Пред тобой упаду на колени я.
Ты усталость сними поцелуями.
Отдохни от разлук на моей груди.
Ты прости, прости любимая.
Что поделил любовь твою нежную
Пополам с дорогою пыльною.
По бокам с полынею горькою.'
В гитарный перезвон вплелся перестук барабанов... Как стук сердца.
'Снова ворон могучими крыльями
Небо скрыл погонами синими.
Огражденная Русь мундирами.
Ты разомкни через боль веки вспухшие.
Да похмелись с рассвета свежей кровушкой.
А сколько песен уносит ветрами.
Сколько слов написано кровию
Что же это земля родимая.
Разве некому о тебе пропеть.
Эй, вы братия , что глаза ножи.
Да что слово плеть, а то ли наш черед.
Вы поднимайтеся из глухой распутицы.
Вы ударите по струнам да по совести.
Нам бы идти от церкви загаженной.
До великих стен, до великих стен белокаменных.
Ты прости, прости любимая.
Пред тобой упаду на колени я.
Снова влажный платок прижимай к груди.
Снова ветер поет нам прощальную.
Дай мне силушки в путь поцелуями.
Ты прости, прости любимая.
Что поделил любовь твою нежную
Пополам с болью великою.
За больную землю родимую.'
Саша молча показал большой палец, мол все нормально, дальше. Работаем...
Дальше...
'Если б не терпели — по сей день бы пели.
А сидели тихо — разбудили Лихо.
Вьюга продувает белые палаты.
Головой кивает хвост из-под заплаты.
Клевер да березы. Полевое племя.
Север да морозы. Золотое стремя.
Серебро и слезы в азиатской вазе.
Потом — юродивые князи нашей всепогодной грязи.
Босиком гуляли по алмазной жиле.
Многих постреляли. Прочих сторожили.
Траурные ленты. Бархатные шторы.
Брань, аплодисменты да сталинные шпоры.
Корчились от боли без огня и хлеба.
Вытоптали поле, засевая небо.
Хоровод приказов. Петли на осинах.
А поверх алмазов — зыбкая трясина.
Позабыв откуда, скачем кто куда.
Ставили на чудо — выпала беда.
По оврагу рыщет бедовая шайка -
Батька-топорище да мать моя нагайка.
Ставили артелью — замело метелью.
Водки на неделю, да на год похмелья.
Штопали на теле. К ребрам пришивали.
Ровно год потели да ровно час жевали.
Пососали лапу — поскрипим лаптями.
К свету — по этапу. К счастью — под плетями.
Веселей, вагоны! Пляс да перезвоны.
Кто услышит стоны краденой иконы ?
Вдоль стены бетонной — ветерки степные.
Мы тоске зеленой — племяши родные.
Нищие гурманы. Лживые сироты.
Да горе-атаманы из сопливой роты.
А мертвякам припарки — как живым медали.
Только и подарков — то, что не отняли.
Нашим или вашим липкие стаканы?
Вслед крестами машут сонные курганы.'
Пауза. Алиса плеснула в стакан вина, протянула Седому.
— Горло промочи. Женька, ты чего?
Та дрожала как от озноба.
— Страшно ведь это... Господи, на что я подписалась...
Алиса только усмехнулась.
— А как ты хотела?
... 'Приляг ко мне, к сырой стене.
А что спою, все на краю.
А что пришлось, под головой,
А что протерлось, под иглой.
Да не заштопать битый лоб,
Что в лихорадке не сберег.
А что ни песня, то озноб.
А что ни в лоб, все поперек
Да вдоль повальной Колымы,
Да на Руси обычай крепок:
Что ни в законе, то воры,
А что ни лес, все больше щепок.
Поменьше знать, да знать признать.
Поменьше дать, побольше взять.
Башку оттяпать, да отнять.
А что ни снова, то опять.
Как век сбивали на гвоздях,
Да шпалы клали на костях.
Да жен любили впопыхах,
А как ни ухни, да все не 'ах'.
Что Русь от аза и до ятя,
Что от хрущевки до Кремля.
Что от поденщика до знати,
Всё вера в доброго царя.
Была бы азбука проста,
Да золотыми запятыми.
Хранят под шпалами уста,
Истоки, истиной густые.
Приляг ко мне, к сырой стене.
А что спою, все на краю.
А что пришлось, под головой,
А что протёрлось, под иглой.
Да нитью рельса в узелок,
Обратным швом по шпалам штопай.
Да через край пришитый срок,
Да на краю болотной топи.
Как правду ни копай во лжи,
А что ни яма, то могила.
Как всех царей не пережить,
Что от Петра до Михаила.
А коль для рая не спасен,
Отведай вдоволь вольной воли.
А что ни шаг, то на поклон,
А что ни хлеб, все больше соли.
А коль судьба горька, как водка,
То у порога выдыхай.
Да перемать твоя селедка,
Да от версты граненый край.'
...'Под Кремлёвской звездой
Да под Спасскою башнею
Под Кремлёвской стеной
Да под Красной площадью.
Есть что-то нечто, чего не понять
Есть что-то нечто, чего не потрогать
Есть что-то страшное, чего не унять
Было что-то славное, чего не припомнить.
Под красным солнышком
Под старой сосной
Под местным кладбищем
Под мёрзлой землёй.
Есть что-то нечто, чего не увидишь
Есть что-то страшное, чего не понять
Есть что-то странное, чего не услышишь
Есть что-то горькое, чего не захочешь.
Над жёлтой простынею
Над красной рекой
Лёгкой поступью
Над грешной землёй.
Ходит Некто, кого не увидишь
Бродит эхо крикливых вождей.
Говорит кто-то тихо, кого не услышишь
Смотрит кто-то, кто света светлей.
За безразличными лицами
Под разноцветными флагами
Под маской добра
За непонятными знаками.
Таится что-то мудрое, чего не узнаешь
Будет что-то страшное, чего опять не унять.
Есть что-то глупое, чего не осудишь
Будет снова что-то, чего не остановишь.'
... — Все. Первая сторона есть. Перерыв.
— Да уж...
Когда кассета уже была вставлена, Алиса потянулась за гитарой.
— Можно я спою?
Все переглянулись.
— Попробуй. Саша, готов? Лиска...
'А мы пойдем с тобою погуляем по трамвайным рельсам,
Посидим на трубах у начала кольцевой дороги.
Нашим теплым ветром будет черный дым с трубы завода,
Путеводною звездою будет желтая тарелка светофора.
Если нам удастся мы до ночи не вернемся в клетку.
Мы должны уметь за две секунды зарываться в землю,
Чтоб остаться там лежать когда по нам поедут серые машины,
Увозя с собою тех, кто не умел и не хотел в грязи валяться
Если мы успеем, мы продолжим путь ползком по шпалам,
Ты увидишь небо, я увижу землю на твоих подошвах.
Надо будет сжечь в печи одежду, если мы вернемся,
Если нас не встретят на пороге синие фуражки.
Если встретят, ты молчи что мы гуляли по трамвайным рельсам
Это первый признак преступленья или шизофрении.
А с портрета будет улыбаться нам "Железный Феликс"
Это будет очень точным, это будет очень справедливым.
Наказанием за то, что мы гуляли по трамвайным рельсам,
Справедливым наказанием за прогулки по трамвайным рельсам.
Нас убьют за то, что мы гуляли по трамвайным рельсами,
Нас убьют за то, что мы с тобой гуляли по трамвайным рельсам.'
— Костя только выдохнул вполголоса, покосившись на микрофон.
— Сука... Сестренка, ты...
'Hе догонишь — не поймаешь, не догнал — не воpовали,
Без тpyда не выбьешь зyбы, не пpодашь, не наебёшь...
Этy песню не задyшишь, не yбьёшь,
Этy песню не задyшишь, не yбьёшь.
Дом гоpит — козел не видит,
Дом гоpит — козел не знает,
Что козлом на свет pодился
За козла и отвечать.
Гоpи-гоpи ясно, чтобы не погасло,
Гоpи-гоpи ясно, чтобы не погасло!
Hа доpоге я валялась, гpязь слезами pазбавляла:
Разоpвали новy юбкy да заткнyли ею pот.
Славься великий pабочий наpод,
Hепобедимый, могyчий наpод!
Дом гоpит — козёл не видит,
Он напился и подpался,
Он не помнит, кто кого
Козлом впеpвые обозвал.
Гоpи-гоpи ясно, чтобы не погасло,
Гоpи-гоpи ясно, чтобы не погасло!
Лейся, песня, на пpостоpе, залетай в печные тpyбы,
Рожки-ножки чёpным дымом по кpасавице-земле.
Солнышко смеется гpомким кpасным смехом,
Гоpи-гоpи ясно, чтобы не погасло!'...
Немного разбавим. Извини, Лиска, что влез.
'У меня был друг, его звали Фома
Он забыл все слова, кроме слова 'чума'.
Вчера было лето, а теперь зима
Наверное, мой ревер сошел с ума.
Я устал пить чай, устал пить вино,
Зажег весь свет, но стало темно.
Десять лет я озвучивал фильм,
Но это было немое кино.
Панки любят грязь, а хиппи цветы
И тех, и других берут менты.
Ты можешь жить любя, ты можешь жить грубя,
Но если ты не мент — возьмут и тебя.
Я устал пить чай, устал пить вино,
Зажег весь свет, но стало темно.
Десять лет я озвучивал фильм,
Но это было немое кино.
И я видел чудеса обеих столиц
Святых без рук и женщин без лиц.
Все ангелы в запое, я не помню кто где.
У рокеров рак мозга, а джазмены в пизде.'
Алиса сделала усилие , чтобы не засмеяться.
'Я устал пить чай, устал пить вино,
Зажег весь свет, но стало темно.
Десять лет я озвучивал фильм,
Но это было немое кино.
Я устал пить чай, устал пить вино,
Забыл все слова, кроме слова 'говно'
Десять лет я озвучивал фильм,
Но это было немое кино.'...
... 'От большого yма лишь сyма да тюpьма.
От лихой головы лишь канавы и pвы.
От кpасивой дyши только стpyпья и вши.
От вселенской любви только моpды в кpови.
В пpостыне на ветpy, по pосе поyтpy.
От бесплодных идей до бесплотных гостей,
От накpытых столов до пpобитых голов,
От закpытых двеpей до заpытых звеpей.
Ульянка, прикрыв глаза, сосредоточено отбивала ритм.
Паpаллельно пyти чёpный спyтник летит.
Он yтешит, спасёт, он нам покой пpинесёт.
Под шеpшавым кpылом ночь за кpyглым столом.
Кpасно-белый плакат — "Эх, заводи самокат!"
Собиpайся, наpод, на бессмысленный сход,
Hа всемиpный совет — как обставить нам наш бpед?
Вклинить волю свою в идиотском кpаю,
Посидеть, помолчать да по столy постyчать.
Ведь от большого yма лишь сyма да тюpьма,
От лихой головы лишь канавы и pвы...'
Неожиданно Азад сделал знак, мол стоп.
— Ты чего?
— Лиска... Ты откуда эти песни знаешь?
Она, улыбнувшись, пожала плечами.
— Во сне видела и пела. Только их другая я пела, но тоже рыжая. Что?
'Я неуклонно стеpвенею, с каждым смехом,
С каждой ночью, с каждым выпитым стаканом.
Я заколачиваю двеpи. Отпускаю злых, голодных псов с цепей на волю.
Hекуда деваться — нам остались только сбитые коленки.
Я неуклонно стеpвенею с каждым pазом!
Я обучаюсь быть железным пpодолжением
Ствола, началом у плеча пpиклада.
Сядь, если хочешь — посиди со мною
Рядышком на лавочке — покуpим, глядя в землю.
Hекуда деваться — нам достались только гpязные доpоги.
Я неуклонно стеpвенею с каждым часом!
Я неуклонно стеpвенею, с каждой шапкой милицейской,
С каждой ноpковою шапкой. Здесь: не кончается война,
Hе начинается весна, не пpодолжается детство.
Hекуда деваться — нам остались только сны и pазговоpы.
Я неуклонно стеpвенею с каждым часом.
Я неуклонно стеpвенею с каждым шагом.
Я неуклонно стеpвенею с каждым pазом.'
...Щелчок. Кассета кончилась...
'Из порожнего не пьют,не едят
Плесневеет тиной дно.
Ищет выводок гадких утят
Золотое толокно.
А вокруг притворно воет меч
Мох болотный да лишай.
Путь целебный прописала смерть:
Поскорей решай
И наградой неба щедрого сказ:
Лечь на сильное крыло
Где то прошлое в пыльных костях
Ядовито режет хлор.
Солнце юное детей зовет
Перья правдой заблестят.
И дарует тайну древний свод
Чистотой листа.
Тем, кто пестует сердечный костер
Холод поиска путей.
Всем покров непременно простерт
Стаей белых лебедей.
Пусть опять в соленый плен слезы
Дней разодрано сукно.
Ищут чада не жалея сил
Золотое толокно.'
... Мику отложила гитару, стиснула дрожащие пальцы.
— Вы... Хоть понимаете, что мы сделали? Это же даже не 'десятка', нас же всех... — она выдохнула. — Да пошло оно. Надоело бояться да шепотом. Хватит.
Алиса прижала к себе Ульянку.
— Не вздумай кому-нибудь...
Та отстранилась и обиженно засопела.
— Я что дура. — она на мгновение задумалась. — Нет, ну дура конечно, но не настолько же. Что я не понимаю. Да ну их вообще. Пофиг-нафиг. Вот.
— Уля, а где ты на барабанах научилась?
Она пожала плечиками.
— Не знаю. Я может, это, юное дарование тут у вас.
— Только не загордись.
— Стоп. Подождите. — Костя потянулся за стаканом. — Вино где? Короче. Есть кассета с акустикой. И что с ней делать?
Вмешалась Женя.
— Давайте мне. Я ее кому надо скину. Ну да, ему , что уставились? Да не ссыте вы, все нормально будет. Только... Как вас назвать?
— Azadi. Свободные.
Алиса хмыкнула.
— А что, пойдет. Ох, бля, что будет...
... 'Дети непутёвые, пьяные родители
Да не по закону хочется
Прошлое оскоминой на зубах налипло
А что впереди то сзади колется
Приучались жмурится с сапогами спорили
Потом разбросало да вдаль унесло
По головкам гладили приучали заново
А после подчистую под конвой свело'
... — Кто там? — мужчина в сером костюме, сидящий за столом, поднял голову. — А, ты. Заходи покурим. Ты что такой смурной?
Вошедший только махнул рукой.
— Да ну, устал. Все с этими, как их там... 'Azadi'. Начальство требует пресечь, а как? Тут хоть землю рой, если по всему союзу. От Бреста до Владика... Всех ведь не арестуешь. И откуда только они взялись. А ты как?
— Честно? В жопе. Я же такую кассету... У сына на полке обнаружил. Представляешь. Сопляку пятнадцать, а он уже это слушает. И ведь я его по хорошему. Мол, скажи, где взял. А он... Только в лицо ухмыляется. На улице говорит, папуля, нашел...
' Дети непокорные, выблядки да нехристи
За отцов расплата, за общий мор
Наши тризны страшны как праздники
Страстные пятницы забытый спор
А за грехи тяжкие кому там каятся
Одним судьба другим молитва
Третьим вдоль да поперек
Канавы торные да мхи болотные
Ищи за пазухой что не сберег
Колки гитарные да пальцы все в крови
Холодный ветер пылью по глазам
Все годы мутные как не зови
Но не молчи узнай цену слезам
Дети непослушные, чада окаянные
Ушедшие за песнями мертвецов будить
Дальше будет весело
Замешано тесто
Кому прятаться кому хоронить
Кому ночью умирать
Кому рано вставать
А кому расти
До новой зари...'
И покатился камушек с горы. Лавина потом пойдет. А пока...
— Мы у вас впишемся?
— Конечно. Давайте, матрасы на место, раскладушку в зал. Седой, вам с Сашкой на полу придется.
... Утро, выходной...
— Вставай!
— Что случилось?
Рядом на кровати заворочался Костя.
— Уля, может не надо?
