Я не люблю пятницу /final edition/

— А у вас в разведке что, у всех прозвища были?

— Если успевали прослужить достаточно долго, чтобы его получить.

— А у тебя какое было?

— Ворон, — неохотно сказал я.

— Да, конечно... Ворон. Пусть прощают боги, а Ворон организует встречу.

— Помолчи. Предупреждаю один раз — я это прозвище не люблю.

— Я поняла.

— Они все умерли. Так что никто ничего не расскажет.

А вот это я сказал зря. Полина сразу вспомнила начало разговора.

— Ты не понимаешь. Знают ведь не только они. Вся Гильдия знает. Ну, хорошо — не вся и не знает, а только догадывается. Но некоторые знают наверняка. Они молчат, потому что никому невыгодно это ворошить — половина колдунов вышла из низов. Все эти их родословные... они сами же их и сочиняют. Обязательно найдется кто-нибудь, кто расскажет. Может, уже и рассказал, пока мы тут... — она зябко повела плечами. — Меня боялись, пока я была магистром. Теперь я никому не страшна, а врагов у меня предостаточно.

— Если хочешь моего совета, то тогда тем более следует рассказать обо всем Виктору. Будет лучше, если он узнает об этом от тебя.

— Я знаю...

Чародейка шмыгнула носом и беспомощно посмотрела на меня.

— Я знаю... но... не мог-у-у... — рыдания сотрясали ее, и Полина цеплялась за отвороты моей куртки, будто именно я был тем человеком, который мог ее утешить.

"Тот" человек сидел напротив нас и когда костер вспыхивал особенно ярко, я ловил на себе его неприязненный взгляд. С другой стороны костра на меня так же неприязненно смотрела девушка маленького роста...

Полина плакала до тех пор, пока не заснула. Но и во сне она продолжала всхлипывать. Когда чародейка наконец затихла, я укрыл ее своей курткой и подошел ближе к костру. Становилось холодновато.

— Что там произошло? О чем был разговор? — тон Виктора был безразличным. Слишком безразличным.

Я промолчал. Карелла ожег меня взглядом, но второй раз спрашивать не стал.

— Вам бы очень понравилось, если бы я стал пересказывать ваши проблемы всем, кто согласен об этом слушать? — прозвучало это не очень вежливо, и я постарался немного смягчить сказанное, — Она вам расскажет. Когда будет готова — расскажет.

Моего патрона мало успокоило это заявление, но что мне за дело до того? Я уже порядком устал от этой компании богатеев с их копеечными проблемами.

* * *

Я думал, что после того, что Полина мне наговорила в запале, она станет меня избегать. Не то, что мне хотелось бы этого, но я бы прекрасно ее понял, поступи она так. На деле же все получилось с точностью до наоборот — остаток пути ее от меня можно было оттащить только канатом. Чародейка истосковалась по обычному общению. Теперь я знал, кто она есть на самом деле и потому Полине не нужно было постоянно контролировать себя и следить за каждым словом. Она рассказывала мне, как познакомилась с Карелла, об интригах внутри Гильдии магов, давала краткие, но емкие характеристики своим коллегам... В общем — масса занимательной, но абсолютно бесполезной информации.

До Сиута мы добрались хоть и без особых приключений, но и не совсем гладко. Цверги встретили нас радушно, но их радушие продолжалось ровно до того момента, пока обнаружилось, что нам от них что-то нужно. Эти сволочные недомерки сразу же разучились понимать человеческую речь и что-то кашляли на своем наречии, доводя меня до белого каления. Не помогали даже вверительные грамоты. Я уже почти решил поубивать всех этих коротышек, хотя, конечно, понимал, что это решение не является лучшим. Тогда на помощь пришел Марек и уладил все вопросы минуты за три.

— Что ты им пообещал?

— Я пообещал, прекратить все поставки продовольствия. Ни крошки не получат. А сами они ничего выращивать не хотят. Только землю зря ковыряют.

— Ну-у... спасибо, что ли.

— Пожалуйста. Это самое небольшое, что мы можем для вас сделать. Я не знаю, зачем вам в Сиут, но пусть вам сопутствует удача во всем.

* * *

В Сиуте Полина отправилась в банк (у нее и здесь счет был), а Виктор отправился по своим делам. С собой он прихватил Эрлика. Судя по выражению лица нагуаля, ему эта идея не очень нравилась, но, тем не менее, он пошел. Интересно, а чем Карелла его-то заинтересовал? Эрлик не был похож на парнишку, который верит в сказки.

Мы вчетвером остались в гостинице. Туристического зуда никто не испытывал. Не то, знаете ли, место. Мне доводилось бывать на кладбищах и повеселее. А тут еще был запах. Я спросил о нем у Полины.

— Слуг тут найти трудно. Некроманты пользуются услугами зомби. Некоторым из них уже сотни по две лет...

— Хватит. Я не особо любопытен.

Вобщем, мы сидели и ждали.

Виктор влетел в комнату с такой скоростью, будто за ним гнался целый город.

— Пойдемте... скорее... он был здесь.

— Единственное место, куда я могу с вами пойти — это портал, который ведет подальше отсюда.

— Как? Но вы должны!

— Ни хрена я вам не должен, Карелла. И никуда с вами не пойду. Я уже и так зашел с вами гораздо дальше, чем собирался. Я хочу убраться отсюда и чем скорее, тем лучше.

— Вы не понимаете! Вам нужно с ним поговорить. Мне он ничего не скажет и мы просто не узнаем куда нам двигаться.

— Кто этот "он"?

— Тутошний бургомистр. У них вообще-то его называют магистром.. Его зовут Шайс. Он разговаривал с вашим отцом, но о том, куда он направился, скажет только вам.

— Почему это?

— Так приказал ваш отец...

— Видать, папаша стал большой шишкой, если приказывает магистрам-вампирам...

— Ну, может быть, я неправильно выразился... Попросил...

Появился Эрлик с Полиной.

— Что вы так долго?

— Он не хочет идти.

— Тьфу на вас, Карелла. Наверняка в школе вы были очень прилежным учеником и хорошим мальчиком. Поэтому вас не отец порол, а одноклассники лупили. Небось, даже "темную" устраивали. Спорим?

— Вы идете, или нет?

— А если я скажу "нет", вы от меня отстанете?

—

* * *

При свете дня Сиут выглядел еще хуже, чем ночью. Да и сам день был такой, знаете ли... относительный...

— Почему тут темень такая? Сейчас два часа пополудни, должно быть посветлее...

— В таком месте строили. Зимой тут вообще солнце не показывается. Они не особо свет любят.

— А некроманты?

— А у них что, выбор есть? В других городах некроманты просто вне закона.

Дома больше всего походили на коробки из-под обуви и были сложены из черного, как уголь камня. Лично мне эта картина настроения не добавляла. Хорошо, хоть жителей на улицах почти не было. Наверное, спали в своих гробиках. Я так догадывался, что у них сейчас глубокая ночь. Наконец мы подошли к зданию, похожему на прочие, как единоутробный близнец. Ступени круто спускались вниз, и я сразу вспомнил заведение, в котором прошла наша первая встреча с Виктором.

— Бургомистр мог бы построить себе жилье получше, чем подвал для хранения картошки.

Карелла злобно посмотрел на меня, но смолчал.

Черт его знает, сколько мы спускались вниз. Я насчитал двадцать три поворота, но не исключено, что некоторые мы прошли по два раза. В огромной комнате, куда мы в итоге попали, горела крохотная лампа. Света она почти не давала, лишь позволяла угадывать общие очертания предметов. Карелла, Эрлик и Полина подошли к ней, а я остался стоять у входа.

— Подойдите к свету, — голос был молодым, звучным и от него мороз по коже шел. Он звучал как бы отовсюду. — Я прекрасно вижу в темноте, а вам так будет удобнее.

К свету значит. Хорошо. Если бы он сказал мне пуститься вприсядку и при этом петь песенку о храбром Торби, который ушел в море и там утонул на хрен, то я и это, наверное, сделал бы, не раздумывая. Есть моменты, когда о гордости приходится забыть.

— Ваш отец будет ждать вас в Фаро. Бар "Лопух и Улитка" в Среднем городе. Знаете, где это?

— Найду, не маленький. Откуда у вас такая уверенность, что это мой отец и откуда вы его вообще знаете? — я считал, что его накрутил Виктор, но голос меня удивил.

— Вашего отца я знаю давно. Очень давно. Уже не помню, сколько лет. Никогда не следил за вашим летоисчислением. Мы с ним неоднократно оказывали друг другу различные услуги, и он никогда не относился к нам, как к врагам. Я думаю, что эта услуга будет последней. Его время на исходе, — на краю света и тени мелькнуло лицо. Я ожидал увидеть монстра, но бургомистр Сиута оказался довольно привлекательным молодым человеком, разве что чересчур бледным. Его зубы я не разглядел. — Что касается отцовства, то мне нужно было вас почувствовать, чтобы убедиться в этом. В том, что Владислава разыскивает именно его сын.

— Владислава?

— Под этим именем я когда-то его знал. И до этого и потом у него было еще много имен, но я предпочитаю называть его именно Владиславом. С этим именем у меня связаны личные воспоминания, и мне его легче запомнить.

— Владислав, так Владислав. Вы убедились, что я — это я. Теперь мы можем идти?

— Ступайте. Лампу можете забрать с собой. На входе вам передадут две тысячи золотом. Это плата за услугу, которую вы оказали нашему городу. Я имею в виду сбежавших преступников. Я надеюсь, что вы запомните, что я был другом вашего отца. Другом, насколько это возможно при данных обстоятельствах. — В его голосе мне почудилась ирония. — Мы будем рады видеть вас у себя в гостях, если у вас возникнет такое желание.

— Спасибо, но лучше уж вы к нам. — На этот раз лица не было видно, но я почувствовал, что вампир улыбается.

— Возможно. Когда-нибудь. До свидания.

Когда мы выбрались, то я наконец-то перевел дух.

— Как-нибудь я припомню вам этот визит вежливости, Карелла.

Виктор только сглотнул и судорожно кивнул. Выглядел он едва ли не бледнее вампира, а пальцы ходили ходуном. Я вспомнил, что о нем говорила Полина при нашем знакомстве. Уверен, что Карелла боялся этого визита еще больше меня, но что-то в нем сидело такое, что заставляло его двигаться дальше вопреки своему страху. Сложно понять, как можно так беззаветно любить деньги.

Мы забрали остатки нашей компании и убрались из Сиута еще засветло.

* * *

— А я вам в сотый раз говорю, что мне нужно увидеться с Юлом!!!

— А я вам в сотый раз отвечаю, что вам вначале нужно увидеться с вашим отцом!!!

Мы с Карелла орали друг на друга уже минут пятнадцать. Остальные вначале пытались нас утихомирить, а сейчас, рассевшись в кресла, смотрели на бесплатное представление. Эрлик увлеченно жевал краюху хлеба, а Полина красила глаза, прислушиваясь к нашим воплям.

Даже не знаю — из-за чего я так завелся. Наверное из-за того, что город Фаро за время моего отсутствия совсем не изменился и я только-только начал понимать, что же потерял на самом деле. И во всем этом был виноват Виктор.

— Ладно, — сказал я, — хватит народ веселить. Все. Вечером идем на встречу с Владиславом.

Карелла недоверчиво посмотрел на меня. Он подстригся, побрился и надел более-менне приличный костюм. Теперь его было не стыдно впустить хотя бы в прихожую. Однако сейчас лицо у него было красным, а глаза — злыми.

— Ну-ну...— только и сказал.

После этой содержательной речи они с Эрликом быстро собрались и куда-то ушли. Я лег на кровать. Надо бы снять сапоги, но мне было лень. Алиса и Альф уселись рядком напротив меня. Точь-в-точь котята на заборе. Молчали они долго, я даже начал задремывать.

— Питер, — осторожно сказала Алиса.

— М-м-м?

— Ты не переживай так. На самом деле все будет хорошо.

— Да я и не переживаю. Пусть Виктор переживает.

— Это ведь на самом деле нормально — иметь семью.

Я непонимающе уставился на нее.

— Ну... ты ведь сегодня встретишься со своим отцом.

— Алиса, эта встреча должна была произойти четверть века назад. Собственно говоря, самого расставания не должно было быть. Сейчас уже поздно говорить об этом. Худо-бедно, но без отцовской любви и опеки я обходился всю свою жизнь, так что никакого священного трепета от предстоящей встречи я не испытываю. Я видел отца четыре раза и до сих пор не знаю — было ли это наяву или он мне приснился. В три года он сдал меня в Королевскую школу боевых искусств, оплатив весь курс обучения авансом. Когда мне было четыре или пять, меня привезли на его похороны. Я не очень много знаю о семейных взаимоотношениях, но думаю, что любящие отцы так не поступают.

— У него могли быть свои причины на это.

— Точно. А у меня есть свои причины не испытывать сыновних чувств по отношению к нему. То, что я поступил в Академию, а не оказался на улице, в трущобах... то, что я выжил в этой войне — не более, чем счастливое стечение обстоятельств. Случай. Так что отстань от меня со всеми этими проповедями о семейных ценностях. За последние двенадцать лет я столько всего видел и столько всего наворотил, что словами пронять меня невозможно. Если не веришь, то спроси кого-нибудь о резне в Хаттори. Тебе обязательно расскажут — будешь потом детей своих пугать.

Я отвернулся к стене и стал думать, что в последнее время я и впрямь стал какой-то раздражительный. Может Алиса не так уж и не права? Алисин голос за спиной тихо произнес: " Я уже спрашивала..." Я никак не отреагировал и вскоре они все ушли.

Виктор был возбужден, как щенок фокстерьера при виде лисьей норы.

— Все идет отлично! О нас тут, по-моему, просто забыли. И о ячейках тоже. Все следят друг за другом и никто ничего не знает конкретно. Пойдемте, нас ждут.

После дневного сна голова была тяжелой. Заводиться с Виктором по новой не хотелось. И так уже наговорил... Алису обидел... Наверное обидел. Она женщина с изрядной долей эльфьей крови, а тут и в логике нормальных баб разобраться невозможно. Так что, что она там думает — никому не известно.

— Пойдемте-пойдемте... Дайте только лицо сполоснуть. Какой никакой, а родственник, надо прихорошиться перед встречей.

* * *

Бар "Лопух и Улитка" сверкал чистотой. Тут даже Юл не смог бы придраться. При этом он был достаточно уютным. Мы прошли через весь зал, и Виктор открыл неприметную дверь в стене.

— Заходите.

Я зашел. Небольшой кабинетик был рассчитан человек на шесть-восемь. Никаких излишеств, но вся обстановка выглядела весьма дорого и респектабельно. Посредине комнаты находился сервированный стол, а за столом, спиной ко мне, сидел человек. Мне были видны только его широкие плечи и густые, абсолютно белые волосы, собранные в "конский хвост", хотя скорее подошло бы название "хвостик пони".

— Проходите, не стесняйтесь, — сказал он, не оборачиваясь. — Вы его привели?

Я уже успел сделать несколько шагов, но при этих словах остановился. Где-то там внутри тяжело заворочалось нехорошее предчувствие.

— Вообще-то я не слон, чтоб меня на веревочке водили. Сам кое-как добрался.

Человек, сидевший за столом, вскочил с прытью, которой я никак не ожидал, учитывая его вроде бы преклонный возраст.

Старым он не выглядел, хотя в седой шевелюре не было ни единого темного волоска. В аккуратно подстриженной бороде и усах — тоже. Морщин было немало, но они были не стариковские — как мелкая сеточка, наброшенная на лицо, а резкие, крупные, будто их вырезали по дереву один раз и уже навсегда. Суровое такое лицо. Жесткое. Чуть прищуренные глаза янтарного цвета делали его похожим на какую-то диковинную хищную птицу. Или волка. У меня не такие глаза. И нос у меня не такой большой. И вообще я на него не похож. Короче ничем не напоминал мне этот человек моего отца, каким я его помнил (или представлял?).