Третья ипостась. Часть 1

* * *

Удивляюсь, как я нашла свои покои. Ведь совершенно не смотрела, куда иду. Войдя внутрь, я прикрыла дверь и, обернувшись, вздрогнула. Посередине гостиной стояла величественная фигура — меня почтила присутствием сама Королева.

Первая леди Верейны была женщиной высокой и худощавой, довольно молода — не больше тридцати, черные волосы уложены в высокую прическу, а голову украшает тонкий золотой венец — знак ее высокого положения. И было хорошо заметно, что Королева гордится не только красивым лицом; судя по высокомерному выражению этого самого лица, далеко переплюнувшему его сиятельство герцога Вермона, она вела свой род чуть ли не от Евы.

Я на автопилоте сделала какой-то неуклюжий книксен. Ее визит был, мягко говоря, несколько неожиданным. Да я с момента появления здесь ни разу напрямую с ней не общалась. Она всегда держалась за Королем, меня в упор не замечала, демонстрируя полное равнодушие не только к моей персоне, но и к приемному сыну. Сейчас она с легким презрением окинула взглядом мою фигуру и нелепые телодвижения, едва видно поморщилась и, отвернувшись, сделала несколько шажков в сторону окна. Я не решалась начать разговор, но и Королева не спешила уведомить меня о цели своего визита. Пауза затягивалась.

Еще несколько секунд, и спрошу ее. Я не полностью вникла в тонкости этикета, вдруг своим молчанием наношу оскорбление августейшей особе, но ранее прочитанные книги все как одна уверяли, что в таких случаях нужно ждать, пока властитель не начнет разговор первым. Ага, так мы до утра тут зависнем.

Наконец, Королева повернулась ко мне и впервые посмотрела прямо в глаза.

— Вы знаете, кто я.

Это был не вопрос. О чем это она? Конечно, знаю.

— Я-а-а...

— Мои дамы до ужаса вас боятся. Я пришла бы раньше, если бы тоже ненадолго не поддалась всеобщему чувству. Но прошло время, я увидела, что ничего подозрительного не происходит, и все же решилась. Странно, правда? Раньше мой пасынок не был склонен к геройским поступкам. Его м-м-м... помыслы были направлены в несколько иное русло. Вы ведь в курсе, что Король лишал его статуса Наследника?

Я медленно кивнула. Черт, и не рассчитывала, вроде, что она как ни в чем не бывало завалится в кресло, закинет ногу на ногу, и начнет травить байки про графиню Ростовинскую — самую одиозную фигуру при дворе. Однако все равно, беседа принимала крайне неприятный оборот, но деваться мне некуда. Не гнать же ее пинками.

— Дошло даже до того, что Наследником был объявлен младший сын Короля.

И, по совершенно случайному стечению обстоятельств, твой родной сын. Теперь я уже злилась, понимая, куда она клонит. А Королева продолжала:

— Вы, безусловно, очень сильный козырь, и в руках умелого игрока нет вам цены, надо лишь правильно угадать личность игрока, который сможет с наибольшим успехом воспользоваться вашими... достоинствами.

Эвон как! Вроде ничего обидного, почему же возникло ощущение, что меня принимают за живой товар на рынке рабов, не сказать еще хуже. Она что, совсем без мозгов? Или считает таковой меня? Апрель защищал меня почти ценой своей жизни, неужели она думает, что я вот так вот просто переметнусь в стан его недоброжелателей? Нет, нет, нельзя ей грубить! Хотя весьма цветистые многоэтажные конструкции уже складывались в голове фразами, я изо всех сил сдерживалась. Вот ведь скотина! Нельзя, нельзя ее посылать! А то оскорбление королевской особы, все дела, парню это популярности не прибавит.

А Королева ждала от меня ответа. На что же она рассчитывала? Может, и надеялась на какую-нибудь выходку, чтобы можно было смело закатать меня пожизненно, а заодно и сынку поспособствовать. Не надейся!

Я сложила не менее цветистую конструкцию, но уже без мата, и постаралась выдать ее без запинки, подкрепляя восторженной интонацией и пламенным взглядом.

— Да простит великодушная Королева мою неучтивость, которая объясняется только тем восхищением и благоговением, которое обуяло недостойную меня при виде вашего блистающего величества! На протяжении всего пути ваш достойнейший пасынок, наследник Верейнский, неустанно восхвалял ваше величие и красоту, ваш ум и заботливость, что и сама я невольно прониклась тем глубоким уважением и любовью, которую питает к вам он сам и его окружение. Могу ли я при таких обстоятельствах оставить наследника и искать иное покровительство, чем его, который открыл мне великолепие вашей души!

Д-а-а-а-а, мистер Коллинз отдыхает!

Видимо, все же перебор. Глаза Королевы сузились, она не могла понять, издеваюсь ли я или говорю серьезно. Наконец, тщеславие все же взяло верх, потому что она легонько кивнула и вдруг перевела разговор на другое:

— А мой пасынок произвел на вас впечатление! Да, он это может. Не сомневаюсь, что у него есть все шансы стать достойным Королем. Особенно после того, как благосклонность его отца чудесным образом обретена вновь.

Ну, так уж и чудесным. Да мы с парнем чуть пупки не надорвали.

— А еще более вас порадует, вероятно, известие об еще одном приятнейшем событии в жизни всего королевства и принца непосредственно. Я, конечно, имею в виду скорое бракосочетание наследника. Его невеста — принцесса Аахронды, это независимое, воинственное, но славное государство, и долгожданный брак укрепит наши давние связи. По Верейнским законам, брачный возраст наступает с восемнадцати лет. И я не думаю, что принцесса согласиться ждать еще, между нами, она несколько старше принца, поэтому слегка... нетерпелива.

Как же я ненавидела этот доверительно-сочувственный тон! Только внезапный паралич всех мышц, вызванный шоком от услышанной новости, не дал моей челюсти безобразно отвалиться, а слезам хлынуть потоком. Но я все равно оказалась не готова к такой неожиданности. Королева с удовлетворением следила за моим лицом. Удар был нанесен мастерски, зря я сомневалась в ее умственных способностях.

Еще пара-тройка фраз о всеобщем благе и Королева, кивнув напоследок, буквально вылетела за дверь. Наверное, дамы, замирая от сладкого ужаса, будут сейчас слушать ее рассказы об укрощении бешеной нелюди.

Дверь за ней захлопнулась. Я еще постояла, не совсем понимая, что сейчас произошло, потом бессильно рухнула на стул. Мерзкое послевкусие от этой "доверительной" беседы все еще держалось на языке, и у меня возникло неистребимое желание почистить ротовую полость с хлоркой. А еще лучше, наглотаться ее же внутрь, облиться ей с ног до головы, будто вся была покрыта какими-то невидимыми, но весьма опасными бактериями, а это универсальное средство, как известно, успешно борется с любыми микробами.

Вот же ж сволочь! Уела она меня! Конечно, трясется, что Апрель Королем станет. Она же всех по себе судит! Вот и думает, что парень турнет ее с ненаглядным сынком с насиженного места. И неплохо насиженного! И ведь не догадается, что наследник благородством своим и моральными принципами далеко превосходит и ее саму, и ее сына, и весь этот курятник с громким наименованием двор. Апрель был сыном своего отца, только пока... облегченный вариант, что ли. С возрастом он обещал стать еще лучше. Его порывистость и неуемный темперамент смягчатся мудростью и весом прожитых лет, а характер станет спокойнее. Он вполне может оказаться в числе Королей, прославившихся своими деяниями и вызывающих у своих подданных трепет и уважение, ведь именно об этом мечтал его отец.

— Король Верейны, Его Величество Аурелий Торвенгейм! — еле слышно прошептала я.

Звучало реально круто!

А потом, совсем неслышно, только чуть-чуть шевеля губами, чтобы даже по ним невозможно было прочитать смысла следующей фразы:

— Королева Верейны Афина Торвенгейм! — и сама испугалась этой мысли.

Нет, этого не будет никогда. И не только потому, что у парня была невеста. Черт, как больно-то! Я никогда не любила несвободного человека, как бы о н не поступил со мной, другой он не принадлежал. А Апрель... Да, и потом, я просто могу не успеть! За два с половиной года, до его восемнадцатилетия, все может произойти. Я могу исполнить свою работу и... дальше думать не хотелось.

Но почему же он мне не сказал? Как понимать его поведение? Самый очевидный ответ — просто он не относится ко мне настолько серьезно. Он так воспитан, оберегать и защищать слабых у него в крови. А что, если его нежность и галантность просто дань этой воспитанности? Да, он не настолько трепетно относится к Тивизе и Сорайе, но они паладины, это сделало их в его глазах почти мужчинами, друзьями, соратниками. А я...

Но самое главное в другом. Я поклялась, хоть он и не просил, что всегда буду поддерживать его, что сделаю все для упрочения его положения как наследника. И я собиралась сдержать клятву. Только вот когда я начинала думать об этом, в глазах стояло его напряженное лицо с раздутыми желваками и черные дыры глаз. Я не встретилась тогда с ним взглядом. Но что-то подсказывало мне, что это спасло меня от самого ужасного зрелища в моей жизни. Даже сейчас, когда он смотрел на меня своей неповторимой бирюзой, я вздрагивала от страха, боясь увидеть в глубине его глаз тьму. Его приступы имели непонятную природу, во что это могло вылиться в дальнейшем, неизвестно. Вопрос в том, сдержу ли я клятву, зная, что он может совсем сойти с ума и нанести непоправимый вред своему народу и государству? И, самое страшное, не наплевать ли мне на это?

Красным

Оглядываясь назад, порой трудно понять мотивы некоторых своих поступков. Я еще долго не могла уразуметь, что заставило меня в тот день бездумно шляться по всяким закоулкам до темноты. Наверное, замечталась. О том, как наконец, закончу эту школу. Как уеду в другой город, где меня никто не знает, и начну все с начала. Как избавлюсь от необходимости каждый день видеть того, с кем рядом быть не могу. Эта мысль наряду с облегчением приносила боль. Клубок был недоволен и щетинился дикобразными иголками. В плеере любимая музыка, почти приятные мысли в голове. И никакого внимания на то, куда иду. Очнулась я, когда выдохлась батарейка плеера. В ушах стихло, я чуть не споткнулась, подняла взгляд и огляделась.

В первый момент я ничего не поняла. Где я? Место было зловещим. Скорее всего, я попала в промышленный район города, потому что жилые дома располагались где-то на горизонте, дорога, по которой я шла, была разбита, слева тянулся бесконечный бетонный забор, за которым виднелись производственные корпуса. Справа вдоль дороги были навалены огромные кучи щебня и керамзита, за ними тянулась чахлая полоса лесопосадки. Темнело очень быстро. Я оглянулась назад. Оказывается, недалеко до поворота, за которым кончалась цивилизация. Я вынула наушники и повернула назад. На полусогнутых дошла до этого поворота и остановилась в шоке. Только сейчас меня начал сковывать страх. На глухой стене здания с противоположной стороны дороги была прибита большая табличка с номером дома и названием улицы. "Улица Октября, 58".

Хуже быть просто не могло. При любом раскладе.

Наш город, кроме официального деления на районы, был разграничен еще и не совсем официально. Некоторые места имели народные названия, чаще всего столиц разных стран мира, или географических мест. У нас был Париж, была Китайская стена — очень длинный девятиэтажный дом, и еще много разных местечек. Но один из таких районов выделялся на общем фоне, одно его название вселяло тихий ужас в мирных обитателей спальных районов.

Я никогда точно не знала, почему именно Сингапур? И слабо представляла себе, где именно находится это место, но часто слышала, что когда говорили об очень удаленных, захолустных и криминогенных улицах города, их сравнивали с Сингапуром, а улица Октября была самым его центром. Как я попала сюда, было загадкой. Меня пугал каждый шорох. В панике я понеслась быстрым шагом в ту сторону, откуда, как мне казалось, пришла, но заблудилась еще больше. Я попала в бесконечную череду дворов, дома стояли так запутанно, что я никак не могла выйти на проезжую дорогу. Я металась из стороны в сторону, это быстро утомило, и я присела на скамейку у подъезда какого-то дома. Подъезд был последним, и я увидела на стене дома его номер — 26/15 все той же треклятой улицы Октября. Ничего себе нумерация! По ходу, весь Сингапур состоит только из одной этой страшной улицы. Все еще не отдышавшись, я огляделась. Дома тут были пятиэтажные, так называемые "хрущевки". Во дворе присутствовали все обычные атрибуты — скамейки, грибочки над песочницами, качели с оборванными сиденьями, погнутые турники и беседка, превращенная местными мужиками в место ежевечерней игры в "домино" и распития пива. А ночью, скорее всего, беседка превращалась в площадку брачных игр местного молодняка. Вскоре стало совсем темно.

Это происходит не со мной. Точно, точно! Как может судьба посылать мне новое испытание, неужели я не хлебнула уже горя на всю жизнь вперед? Наверняка, я воспринимаю ситуацию слишком негативно, с чего решила, что здесь живут только бандиты? Вот дома стоят, там наверняка есть и обычные, нормальные люди, которые сейчас ужинают и смотрят телевизор. И я должна последовать их примеру: вот сейчас я соберусь, встану и спокойно пойду через дворы, выйду на проезжую часть, дождусь маршрутку и поеду домой. Закроюсь на все замки, чего-нибудь пожую и поставлю себе взятый в прокат фильм. Конечно, мистическим триллером трудно развеять пережитый мной испуг, но не зря же все считают, что я не от мира сего. А в этой ситуации такой фильм самое то, можно себя убедить, что есть вещи и пострашнее, и на этот раз не я в центре событий.

Я сидела, размышляя о том, в какой же стороне может быть дорога, когда услышала чьи-то голоса и шаги. Голоса принадлежали разным людям, да и шаги тоже выдавали многочисленность приближающихся. Что было хуже всего, голоса были пьяные, раздавались вопли и страшная ругань. Перепугавшись, я влетела в дверь подъезда, воздав хвалу жильцам, не поставившим кодовый замок. Внутри пахло кошками, мочой и куревом. Поднявшись на площадку между первым и вторым этажами, я поставила ногу на батарею, зацепилась пальцами за подоконник окна, расположенного почти под потолком, чудом не засунув их в смастеренную из обрезанной пивной банки пепельницу, полную вонючих бычков, подтянулась ближе к грязному стеклу и выглянула наружу. Ну конечно! Компания человек в семь-восемь, очень пьяная, расположилась в беседке, на которую выходили двери укрывшего меня подъезда. И уходить, по всей видимости, они не собирались. А это значило, что и я не смогу выйти, не рискуя быть обнаруженной и сочтенной своеобразным бонусом, удачным завершением великолепной пьянки. Я знала, что отбиться не смогу. Не смогу и сбежать - не знаю местности и вполне могу сама завести себя в тупик. Но и просидеть здесь всю ночь мне тоже не улыбалось. Лифта в пятиэтажках нет, любой, вошедший в подъезд, обнаружит меня, выше пятого этажа я не поднимусь. Не знаю, а вдруг жители этих квартир тоже не прочь как-нибудь меня использовать?