Les

Мужики снова посмотрели друг на друга и отрицательно покачали головой.

— Нет, не понимаем. Коль ты чужак, то что тебе за дело, как здешние люди живут?

— Трудно мне объяснить. Но мне — есть дело! Как и есть дело до вас. Мне хочется, чтобы и вы жили никого не ущемляя, и чтобы и вас никто не трогал. И вы, и ваш род. А что в этом плохого?

Мужики думали, качали головами, пересматривались. И молчали.

— Плохого в этом нет ничего. Но так не бывает!

— Может быть и не было. Но так должно быть! И начнём с вас. Я вас отпущу, а вы обещайте всё рассказать у себя. Пусть ваш предводитель думает. Захочет, пусть сам придёт или, кого надумает, для переговоров назначит. Разговаривать куда лучше, чем воевать. Может так статься, что, убив уйму людей, окажется, никого убивать и не нужно было. Но главное, сообщите, что всё, что сказал наш человек — обман. Он хотел вашими руками добиться верховной власти и только! Мы покинули свои пещеры не для вас. Скоро утёс с пещерами взорвётся! Вот и делаем теперь себе другое жильё. На счет дичи и земли — это правда. И дичь водится, и земля неплохая. Но отбирать и то, и другое друг у друга — глупейшее занятие. Опять же, лучше договариваться. Земля, она большая. Только жить нужно с умом и дружно. Всем от того лучше будет. Мы на вас нападать не станем. Но и вы не торопитесь нас покорять. Ну, вот и всё. Ступайте. Захотите говорить, вон на том пригорке сложите костёр, я и приду.

— А не боишься к врагу на переговоры прийти?

— Охо-хо! Худшего врага, чем сам себе — не бывает! Конечно, может и убьете меня. Но что выиграете? Если ваш предводитель умен, то поймет, что с живыми приятнее дела иметь, нежели с мертвыми.

После того, как пленников отпустили, я велел позвать Хомку.

— Ну! Рассказывай!

— Что говорить то?

— Как к дергачам ходил. Зачем, и что ты им рассказывал?

— Не ходил я к дергачам!

— Послушай, дружок! Ну, к чему глупое упрямство? То, что ходил к ним — это и ребёнку ясно, а что ты им понаплёл, только сейчас узнал. И то, что именно ты понаплёл, тоже пленники подтвердили. Вот только я хочу от тебя самого правду услышать. Зачем тебе всё это? Только чтобы вождём стать ты готов и жильё своих соплеменников отдать и их земли?

— Да! Всё так! Всё равно! Я буду вождём! Я! А не ты — чужак! — Хомка кричал, разбрызгивая слюной, а глаза вылезли из орбит.

— Да кто же тебя такого избрал бы? Люди же не дураки!

— А кто бы их спрашивал? — Хомка успокоился и надменно улыбнулся.

— А! Ну, да! Не до жиру, быть бы живу! Вот только над кем бы командиром был, коли никого из рода не осталось бы? Ладно. Вечером род решит, что с тобой делать.

ДЕРГАЧИ

Сход решил убить предателя. Моё слово оставалось последним.

— Негоже мне свою первую власть на смерть употреблять. Я вообще считаю, что итак у вас жизнь не долгая. Тут ещё чужое племя под боком. Кто знает, как оно с ним обернётся. А мне хочется, чтобы все жили. И долго! Но Хомка совершил не просто предательство. Он поставил под угрозу весь наш род! Такие люди не должны существовать! Но жить тебе, Хомка, или не жить, сейчас от тебя зависит. Сможешь стать человеком — живи. Нет — смерть негодяю! Казнить тебя сегодня не будем. Но смерть над тобой висит!

И опять меня жена ругала.

— Как ты мог против воли племени пойти? Что тебе ещё нужно? Чтобы Хомка всех поубивал? Тогда его и казнить некому будет!

— Но, пойми, жестокость никогда не приносила добро! Зло может родить ещё большее зло!

— Пойми, ты вождь, ты обязан защищать род, а не свои принципы!

— Так ведь я и защищаю свой род тем, что пытаюсь довести принципы добра до всех!

— Не знаю! — Пошла на попятную Светла. — Может быть, в твоём мире так, но здесь ты не убедишь никого, что добро для всех лучше, чем добро для кого-то лично.

И я умолк. А что тут скажешь? Но и отказаться от самого себя я тоже не мог.

Прошло еще две недели. Три дома стали вырисовываться. Конечно, это были далеко не те дома, что я видел в своём, но новом мире. И за городом, и в городе появлялись домики, красоты неописуемой. Здешние дома — это просто землянки. Чуть выше травы. Но ведь дома это! Дел оставалось более чем достаточно. Нужен был пол, потолок и крыша. А ещё нужны были печи. А для печи кирпичи. А для кирпичей — глина. А глину нужно было брать в стороне, где расположились пришлые.

Пока чужаки нас не трогали.

После разговора с пленниками, они как бы исчезли. Перестали появляться возле нас. Не пересекались дорожки и у охотников. Не трогали наши огороды. Казалось, что вернулись назад. Но нет! Лешек упорно уверял, что дергачи оставались на месте.

В то же время и на переговоры не шли. Если что и думали, то были весьма тугодумы.

Но вот однажды...

— На пригорке костёр! — Спокойно сообщил Лешек.

— Наконец-то! — Обрадовался я.

— Но тебе туда нельзя! — Так же спокойно сказал друг.

— Как это? Сам назначил встречу, и сам же не приду? Если к костру придёт кто другой, это повод для недоверия, а значит к войне.

— Это засада! Они тебя убьют. Они до сих пор тебя боялись. Не понимали тебя, вот и боялись. А когда убьют, то всё им будет понятно, и бояться будет ничего.

— Ну, это если меня убьют. Так ведь я не на жертвенный костёр иду. Как-никак, у меня есть сила, неведомая им. А ещё голова на плечах.

— Это только кажется, что голова на плечах. — Вдруг надерзил вечно спокойный и покорный Лешек. Я и дар речи потерял.

— Хорошо. Давай поступим так. Я пойду на встречу, а ты со своими людьми, подберись к женскому дому дергачей. Если я к закату не вернусь, забирайся в дом. Вам и делать ничего не нужно. Женщины, увидев чужаков, поднимут такой крик, что их предводитель сам в панику ударится. Тогда мне точно ничего угрожать не будет.

Скрепя сердце, Лешек согласился.

А я решил всё же пойти на переговоры не с пустыми руками. Для чего Серёга мне чудо-меч раздобыл?

Но, помимо неожиданного противодействия Лешека, я наткнулся на предсказуемое противодействие Светлы.

— Не пойдёшь ты! Ты рискуешь не собой и не сыном, про себя я уже молчу. Ты рискуешь родом!

— А если не пойду, спрячу голову в песок, то род ещё больше под удар поставлю.

Светла остолбенела.

— Как это голову в песок? Зачем?

Ах, ты ж, неладная. Да не знают здешние ни страуса, ни его отличительное свойство. Впрочем, пока она так стояла, я успел удрать. Не пришлось отдирать её от себя. Но всё равно на душе было гадко, словно, без вины обидел жену.

На пригорке у костра сидел старший из пленников и ещё трое воинов. Я это понял, увидев их решительные лица. Это были бойцы, а вовсе не люди, способные к осмысленному разговору.

— Здравствуй вождь! Сказал старший. Хорошо, что ты пришёл. Иначе нас троих бы смерть ждала. А так...

— А так, только меня одного?

Старший отвёл глаза.

— Сам пойдёшь, или помочь? — один из воинов поглаживал свою дубину.

Ладная, к слову сказать, дубинка. Видать, проработала не год, не два. Я посмотрел на остальных. Лишь у одного в руках было нечто, напоминающее холодное оружие.

— Вы полагаете, что сможете меня убедить что-то делать вопреки своей воле? Что же ты, братец, не рассказал, что я не обычный вождь?

Последнее относилось к старшему. Тот был смущен, и явно, не в своей тарелке.

— Я говорил...

— Ладно! Не будем зря терять время. Так куда вы меня проводить желаете?

— Не твоё дело! — Буркнул один из воинов.

— Не груби! Себе дороже. Вам же приказали меня привести. А коль не исполните приказ, то что? По головке погладят?

— Не бойся, приведём!

— Нет, господа хорошие, если я заупрямлюсь, то ничего не сможете сделать. Неужели я бы пришёл сюда без уверенности, что смогу уйти, когда захочу? Да и что вы сделаете, втроем, даже с оружием против меня?

— Почему втроём? Нас же четверо.

— Да нет, трое! Вот он не будет со мной бороться. Он знает мою силу. Хотя я его и пальцем не тронул.

Воины посмотрели на старшего, а тот разглядывал свои лапти. Только сейчас я заметил, что пришлые все обуты. Мои соотечественники, даже Век, никогда на ноги ничего не одевали. Тьфу, какая неприятность! Сам постоянно в обуви и ни разу не обратил внимания, что остальные не обуты. Надо будет по возвращению подкинуть такую идею.

— Ладно! Пошли. Будем ещё пререкаться, кто кого сильнее. Как дети, ей богу!

Мои напарники двинулись за мной в явном смущении. Никак не ожидали такого оборота. Вроде, как они меня ведут, а по всему получилось, будто я их сопровождаю.

Минут через пятнадцать подошли к стану дергачей. Меня подвели к одной из землянок и подтолкнули: входи, мол.

Я вошёл.

В землянке было темно и после светлого дня понадобилось несколько секунд, чтобы я начал видеть. Сбоку, у небольшой щели, заменявшей окно (а у нас, так настоящее окно будет, со стеклом; вот она цивилизация) стоял молодой парень и, по одежде можно было судить, очень важный. Чуть поодаль на полу сидел старик.

Я покланился и поздоровался. Парень и старик переглянулись. Было видно, что и они опешили. Не этого от меня ждали. Может быть поэтому, но ответа не последовало. Пауза затягивалась, но хозяева и не думали её прерывать.

Молчать будете? Ладно. Скорее всего, они ждут от меня каких-то действий. Или сообщений, что с нашей стороны начался переполох или и вовсе военные действия.

Время шло. Все молчали. Наконец за моей спиной раздались шаги, и кто-то мне не видимый заявил:

— Всё тихо!

— Вы кого мне привели? — Возмутился юноша.

— Как и наказывали — вождя ихнего!

Оказывается, я был прав. Здесь ждали, что племя, узнав о моём пленении, ринется на выручку. Ан, нет! Значит я не вождь, а так — букашка.

— Убейте его! — Бросил молодой и отвернулся.

— Что, прямо здесь? — Съехидничал я. — Как бы тебя ненароком не зашибло!

Мальчишка испуганно на меня зыркнул и срывающимся голосом крикнул:

— Что смотришь? Забери!

— Ну, уж, дудки!

Я резко развернулся и в руках у меня оказался мой меч. Короткий, но, появившийся из неоткуда, он был страшнее любого оружия.

Воин, стоявший за моей спиной даже замахнуться дубиной не успел. Утолщённая часть скакала по полу, а у него в руке остался лишь рукоять. Меч как коса травинку рассекла тяжёлое дерево. Воин попятился, споткнулся на ступеньку и упал. Заскочившие напарники воина, увидев, что дела складываются не в их пользу, замерли. Я резко повернулся к Предводителю и вовремя! Теперь отшатнулся и упал он, а из рук его выпало что-то. Нож, не нож, но и мечём это орудие не назвать.

— Побаловались? И будет! — Мой меч исчез.

— Вам, что довели, спасибо! Отдыхайте пока. А нам — поговорить требуется.

Грозные воины, как мышки, суетясь и мешая друг другу, выскочили наружу. Предводитель лежал на полу. Старик с интересом смотрел на меня.

— Ты кто будешь? — Тихо просипел старик.

— Я — Николай. Вождь здешнего племени. А ты, так понимаю, колдун этого племени?

— Колдун. — Седая голова чуть заметно кивнула. — Хотя какой я колдун. Такого чуда, что ты сотворил, я не только не видал, но и не слыхал. А меч-то, какой! От него ничем не спасёшься.

— От любого меча можно спастись. Достаточно договориться, тогда и меча доставать не потребуется.

— Умолкни, старик! А ты... Немедленно отдай свой меч!

Старик глубоко вздохнул, как бы извиняясь за глупость своего начальника.

— Меч отдать — это не проблема. Да в глупых руках, он что прутик. Толку от него чуть! Ну, да если ты его достоин, то забери сам!

Мальчишка сделался багровым и, казалось, что сейчас лопнет.

— Что, обидно? Вот так всегда получается. Когда хочешь обидеть и унизить других, то обижаешь и унижаешь себя. А что мешало нам встретиться и пожать друг другу руки? А, расставаясь, быть довольным друг другом?

— Ого! А ты и впрямь вождь! Признаться, не ожидал, что чужой вождь вот так запросто к нам нагрянет!

Я развернулся. У входа стоял кряжистый и очень серьёзный мужик. Я ошибался, приняв юношу за Предводителя.

ПЕРЕГОВОРЫ

— Олег я! — Протянул руку вождь. — А это сын мой. Ты извини. Но я полагал, что ваш вождь вместо себя простого человека пошлёт. И вот, чтобы дать понять, что и мы не лыком шиты, решили такую историю разыграть. Да вижу, что вы умнее нас оказались. Это хорошо! Возможно, что договоримся. К тому же, вы основное наше желание сами выполнили.

— Какое это желание?

— Всё скажу. А пока пошли. Здесь у нас место для наказаний. Негоже вождям тут калякать.

Мы вышли. А сын вождя и старик остались. Нехорошо оба на меня смотрели.

Прошли недалеко. На песчаном берегу Сетупки было оборудовано место для переговоров. Срез широченного дерева на камнях вместо круглого стола и два бревнышка друг напротив друга. И как они такой срез сделали?

— Прослышан я о тебе, мил человек. Что ты не такой как все, но и не Чёрный. Теперь вижу, не зря болтали. Признаться, удивил меня. Хотя вы и менее нас развиты, но и у вас есть чему поучиться. Про меч я не спрашиваю. Но как ловко дубинку охранника смахнул! Нам такой боевой оборот не ведом.

— Научили. В своё время. Не здесь. Не на этой земле. Потому вам и не ведом.

— А не расскажешь ли откуда ты сам? Конечно, если это не секрет.

— Секрета в том нет. Да и Хомка, по всему, обо мне вам рассказывал.

— Рассказывал. Да вредный человечишко, Хомка ваш. У нас бы он не ужился.

— И у нас не ужился. Совет его к смерти за предательство приговорил. Да пожалел я его. Дети малые у него, жена.

— О как! Ну, совсем интересно стало. Да где же это место такое, в котором такие жалостливые люди рождаются?

— Чтобы это объяснить, мне надо знать, а где я сейчас нахожусь. Жил-поживал я в своём мире. Был как все. Не вождь, не даже ни какой начальник. Самый младший работник. Возможно, со временем, и стал бы каким руководителем. Ведь мне всего двадцать пять лет. Молодой ещё! И вот однажды потянуло меня в Запретный лес. У нас про него говорили разное, но большей частью сказки какие. А в нашем мире сказки только в книгах остались. Всему есть толковое объяснение.

— Так уж и всему? — Перебил меня Олег.

— Не всему, конечно. Но поняли главное, что всё, что сейчас не знаем, тоже может иметь такое объяснение. Просто мы пока не дошли своим умом до того. Но дойдём! И вот я, не веря в невозможное, и сунулся в запретное. Сунулся и очутился у вас. А моего мира не стало. Вернее он где-то без меня остался. Живёт и развивается. Но пройти в него нет возможности.

— Я слышал, что ты возвращался туда и снова сюда пришёл.

— Всё так. Да только те силы, что переход тот создали, сами решают, кто и когда пройти может. Я же по началу назад дернулся. Как же? Меня и дома, и на работе, и друзья ждут. Так не пустил проход! А как узнал, что матери плохо, то проход и не заметил. А вот теперь знаю, что как ни старайся, но больше я в тот свой мир не смогу вернуться. Теперь этот мир мой!

— Странные вещи говоришь. Но не врёшь. Мы тоже знаем, что в Запретный лес нет ходу. Были умники, ходили. И уж какие знатоки леса, а всё одно, назад выходили. Но всё же один человек исчез в том лесу. Причём, у людей на глазах. Вот был — и не стало! Так, видать и с тобой было. Другое скажи, слыхал, в твоём мире люди куда больше нашего преуспели?