Он прикрыл одеялом спящего Иджеса и снова лёг, проваливаясь в сон. Холодный зелёный свет уже лился ему навстречу. Впереди сияли топливные сборки, выстроенные полумесяцем, и нитевидные щупальца трепетали над ними.

24 марта 29 года. Луна, кратер Пири, город Кларк, ремонтная база "Маккензи"

— Джед, так не пойдёт, — сказал, недовольно щурясь, Кенен. Он вместе с Иджесом отловил Гедимина в пустом коридоре. Тот, прервав тренировку, нехотя поднялся с палубы и удивлённо мигнул.

— Что не так?

— Да я не про твои кувырки, — сердито сказал Кенен. — Тренируйся как хочешь, только не надорвись. Я про твои кошмары. Иджес говорит, что ты вторую ночь подряд бьёшься, как в агонии. Вон, головой ударился...

Гедимин пощупал свежую ссадину чуть ниже макушки и досадливо сощурился.

— Это к вечеру заживёт.

— Ну да, а что ты будешь делать ночью? — Кенен смерил его недовольным взглядом. — Так не годится, Джед. Я скажу Питеру. Эа-мутации у тебя нет, но с головой что-то неладно.

Иджес молча заехал ему кулаком под рёбра, и Кенен, не ожидавший подвоха, вскрикнул и схватился за ушибленный бок.

— А то у тебя было бы ладно — после каторги и полугода пыток!

— Ис, уймись! — Кенен отступил к переборке. — Я ничего обидного не сказал. Джеда нужно лечить, только и всего.

— От чего лечить? От того, что у него на глазах убили... — Иджес взглянул на Гедимина и осёкся.

— Джед, смотри, — Кенен указал на что-то на другом конце коридора. — Видишь?

По коридору медленно полз робот-уборщик, оставляя за собой широкий влажный след. Гедимин пожал плечами.

— Робот.

— Что в нём не так? — спросил Кенен, пристально глядя Гедимину в глаза. — Какие неисправности?

Гедимин снова пожал плечами и услышал резкий выдох. Иджес, прикрыв ладонью рот, ошалело смотрел на него, и его зрачки расширились до краёв радужки.

— Спроси у вахтенного, — буркнул Гедимин. — Может, что-то и сломано. И чего вы на меня уставились?

— Атомщик, — Иджес смотрел на него с ужасом. — Ты, когда тебя сюда принесли, сказал — "тут реактор на уране". А ты его в глаза не видел.

— Ты по шуму станков через полкорабля понял, что там гонят брак, — поддержал его Кенен. — Это после того, как тебя три дня рвало кровью! Да ты на ощупь сквозь обшивку находил битую микросхему в контрольном модуле! Джед, ты чего?!

Гедимин мигнул.

— Невозможно, — пробормотал Кенен, резко мотнув головой. — Так изувечить... Да лучше бы тебе руки отрезали!

Он развернулся и, на ходу тыкая в передатчик, быстро зашагал по коридору. Гедимин повернулся к Иджесу.

— Он правду говорит? Про микросхему... и всё остальное?

Иджес кивнул.

— Ты видел механизмы насквозь. Лучший механик Ураниум-Сити... Ты что, вообще ничего не помнишь? А чертежи реакторов? Сколько ты всех нас ими донимал! Вот, смотри...

Он, порывшись по карманам, достал обрывок бумаги и нацарапал что-то, отдалённо похожее на схему энергоустановки.

— Даже я запомнил. Похоже?

Гедимин долго смотрел на кривой рисунок, потом покачал головой.

— Роторы в активной зоне? А за счёт чего передаётся энергия?

Ощущение было отвратительное, хуже, чем от невидимого штыря под лопаткой, — сармат вроде бы понимал, что перед ним, и помнил какие-то обрывки, но они расползались, не склеиваясь в единый массив. "Бред какой-то," — подумал Гедимин. "Ведь что-то вращало этот ротор! А что?"

Не дождавшись ответа от Иджеса, он поднял на него взгляд — и увидел удаляющуюся спину. Сармат шёл быстро, почти бежал, и Гедимин понял, что лучше его не догонять. "Ну вот," — он растерянно пожал плечами и снова опустился на пол. "Мой мозг, похоже, годен только на субстрат. И мышцы не лучше..."

После тренировки он ушёл в отсек. Жилая палуба была пуста — все разошлись по рабочим участкам, и никто не донимал сармата. Он поел и лёг, надеясь, что днём кошмары не вернутся. Ему снилась гора деталей, и он битый час рылся в ней, пытаясь их рассортировать, но они путались и постоянно изменялись. "Вот же бред," — подумал он, проснувшись. "Хоть стреляйся."

Он перевернулся на бок, и его рука притронулась к чему-то металлическому. Открыв глаза, Гедимин увидел на матрасе рядом с собой выключенного робота-уборщика. Механизм со втянутыми манипуляторами лежал кверху "брюхом" на куске ветоши.

"Зачем это тут?" — Гедимин, озадаченно хмыкнув, протянул руку к роботу. Он хотел включить его и вынести в коридор, но, едва положив ладонь на корпус, замер и настороженно сощурился. Что-то было не так.

"Шланг рассохся," — он щёлкнул по корпусу и, слегка встряхнув механизм, поднёс к уху. "Тут и тут перетёрлась изоляция, а здесь разболтаны крепления. Смазка пролилась в корпус... Hasu! Откуда взялся этот металлолом?!"

Минуту спустя Гедимин, вытряхнув из робота всю начинку, перебирал её по винтику, помогая себе подвернувшимся под руку осколком фрила и намотанной на него ветошью. Через пятнадцать минут он пальцами затянул последний винт на корпусе, защёлкнул декоративную пластину и брезгливо отряхнул руки.

— У них тут что, всех механиков постреляли?!

Из коридора, куда вылетел — уже на собственных "ногах" — отремонтированный робот, донёсся смех. Кто-то от души хлопнул ладонью по переборке — вся палуба загудела, и Гедимин сердито сощурился.

— Эй, тише, сломаешь!

Ответом ему был новый взрыв смеха. Посреди коридора, у входа в отсек, стоял, упираясь руками в переборку, Иджес и корчился от хохота.

— Ремонтник! — прохрипел он, утыкаясь в перегородку лбом. — Знал же — сработает! Ну ты даёшь, атомщик! Вспомнил же, вспомнил, мать твоя колба!

Гедимин, взяв повизгивающего сармата за плечи, крепко встряхнул и потянулся за флягой — Иджесу явно было нехорошо.

— Ты что, на мне опыты ставишь? — спросил он, недобро сузив глаза. Иджес, просмеявшись, замотал головой.

— Тебя сильно поломали, атомщик. А я пытаюсь починить. Я, может, вовсе не лекарь, но зато механик. Вот, держи.

Он сунул Гедимину в руки что-то металлическое. Сармат, не успев опомниться, взял небольшой корпус с торчащими из него проводами — и ошеломлённо мигнул.

— На это кто-то сел. А может, лёг, — он, опустившись на матрас рядом с ветошью, расстеленной под робота, кинул туда новый механизм и начал вскрывать его, в азарте забыв взять кусок фрила — опомнился, только сломав ноготь. — Иди за инструментами. Нечего тут ржать!

Вместе с инструментами — ремонтной перчаткой, открученной от скафандра — Иджес пригнал гусеничную тележку, нагруженную неисправными и полуисправными устройствами. Гедимин недовольно покосился на него, выругал за недосмотр, но прогонять не стал. Ему уже пять месяцев не дышалось так легко.

Механизмы кончились раньше, чем рабочий день, и Иджес побежал было за новыми, но в коридоре его поймал Кенен. Обратно они пришли вдвоём — сердитый командир и ухмыляющийся механик.

— Свою работу мог бы делать сам, — буркнул Гедимин, вытирая руки ветошью. Пальцы устали, глаза и спина — тоже, но хаос внутри черепа приобрёл некоторые очертания, и сармат, вглядываясь в него, думал, что рано или поздно разложит всю информацию по местам. Он достал из кармана листок с чертежом, посмотрел на него и усмехнулся. "Иджес всё забыл! Ладно, напомню..."

25 марта 29 года. Луна, кратер Пири, город Кларк, ремонтная база "Маккензи"

В цеху их не ждали, да Гедимин и не думал никого предупреждать и просить разрешений, — просто, не останавливаясь и не тратя времени на подбор кода, вскрыл шлюз и вошёл, как к себе в отсек. Иджес молча следовал за ним, и его глаза горели всё ярче.

— И опять станина висит на одном болте... — Гедимин с тяжёлым вздохом опустился на палубу рядом с ближайшим станком. — Традиция тут такая, что ли?

— Тебя же не было, ремонтник, — сказал Иджес, помогая ему подтягивать болты; один, деформированный, пришлось вынуть и поискать ему замену. — А меня Зет не слушает. Он сам себе инженер.

— Инженер? — Гедимин с трудом удержался, чтобы не сплюнуть. — Видел я...

Под потолком раздался резкий свист. Гедимин, ещё не успев опомниться, рухнул ничком, попутно прижав к палубе Иджеса.

— Эй, парни! — засмеялся в динамиках Кенен. — Вы взялись за корабль всерьёз? Довинчивайте там гайки и поднимайтесь. Джеду пора отдать скафандр, а тебя, Иджес, ждут в порту.

— Да чтоб им, мартышкам... — обречённо выдохнул механик, помогая Гедимину встать. Тот, впрочем, справился и сам — мышцы с каждым днём становились крепче.

Блаженно улыбающийся Кенен ждал их на нижней палубе. Посмотрев на Гедимина, он наклонил голову и весело подмигнул ему.

— Ты приходишь в себя, Джед. Вот это другое дело! Ты похож на Джеда, с которым мы знались в Ураниуме. И в глазах — золотой огонь! Пойдём, отдам тебе снаряжение. Для серьёзного ремонта нужны серьёзные инструменты. Ис, ты ещё здесь? Полусотня уже собралась в носовом. Тот "Кондор" с развороченным бортом, помнишь?

— Чтоб ему взорваться, — поморщился механик. — Не давай Гедимину сидеть без дела! Пусть чинит, после ремонта он спит спокойнее.

Гедимин недовольно сощурился. Кенен с ухмылкой хлопнул Иджеса по спине и подтолкнул его к выходу.

— "Кондор"? — переспросил Гедимин.

— Битые военные корабли, битые гражданские, — пожал плечами командир. — Все хотят хорошего ремонта. У нас гетто с большими привилегиями, Джед. На Земле ты такого не найдёшь. Так что нос тут лучше не кривить. Идём-идём, у меня к тебе разговор, и он не для чужих ушей...

Под скафандры Кенен выделил отдельный отсек — длинное помещение, вытянутое вдоль главного канала. Там стояли самодельные стапеля под экзоскелеты и тяжёлую броню. Её было немало — в основном переделанные пехотные "доспехи".

— Всё разобрали, — сказал Кенен. — Вечером тут все стены будут заняты. Вот, забирай. Твой скафандр. Перчатку Иджес открутил, фляга у тебя, остальное всё здесь.

Гедимин нырнул в скафандр и блаженно зажмурился, на ощупь смыкая на груди пластины. Броня снова привычно облегала его, не болтаясь ни в плечах, ни в груди, и её тяжесть не вдавливала его в палубу, а поддерживала. Он согнул руки, до упора свёл локти за спиной и встряхнулся, как мокрый зверёк. Все пластины легли на свои места, — всё, что было у Гедимина раньше, снова к нему вернулось. "Давно надо было найти броню," — думал он, досадливо щурясь. "И восстановление пошло бы быстрее. Прав был Гуальтари... Интересно всё-таки, где он теперь?"

— Ага, — кивнул Кенен, радостно ухмыльнувшись. — Вижу, что всё в порядке. Но как ты, всё-таки, это таскаешь? У меня лёгкая броня на две пластины, и то я дождаться не могу, когда можно будет переодеться.

— Зачем ты вообще в броне? — удивился Гедимин. — Ты что, работаешь руками? Вот сам лезешь под облучение?!

Кенен фыркнул.

— Я делаю то, что умею, Джед. А что не умею — того не делаю. Насчёт же облучения... — он на секунду задумался, и по его лицу пробежала тень. Гедимин удивлённо мигнул — вроде бы ничего, располагающего к задумчивости, он не сказал.

— Идём, — бросил Кенен, влезая в пехотную броню с зелёным радиационным трилистником на груди. — Думал рассказать словами, но лучше покажу. Идём-идём, пока не набежали...

Гедимин с трудом догнал командира — тот практически бежал по коридору, изредка жестом указывая очередной поворот, прежде чем в него нырнуть. Они шли вдоль главного канала к корме, и сармат, когда успевал вертеть головой, подмечал встроенные в переборки пластины из тонко раскатанной флии, дополнительные генераторы защитных полей и прочие элементы биозащиты. "Что они делают на корме?" — удивлялся про себя Гедимин, но спросить не успевал — Кенен мчался вперёд, задерживаясь только на очередном запирающем устройстве. Их тут было подозрительно много, некоторые — с маскировкой, последние — с кодом. "Seatu," — подсмотрел код Гедимин. "Всё ядерное. Странное слово... для Кенена. Тем более — реактор в другой стороне."

— Здесь, — тихо сказал Кенен, жестом подозвав отставшего сармата; они втиснулись в узкий шлюз, снабжённый противорадиационной защитой. — Смотри, Джед, об этом узнать никто не должен. За это всю базу расстреляют.

Он выразительно посмотрел Гедимину в глаза. Тот кивнул.

— Ты не сдаёшь меня — я не сдаю тебя.

Кенен ухмыльнулся и ввёл последний код. Шлюз открылся, выпуская сарматов в тускло освещённое помещение. Посреди комнаты стоял освинцованный контейнер — куб с двухметровым ребром. Над ним на потолке висел электромагнит на коротких рельсах. Кенен сдвинул пластину на стене, поднял рычаг, и массивная крышка контейнера шевельнулась, отъезжая в сторону и выпуская рассеянный зелёный свет. "Омикрон-лучи," — Гедимин изумлённо мигнул, наклоняясь над кубом. "Ирренций?!"

Внутри лежал плотно спрессованный слой серовато-бурой пыли. Она светилась слабо, но отчётливо. Гедимин поднёс к ней щупы дозиметра — прибор вспыхнул, показывая немалое количество омикрон— и сигма-квантов. "Ирренций и обеднённый уран, один к пятидесяти," — прочитал сармат показания анализатора и удивлённо хмыкнул. "Выглядит как синтезная смесь времён "ведомства развития"..."

— Зачем тебе ирренций? — спросил Гедимин, подняв взгляд на Кенена. — Реактор у тебя на уране...

Командир нетерпеливо отмахнулся.

— Не для себя. Я бы тоже не отказался от ЛИЭГа — говорят, удобная штука. Но запрет есть запрет. Ты слышал что-нибудь о проекте "Заражение"?

Гедимин мигнул. У него одновременно возникли два вопроса, и с какого начать, он не знал.

— Да, тебе неоткуда знать, — заговорил Кенен, не дождавшись реакции. — На меня вышли в январе. Ты в это время... ладно, не будем. Эта война для нас закончилась препоганейше. Хуже даже, чем та. То, что подготовили для победы вы, наши учёные, выбросил в помойку идиот Маркус и его тупые адмиралы. Остаётся одна надежда — на мозги. Если мы хотим с этой помойки когда-нибудь выбраться, нам нужен ирренций. Много ирренция. Но запрет...

Кенен поморщился.

— Строжайший запрет на использование ирренция в любых целях. Действует с декабря, за нарушение — расстрел.

Он снова взглянул на Гедимина, ожидая какой-то реакции. Сармат мигнул. "Значит, Конар сделал, как я сказал," — он наклонил голову, не чувствуя ничего, кроме благодарности.

— Правильно, — сказал он. — Хватит. Наделали бомб.

Теперь мигнул Кенен.

— Эй, Джед! Ты хочешь сказать — ты бился над этим двадцать лет, и всё на свалку? Больше никакого ирренция, никаких сверхмощных реакторов, никаких планетарных электростанций?

— Пусть сначала изучат, — буркнул Гедимин. — Хоть будем знать, что засунуто в тот реактор.

Кенен схватил его за плечо и с неожиданной силой встряхнул.

— Джед, ты что, меня не слышал? Строжайший запрет на любое использование! Никакого изучения, нигде, ни у кого, — весь ирренций изымается и вывозится в Миану! Никто никогда не узнает, что и куда засунуто, если мы, сарматы, не включим мозги! Вот, смотри, что я тут сделал...

Он щёлкнул пальцем по приподнятой крышке контейнера.

— Тут излучатель, прикрытый полем. Айзек вспомнил, что нужна пульсация, чтобы делать ирренций. И вот — я начинал с килограмма, а тут уже два с половиной. Ещё пару месяцев — и будет все четыре!