Его окутала полутьма, подсвеченная небольшими фонариками, прикованными тонкими цепями к крюкам в виде скрюченных когтистых лап. В их трепетном свете таинственно поблескивали острыми гранями, выложенные для продажи товары — длинные прямые мечи, хищно изогнутые ятаганы, тяжелые арбалеты, круглые и прямоугольные щиты, кольчуги, стальные панцири. В небольших округлых чашах, расставленных вдоль стен, курились благовония. Синеватый ароматный дым, источаемый ими, лениво поднимался вверх и расстилался под низким потолком, образуя полупрозрачную туманную взвесь.
Степенный гном, заметив нового и единственного клиента, вышел из-за прилавка. Одет он был, как и принято среди его народа, в коричневый кафтан, темные брюки и короткие сапоги.
— Что мастер желает,— пробасил хозяин лавки, с жестким акцентом выговаривая согласные буквы, — оружие? Доспехи? Все, клянусь бородой Дьюрина, отменного качества. Я, мастер Гримм сын Даина, к твоим услугам.
— Мне нужно слово.
— Вот как? — гном важно погладил заплетенную в две косы бороду,— что ж, изволь. Мы в дружбе не один век. Чем смогу, тем помогу.
— Посмотри,— Ильм протянул ему бумагу,— я ищу истину.
Гном с бесстрастным лицом осмотрел рисунок.
— Могу сказать лишь одно — мои сородичи не причастны такому совершенству.
— Возможно, кто-то из твоих соплеменников рассказывал о подобном?
— Возможно, но я таких рассказов не слышал.
— Хоть что-нибудь, для меня это очень важно.
— Вот здесь,— гном обломанным ногтем указал на узор,— вплетена руна смерти. Это давно забытый символ. Мой народ еще на заре своего существования встречался с этими письменами. Они старые, очень старые. Я не знаю, кто пользовался ими. По нашим преданиям, сам первый гном запретил использовать их, где бы то ни было. Это все, человек. Все, что я могу сказать.
— Может, кто— то еще знает больше?
— Несомненно,— едва усмехнулся Гримм,— кто-то знает истину, но среди моего народа ты этой истины не обретешь.
— Ты говоришь за всех?
— За клан Турова. Тебе повезло, мастер, что ты зашел именно ко мне. Я здесь старейшина и мне позволено чуть больше, чем другим.
— А те, что живут под землей?
— Овчинка выделки не стоит, так, кажется, у вас говорят. Куда ты собрался идти? Врата Хребта Дракона после нашей последней неудачной военной компании против эльфов открыты только для дипломатических миссий — там леса остроухих слишком близко подступают к горам. До Стального Рога четыре дюжины дней на коне, дорога к копям Тора в настоящий момент перекрыта сошедшей с гор каменной лавиной. Даже если ты сможешь добраться до подгорных королевств, то все равно на эту тему с тобой разговаривать не станут. Там чтут традиции гораздо строже, чем здесь...
— Что же мне делать? — Ильм расстроено потер лоб,
— В этот узор вплетена смерть. Выводы делай сам.
— А если...
-Я и так сказал слишком много, поводырь мертвых,— немного раздраженно перебил некроманта подгорный житель, — посмотри лучше на мои замечательные товары.
Ильм окинул рассеянным взглядом изобилие стальных изделий. В другое время он застрял бы здесь до темна, просто перебирая их и дивясь их совершенству. В другое время, но не сегодня.
— Спасибо тебе Гримм, сын Даина, но я должен идти.
— Сожалею, что не помог,— гном чуть наклонился вперед,— надеюсь, что увижу тебя здесь еще раз.
— Непременно.
Ильм переступил порог и невесело показал сам себе кукиш. Теперь еще на его голову некая руна смерти свалилась. Он, не обращая внимания на прохожих, еще раз достал злополучный орнамент и пристально в него вгляделся. Что за руна? Вроде и нет ничего. Может, хитрый гном его обманул? Туману для солидности напустил... с другой стороны, с какой стати ему лгать? Ему-то от этой пластинки не тепло, ни холодно. В общем, опять непонятные намеки и общие слова. Ладно. Переживем и это. В конце концов, еще остается Гор. И на него пока единственная надежда. Но Гор немного подождет. Надо чуть-чуть перевести дух. В конце концов, до ночной смены есть еще уйма времени, и потратить ее стоит с максимальной пользой. А что, если махнуть на все рукой и вернуться домой. Найти коренья мшистой дубравки после генеральной уборки Хильки, проверить их на наличие плесни и переработать, наконец, в экстракты и вытяжки, а то что-то он совсем обленился. Большую часть полученных растворов вполне можно продать аптекарям, и лишь немного оставить для личных нужд. После придется отыскать подмастерье и озадачить поисками Гора. Решено, так он и поступит.
Дежурный писарь, отточенным годами виртуозным движением руки отправил писчее перо в узкое горлышко казенной чернильницы, и зашелестел листками штатного расписания. Холеные пальцы, явно не знакомые с рукоятью оружия двигались ловко, как у карточного шулера.
— Так, посмотрим,— он пожевал губу, и удивленно приподнял брови,— тебе сегодня повезло, лейтенант. На эту ночь ты занесен в список вольноопределяющихся.
— Выходит, я сегодня никому не нужен? — притворно расстроился Ильм, ликуя в душе. Попасть в маленький список ночных бездельников считалось большим везением.
— Никак нет. В нашем гарнизоне таковых не держат,— писарь как бы невзначай погладил украшавшие рукав его форменной туники капральские нашивки,— каждый при своем деле и каждый важен.
— Куда я могу направиться?
— Сейчас посмотрю. Так, выбирай: арсенал, зерновые склады, северная башня, храмовая площадь и самое приятное — доки.
— А сержант Санти вернулся из отпуска?— невзначай спросил Ильм.
— Сержант Санти,— механически повторил вслед за ним писарь, перебирая аккуратные стопки документов,— сержант Санти. Где-то мне он попадался... Ага, вот. Да, прибыл еще вчера. Сегодня приступил к своим обязанностям.
— Тогда меня к Северной башне припиши.
— К северной башне,— гусиное перо вывело на пустой строке ровный ряд рун,— готово. Все, можешь идти на инструктаж к старшему офицеру.
Ильм развернулся на каблуках и, послав про себя глупую, никем не соблюдаемую проформу занудному капралу в задницу, покинул казармы. Очень хорошо, что подвернулся такой удобный случай наладить испорченные отношения. Ведь с того самого злополучного похода за озера они так больше и не встретились.
Некромант, подгоняемый холодом, шел быстро. Одна улица сменяла другую, небо становилось все темнее, постепенно меняя цвет на закате с багрово-красного на бледно-розовый. Скоро большая часть Турова погрузиться в непроницаемую темень.
Странно, но почему-то цех фонарщиков в городском уставе не значился — так повелось с момента основания города. Отчего такое недоразумение случилось, теперь никто доподлинно сказать не мог — полторы дюжины столетий прошло с тех пор. Городской совет, не обращая внимания на периодически возникающие по ночам проблемы и несуразности, с упрямством, достойным лучшего применения, продолжал чтить традиции и по сей день. Городские мужи все как один ссылались на некий пункт в законе города, который очень ненавязчиво обязывал домовладельцев по собственной инициативе вешать фонари на стены своих домов. Кое-кто именно так и поступал. Большинство горожан, как и следовало ожидать, свои сбережение берегли и не спешили делать ночные улицы светлее. Каждый думал при этом приблизительно одно и то же. Авось ночи станут светлее, авось ничего не случиться, авось появятся, как и в других городах, фонарщики и так далее.
За спиной подозрительно скрипнул снег. Возможно, странный звук возник сам по себе, от мороза. Может быть. Позволить себе роскошь невозмутимо проследовать дальше в такую пору не самое разумное решение. Спокойно и уютно сейчас только тем, кто сидит по домам и наблюдает поздний зимний вечер исключительно через окно.
Ильм, повинуясь въевшейся в кровь привычке, сразу ушел в сторону, прижался спиной к стене дома, и затаил дыхание.
На этот раз ничего необъяснимого не произошло. Искателей легкой наживы долго ждать не пришлось. Все оказалось обставлено скромно и со вкусом. Похоже, его решили ограбить. Пошло и незатейливо...
Безлюдный проходной двор перегородили две фигуры. Лица их скрывались под низко накинутыми капюшонами. Ильм стрельнул глазами позади себя. Еще двое. И все вооружены короткими дубинками. Мысли понеслись с невероятной скоростью. Дубины это хорошо. Дубины это не мечи. Наверное, и кинжалы у них есть под накидками. Кинжалами они его не достанут — кольчуга не даст... Интересно лучник в их компании есть? И если есть, то откуда он в него целиться?
Ильм быстро обежал взглядом окружающее пространство. Там за бочками неудобно, там телега мешает стрелять, оттуда стрела попадет в каменную кладку. Это на земле. Что выше? Все окна вторых и третьих ярусов, обращенные к месту встречи с бандитами были наглухо прикрыты деревянными ставнями. Еще выше. Ага, вот ты где, собака!
На крыше, рядом с высокой печной трубой, испускающей вверх ровный, тонкий столб дыма, горбилась чья-то тень. Видать неудобно стоять на такой покатой поверхности, вот и раскорячился верхний подельник, выдавая некоторыми частями тела, свое присутствие на уже готовом случиться празднике жизни.
Ночной глаз использовать нельзя — запас магической энергии не безграничен. Пятеро на одного именно тот расклад, что наводит на мысль об использовании магического щита. Только бы не сбиться со счета. Ровно досчитать до шестидесяти. Только бы успеть.
Четверка медленно приближалась, охватывая некроманта кольцом. Движения злоумышленников были экономными, расчетливыми, и очень неторопливыми, словно ночные душегубы были заранее уверены в своей победе.
Ильм облизал пересохшие губы и пробормотал скороговоркой заклятие щита. Он не был боевым магом и навыки в этой области имел самые примитивные. Его щита с трудом хватит, чтобы отразить стрелы или болты сверху и удары дубинок со спины. Вся надежда на меч и неуклюжесть противника.
Яркий синий свет опутал Ильма как кокон.
Странно, но у нападающих такой поворот событий не вызвал особого удивления. В ответ один из мужичков поспешно выудил из-за пазухи стеклянную палочку и тут же разломил ее пополам.
Бум...
В сторону некроманта устремился рубиновый огонек, очень похожий на мерцающий в костре уголь. Это еще что за доморощенная магия?
Хлоп...
Едва успевший сформироваться щит встретился с чужим колдовством.
Поправка на коэффициент магической деформации всплыла сама собой. Барьер предназначен для обороны от физических воздействий. Любой энергетический удар будет сжирать прозрачную броню как огонь сухие поленья. Теперь можно считать лишь до сорока, а может и меньше.
Все. Время пошло. Ильм выхватил меч и бросился в атаку. Четыре... Пять... Шесть...
Меч глубоко ужалил хранителя волшебных артефактов в руку и сразу вывел из игры. Это к лучшему. Зато есть гарантия, что до следующей магической поделки дело дойдет не скоро, если вообще дойдет.
Восемь... Девять...
Трах... Удачный выверт дубиной за пределами щита изменил траекторию движения меча, и Ильм по инерции чуть не прорубил себе левую ногу. Защитный кокон полыхнул ярче и к ногам, кувыркаясь, отлетела сломанная стрела.
Двенадцать... Тринадцать... Четырнадцать...
Щит снова вспыхнул и у левого уха просвистела откинутая в сторону им дубинка. Это его пытаются достать со спины. Слава богам, пока без результата.
Ильм размахнулся, отступил на шаг и по плавной дуге резко отправил клинок назад, под предусмотрительно поднятую левую руку. Наугад. На удачу.
Он пробил что-то мягкое и вслед за этим раздался булькающий стон. Некромант дернул меч на себя. Лезвие почти на треть было обагрено кровью.
Двадцать... Двадцать один....
Бандит стоящим перед ним на мгновение опешил, пораженный столь скорой гибелью товарища и пропустил удар сапогом в голень. Налетчик охнул и потянулся к разрывающейся от боли конечности, теряя контроль над ситуацией.
Ильм не заставил себя долго ждать и крепко приложил его эфесом меча по зубам.
Снова вспыхнул защитный магический слой, отражая очередной подарок лучника.
Двадцать девять.... Тридцать...
Последний из душегубов неожиданно откинул дубинку в сторону и бросился бежать.
Некромант тоже побежал, но в противоположную сторону, на ходу деактивируя заклинание. Если щит начнет разлагаться сам, то это достоверно заберет с собой один, а то и два года от жизни. Такая вот занимательная магическая механика. Умирать раньше времени Ильм не планировал, наоборот ему еще было к чему стремиться. Вон, Хонв уже почти четыре столетия небо коптит, а пока лишь на словах о плохом здоровье плачется. К девкам под подол до сих пор не прочь залезть, вино вместо воды употребляет и силы как у кабана. Все равно два года было жалко...
Последняя стрела воткнулась в стену, когда он уже успел вырваться из сектора обстрела.
Ильм бежал еще целый квартал, пугая обнаженным клинком запоздавших прохожих, и, наконец, чувствуя, что окончательно сбил дыхание, остановился. В глазах двоилось, колени дрожали, к горлу подступала тошнота. Нет, в боевые маги он бы не пошел. Ни за какие коврижки. Слишком поганое послевкусие. Хотя все дело привычки.
Ильм выровнял дыхание, свел, как положено глаза и осмотрелся. Темнота и тишина. Погони, вроде нет.
Он постоял еще немного, окончательно приходя в себя, и двинулся дальше. У северной башни первым ему на глаза попался Отто.
-Где Санти?
-В караулке сидит,— капрал скорчил кислую мину,— шибко не в духе.
-Что так?
-Леший его разберет. С утра вроде нормальный был. К вечеру прямо как подменили человека.
— Вечерний обход уже был?
— Только изволили уйти. Мне пришлось отдуваться. Прямо перед тобой. Ворота закрыли.
— Пойду, загляну на огонек.
Капрал сочувственно кивнул головой и занялся своими делами.
Санти сидел за столом, подперев подбородок кулаком. На столе перед ним лежал меч, стояла простая солдатская кружка и возвышался глиняный кувшин. Ильм достаточно хорошо знал своего приятеля, чтобы прямо с порога догадаться, что сержант пьян, как сапожник.
— Привет, Санти.
— А, некромант,— мутные глаза без всякого выражения оглядели Ильма,— какими судьбами?
— Я сегодня сам определяюсь, где находиться. Решил под твое крыло.
— Милости прошу.
— Санти...
— Ну?
-Я хотел извиниться за нашу последнюю размолвку. Право, по-дурацки все вышло.
— Я об этом давно забыл. Забудь и ты. Выпьешь со мной?
— А чем угощаешь? — Ильм потянулся вперед, стараясь одним глазом заглянуть внутрь кувшина.
— Деревенская бражка пополам с дешевым вином.
— Я лучше воздержусь.
— Не уважаешь, значит...
— Тогда наливай,— смирился некромант,— не уважить тебя не могу.
— С этого бы и начинал.... А то развел тут... размышления... не хочу, не буду... Кружка там, на полке.
— У тебя вроде приличнее посуда была,— Ильм стер пальцем пыль.
— Была, да всплыла. Все катится к лешему. Все.
Санти дрожащей рукой налил Ильму мутноватой жидкости коричневого цвета.
— Самое главное, не принюхивайся и глотай сразу. Ну, за ... за встречу и примирение...
