При всех особенностях внешнего вида и материалов, Гретхен сразу понял, что здание было построено совсем недавно. Неосновательно выглядевшие трубы, выходившие из здания и убегавшие вдаль ярко блестели, еще не помеченные временем и погодой.
Герцогини привела их к маленькой двери в стене здания. Она открыла дверь и указала Гретхен вперед в комнату за дверью. Сама герцогиня осталась стоять у двери. Она, казалось, изучала других членов семьи Гретхен, послушной толпой входивших внутрь. Троих из них она остановила движением руки и жестом в сторону. Неуверенно, но повинуясь, трое мальчиков, сделали шаг назад. Это были три самых старших мальчика в группе. Все они прошли уже период полового созревания,но недавно, и все были нагружены связками того немногого, что семья имела из одежды.
Когда остальные члены семьи вошли, герцогиня указала на трех мальчиков и что-то сказал Джеффу и его друзьям. Они тоже остались на улице. Джефф кивнул и поманил трех мальчиков следовать за ним. Он указал куда-то вниз здания. Возможно на другую сторону.
Сразу же, не понимая, что происходит, женщины в комнате начали вопёж. Все, кроме Гретхен. Это не было протестом против происходившего, это был простой тоскливый вой.
Гретхен почти было присоединилась к этому бабскому бедламу. Почти. Но что-то в выражении лица герцогиня перехватило ее горло. Рот герцогини был открыт, лицо не выражало ничего кроме удивления и непонимания
В одно мгновение, Гретхен осознала истину.
Она не знает, что мы боимся. Нет! Она просто ... не понимает. Как может кто-нибудь в этом мире быть таким наивным?
Но это было так.Она не сомневалась. Один образ вспомнился ей, зеленые глаза молодого человека, увеличенные очками. Она вспомнила эти глаза. Она видела ярость пылающую в них, однажды, прежде чем он вышел вперед, чтобы встать лицом к лицу со стаей зверья. Один. Со странным и мощным оружием, да, но все-таки в одиночку. Пока его друзья не колеблясь ни минуты не присоединились к нему. Гретхен смотрела через открытую дверь. Тот самый юноша все еще был там и смотрел на нее. Рот как и у герцогини был широко открыт, он слушал вопли женщин и детей.Гретхен изучала его губы. Губы до сих пор как у мальчика, пухлые и мягкие.
Гретхен знала, тогда. Знала! Она выпустила удерживаемый в легких воздух. Она оставила позади мир убийств, и вступили в новую землю. На этой земле тоже были убийцы, жестокие и страшные. Ах, да! Есть еще Бог на небе, но не убийцы!
Прежде чем отвернуться и заняться семьей, карие глаза Гретхен отправили послание зеленым глазам юноши. Он конечно не понял. Пока. Может быть, не сразу. Но она хотела, чтобы это обещание так или иначе было дано.
Гретхен уже решил стать его наложницей. Она будет его женщиной. Юноша, едва став взрослым получит то, чего никогда не имел. Конечно он не Людвиг...
Она отвернулась и занялась семьей:
— Молчать!
От рева Гретхен задрожали стены. Мгновенно, все дети в комнате щелкнув зубами захлопнули рты. Женщины тоже, за исключением новенькой деревенской девчонки. Гретхен пощечиной отправила ее на пол. — Молчать! — новенькая, плюхнувшись на зад, уставилась на нее. На ее щеке краснел след от руки Гретхен, но она замолчала.
Гретхен повернулась к герцогине. Рот той был по-прежнему открыт, но на сей раз Гретхен поняла, что шок был вызван ее собственными поступками.
В чем дело? Неужели она никогда не воспитывала детей?
Герцогиня закрыла рот. Покачала головой. Движение было быстрым, резким, это не было жестом осуждения, она просто пыталась собраться с мыслями
Сообразив, что герцогиня не понимает происходящего, Гретхен путано попыталась ей объяснить. Герцогиня была очень умна. Ей даже с учетом языкового барьера понадобилось не больше минуты, чтобы понять, наконец, в чем дело. Глаза герцогини расширились, ее бледное лицо еще больше побледнело. Но она кивнула и повернула голову. В нескольких футах Джефф и его друзья стояли и ждали. Примостившись рядом с дверью на корточках, почти у ног герцогини трое старших мальчиков семьи Гретхен смотрели на нее. Их лица были белы от ужаса, они оцепенели от сознания настигшей их, наконец, смерти.
Герцогиня отбарабанил несколько фраз по-английски. Она говорила слишком быстро, чтобы Гретхен могла уследить за смыслом. К тому моменту, когда герцогиня закончила говорить, лица Джеффа и его друзья были бледны, так же как ее собственное. Они смотрели вниз на трех скорчившихся мальчиков. Один из друзей Джеффа коснулся оружия за плечом, так как если бы захотел убедиться, что, его домашнее животное не превратилось в змею.
Герцогиня рявкнул еще фразу, звенящую властностью. Гретхен уловила только последние два слова. — ...делают это!
Гретхен было трудно не улыбнуться, видя, поспешность, с которой Джеффа и его друзья повиновались герцогине. Что ж, неудивительно. Бьюсь об заклад, она никогда не шлепала ребенка. Своего, во всяком случае!
Почти с отчаянием, Джефф и его друзья сняли с плеч ружья и прислонили их к стене. Минуту спустя они отстегнули кобуры с пистолетами и положили их на землю.
Гретхен подошла к двери и обратился е трем мальчикам. — Следуйте за ними,— скомандовала она, указывая на Джеффа и его друзей. — Делайте все, что они говорят. Понимаете? — Мальчики смотрели на нее. Гретхен нахмурилась и подняла руку. — Сейчас же!
Мальчики вскочили на ноги. Они были смущены и напуганы тем, что в знакомый голос вдруг обрел твердость стального клинка. Нет, они не боялись Гретхен. Но никто — ни один ребенок или женщина в семье, никогда не думал о том, чтобы не подчиниться ей. Они отлично знали тяжесть ее большой руки. И все ее мускулы были тверды. Но еще тверже была воля, руководившая мышцами. Ангел из стали, выкованный чертями в адском огне
Довольная, Гретхен отвернулась. — Это будет сделано, — сказала она герцогине. — Веди нас, куда нужно.
* * *
Конечно, потом были и еще проблемы. Например еще один бабский вопёж, когда герцогиня приказала женщинам раздеться.
— Это наша единственная одежда! Больше у нас ничего нет!
Гретхен криком заставила их замолчать.
Герцогиня приказала положить одежду в большие металлические корзины. Затем, протолкнуть корзины через низкую дверцу. В дальнейшем, как поняла Гретхен, прежде чем вернуть, одежду бы выстирали и почистили.
Женщины снова устроили хай.
— Их украдут!
Гретхен снова заорала. Но этого уже было не достаточно. Она подняла руку. Но герцогиня остановила ее, покачав головой. Мгновение спустя, герцогиня начала раздеваться. Этот поразительный поступок принес тишину. Семья смотрела, как благородная дама снимала одежду. Герцогиня не медлила. Гретхен удивило, как быстро были сняты одежды герцогини. Она-то думала, что герцогине нужны служанки
Еще больше она была удивлена телом, обнажившимся, когда герцогиня разделась. Да, старуха. Но если грудь и опустилась, то не высохла. Ягодицы, хотя уже и не были полными и твердыми, но все же оставались ягодицами. И везде на теле герцогини — и в плечах, и на ногах и на животе и в бедрах, мышцы были сухими, почти тугими. Тело герцогини при всех приметах возраста, казалось пышет здоровьем. Если бы она была мужчиной, Гретхен сказала, что это тело до сих пор может вызвать желание.
Герцогиня отнесла свою одежду в одну из корзин. Мгновение она, казалось, колебалась. Затем, с кривой улыбочкой и пожав плечами, она разложила свои королевские одежды среди нищенских лохмотьев. Она отвернулась и пошла к следующей двери, махнув рукой в командном жесте. Толкнув дверь, она вошла в комнату с выложенным плиткой полом.
* * *
После этого, никакого бабского хая больше не было..
Визг, да, был, когда герцогиня повернула ручки и горячая вода из душа окатила семью
Стоны страха, да. Когда герцогиня раздавала куски мыла и демонстрировала его использование. Инквизиции будет думать, что мы евреи! Нас сожгут!
Беспорядочный плач, да. Когда герцогиня заставляла скрести волосы с какими то едкими веществами. По видимому это должно убить блох. Во всяком случае именно так Гретхен понял ее слова.
Но хая нет, не было. Гретхен была вынуждена рявкнуть еще только раз. Чтобы остановить детей, радостно игравших сжимая куски мыла и запуская их друг в друга как ракеты.
* * *
Когда странный ритуал закончился, и все они вытирали себя чудесными мягкими тканями ("полотенца",так их называли), герцогини подошла к Гретхен. Мгновение она своими карими глазами исследовала сверху вниз тело Гретхен. Гретхен было интересно — зачем. Она хотела бы узнать побольше, когда герцогиня покачала головой. Жест выглядел, криво, почти печально.
Герцогиня говорила тихо. Она, казалось, разговаривала сама с собой, а не с Гретхен. Тон ее голоса составлял необычную смесь юмора и беспокойства.
Гретхен кое что поняла.
— Вот головная боль, как быть, когда сходит эта чертова грязь... — Здесь ее кивание головой стало совсем печальным, — ...как сдобная булочка, — герцогиня запрокинув голову рассмеялась. Смех звучал весело. — Джефф упадет замертво, когда ее увидит! Юмор пропал, тревога осталась. Глазах герцогини, казалось, нацелились двумя стволами в Гретхен, стараясь проникнуть в ее душу. Или вообще понять, есть ли у Гретхен душа.
Гретхен выпрямилась. В существования у себя души, она не сомневалась. И будь проклята эта герцогиня, если она думает, что души у Гретхен нет!
Судя по всему, герцогиня была удовлетворена. Хмурость и беспокойство остались, но печальная ирония исчезла с ее губ. Гретхен, совсем не зная почему, поняла — беспокойство герцогини, отчего бы оно не возникло, не было связана с осуждением Гретхен. Просто недовольство подложившим такую свинью миром.
Герцогиня снова покачала головой, но уже не печально, а почти сердито. Она бормотала быстрыми, резкими фразами, — Этот молодой человек, слишком наивный! Не получит... что-то... повышение? Поговорка? — ...от этой бедной девушке! "
Она повернулась и пошла дальше. Затем, увидев Аннелиз, остановилась. Сестра Гретхен, попав под королевский взгляд отступила на шаг или два. Нерешительно, она опустила полотенце. Ее тело было полностью открыто. Без полосок ткани, которыми Гретхен в прошлом году замотала ей бедра и грудь, правда было очевидна.
Но больше не было Диего испанца, от которого это нужно было прятать. Гретхен отправила испанца обратно на родину. На его истинную родину, место намного более горячее, чем Испания. Теперь Диего сидел на корточках у ног Сатаны, расплескав кровь и мозги по каменным плитам у ног своего хозяина. В этот миг Гретхен пожелала его тени вечных мук. В этот момент это могла видеть только герцогиня. Откуда пришла герцогиня, где ее родина, Гретхен не имела ни малейшего понятия. Но то, что она не Диего было совершенно точно. Герцогиня смотрела на Аннализ. Повернула голову. Уставилась на Гретхен. Изучила ее взглядом сверху вниз, продолжая бормотать, — Ее сестра — в ближайшее время. Или уже! Она оглядела всю комнату, подвергая всех молодых женщин быстрому осмотру. — Половина из них — уже проблема!
Ее взгляд упал на новенькую с фермы. Теперь, когда грязи и запекшейся крови не было, а синяки поблекли, тело девушки было не таким уж и бесформенным. Но Гретхен, в отличие от герцогини, не стала тратить времени на осмотр тела. Ее гораздо больше интересовало лицо деревенской девчонки. Да. Свет возвращался в эти глаза.. Не полностью, но все же. Впервые, с тех пор как Гретхен познакомилась с ней, на лице девчонки даже появилась немного застенчивая улыбка. Да Эта улыбка, казалось, заметно увеличила возбуждение герцогини. Она всплеснула руками. В этом жесте сочетались безнадежность, нетерпение, раздражение, и — да, все же, немного юмора.
Герцогиня подошла к металлическому шкафу у дальней стены и открыла его. Внутри вплотную друг к другу висели ряды одежды. Очень мягкой, красивой и роскошной. Она начала вынимать одежду из шкафа.
К удивлению женщин и детей, герцогиня стала раздавать одежду им. Сначала нерешительно, а затем с криками настоящего восторга — ткань ведь такая мягкая — они бросились надевать новые одежды. Они стояли тихо, так как Герцогиня не торопилась с объяснениями. Насколько Гретхен поняла, новая одежда была дана им только временно, пока не будет возвращена старая. И, возможно, Гретхен не был уверена, новая одежда могла бы стать их собственной и в будущем. Но некоторое время они будут носить эти прекрасные одежды в любом случае. Пока не появятся другие, им подобные, тоже нуждающиеся в этих удобствах.
При всей жадности, свойственной отчаянно бедным людям, Гретхен и ее семья приняли новости достаточно спокойно. В конце концов, они не получали удовольствия от чужой боли, как Диего испанец. Конечно не от таких чужих, как тот же Диего
Когда они вышли из здания, Джефф с друзьями и трое старших мальчиков уже стояли на улице, в ожидании. Мальчики были одеты в почти одинаковые одежды, и как и у женщин с детьми, их волосы были еще влажными.
Друзья Джефф были все еще в прежней одежде, но не Джефф. Он тоже стоял с мокрыми волосами в халате. Ему явно было неловко и неуютно, особенно, когда он увидел появившуюся Гретхен. Он сразу же отвел глаза, как только ее заметил. Вначале Гретхен просто изучала его. Но тут же изучение начало сменяться чем-то другим. Чем то гораздо более мягким и менее расчетливым. Она поняла, что Джефф, поступил так же как герцогиня. Подавил страхи подшефных личным примером. Какое то чувство на мгновение мелькнуло в душе Гретхен. Ее так обрадовало, что это был именно он, а не кто-то другой.
Она боролась с улыбкой. Она знала, что ему было неловко. Застенчивый, неуклюжий, неуверенный парнишка. Конечно же, смущенный своей наготой. Но еще больше смущает его необходимость быть лидером. Теперь она могла увидеть его тело гораздо лучше. Халат прикрывал гораздо меньше, чем камуфляж на поле боя. Мальчишеское тело. Правда большой мальчик, за пухлостью которого скрывалось больше мускулов, чем казалось на первый взгляд. Но все же детская округлость Но все в нем было еще по-детски округло и мягко
Это совсем ее на заботило. Совсем наоборот. В теле Людвига не было ничего детского. Жесткое каменное тело как у тролля. Тролля, хвастающегося своей мужественностью и демонстрирующего ее синяками, оставляемыми на теле женщины.
Чувство вернулось. Сильнее и дольше. Она была озадачена этими ощущениями. Наконец, Джефф поднял глаза и посмотрел на нее. Посмотрел пристально., как будто видел Гретхен в первый раз в жизни, такую вот, отмытую от грязи, свободную от бесчестья, женщину в халате, а не бойца на поле битвы. Его глаза становились все шире и шире.
Гретхен взглянула на герцогиню. Та не смотрела на них. Она взглянула на трех спутников Джеффа — те тоже не смотрели.
Быстро и уверенно, она развязала пояс и позволила распахнуться полам халата. Ее тело оказалось полностью доступно взгляду Джеффа от шеи и до щиколоток. Все, целиком. Грудь, живот, лобок, бедра. Все. Те места, которые никак не заботили ее саму, кроме их здоровья и силы. Но она часто видела, гораздо чаще, чем хотелось вспоминать, как мгновенно мог возбудиться Людвиг от одного вида ее плоти.
