Там тебя никто не ждёт

Исполнял, конечно, Эд, сидя на стуле у камина. Приятно так, я аж заслушалась. Мне бы так уметь.

— Это была колыбельная?

Эд положил "гитару" и, улыбнувшись, взял откуда-то кубок.

— Это была касьон аморе. Помнишь, я тебе обещал? Пей, Катрин.

Ну вот, первый раз в жизни исполняют серенаду, а я даже слов не поняла!

— А ты кому её пел? — протянула я, отхлёбывая горьковатую и всё ещё тёплую жидкость. — Мне?

— Тебе, тебе, — усмехнулся Эдвард, садясь рядом. — А знаешь, Катрин, покажешь мне свой вальс ещё раз?

* * *

Дед у Эда оказался очень даже ничего. Так сразу и не скажешь, что при смерти. Да, чёрт возьми, мне бы так умирать! В седле дедуля держался как заправский наездник (кем наверняка и был), я всё ждала, когда же вытащит шашку и казаком поскачет на жмущихся за спиной Эда военных.

Кстати, внук на деда оказался ни капельки не похож. Впрочем, сложно найти одинаковые черты в стройном, красивом золотоволосом юноше и худощавом, жилистом, седом старике. Взгляды у них точно были разные: по крайней мере, я никогда не замечала у Эда таких цепких, недовольных и высокомерных глаз. Ну, может, я предвзята.

Меня к дедушке не пустили. У них тут, оказывается, сугубо мужская тусовка, места женщин — сбоку и, если повезёт, на пригорке, то есть — сверху. Мда, хоть бы трибуны построили, в самом деле. А то стоим, как... курицы на ветру. А сзади — зеваки. Та ещё компашка, ну, вы понимаете.

Встречаться в городе, к которому мы подъехали, ни Эд, ни его дед не захотели. Не думаю, что Эдвард решил похвастаться Проклятой армией, но все демоны красиво выстроились на лугу, дедова армия (или отряд? фиг его знает), соответственно, ближе к городским воротам. Выглядело это совершено не похоже на встречу любящих родственников.

Печально, конечно, что я ничего не понимала и мало что видела. Знамёна — страшная вещь, весь обзор загораживают. Да, Эдвард с дедулей покрутились друг около друга, чего-то, наверное, друг другу сказали. А потом проехали в разбитый по такому случаю шатёр. Жаль, далековато от нас. Спешились, вошли.

Я корчила рожицы от нетерпенья и мяла подол платья. Аглая пару раз не выдерживала и шептала мне на ухо, что это "не есть хорошо" и "девицы так себя не есть вести". Плевала я на девиц и на эту клушку! Ветер крепчал, и то ли от него, то ли от любопытных взглядов зевак — прекрасно осведомлённых, кто я такая — по спине бегали мурашки. Наверное, существуй тут жёлтая пресса, попала бы на первую полосу.

В шатёр вошли ещё несколько человек, в том числе и печально знакомый "хорёк", и Адриана.

Так! Если они что-нибудь моему Эду сделают, я... я... Я спущу на них Чёрного! Не знаю, как, но им не жить! Вот!

Аглая в который раз завелась про терпение и Алоизу. И только я собралась высказать ей всё, что я думаю о ней, об этом чёртовом пригорке, об Эдовом дедуле и о жизни в целом, как полог шатра отдёрнулся и "любящие родственники" наконец-то явили себя миру. Судя по улыбчивым физиономиям, всё у них срослось.

Я облегчённо выдохнула. Снизу кто-то что-то не то объявил (естественно, по-азвонски), не то завопил, крик поддержали. Я снова почувствовала себя болельщиком на стадионе, причём болельщиком команды-победителя.

И всё бы хорошо, да только улыбка на лице Эда казалось насквозь фальшивой.

* * *

Нас позвал в гости какой-то не то граф, не то барон. Но местный и с замком. Хотя, я не очень уверена, что это он звал, а не мы при параде и Проклятой армии заявились.

Дедуля-то в столицу умчался. С той же фирменной лыбой, и шашкой наголо. Да-да, мечом салютовал и на коне гарцевал. Ну чем не бравый вояка? Народ дружно приветствовал и восхищался. А про Эда вопили: "Салвадо", но тихонечко и слабенько.

Бе! Неблагодарные! Вот послушался бы Эд меня и использовал демонов на полную катушку. А то потом докажи, что, считай, всего сам добился. Душу заберут — и до свидания. Фе!

Барон оказался гостеприимным: около меня крутилось аж пять Аглай. Нет, звали их как-то по-другому, но кудахтали — как близняшки. Но только моя "курица" умела не по-азвонски, от неё-то я и узнала, что нас ждут к ужину.

Это я ещё не знала, что они тут ужином называют! В смысле, да, когда мы менестрелей изображали, там было что-то похожее. Но не с таким размахом!

В общем, громадная комната, вся в сене. Серьёзно, под ногами шуршало так, что я откровенно боялась пауков, тараканов и прочих ползучих тварей. И гобелены на стенах — обалденные пропорции. Два камина — громадные дырищи в стенах, и огонь ревёт, точно тут кузница. Только не греет ни фига. И стены сырые и с плесенью.

А в центре — стол. Столище. Столовище! Длиннющий, узкий, во главе что-то вроде деревянного трона побольше, рядом — поменьше.

И какой-то "юноша со взором горящим" лютню терзает (да-а-а, это её я вчера за гитару приняла). Сейчас присмотрелась повнимательней, поймала взгляд лютниста. Не юноша и не горящий. Но мне подмигнул как-то очень... откровенно.

Я фыркнула и отвернулась.

Сначала меня хотели посадить куда-то в середину. Но тут возник Эдвард, схватил меня за руки и, говоря какую-то откровенную чушь про то, что я хорошо выгляжу и в целом вообще ничего, усадил рядом с собой. Я собиралась усомниться в рассудке азвонского наследника, но поймала красноречивый взгляд и рот закрыла. А, оглянувшись на других дам, ещё и покраснеть попыталась. Не очень-то получилось — ничего, когда все усядутся, потру щёки ладонями, хоть порозовеют. Видимо, тут так принято.

К лютнисту присоединился ещё целый оркестр (ладно, вру, не целый — человека три с флейтами и... э-э-э... чем-то ещё). И какой-то молодящийся тип без музыкального инструмента. Может, петь будет?

Стол ломился от блюд, суп тут по-прежнему "вкушали" прямо из чашки, мясо клали на ломоть хлеба вместо тарелки и пили из одного здоровенного кубка с соседом. Не знаю, что бы я делала, сиди рядом с каким-нибудь... да вот хоть с тем боровом напротив. Чего он на меня, кстати, так сердито пялится?

За столом говорили, но непонятно — по-азвонски. Я пару раз намекала Эду, что неплохо бы и перевести, но он знаками показывал: не сейчас. Ладно...

Молодящий тип и впрямь запел. Что забавно, на языке Эда — может, гостям угодить? Хотя вряд ли я что-нибудь потеряла, не понимай слов. Сюжет был убийственным во всех смыслах. Какой-то идиот поверил своему э-э-э... лучшему другу (который ясно, что не друг и вообще предатель), оказался со своим отрядом в ловушке и вместо того, чтобы тихо и по-быстрому сбежать, остался прикрывать армию сюзерена. В итоге благородный идиот ярко и красочно помер, "друг"-предатель жив и радуется. И только после долгого разбирательства с сюзереном, который велик и ему не до погибших идиотов, предатель наконец-то отбросил копыта... э-э-э... в смысле, благородно помер.

Что за бред, а? А чего-нибудь повеселее у них нет?

Как выяснилось, есть. Исполнялось оно на смеси латинского и, видимо, местного. Какая-то фигня про Святой Грааль. Я поняла только, что некий чудик этот самый Грааль прошляпил, а потом долго искал.

Чего мы слушаем-то про всяких неудачников?

Оказалось, это были ещё цветочки. Когда пошли ягодки — тосты — и вся мужская компания принялась бузить, потрясая кубками, обливая соседей и изрыгая что-то мужественное, Эд схватил меня за руку и вытащил из-за стола. Что-то объяснил захмелевшему хозяину и поволок в комнату. Ну, я и не сильно-то сопротивлялась. Зрелище пьяных рыцарей способно испугать, наверное, даже их дам. Хотя дамы тоже трезвостью не отличались.

— Отошли служанку, ладно? — выдохнул Эд, падая на широченную кровать.

— Аглая, вали отсюда, — завопила я на смеси русского и старофранцузского.

За дверью завозились, что-то кудахтнули и стихли.

— Отослала, — выдохнула я, падая рядом с Эдом. — Слушай, это сейчас праздник был?

Эд красноречиво посмотрел на потолок.

— Ага...

Я тихо по-русски выругалась. Эд тоже — но по-своему.

И так мы пришли к полному взаимопониманию.

— Эдвард... А что дедушка-то?

Азвонский наследник покосился на меня и выругался громче и качественней. Потом вздохнул:

— Извини, Катрин, просто он... Ладно, просто я забыл, каково это — жить при дворе.

— Но короной-то он поделится? — помолчав, поинтересовалась я.

— Поделится, — снова вздохнул Эд. — Вообще-то он до смерти остаётся королём...

— А умирать этот хмырь не собирается, — вставила я.

Эд усмехнулся.

— Кто знает... Во всяком случае, завтра он назовёт меня официальным наследником, а значит, соправителем.

— Это даст тебе право на армию? — нахмурилась я. — Ну, если что?

— "Ну, если что" будет обязательно, — грустно улыбнулся Эд. — Да, даст, но лучше бы мне заручиться поддержкой кого-то из вельмож.

Я прикусила губу. Интриг-то Эдвард и хотел избежать, а оно вон как получилось.

— Всё будет хорошо, Катрин, — знакомо произнёс юноша. — Поверь.

— Верю, — вздохнула я, перекатываясь к нему поближе. — Будет. Слушай... А что мне завтра на твою недокоронацию надеть?

* * *

Церемония пролетела мимо меня. Женщин здесь не уважают, если они, конечно, не ведьмы. Так что я въезжала в столицу в повозке, смотрела из-за чьих-то спин, как какие-то церковники толкают речи и держат над Эдом корону. Всё время было очень душно, очень людно, плохо слышно. Меня всюду провожали странными взглядами, а во второй половине дня вообще увели вглубь королевского замка. Очевидно, в мои будущие покои.

Но всё это мелочи. Вечером, уже почти ночью как ванька-встанька откуда-то появился Эдвард в своих роскошных одеждах и, улыбаясь, как мальчишка, потащил меня куда-то. Как оказалось, на крышу. Точнее, на открытую всем ветрам и погодам клетушку высоко-высоко над городом.

Тут мы праздновали вместе — только мы. Звёзды, вино, всё такое... Эд играл на флейте и, положив голову мне на колени, рассказывал, рассказывал... Как прошёл день, какой забавный двор в Азвонии, как мне идут светлые волосы... Он наверняка был "навеселе", но смеялся охотно, и его глаза блестели и смотрели на меня, только на меня.

Я знала, ему приятно, что народ ему рад. Что он ожидал худшего приёма от дедушкиного двора. И о будущих неприятностях мы оба молчали. Может, тогда они просто казались далёкими и нереальными?

В этот вечер я почувствовала себя почти дома. Почти.

Тогда я не заметила странно-внимательного взгляда одного из моих новых стражников.

И ничего не знала про "Чёрную смерть".

Глава 18

Вообще-то всё началось с жёлтого плаща. Может, раньше, но жёлтый плащ — он такой: яркий, с вышивкой золотыми нитками и янтарными вставками. В глаза бросается. Я его как увидела, честное слово, обомлела. Такая красота — прямо-таки ожившая мечта о наряде принцессы. А то меня в последнее время повадились в тёмное одевать. Или грязно-серое. Я-то наивно думала, что раз стала подругой наследного принца, так и мне чего обломится. Щас!

Но плащ обломился. Красивый — дух захватывает. Я его и так покрутила, и так примерила, и с тем платьем... э-э-э... блио, и с тем, и вот с этим... Какая несправедливость, что зеркала нет! Но даже так, без возможности осмотреть себя с ног до головы, настроение поднялось. А то последнее время что-то как-то... Да.

Эдвард, конечно, теперь принц-наследник. И политик, если то, что о нём рассказывают, правда. Вечно занят, вечно то на приёме, то в поездке, то в архиве. Не спит нормально, скоро есть перестанет. Нафиг такая политика!

А меня к нему не пускают. Вообще. Эду ко мне можно, а мне к нему — нет. Дискриминация. Я первое время думала жаловаться, но поглядела на него в тот вечер и... резко расхотела. Господи, да у меня таких мешков под глазами не наблюдалось даже во время сессии! Что он там делает с этой политикой? Не понимаю: издал указ, послал Проклятых, проследил за исполнением и дело в шляпе. Зачем архив и постоянные заседания местного Совета, консультации с дедом-королём и встречи с послами? Видимо, это сильно выше меня, но приставать к измождённому Эду — верх жестокости. Я промолчала.

А! А ещё я ему ничего, совсем ничего не сказала о том, как меня здесь в монастырь затаскали! И клириками окружили! Монах какой-то с чётками вечно у порога ошивается и ладно бы молитвы читал: он укоризненно смотрит! Ну прямо как моя мама, когда я языкознание в прошлом году провалила.

И я совершенно не понимаю, зачем часами стоять на коленях у мощей и отбивать поклоны? Что ещё за извращение? И молитвы петь. Полный..., учитывая, что я ни одной не знаю. И никто не догадался провести для бедной меня ликбез. Зачем? Они просто в первое же утро после коронации Эдварда, потащили меня к какому-то жутко серьёзному дяде в сутане и с чётками. Наш с ним "диалог" больше напоминал разговор слепого с глухим. Мало того, что этот... странный дядя первым делом сунул мне под нос руку, точно он леди, а я джентльмен. Помню, там ещё перстень на пальце переливался, алый. Ну, когда пауза затянулась, я ручку этому типу пожала. Как он потом развыступался... На языке Эда, чётком, хорошем, но я ни слова не поняла, вообще! Кивала, как болванчик. Вот, докивалась: монах у порога, земные поклоны и походы в церковь с mea culpa.

У-у-у, если у них тут так принцессы живут, то я подаю в отставку. Сдалось такое счастье!

И вот, после всего — жёлтый плащ. Манна небесная. Глоток свежего воздуха.

И чего мои курицы-служанки так на него косятся и порываются с меня стащить? Себе захотели? Не дам! Моё!

Итак, я летала на седьмом небе от счастья, пока не явилась Аглая. Ей мой новеньких плащ тоже не понравился. Первое, что сделала клушка (оказывается, тоже завистливая) это поинтересовалась, "кто есть принести госпоше это".

А я знаю? Да и какая разница?

Аглая настаивала. Поняв, что от меня ответа не добьётся, она закудахтала на азвонском с остальными клушками. Потом, видимо, к чему-то придя, решительно направилась ко мне.

— Госпоша, вы есть снять это! Не есть правильно носить подобное вам.

На что только не пойдёт женщина, чтобы заполучить понравившуюся вещь! Сейчас клушка споёт, что жёлтое, солнечное чудо не подходит к моим глазам.

— Госпоша, это есть знак шеншин... шеншин... легко, — пыталась донести мысль Аглая. — Легко готовых и неугодных... неправедных.

Ха! Ну и я не Святая Алои... Каких-каких женщин?

— Легко доступных? — выдохнула я, теребя жёлтую ткань. — Лёгкого поведения?

Аглая радостно закивала.

— Госпоша есть немедленно снять...

Что-то она ещё говорила, но мне было уже не до неё. Жёлтый плащ — символ проституток? Я закусила губу и медленно расстегнула янтарную брошь.

У Эдварда, когда мы жили в борделе, был жёлтый плащ. Я не обращала внимания: жёлтый прекрасно гармонировал с его золотистыми кудрями, но...

Точку поставил сам Эд, когда уже почти за полночь ворвался в мою спальню, схватил злосчастный плащ и принялся отрывисто не то расспрашивать, не то раздавать приказы служанкам и караулящим меня стражникам.

— Катрин, — час спустя, нежно гладя меня по голове и сверкая синюшными "мешками", шептал Эд, — не бери в голову. Это ошибка, ты же знаешь.