Солнце в две трети неба

Ира продолжала смотреть тяжёлым взглядом и молчать. Под её взглядом Григорий опустил глаза, заёрзал и поспешил сказать: -Кстати, оказывается Боня уже умел общаться с сетью города по пользовательским протоколам. Понемногу учиться, дурашка.

-Это я его научила— сказала Ира: -Ещё до прибытия Гагарина.

-Правда? А я думал он сам догадался— расстроился Григорий: -Жалко.

-Вы все слишком много хотите от Бонделея. Он не большой вычислительный центр "Луна1", не современный псевдоразумный конструкт класса "мыслитель". Всего лишь древний робот.

-И всё же он умеет учиться— больше из принципа, чем основываясь на фактах, возразил Григорий.

-Конечно, умеет. Что это был бы за конструкт, полностью лишённый способности к обучению — механические часы с кукушкой, а не робот.

Трёхмерное изображение Гриши, вместе с частью малого сборочного станка, также попавшего в проектор, развеялось без следа. Ира глубоко вздохнула. Окинула взглядом пульт управления окружающий девушку со всех сторон. Встала с операторского кресла. Когда она встала, часть пульта-полусферы потускнела и Ира прошла прямо сквозь строчки отчёта системы регенерации воздуха в городе. Горевшая красным цветом точка плавала перед глазами, словно яркий поплавок на водной глади. Внимательно рассмотрев её, Ира вернулась в кресло, затребовала дополнительную информацию по проблеме, прочитала отчёт и успокоилась. Город уже предпринял шаги к устранению им же самим обнаруженной неисправности. Вмешательство человека не требовалось.

Пройдясь по командному центру, от стены до стены, Ира налила сока из предусмотрительно захваченного по пути на дежурства пакета. Не без труда отыскав красную точку, убедилась, что та уже успела потускнеть. Автоматические ремонтники исправили небольшую ресинхронизацию в вентиляционной системе и спешили обратно.

Ира перевела взгляд на фотографию древнего солдата. Почти такого же древнего, как робот Бонделей. Солдат смотрел на сидящую в тёмно-красном кресле Иру. Красный цвет начинался по краям бледно-розовым оттенком. Скользя по спинке и двигаясь по обводам поручней, по направлению к центру — густел, быстро превращаясь практически в чёрный. Вокруг плыли голографические экраны экстрагирующие, сублимирующие и со всех точек зрения отображающие жизнь первого меркурианского города. Некоторые голограммы были "твёрдыми", к ним можно прикоснуться. Вернее только казалось, будто прикасаешься. Помимо зрения задействовался ещё и тактильный канал передачи информации. Однако попытка сесть, например, на голографическую табуретку закончилась бы весьма плачевно.

Взгляд древнего на фотографии пронизывал, словно резкий порыв холодного осеннего ветра. Под таким взглядом оставалось только ёжиться и выше поднимать воротник. Но девушке всегда казалось, что где-то в глубине запечатлённых на карточки глаз таится улыбка. Ведь кем бы ни был древний солдат, кроме всего прочего он был ещё и человеком. Простым человеком. А значит умел улыбаться, смеяться, печалиться и грустить.

Оставаясь одна, Ира иногда разговаривала с фотокарточкой. В дальнем космосе у людей довольно быстро развиваются странные привычки. Умение работать в команде включает в себя способность игнорировать странности окружающих. Люди довольно странные существа. Что в космосе, что на земле.

Честно говоря, она довольно часто разговаривала со статичным изображением. Наверное, Денис Кораблёв, её "космический муж", даже начал бы ревновать, если бы воин из древнего мира был бы жив или Ире хотя бы были известны его имя и фамилия. Но в горниле большой войны ознаменовавшей конец старого мира сгорело слишком многое и солдат навеки оставался безымянным. Один из сотен тысяч защитников сжигавших вражеские ракеты до того как они упали на спящие города и вставших на пути вражеских танков в тот момент когда от радиоактивного пламени горела земля. В тот момент казалось, что это конец, что мир уничтожен. Но он лишь переродился. В том числе благодаря неизвестным солдатам на подлёте перехватывающим вражеские ракеты до того как они упадут на родные города. Имён не осталось, но человечество выжило — с какой стороны ни посмотри — честная сделка.

Нет, Денис Кораблёв, мог не волноваться. Один из многих и многих вставших на пути вражеских армий, древний солдат, будь он здесь, относился бы к людям современности исключительно как к собственным детям и внукам.

-Генерал— позвала Ира, хотя изображенный на фотографии солдат не был генералом. Точно не был. А может быть и был, только для фотографии зачем-то переоделся в солдатскую форму без знаков различия — не важно.

Система направленного зрения уловила, что оператор не смотрит на экраны и те потускнели, превратившись в бледно-голубые листы. Степень детализации выводимой информации снизилась. Редкие строчки на голубых многоугольниках и тусклые схемы начали неспешное вращение вокруг операторского места. Шаг за шагом продолжали рисоваться графики, отражающие основные характеристики города.

Ира позволила себе отвлечься и перед её мысленным взором встал Бонделей. Наверное не найти такого кибернетика, кто не мечтал бы создать настоящий искусственный разум или, хотя бы, не размышлял на эту тему. Однако всерьёз надеяться на то, что одиннадцати запертым на Меркурии учёным это удалось — наивно. Никто из них, по основной специальности, даже не был специалистом по информационным системам.

Ира хотела бы надеяться. В природе человека надеяться на чудеса. Но она лично восстанавливала искусственный мозг робота и не нашла там такой загадочной штуки как разум. Избыточная сложность устройства не всегда хорошо. Точнее лишняя сложность показатель непрофессионализма, она вредна. Нейронные сети Бонделея обладали бессмысленной сложностью на взгляд бывшего кибернетика корабля дальнего следования "Прометей". Ира полагала, что она, без сомнения, легко узнает разум, когда какой-нибудь самородный гений (например, товарищ Горохова Ирина) или, что гораздо более вероятно, большой научно-исследовательский институт, построят разумную машину. В Бонделее разума не было. Глупый древний робот. Практически бесполезный и восстановленный только из уважения к подвигу его создателей.

-Почему, генерал?— спросила Ирина: -Отдельный человек, в наше время, не может быть одиноким. Но, может быть, всё человечество смутно испытывает ощущение одиночества от потерянности в темноте космоса и потому так настойчиво ищет и пытается творить? Может ли цивилизация чувствовать одиночество? Возможно ли говорить, что такая огромная и, по большому счёту, даже сегодня, аморфная структура как всё человечество в целом вообще испытывает какие-либо чувства?

Ира ошибалась, правда пока ещё не знала об этом. И в новом времени изредка встречались одинокие люди, просто гораздо реже, чем в древние времена.

А что до человечества в целом и его гипотетических чувств и смутных ощущений, то это всего лишь измышления, даже не теория. Теорию можно проверить и либо подтвердить, либо опровергнуть. Коллектив, как совокупность объединённых единым порыв иди одним и тем же делом людей, допустимо рассматривать в качестве отдельную существующей сущности. Но насколько корректно сравнивать коллектив с отдельным человеком? Можно ли сказать, что коллектив "чувствует" или "думает" или, даже, "хочет"? А человечество — ведь оно невообразимо сложнее. Или... проще?

Насколько эффективна система, поостренная из обладающих разумом компонент по сравнению с построенной из примитивных? Почему интуитивно кажется, будто только система построенная из простых, неразумных, компонент может обладать разумом, а если построить из индивидуально разумных обособленных частей, то, вроде бы, в целом, не может и так ли это на самом деле? Наука кибернетика только недавно начала задаваться подобными вопросами. Ира не знала ответа.

И уж тем более не знал ответа древний солдат в своё время прилежно изучивший военное дело, чтобы Ира и сотни тысяч других молодых космонавтов и учёных сегодня могли изучать кибернетику или физику и оживлённо дискуссировать по теоретическим вопросам большой науки.

Глава 13. Одинокий человек.

Кибернетики лучше всех прочих знают, насколько на самом деле глупы якобы "умные" конструкты. Равно глупы огромные автоматизированные вычислительные центры самый известный из которых называется "Луна1" и расположен, соответственно, на поверхности единственного естественного спутника Земли. Так же глупы специально сконструированные для обработки и анализа больших объёмов информации конструкты классов "мыслитель", "умник" и уже устаревший, снятый с производства, но ещё продолжающийся использоваться "мозг" — разработка уральского робоконструкторского научно-практического объединения на базе одноимённого завода.

Все они, и оказавшаяся не слишком удачной для серийного выпуска модель "мозг", многократно превосходят человека в скорости обработки информации, в объёме памяти, в вычленении и поиске скрытых закономерностей во входном потоке данных — они прекрасно умеют пользоваться существующим объёмом знаний и даже способны учиться у человека или друг у друга. Но вот создавать новые знания пока не умеют и самые "умные" машины.

Попадая в сложную нестандартную ситуацию, не имеющую аналогов в прошлом, конструкты часто не в силах принять верное решение. Поэтому в космос машины летают только вместе с людьми. Со стороны может показаться, будто человек не особенно нужен. Девяносто девять процентов времени он занимается своими делами, а машины своими. Но всегда есть или потенциально может быть тот самый единственный процент, когда только человеку под силу найти верное решение. Возможно, именно это и называется "быть разумным".

На практике человеку приходится вмешиваться гораздо чаще, чем в одном проценте случаев. Это вдвойне справедливо на Меркурии, по причине опасностей связанных с чудовищными перепадами температур из-за близости к светилу и тем, что люди только недавно основали здесь колонию и машины не успели накопить достаточно опыта существования на первой от солнца планете.

Вот и сейчас космонавты спешили на помощь своим верным слугам с удручающей периодичностью попадающим впросак. Радовало только то, что в одну и ту же ловушку машины не попадались дважды. Память у них гораздо лучше и безотказнее, чем у человека и, кроме того, конструкты напрямую делились опытом друг с другом, а люди могли это делать исключительно с помощью слов или посредством искусства, что было куда менее надёжно.

Конструкты-разведчики нашли обширные запасы льда в глубоких трещинах километрах в десяти от кратера Рубенса. Обрадованный совет немедленно переориентировал туда половину водовозов, тем более от нового месторождения было существенно ближе к месту строительства нового промышленного комплекса, нежели от старого. И всё было хорошо, пока раскалённый солнцем камень не треснул, заперев очередной водовоз в многометровой пропасти. Да так неудачно, что выбраться самостоятельно он не мог и пришлось позвать на помощь.

Водовоз на самом деле не один конструкт, а стая из, примерно, двух десятков единиц. Одна за другой ползут раздутые, как бочки на коротеньких ножках, металлические гусеницы. Если надо, одна гусеница поможет другой: прикроет от гибельного света, выступит ретранслятором, передавая сообщение дальше по цепочке, осуществит мелкий ремонт или притащит повреждённого товарища к Гороховой Ирине, в ремонтный отдел первого меркурианского. Водовоз это абстрактная сущность, управляющая включёнными в неё единицами.

Прибыв на место, Ира увидела, что три конструкта-элемента оказались раздавлены, ещё два описывали круги вокруг завала. Остальные тихо сидели запертые в каменном мешке.

-Как же вы так?— спросила кибернетик, изучая общий отчёт.

Успевшие выбраться из подземелья до обвала, конструкты потерянно шевелили раздутыми от воды, получившейся из растопленного льда, сегментами. Оказавшись физически отрезанными от остальной части водовоза, они совершенно растерялись. Попытались было разобрать завал сверху, но камни задрожали, грозя обрушится вниз и водовоз скомандовал двум своим находящимся на свободе частям прекратить активные действия.

-Идите в тень и сидите там— приказала Ирина: -Без вас справимся.

Два средних, предназначенных для строительных работ, конструкта экономно, без лишних движений установили защиту от бомбардирующих поверхность солнечных лучшей.

-Поставим под камни подборки, чтобы не обвалились и вытащим по частям?— предложила Ира осмотрев предполагаемое место раскопок.

Они прибыли втроём, не считая многочисленную свиту из конструктов. Ира, как специалист по информационным системам. Денис, как энергетик и строитель. И Сергей Головатов, временно работающий на поверхности, младший пилот Прометея — просто потому, что ему до чёртиков надоело безвылазно сидеть в первом меркурианском и захотелось "прогуляться" и "проветрится". Прогулка на Меркурии дело ответственное. Отправляются на неё следует, самое меньшее, вдвоём, а лучше в ещё большем числе. Какое-то время Сергею не представлялось случая отойти от базы-города дальше, чем на несколько сот метров и тут такая возможность. Конечно, он немедленно попросился в компанию к Денису и Ирине.

-Разрыв здоровенную дыру мы зазря испарим лёд— заметил Сергей.

-Но оставив как есть мы потеряем вообще весь лёд и почти целого водовоза вдобавок.

Денис осторожно исследовал края трещины: -Мы не будем здесь копать. Прямые солнечные лучи испарят ледяное море. Пришлось бы устанавливать сложную теплозащиту и так далее. Нужно максимально укрепить сложившуюся во время обвала каменную пробку и проделать вход сбоку: пологий и длинный, чтобы избежать опасности испарения льда. Да, так мы и сделаем.

Ира передала по каналу связи пиктограмму эквивалентную пожатию плеч. В данном вопросе Денис разбирался лучше неё и его предложение звучало разумно.

-Попроси наших маленьких пленников обследовать ледяную полость. Мне нужно представлять, с чем имею дело.

-Учти, что это водовоз, причём не полный, лишившийся пяти единиц. Его исследовательские функции ограничены.

-Пусть хотя бы построят модель части полости свободной от льда. Дальномеры у них есть?

-Есть дальномеры— проворчала Ира.

Сергей спросил, что ему делать.

-Бери "торопливого" и "основательного"— Денис показал на застывших без дела, после возведения временного солнцезащитного купола строительных конструктов: -И возводи защитный купол вон там. Там будет новый вход в ледяное подземелье.

Оглядев совершенно одинаковые, трёхметровые туши многофункциональных строительных конструктов, Сергей поинтересовался: -Почему одного из них назвали "торопливым", а другого "основательным"?

-У одного время отклика на несколько миллисекунд больше. В пределах допустимой погрешности и без внимательного изучения отчётов не заметишь, но всё же он немного медлительнее собрата.

-А почему возводить купол именно там? Какой-то особенный грунт, который легко копать?— спросил Сергей.

-Где-то надо копать, почему бы не там— начал выходить из себя Денис: -Ещё вопросы будут?