— А почему нет? — скосила глаза чернобурка. — Тебе они обязаны всё отдать.

— А если это не пояс, не перстень, не фонарь? Что-то совершено иное?

— Почему ты всё усложняешь? — возмутилась Диса.

— Я усложняю? — округлил глаза Марк. — Мне вручили чудесное поручение из серии "наносите воды решетом". В таких условиях приходится быть готовым ко всему.

— Проще говоря, ты боишься выставить себя дураком, придя к тем же соболям, — подытожила Диса.

— Я давно уже хожу тут у вас главным дурнем, — улыбнулся ей Марк. — Этим нас не напугаешь. Вот когда пойму, что искать, тогда и пойду.

— Да-да, к тому времени все звеРри, не только волки позапрутся по своим домам, — ехидно поддакнула Диса.

— Это было бы не самым плохим вариантом, — хмыкнул Марк. — Пересидели полную луну по погребам — и снова на солнышко.

— Только не в ЗвеРре! — отчеканила Диса. — Тут любят кровь.

— Не все. Некоторые, как я понял, любят жареные грибы и вязание.

— Некоторые и траву любят! — запальчиво возвразила Диса, осеклась и бросила взгляд на зубра.

Тот сделал вид, что ничего не слышал.

В камине рассыпалась на угли коряга, тлевшая всю ночь напролёт.

ЛУНА ПРИБЫВАЕТ

День

Утром все разбрелись в разные стороны.

Марк шагал из Зубрового Замка в гордом одиночестве. Птеку оставили спать в кабинете главы. Лисички отправились домой: понесли новости в Лисьи Норы, чтобы к обеду город переполнился противоречащими друг другу вестями.

Марк не верил, что росомаха укараулил неизвестного. Хотя бы потому, что причин для возвращения тайного соглядатая не видел: что такого принципиально нового мог бы узнать, вернувшись ночью, таинственный незнакомец? Ничего.

Утреннее солнце снова всё перевернуло вверх дном, согрело ЗвеРру, съело ночной снег на завтрак.

Представить, что несколько часов назад тут, на снегу, сидели волки, освещаемые растущей луной, — было очень сложно. Марк даже прогулялся вокруг замка, попинал кроссовками мелкие камешки.

Пахло сеном. Какие волки? Какие черепа? Тишина и благодать, сонное утро, только что парного молока не хватает и петушиных криков.

Марк пожал плечами, прихрамывая, стал спускаться к Кабаньей Канавке.

И опять странно — Кабанья Канавка — вот она, а кабана нет, территория очищена.

Он постоял на мостике, покидал щепочки в воду. Смотрел, как их уносит к ЗвеРре-реке. Настроение было самое что ни на есть философическое. Хотелось рыбачить. И настоящего чаю. Не звеРрских травяных отваров.

— Эх, был бы чаёк, я бы понял, кто тут шалит... — пробурчал Марк себе под нос. — Чаю хочу и всё тут!

Скинул кусок коры, полюбовался на него и пошёл себе дальше. Поднялся из лощины, пересёк пустошь и вышел к ЗвеРре-реке.

Сказка продолжалась. Чистенькая мельница стояла над рекой — как на картинке. Солнце золотило флюгер с собольком, ступеньки приветливо скрипели под ногами.

Росомаха в человеческом облике гремел на кухне склянками, пытаясь найти еду. Входная дверь в жилой ярус была распахнута настежь. Марк вошёл, осмотрелся в комнате — пойманный соглядатай не обнаружился.

— Так я думал, — довольно пробормотал Марк и воззвал к росомахе: — Графч, ты чего там горшки бьёшь?

Росомаха вылез из кухни злой, разлохмаченный. С ситом в руках. В сите сиротливо лежали зачерствевшие плюшки.

— Есть хочу. Рысь — далеко идти. А толстый где? Всю еду спрятал.

— Птека приболел, — не стал особо распространяться Марк. — С едой придётся без него пока разбираться. Ночь без гостей прошла?

Росомаха неопределенно кивнул. Непонятно было, "да" это или "нет".

Потом уточнил:

— Волки заходили. Тебя искали.

— Что говорили?

— Молчали, — солидно сообщил росомаха. — А я на соболя залез: на штырь на крыше. И рычал.

— Хороший, видно, у нас флюгер. Крепкий, — обрадовался Марк. — А давай завтракать на свежем воздухе.

— Зубы жалко, — мрачно сказал росомаха, колупая плюшки пальцем.

— От свежего воздуха твоим зубам ничего не будет, — уверил его Марк и полез на чердак за подзорной трубой.

Росомаха оказался привередой: просто сидеть на лестнице ему, видите ли, было неудобно, и он, постелив себе прикроватный коврик на лестничной площадке, развалился на нём, закинув руки за голову.

Марк уселся на ступеньках, тихонько грыз чёрствую плюшку и смотрел на ЗвеРру.

— Обстановка накаляется, — объяснил он росомахе. — Что будет к ночи — и подумать страшно. Волки обособились. Остальные кланы никак себя не проявляют. И мы в очередном тупике. Как обычно.

— Почему в тупике? — заинтересовался росомаха.

— А куда идти? — спросил в ответ Марк.

— А зачем идти? — парировал росомаха. — Лежи себе.

Марк усмехнулся.

— Боюсь, что нынешней ночью нам с тобой на пару придётся на флюгере отсиживаться. Если не поймём, куда идти. Это — к вопросу "зачем".

— Соболь не выдержит, — решительно сказал росомаха, — и штырь погнётся.

Марк не ответил: его заинтересовала сценка, высмотренная в подзорную трубу. Похоже, ЗвеРра узнала о ночных событиях. Кучка горожан стояла около Волчьей Пасти (на почтительном расстоянии). Некто размахивал руками и невежливо тыкал пальцем в сторону Башни.

Волки, повинуясь добровольному обету, никак себя не обнаруживали.

Марк ехидно, очень ехидно улыбнулся.

— Ты чего? — заметил это росомаха.

— Да так. Приятно быть живым вопреки желанию некоторых! — потянулся от души Марк. — Эх, друг Графч, знал бы ты, как нам сегодня хреново было!

— Сильно? — уточнил росомаха.

— Ага, — кивнул Марк, выбирая из сита плюшку помягче и снова припадая к подзорной трубе.

Толпа около Волчьей Пасти увеличилась. Марку показалось, что там мелькнула Диса.

— Сейчас она им всё припомнит, — фыркнул он и перевел трубу на другие башни.

Около них никого не было. Тогда Марк посмотрел в сторону Зубрового Замка — и увидел Птеку с забинтованной рукой, идущего к мельнице.

Может, это и к лучшему, — пробурчал Марк. — Будет, по крайней мере, под рукой, всё спокойнее.

— Кто? Толстый? — ревниво спросил росомаха.

— Птека, — твёрдо решил не поощрять прозвище Марк.

Солнце припекало, от лестницы приятно пахло нагретым деревом. Марк, улыбаясь, смотрел, как сосредоточенный Птека преодолевает последние ступеньки, замечает чёрствые плюшки в сите и восклицает с видом человека, чьи худшие опасения воплотились в жизнь:

— И сварить ничего не смогли!

— Ты же под присмотром лекаря должен быть, — рассмеялся Марк.

— Ага, — кивнул Птека. — Вот дел других нет.

— Ты прямо кот Матроскин. Как рука?

— Да нормально. Заживёт, — отмахнулся здоровой рукой Птека. — У этих зубров все здоровые, — того и гляди затопчут, и не заметят. И еда невкусная. И печь пора топить, небось отсырело всё.

— Давай затопим, — кивнул Марк.

Росомаха сопел. Как-то так, очень выразительно.

— Графч, ты чего? — удивился Марк.

Росомаха, старательно не глядя на Птеку, пробурчал куда-то в сторону:

— Там ещё мука для пирога есть...

— Какой пирог?! — возмутился Марк. — У Птека одна рука теперь действует, пока перелом не заживёт.

— А я умею тесто месить... — признался росомаха. — Его делают так, — и он начал катать в руках воображаемый колобок.

— Но откуда, Графч? — поразился Марк. — Ты же сырым мясом питаешься?

Росомаха засопел вдвое против прежнего.

Потом сказал:

— Видел. Иногда. В окно. Ещё день, они там радуются. Я жду. А ночью приду — если пирог не съели, возьму. А съели — их съем...

Он горестно вздохнул.

Птека вздрогнул.

— Не бойся, — заметил испуг звеРрика росомаха. — Тебя есть нельзя.

— Ну, если мука имеется, давайте испечём пирог в честь славной победы над кабаном, — бодренько сказал Марк, решительно закрывая опасную тему. — Может, лисички подтянутся. Ты, Графч, будешь тесто месить, я начинку резать, а Птека — командовать.

И они пошли на кухню.

Птека быстро освоился с ролью главнокомандующего. Работа закипела.

Росомаха раскатывал тесто, Марк резал грибы и лук.

Птека ворчал на непутёвых работничков, важно восседая на бочке у печи.

Марк утирал луковые слёзы, жалостно шмыгал носом и молил сурового Птеку о пощаде. Ему было хорошо, словно и не лязгала позади железом Волчья Пасть, а впереди не маячила полная луна...

Внизу, под кухней, привычно рокотали жернова и молоточки.

В голове у Марка вертелись кольцо, фонарь и пояс пророка. Ароматный дым, который оставили после себя убийцы. Волки, заказывающие последнему человеку из людского города изображение пророка — и знающие, что голова основателя уже покоится под лапой Лунного зверя. Волки, оскорблённые тем, что хранителями стали олени. Волки, решившие, что не нужно ждать полной луны...

Пирог был почти готов, когда появилась Диса, загадочная, как Олений Двор после ограбления.

— Печёте! — сказал она таким тоном, словно застукала на месте преступления.

— Печём, — признал вину Марк. — Ну, что там, в городе, новенького?

— Всё как по маслу, — небрежно бросила Диса.

За этой небрежностью сквозило плохо скрываемое удовлетворение:

— Все ахают и ужасаются.

— Так прямо и ахают? — прищурился Марк.

— Прямо ахают, — подтвердила Диса, не моргнув глазом. — Аж приятно. Со дня похищения Артефакта не припомню, чтобы город так зашевелился. Мне кажется, волки слегка поторопились сесть в осаду. Много интересного пропустят. Только вот одна беда...

— Что? — насторожился Марк.

— Ниса исчезла, совсем не видно её в последнее время.

— Расскажи поподробнее, — попросил Марк. — Она у папы живёт или отдельно?

— У папы, — подтвердила Диса.

— В Лисьих норах или как Илса, на отшибе?

— Можно сказать, что на отшибе. У архивариуса прямо над архивом квартирка.

Диса вздохнула.

— Может быть, я зря тебя пугаю и себя... Может, она просто вышла, когда я к ней заглядывала.

— Зачем вышла?

— За нитками, — дернула плечом Диса. — Вдруг закончились, а мышь недовышитая осталась...

— Ладно, пошли проверим. Если за нитками ходила — должна вернуться, — решил Марк. — Графч, ты со мной.

— А пирог? — пробурчал росомаха.

— За пирогом Птека приглядит.

— Он его съест, — набычился звеРрюга.

— Ни за что! — уверил росомаху Марк. — Только не Птека. Птеке лекарь строго-настрого запретил есть. До вечера.

— Ладно, — смилостивился росомаха. — Ниса мышь вышивает, надо посмотреть.

К архиву пошли самой короткой дорогой, поборов искушение свернуть к Волчьим Башням и полюбоваться на толпу.

Горожане, завидев Марка, старались побыстрее исчезнуть с его пути. Был ли тому виной росомаха или слава шестого человека, успевшего потыкать пальцем во все болевые точки города, тянулась теперь за ним шлейфом — кто знает.

Росомаха улыбался направо и налево.

От этого скорость удаляющихся горожан резко возрастала.

Дверь в квартиру архивариуса была заперта.

— Не вернулась, — упавшим голосом сказала Диса.

— Я сейчас, — росомаха исчез прежде, чем Марк успел возразить.

Вскоре вернулся:

— Там пусто.

— Ты в окно лазил? — уточнил Марк.

— Ага.

— Давай в архив спустимся, — предложила Диса. — Я слышала, что архивариус в последние дни очень занят.

— Так занят, что не заметил, как дочь пропала?

Диса промолчала.

Архив был открыт. Архивариус сидел за столом, не поднимая головы, разбирал обрывки бумаг, вернувшихся из берлоги Гиса.

Диса смущенно кашлянула.

Старый лис обернулся — и Марк поразился измождённому лицу архивариуса. Глаза лиса были в сеточке красных прожилок.

— Мы тут мимо проходили, — громко сказал Марк.