Самородок

Она повернулась и слепо двинулась в сторону закутка, что присмотрела как позицию с самого начала, чтоб успокоиться и привести себя в порядок, негоже подчинённым видеть своего командира в таком виде — заплаканную и потерянную. Успеет ещё нареветься. Потом, после. А тут она на задании, это сейчас важнее. Но выплеск эмоций всё же помог, в душе хоть немного, но прояснилось, хоть чуть-чуть, но полегчало.

Однако на полпути неожиданно остановилась, как споткнулась. И слёзы тут же высохли, как и не было их. Отчаянье и слабость тоже пропали, растворились в напряжении, что овладело ею тут же, без всякой договорённости. Ей отчего-то не понравился звук, что она вдруг расслышала. Что-то было не так. Вместо недавнего кап-кап проявилось другое: мягкое цок-цок... И сразу за этим резко и резкое — шлёп! А потом ещё раз. Будто мокрой тряпкой по полу да со всего размаха. Мокрый такой, ощутимый и противный шлепок. Что за?.. И где её люди?

Тори перебросила автомат обратно, повернулась и обомлела.

Нечто двигалось на неё. Какой-то зверь, не пойми какой породы и вида. Биоморф, молнией вспыхнуло в голове. Очень похож на тех, с планеты под странным названием Пустошь, где они с Ромкой и познакомились в своё время. Но эта тварь, в отличие от тех, двигалась совершенно бесшумно, и чувствовалось в ней целеустремлённость хищника, преследующего свою законную добычу. Позади биоморфа маячил высокий худой мужчина с бородкой, длинными волосами до плеч и сосредоточенным взглядом. Был он бледен, что твоё полотно, и в руках держал ППУ — универсальный короткоствольный пистолет-пулемёт с глушителем. Держал он оружие небрежно, словно затасканную игрушку, но именно эта характерная особенность и вывела Тори из оцепенения, схожего со ступором — так с оружием обращаются лишь профессионалы, а значит...

Как ни странно, но надвигающегося прямо на неё биоморфа она почти что и проигнорировала, — видали и пострашнее, чего уж там. Правда, глаза у зверя были исключительные — мерцающие красно-багровым, в них не было ничего, что могло бы напомнить о жизни, любви и свете. Будто выжженная мёртвая пустыня под красными отблесками. Мощь и уверенность тоже чувствовались, однако Тори всё своё внимание сосредоточила на другом — на той двуногой твари, что следовала за тварью четвероногой. Потому что та тварь называлась человеком и, значит, была куда опасней и непредсказуемей. Не колеблясь ни секунды, Тори из неудобного положения, вполоборота и почти не целясь, как и положено профессионалу, короткой очередью срезала длинноволосого, который тут же упал, как подрубленный. Ещё бы! У неё в руках ведь тоже не игрушка.

Однако монстр уже рядом: шипастый панцирь вокруг шеи, тяжёлые лапы, вытянутая морда с этими страшными, пустыми глазами. Тори молниеносно опустила оружие и всадила всю обойму в это порождение ада, снова не целясь, ибо объект представлял идеальную мишень. Её модифицированный армейский АГУ стрелял бесшумно, трассерами, и пули с отчётливым чмоканьем входили в тело монстра, и в ответ из него веером разлеталось нечто чёрное, вязкое и мерзкое. Кажется, она что-то кричала. Даже, может быть, и на родном, шведском, давным-давно позабытом, но вдруг неожиданно вынырнувшим из закоулков подсознания. Но больше в её выкриках было, конечно, мата. Русского, непревзойдённого. И тут чудовище её настигло.

Пули, выпущенные с такой убойной дистанции, ложились кучно, и все в цель, но его только приостановили. Тори потянулась за следующим рожком, но биоморф оказался быстрее, сшиб, как кеглю, и тут же придавил к полу тяжёлой лапой и замер, будто к чему-то прислушиваясь. Расстрел в упор, казалось, не произвёл на него никакого впечатления. Она прекрасно видела, как у него топорщатся уши. И дыхание — не зловонное, как ожидалось, а частое и чистое, будто у собаки. Даже язык вывалился, только не розовый, а белый и раздвоённый, как у змеи. Лапа, пригвоздившая её к полу, была тяжеленной, словно из чугуна, грудь сдавило тисками, дышать нечем. Она уже поняла, что Махмуда и Шаха нет в живых, поняла, что означали те мокрые шлепки. С таким звуком входят пули в человеческую плоть. Как же они так глупо попались? Баев же предупреждал. Но предвидеть такое?!.. Именно такое?..

Она попыталась дотянуться до бесполезного уже оружия, сделала это машинально, потому что спир был неактивирован, а пистолет против этого — не более, чем пукалка, который, между прочим, ещё и достать надо. Однако зверь, нависший над ней страшной немилосердной глыбой, неуловимым движением клыкастой пасти руку перекусил у самого плеча и рывком оторвал, как отрывает кусок мяса от тела пойманной добычи любой хищник. Тори закричала, очумев от дикой боли, кровь горячей струёй хлынула из раны, смешиваясь с чернотой, что натекла из биоморфа, но сознание всё же не потеряла благодаря антишоковым стимуляторам и общей биоблокаде, но в глазах всё одно темнело, мозг заволакивало пеленой, она была уже на самой грани. А ощеренная пасть с клыками продолжала нависать прямо над ней. Пасть эта была схожа с зевом пещеры, усаженной наконечниками копий. С широких и острых лезвий стекала кровь. Её кровь...

Ирма, расположившаяся в скаттере на стоянке возле Института Биотехнологий, дёрнулась всем телом и взвыла, когда эта стерва убила Ника. Она была с ними в контакте, видела общее их глазами, как через никудышную видеокамеру, кое-что чувствовала, и тем неожиданней была реальность и насыщенность того, что она пережила. Будто по ней полоснули из автомата, будто её тело разорвали пули. Это мозг так отреагировал, адекватно и соответственно. Но она не думала, не представляла даже, что это будет так... натурально. Однако Ирма, в отличие от мёртвого Ника и раненого зверя, была всё же жива и здорова, и умирать пока не собиралась, и обстановку со своей стороны контролировала. Пусть и с поправкой на только что пережитое.

— Где Баев? — спросила она истекающую кровью женщину. И глазами своего зверя, своей марионетки, ненавидяще посмотрела на Тори. То, что та в мучениях умирает, Ирме было плевать. Она оторвала ей руку, как ребёнок отрывает мухе крылышко. Но этого было мало. Ник стоил дороже.

— Х...д...Б...е...В? — выдавило чудовище гипертрофированной глоткой, с трудом произнося то, что велела ему сейчас хозяйка.

Тори затуманенным сознанием, но поняла. Баев?.. И нашла в себе силы рассмеяться. Тихо, со всхлипом, отпуская смех по крупицам. Но всё же рассмеяться прямо в эту морду. Где ты, мой сероглазый викинг? Я уже иду, я скоро... Только сделаю напоследок кое-что... Кое-что, без чего никак не обойтись, мой милый...

— Пошёл ты..., — отчётливо произнесла она сквозь всхлипы и невыносимую боль в сторону кровавых лезвий, уже толком и не видя их: перед глазами сплошное серое мельтешение в прожилках тёмных пятен. И пыталась здоровой рукой нащупать гранату. Где-то она там, на поясе. Слева, справа? Она не помнила. Спир остался на пальце оторванной руки, как и трэк-браслет. Она искала эту чёртову гранату, сейчас смертоносный цилиндрик являлся для неё важнейшей вещью на свете. Потому что это было оружие, а она — воином, и она не могла, не имела права уйти просто так. Уйти, даже не попытавшись отомстить. За себя, за ребят. Ромка бы тогда её не понял. Она вдруг увидела его — стоящего рядом, буквально в двух шагах. Высокого, красивого, с ясными серыми глазами, которые она так любила целовать... Он ждал и печально улыбался, а в глазах ожидание пополам с тихой грустью...

И она уже почти дотянулась, уже коснулась пальцами гладкой поверхности, осталось только поддеть пальцем скобу, чтобы активировать Смерть, когда Ирма там, снаружи, просто осатанела от ненависти и бешенства, от этого презренного " Пошёл ты!.."

— Сука! — не своим голосом взвыла она и ударила со всей мочи по приборной доске кулаком. Кровь из разбитых пальцев так и брызнула.

И зверь над Тори победоносно рыкнул и почти без замаха, но со всей силы, повторяя движение хозяйки, стремительно и резко вдавил голову женщины в бетонный пол. Тори дёрнулась всем телом, выгнулась и замерла. Зверь не только размозжил ей голову, но и сломал шею.

Некоторое время он продолжал нависать над мёртвой Тори, потом переступил через тело и сделал несколько неуверенных шагов туда, в сторону лифтов. Он был ранен, но сейчас для него это не имело абсолютно никакого значения. Монстр опустил голову и замер. Втянул уцелевшей ноздрёй тяжёлый, пропитанный кровью воздух. Повёл громоздкой головой туда-сюда. Вёл он себя сейчас точь в точь как собака, вдруг неожиданно и совершенно необоснованно потерявшая след.

Только эта собака, к сожалению, потеряла след ненадолго. Потому что вела её та, которая была уже недалеко от цели.

Что-то случилось — пришло откуда-то необъяснимое ощущение беды.

Оцепенение и заторможенность постепенно отпускали, чувство реальности и трезвость мысли приходили им на смену, возвращались обратно из небытия, куда их загнала чья-то злая воля. Разум, до того затуманенный и безвольный, потихоньку просыпался, вновь обретая контроль над одурманенным сознанием. Ватное одеяло, наброшенное на него чьей-то рукой, слетело на пол и растаяло, как нелепый сон, полный бредовых видений.

А через минуту она окончательно пришла в себя, будто из глубокого омута вынырнула, куда, казалось, её утянуло безвозвратно. Состояние было соответствующим: кровь в ушах стучала отбойным молотком, во рту пересохло, и сердце ныло пронзительно и остро. И не хватало воздуха. И холодная испарина, и руки дрожат, словно только что она удерживала что-то тяжёлое и массивное. И это ощущение чёрной беды внутри, и какие-то непонятные и страшные полуразмытые видения, схожие с отголосками ушедшей за горизонт недавней грозы, — видение чьей-то смерти в лапах чудовища. Картинка, как в никудышном проекторе, мелькнула перед глазами ещё раз и окончательно пропала, изгнанная полностью обредшим себя сознанием. Однако образ женского лица (скорее бледное пятно без зримых очертаний) под лапой невиданного зверя в памяти отрывочно сохранился. Что за наваждение?.. И где она? И вообще, что происходит?

Елена непонимающе огляделась.

Она сидела за рабочим модулем Баева перед включённым почему-то компом (взгляд задержался пару секунд на какой-то информации, что услужливо показывал монитор, но смысл послания ускользал, проходил мимо), дверь в коридор настежь и оттуда в кабинет проникал вкрадчиво приглушённый свет. Зато из комнаты отдыха свет лился хозяином — там всё было освещено на славу. Она прекрасно видела краешек стула, часть дивана, и вспомнила жаркие объятия, ласки, страстные поцелуи и всё остальное. На мгновение её охватила нежность, безудержной волной прошла она по сознанию, окатила по пути и сердце. Елена с головой погрузилась в эту набежавшую волну, вновь испытав всё то наслаждение, счастье и любовь, что были у ней там, с Кимом. Но тут же эти чувства сменила тревога и всё то же ощущение непоправимой, необъяснимой беды, что вот-вот обрушится, нежданно и негаданно. И опять это видение, уже, казалось, ушедшее, но частью своей зацепившееся в памяти: размытые контуры женского лица и какого-то кошмарного рыла над ним.

Она перевела взгляд на монитор, машинально и по новой вчиталась в строки сообщения и обмерла. Сердце подпрыгнуло и ухнуло куда-то в бездонную чёрную яму, руки, успокоившиеся было, вновь задрожали.

"Баев и его подопечная находятся сейчас в Институте Биотехнологий. Поспешите. Насколько возможно делать выводы, эксперимент если и не вышел из-под контроля, то очень близок к такому вероятностному развитию событий".

Подписи не было, но слог и стиль её.

Елена являлась ведущим специалистом аналитического отдела и сложить кирпичики и крупицы информации во что-то более цельное труда для неё не составило. И потом она, как сотрудник одного из секретнейших отделов Сектора СКБ, владела информацией. Ключевой. Это было просто необходимо по работе. Подробности и мелочи ей ни к чему, она поняла главное, вычленила основное, как талантливый, прирождённый аналитик, сделала неопровержимый и страшный для себя вывод: Киму грозит опасность.

И, как всегда, когда началась работа, мозг тут же за ненадобностью отбросил в сторону всё, мешающее процессу анализа.

Она быстро выяснила, куда информация ушла. Офис "Икаров"... "Икары"? Эти-то здесь причём? Непонятно. А следом родилась догадка, за последующей цепочкой ассоциаций: Баев, Институт Биотехнологий, некий объект, "Икары". И опасность. Беда. Что-то они задумали, эти "Икары", какую-то акцию. И тут же сложились и остальные кусочки мозаики... Боже! Что она наделала? За что?!

Она откинулась в кресле и чуть не заплакала. Но слёз отчего-то не было, только стон сквозь зубы и прерывистый вздох.

Что-то с ней, Еленой, они сделали. Сволочи! Твари!... Гипноз? Направленное внушение? Что-то психотронное? Уже не столь важно. Это всё потом, а сейчас...

Она собрала волю в кулак, сосредоточилась, пытаясь успокоиться, что было непросто, — в душе буря чувств и эмоций. Поискала решение и нашла одно, зато самое верное: Гонгвадзе. Больше идти не к кому.

Спешно покидая кабинет, она на пороге всё же приостановилась и оглянулась в сторону потока света, что лился из комнаты отдыха. Этот светлый проём сейчас было и единственное светлое в её душе. Остальное поглотила чернота и непередаваемое чувство предательства. И ещё там была ярость. На тех, кто заставил её подставить под удар самого дорогого и любимого человека.

Часом ранее Ким спустился лифтом вниз. Туда, где в спецбоксе находилась Энея (Тори была тогда ещё жива, а Елену Ирма пока не "нащупала", не взяла под свой контроль). Его распирали странные, ни на что непохожие чувства, и со временем они только усилились. Что-то рвалось из него на свет, просило выхода, но пока не находило. Но искать продолжало. Где-то внутри пульсирующей точкой жило нечто. Что-то новое, пришедшее извне и поселившееся там уже навсегда.

Ему не хотелось с этим разбираться. Да и "Отшельник" по-прежнему молчал, никакой патологии и отклонений он не видел. Хотя, с другой стороны, что ему до психической составляющей человека? У него иные задачи: уберечь и защитить. И потом... С Кимом уже столько всего напроисходило, что одной необычностью больше, одной странностью меньше — это уже и не столь существенно. Лишь бы не во вред. Прежде всего окружающим. О себе он, как обычно, думал в последнюю очередь.

Внизу, непосредственно у входа в бокс, его встретили ещё двое бейберов, такие же высокие и плечистые, точная копия тех, сверху. Предупреждённые Тори, молча посторонились и потом даже не оглянулись, всё их внимание занимала сейчас обстановка впереди: нет ли, и не предвидятся ли там сюрпризы? А этот свой и, чувствуется, той же породы, что и они. Какие вообще тогда вопросы?..

Баев приложил ладонь к идентификатору, одновременно успокаивая не на шутку разошедшееся сердце. Точка внутри продолжала пульсировать, от неё по телу распространялось тепло, ничего отталкивающего или неприятного в том не было. Ким невольно подумал, а что будет, если она вдруг начнёт гнать холод? И вообще, что же это такое? Добрый или худой знак?