Муха в меду

Ветер шевелил ветви, рисуя на теле Хията новые раны и шрамы. Парень лежал и не шевелился. Доране очень хотелось подойти и проверить, жив ли он. Но она сдерживалась. Сдерживалась и ждала. Ждала и сдерживалась, мысленно придумывая ему казни, одна страшнее другой. Переживать за кого-то девушке совсем не нравилось. Неприятные ощущения.

Лучше бы уже что-то произошло.

— Вот за что мне все это? — спросила у куста Дорана.

Самое разумное, забыть о Хияте вместе с его тайнами и странным поведением. Но где тот разум? И как забудешь, если он ежедневно маячит перед глазами? Хорошо так маячит. Удивляет и заставляет собой восхищаться, не прилагая к этому ни малейших усилий.

— Во что же ты влип? — спросила Дорана, понимая, что просто так на камне в роще лежать никто не станет.

А еще Хията хотелось оберегать и защищать, даже понимая, что он в этом совершенно не нуждается. Сам кого угодно спасет и защитит.

— Парень с тайнами, это плохо, — сделала вывод девушка.

И тело на белой плите отреагировало.

Хият выгнулся дугой, став на мгновенье похожим на птицу с перебитыми крыльями. Потом упал и загорелся. По крайней мере вскочившей на ноги Доране показалось, что именно загорелся. А главное, не издал ни звука. И это было самое страшное.

— Уверен? — спросил Ладай, скептически глядя на карту.

— Да, — не шибко уверенно сказал Хият. — Смотри, вот здесь протекает подземная река. А вот тут в лесочке есть подходящий камень. Не алтарь, конечно, и никто на него не молился, но я думаю, обойдемся без помощи богов. Тем более они у нас разные, мне вообще положено молиться смерти.

— А дальше? У меня кроме Птичьего Глаза других вариантов нет. А там расстояние до твоего леска и камня...

— Там море, — сказал Хият. — Река впадает в это море. И застывшая лава с ним соприкасается. У нас получится дотянуться. Ты главное, найди что-то похожее на алтарь и правильно нарисуй символы.

— Нарисую, — уверенно сказал Ладай и улыбнулся. — Будем приносить самих себя друг другу в жертву. Забавно, на самом деле.

— Самый простой способ, — пожал плечами Хият. — Главное довериться и не сопротивляться.

— Ну, тебе я доверяю.

— Ага, я тебе тоже.

— Значит, получится.

— Не может не получиться, — согласился Хият.

Уверенности в его тоне было гораздо больше, чем в начале разговора. Выбора все равно нет. Значит они обязаны не просто попробовать, а сделать.

И времени все меньше и меньше.

Спрятавшихся цеповиков Хият нашел. Точнее, вычислил долину где они находились. Ладай старательно думал, как теперь в эту долину направить следопытов. А Хият готовил ритуал. Ритуалы у него получались лучше. Ладай же здорово умел их ломать.

А потом часть времени закончилась и пришла пора ритуала объединения стихий. Точнее, окончательного объединения. Начало был положено в тот момент, когда Хият смотрел на огонь Ладая, а Ладай на бурные воды Хията. Главное доверие. И противоположные стихии смогут стать единым целым пройдя сквозь людей, которые решили довериться.

Камень Ладай нашел. Не такой удобный как у Хията, но достаточно большой, чтобы не свалиться с него в самый неподходящий момент. Следопыты к Птичьему Глазу не приближались. У них и без вулкана было чем на острове заняться. А Деспо, похоже, веселился. Ему нравилось катать своего хранимого. Нравилось прятаться от следопытов в облаках и летать над самыми верхушками деревьев. Он даже советы с удовольствием давал. Не удивительно, что Ладай в итоге решил сказать добрейшей и мудрейшей, что цеповиков нашел именно его хранитель. Пускай попробуют его допросить, если захочется. Дэспо это повеселит.

Символы Ладай срисовывал с бумажки, посекундно сверяясь, вымеряя между ними расстояние и боясь, что на боку камня не хватит места. Потом раздевался, чувствуя себя очень глупо, искал, чем бы прижать одежду, чтобы не улетела. Подрожал немного на ветерке. Тяжко вздохнул и лег на свой жертвенный алтарь.

Слушать огонь было приятно. Ощущение было похоже на то, что появлялось в детстве в кругу семьи. Когда приходил нелюдимый прадед, все женщины, от старух до сопливых девчонок распускали волосы, а мужчины, у которых были серебряные цепи сидели в саду под древним дубом и вели мудрые речи, почему-то перемежающиеся дружным хохотом. Ладай пытался эти мудрые речи подслушать. Но близко подходить не решался и поэтому все слова старших мужчин семьи сливались с шорохами сада, и были похожи на бессвязное бормотание.

Сейчас точно так же говорил огонь. И чтобы понять о чем он ведет речь, следовало подойти ближе. Точнее потянуться, следом за теплом амулета лежащего на груди. Так будет быстрее.

Огонь делился воспоминаниями о тех днях, когда пепел вулкана долетал до небес, а лава алой рекой текла к морю, чтобы побороться с ним, поднять клубы пара, а потом застыть длинными черными языками. Множеством, множеством языков, натекающих друг на друга, делающих крошечный островок больше. Огонь умеет создавать землю. Земля изначально родилась из огня.

Ладай скользил по воспоминаниям спящего вулкана. Тек огненной рекой, вливался в море, пытался дотянуться еще дальше, туда, к реке полной воды. А когда дотянулся, перестал существовать. Может на мгновенье, а может и на целую вечность. И когда вернулся, мир неожиданно очень сильно изменился. Или он попал в какой-то другой мир. Мир облаков, разноцветных драконов и зеленоглазого парня стоявшего напротив. Парня совершенно на Ладая не похожего, но казавшегося отражением в зеркале.

— Получилось? — спросил Ладай, протягивая руку вперед.

Голос пророкотал незнакомо и величественно, словно принадлежал самой стихии.

— Получилось, — подтвердил Хият, обманчиво мягко, как волна облизывающая пляж.

Руки соприкоснулись и мир облаков и драконов растаял в яркой вспышке.

Ладая словно окатили ледяной водой. Он вскочил на ноги, обо что-то споткнулся и едва не полетел вниз по склону вулкана. Падение остановило птичье крыло.

Парень отдышался. Удивленно ощупал мокрую голову, убрал с глаз челку и полюбовался символами переползшими с камня на предплечье. Выглядело красиво. А еще символы казались живыми. Они словно дышали.

— Ну вот, — сказал Ладай. — Теперь одежду с коротким рукавом носить нельзя будет.

Дэспо издал какой-то странный звук, видимо хихикнул. Парень потряс головой. Одежда была последней из проблем, которые его волновали. И надо же было сейчас вспомнить. Хотя, живые татуировки наверняка будут привлекать слишком много внимания, а некоторых и пугать. В сочетании с желтым глазом еще за демона примут и попытаются изгнать. Вот весело будет.

— Хият! — женский голос звучал где-то далеко-далеко, но излишне громко.

У Хията раскалывалась голова. Наверное сознание заплыло слишком далеко в море. Или это жара виновата. Интересно, как Ладай ее выдержал. Он в своем огне должен был просидеть долго. С другой стороны, возможно он ничего не заметил. Огонь его родная стихия.

Вокруг воняло паленой шерстью. Лицо и грудь жгли так, словно он перележал на солнце. А по правой руке что-то ползало. Букашка наверное. Наглая такая букашка.

— Хият, очнись! — требовал женский голос.

В лицо подул ветерок, остудив его, переместился ниже и медленно пополз по торсу.

Странный ветерок. Разве ветер ползать умеет?

— Ну, очнись, мне легче лечить будет, — уговаривал голос.

Хият удивился. Его лечат? А кому оно понадобилось? Голос на Дэлу не похож, хотя и очень знаком. Вообще, почему-то этот голос ассоциировался с пламенем.

— Очнись.

Ветерок остудил пожар на коже. Хият немного подышал, подумал и решил сделать усилие — открыть глаза, пока женский голос причитать не начал как над трупом. Получилось с третьей попытки и мало чем помогло. Мир расплывался разноцветным туманом, в котором колыхалось что-то огненное, но почему-то не обжигающее.

— Молодец, — похвалил голос. — У тебя ожоги, но я с ними справлюсь. Хуже, что ты головой ударился, когда падал. Тебя не тошнит?

Парень попытался улыбнуться и сказать, что все в порядке. И, наверное, слишком резко дернулся, потому что мир покачнулся, свернулся в пружину и пришла обещанная тошнота.

— Зараза, — прокомментировал женский голос после того, как Хията перестало выворачивать. — Точно сотрясение. Что мне теперь с тобой делать?

— Нет у меня сотрясения, — прохрипел Хият, сообразив, что стоит на четвереньках перед недовольной Дораной.

Одежда висела на кусте и надеться на хозяина при виде девушки как-то не сообразила. В чем была испачкана левая ладонь даже думать не хотелось. Голова раскалывалась. Зато тошнота прошла и ожог Дорана, похоже, вылечила.

— Чем ты здесь занимался? — безапелляционно спросила девушка, уперев руки в бока и склонившись над Хиятом.

— Ритуал, — сказал парень, пытаясь высмотреть вокруг воду. Очень хотелось пить и желательно умыться. Не говоря уже о руке, которую следовало вымыть.

— Что ритуал, я и без тебя догадалась, — сварливо сказала девушка. — Ты загорелся!

— Правда? — искренне удивился Хият.

— Думаешь, откуда у тебя ожоги?!

Воды захотелось еще больше. Чтобы умыться, вылить на голову и напиться, точнее нахлебаться до состояния "сейчас через уши начнет вытекать". А под землей река, но попробуй до нее докопайся. Тем более лопаты нет.

— Дорана, у тебя воды нет? — спросил парень, кое-как усевшись.

— Нет! — недовольно рявкнула девушка.

— А лопаты?

Выражение лица у девушки стало очень уж странным. Похоже, она начала сомневаться во вменяемости своего пациента.

— Водички хочется, — объяснил парень.

Под землей речка. С чистой холодной водой. Воды там много, на все хватит.

Левое предплечье начало покалывать. Хият удивленно на него посмотрел, поднес руку ближе к лицу. Довольно долго тупо смотрел на темные символы оплетшие предплечье спиралью. Воды хотелось все больше и больше. А символы были знакомы. И если Хият что-то понимал, то...

— Очень хочу воды, — сказал парень, стараясь, чтобы прозвучало как призыв.

И вода появилась. Фонтаном ударила из-под земли. Окатила Хията и взвизгнувшую Дорану брызгами. Разлилась лужей. Потом успокоилась и весело куда-то заспешила новорожденным ручьем.

— Спасибо, — прохрипел парень, окуная в холодную воду ладони.

— Ненормальный, — восхищенно сказала Дорана. — А я думала, ты меня уже ничем не удивишь.

Хият улыбнулся, плеснул в лицо.

— А ты похожа на солнце. Рыжее солнце. Теплая девушка. Я видел.

— Э-э-э-э... — только и смогла сказать Дорана.

Это комплимент был или что?!

— Тебе тоже спасибо, — добавил Хият.

Еще раз побрызгался водой, встал на ноги и пошатываясь направился к одежде развешанной на кусте. Дорана следила за его передвижением с удивлявшим ее саму интересом. Причем, интересно было — упадет или таки дотащится. Упорства Хияту было не занимать. Зато в траве прятались камни, ветки и прочие препятствия, об одно из которых он и споткнулся. За падением девушка понаблюдала с еще большим интересом. Тяжко вздохнула и пошла поднимать, попутно обогащая свой словарный запас до сих пор неизвестными ругательными конструкциями.

Потом Хият судорожно одевался и делал вид, что ничего не случилось. Дорана еле сдерживала хихиканье. Незачем задевать и без того пострадавшую мужскую гордость.

— Так что за ритуал ты проводил? — еще раз спросила девушка, когда Хият встал на ноги, не без помощи куста.

Хият немного пошатался, видимо подумал, и загадочно ответил:

— К стихии обращался.

Дорана возмущенно фыркнула.

— Для этого нужно было изображать труп?

— Самый простой способ, — невозмутимо сказал парень. — Самый быстрый.

Уточнять к какой именно стихии он обращался, Хият не стал.

— Кстати, как ты здесь оказалась? — вместо этого спросил он.

— Гуляла! — рявкнула девушка.

— И заблудилась, — пробормотал Хият. — Ладно, идем в город. Пускай тайны остаются при своих хозяевах.

И ведь пошел, так и не дав Доране собраться с мыслями и поговорить по душам. Наверное испугался, что ему учинят допрос. А она шла за ним в двух шагах, как проштрафившаяся жена кочевника из Алых степей, и хмуро наблюдала, подозревая, что на ногах он держится усилием воли и в любой момент может свалиться. После этого дальше его придется тащить и колечко опять бездарно разрядится. Попросить у брата амулет сильнее, что ли?

Рощица закончилась, началась каменистая долина, с торчащими клыками неведомого чудовища скалами и острым крошевом под ногами. А Хият так и не упал, даже на разъезжающихся под ногами камешках. Взмахивал иногда руками, выравнивался и упрямо шел дальше. Настоящий мужчина. Если он так относится ко всем своим начинаниям, не удивительно, что он столько умеет. Упрямство, или сила воли, не позволит ему остановиться на полпути, как бы сложен этот путь не был.

— Папе он наверное понравится, — задумчиво сказала девушка.

Капелька крови растворилась в воде. Вода мгновенно замерзла, рассыпалась снежной порошей, а потом закрутившись вихрем превратилась в меч, узкий и длинный, с закругленной гардой. Он был удивительно белым, а алые отблески скорее чудились, чем существовали на самом деле.

Зеленоглазый парень взмахнул мечом, слева направо. Развернул налету и продолжил движение вверх, заставив моргнувшего зрителя потерять клинок из вида. Потом улыбнулся и протянул перед собой свободную руку, с намотанным на запястье разноцветным шнурком. Выставил ладонь вперед, сжал кулак и легко качнул кистью, заставив воздух загудеть как огромный барабан.

— Защита на полшага передо мной, — сказал тихо. — Оптимальное расстояние. Силы экономятся и удары противника видно. А если хотя бы иногда уклоняться, то времени у нас будет больше. Энергию сэкономим.

— Ага, — сказал зритель, накручивая на руку второй разноцветный шнурок. — Увеличивать, уменьшать расстояние не будем?

— А зачем?

Зритель пожал плечами, потряс рукой со шнурком, проверяя не свалится ли, и тоже раскрыл защитку.

— Ого, — сказал широко распахнув глаза.

— Приятные ощущения, да? Правда, нужно следить за своей стихией. Питается защитка из внутренних резервов, а так как она очень сильная, то и энергии требует много. Долго мы не продержимся по любому, в силу возраста.

— А если взять с собой какие-то запасники?

— Слишком сложная конструкция получится и надежность упадет. И за запасниками придется следить отдельно.

— Жаль. Тебе и за мечом следить нужно.

— Нет, — зеленоглазый широко улыбнулся и прочертил кончиком меча в воздухе волнистую линию. — Тут не придется. Я понял, что имела в виду мама, когда говорила моему бестолковому отцу, что такое оружие привязывается к пульсу и сознанию. Пока я жив, я смогу его позвать, пока в сознании — удержать. На нем не нужно сосредотачиваться и помнить, что меч состоит из воды и крови. Достаточно просто держать, как самое обычное оружие, тогда он никуда не денется. На самом деле я сам его разрушал своим страхом. Я боялся, что не удержу и он исчезнет, так оно и происходило.