— Ты понял, кто он был? — Полутёмный намеренно выражался обобщённо, чтобы вытянуть Светлого на разговор.
— Кто "он"? — Нэрнис принял правила игры.
— Трактирщик. Кто он был? На самом деле?
— Человек. Слишком опытный воин, для трактирщика.
— Именно. Бывший наёмник. Я предполагаю, что он осел в местной глуши, но быстро подмял под себя всех местных жителей. Сколько было нападавших с твоей стороны леса, Нэрьо?
— Пятеро. Двоих я... зарубил ещё в лесу. Сначала того, которому я...
— Подробности ни к чему. Значит, пятеро. Шесть — с моей стороны. И ещё — сам трактирщик. Он не лез на дорогу, отсиживался в лесу. Но все его дружки были прекрасно тренированы. Знаешь, как я догадался, что с ними ещё кто-то есть?
— Услышал его?
— Если бы. Он затаился весьма качественно. Залёг и не шевелился. — Даэрос налил вина и заставил Нэрниса взять стакан в руки. — Я обратил внимание на их ножи. Простые крестьяне, промышляющие редким разбоем, нападают с тем оружием, которое им наиболее привычно: вилы, косы, дубины, в конце концов. А у этих были одинаковые длинные ножи, в три четверти стандартного меча. И заточка хороша. А его меч ты рассмотрел? Я его почистил и забрал, потом покажу. Облегчённый — шесть отверстий по полотну клинка. Таким махать можно часами. Но этот "трактирщик" и обычным бы смог. А свист помнишь? Интересный клинок — поющий. Скоре всего, он сколотил банду из местных, когда-то мирных, жителей. Несогласных выжил, оставшихся обучил: все их ухватки были одного сорта. Я был в этих местах лет двадцать назад. Деревня была совсем другая. Не знаю, когда он здесь появился, но если бы не наше дело и спешка, я бы поискал в лесу могилы тех, кого они зарезали. И раскопал бы, Единым Создателем клянусь, чтобы было понятно, кто валяется на дороге и почему. Представь, что на нашем месте был бы Сорэад со своим слугой, племянницей и Достойной госпожой. Где бы они сейчас лежали? А сколько было таких за все годы? Попробуй думать не о мёртвых, а о тех, кто будет жить. В селе всё равно рано или поздно появятся другие крестьяне. И, надеюсь, им на голову больше не свалится ошалевший от своего мастерства наёмник. — Даэрос внимательно следил за братом. Нэрнис всё-таки опустошил стакан, и Полутёмный подсунул ему целый кувшин. — Конечно, у этого трактирщика когда-то давно тоже был первый бой, и он тоже валялся в кустах и мучился. А потом привык убивать и стал мастером или даже наставником. Не стал бы, не дожил бы до своих лет. — Даэроса повело в размышления. — Представь, сельского парня, который мечтал завести собственный трактир. Жизнь его поломала, изувечила, переделала, а мечта осталась. Только он не понимал, что это уже не та мечта. Он накопил золота, купил трактир и землю. Но эта тишь да гладь уже не соответствовала его изменившейся натуре. Сколько он метался? Год? Два? И вот результат: он создал своё войско — трусливое, без знамени и чести. Но его "воины" обрели ту же уверенность в избранности и непобедимости, что и он. Много ли надо, чтобы победить купчишку или крестьянина, который возвращается один с барышом? Да, всего ничего. И дубьём бы справились. Нет, Нэрьо, он не за медяками в лес ходил. Ему нужна была власть и подчинённые. Пей! Пей и думай, о том, что по дороге пройдут обозы, и никто никого не зарежет. Легче? Нет? Тогда выпей ещё. Ну, сходи в кусты, а потом опять выпей! Пелли, ты меня понимаешь?
Пелли никак не ожидала, что потребуется её понимание. Она как раз закончила переделывать картину убийства многих людей в картину избавления мирных путников от разбойников. К тому же этот Полутёмный временами выворачивал всё дело так, что мысли путались и сознание уплывало. Надо было учесть ещё и этот казус. Пелли учла, прикинула и так и эдак. Всё равно получалось, что он прав.
— Достойная Пеллиэ! — Даэрос уже изрядно выпил и перешёл на высокий слог. — Хватит страдать. У нас не было другого выхода. Давайте представим следующее: я стучу в каждый двор и сообщаю селянам: "Почтенные! Грабить нас небезопасно. Убивать — тем более. Среди нас — два эльфа, одна воительница, буйная, молодая и потому нелепо-бесстрашная, и Айшак — порождение дикого гоблина и скотской матери". — В лесу захрустело и на поляну выбежал радостный лошак. Полутёмный вспомнил его подвиги и решил, что животное честно заслужило одобрение. — Иди! Иди, ко мне, тварь позорная, ценный экземпляр. Вались, почешу, так уж и быть. — Даэрос сгрёб Айшака за храп и пригнул к колену. — Вот! Ну и как я мог объяснить, тем троим, которых он затоптал, что это не просто лошак, а научно обоснованная ценность? Гадкая и злобная. Пеллиэ, с чего я начал? А! Ну и ещё — с нами нежная дева, убивать которую — подло. Представили? Глупо? Так какого ж я тогда оправдываюсь! — Айшак заранее захрипел, предчувствуя удушение, но был совершенно неожиданно обласкан. — Прости, мерзавец. Хочешь укропчика? — Полутёмный расщедрился на целый пучок. — Нэрьо, кончай кусты удобрять! Тебе всё равно нечем. Иди, поешь! Пеллиэ, ты тоже, давай, кушай. А то на вас смотреть страшно: цветок сиори и полевая ромашка, того и гляди, ветром унесёт. Хватит лепестками трясти. Такое впечатление, что до нас в мире вообще никто никого пальцем не тронул. Светлый мой, тебе ещё что-то неясно?
— Сапоги... Зачем? — Нэрнис тяготился этим отвратительным фактом. Раздевать мёртвых — верх непотребства.
— Ах, ну да! Значит так: едут за нами четверо в плащах. Приезжают в село и видят: трактирщика нет. Его жена объяснить ничего не хочет или не может. Село тихое, подозрительно пустое. А они тут, кстати, не так давно проезжали в сторону Малерны. Значит, что-то случилось. И вот они въезжают в лес... Впечатлились? Рисуем дальше. За поворотом дороги они наткнутся на тела. Трактирщик и ещё один селянин заколоты. Двое других убиты ножом в спину. Тот, что с порезанной рукой — ножом в горло. Ещё двое валяются в разных местах с раздробленными головами. Бородатый — со сломанной спиной. Ну и конечно, самый загадочный мертвец — Вайолин. У него такая дырка на темени, что запросто можно задуматься о буйных огромных дятлах. И уши стёрты. Пусть думают, как такое возможно. И в довершение картины: один из покойников на дороге и ещё двое таких же, в лесу, зарублены мечом. Нэрьо, если бы ты столкнулся с таким обильным на несуразности сюжетом, ты бы попытался, хотя бы в целях сохранения собственной жизни понять, кто их всех отправил в Вечные Чертоги?
— Да... Конечно, я бы попытался прочитать следы, посмотреть, кто и чем был вооружён...
— Именно! Я сделал всё, что мог. Они увидят следы телеги Почтенного Сорэада уходящие вдаль по лесной дороге. Некий лошак, судя по тем же следам, плёлся всё время сзади. Плащеносцы непременно обнаружат, что Сорэад остановился. Этот мерзкий скряга не взял только ножи "селян". Отбирать оружие мёртвых — плохая примета. Но всё, что на них было: хорошие сапоги, амулеты, оберёги, даже хорошие пуговицы — всё собрал. Нэрьо! Не закатывай глаза! Когда на поле боя гибнут воины, и нападающие и защитники, окрестные крестьяне равно обирают тела и тех и других. И, спаси Создатель, раненых. Многие после этой "жатвы" переходят в разряд мертвецов. Никакой Сорэад не проехал бы мимо восьми пар хороших сапог и, не обыскав тела. Заодно, отсутствие восьми пар сапог не позволит точно понять рисунок боя. На этой дороге и в лесу теперь надо три дня сидеть, чтобы хоть в чём-нибудь разобраться. Теперь всё выглядит так, как будто Сорэад прибавил ходу, только миновав отваленное бревно. Или я, по-твоему, должен был оставить следы того, как вчерашний дохлый лошак бодро дробил копытами черепа, Сорэад кидался ножами, а его слуга благородным клинком рубил головы сельским разбойникам? Нэрьо, пусть они размышляют, кто кого в лесу убил, и кто следы заметал. Вполне небрежно — видно, что заметал, но качественно — не видно, чьи были следы. А Сорэад должен был остаться Сорэадом. И остался. Пока вы с Пелли обнимались в телеге ...то есть, спали в обнимку, я закопал сапоги и прочий хлам в лесу. А вот чего я не могу сделать, так это заставить тебя забыть, как ты рубил и пел. Кстати, а что это был за жуткий вой? В принципе, я догадываюсь, что это — песня. Но хотелось бы знать, о чём она...
Светлый понял, что брат иссяк и больше не намерен утешать особо чувствительных.
— Даэр! У меня такое впечатление, что неделю назад я был ребёнком, а теперь постарел.
— Это страшно? Нашему... то есть, моему Повелителю Амалиросу почти две тысячи лет. Живёт же.
— Грустно!
— Ты просто мало выпил! Жизнь же очень быстро меняется. Например, я ещё позавчера хотел убить вот эту скотину. — Даэрос дергал за губу Айшака, который завалился ему головой на колени, как домашний пёс. — Скотинку! Ослище поганый! Морда мерзкая. Тёплая! Поднимись, я тебя поцелую! Какая же ты — ценная тварь! Пить будешь, гадюкин сын? Пока хозяйка не видит? — Айшак был вздёрнут за холку и покорно выхлебал всё, что ему налил в кофр обожаемый сильный вожак, после чего упал. — Всё! Спёкся! Слабак! — Даэрос заливал бой вином.
Нэрнис глушил свои муки тем же, следуя примеру и совету Полутёмного брата. Пелли пила за компанию. Её ещё никто не учил правильно выбирать компании. Иначе, она бы полностью осознала всё, что происходило дальше.
Сначала голодный, выпивший кувшин вина Нэрнис попытался спеть то, что он пел в бою. Даэрос поздравил брата с очередной победой, заявив, что волки навсегда ушли из этих мест. Светлый был "хорош" настолько, что согласился выслушать стихи без рифмы. Но Полутёмный пообещал в них бездну смысла. Потом поэт искал змею, но не нашёл и стихи обошлись Нэрнису сравнительно легко. Без жертв. Это Пелли ещё помнила. Но смысл стихов она не поняла. Её обожаемый Принц делал умное лицо, но по всему было видно, что и для него этот смысл не вполне ясен. Даэрос, видя невменяемость спутников, пытался им помочь и дополнял чтение комментариями:
Нет осенней листвы.
Только эльф украшает собою иву.
Одинокий жёлудь.
— Ну! Это же типичное! Ну, эльф на дереве! А, ну вас! Вот ещё...
Страшно. Верят в легенды
Сыны дровосеков о бессмертных в лесу.
Эльф не может дать дуба
— Жизнеутверждающе, да? Или вот:
Эльф о корень споткнулся.
Старый дуб был им назван дубиною старой.
Любит эльф констатировать факты.
— Высоконаучно, вы не находите? Тогда ещё:
Эльф пускает стрелу.
Умер старый клыкастый секач — поедатель
Дубов нерождённых
— Это о приумножении лесов. Цикл стихов называется "Дубы и эльфы". Мой Светлый период в творчестве. Пелли, ты нечувствительна к поэзии. Вот, другое дело — Нэрнис! Видишь, он плачет. Айшак, уйди, дай я брата обниму!
Нэрнис плакал почти от счастья. День был страшным, вино вымороженным, но все остались живы. И даже Даэрос, вопреки ожиданиям, прочитал не нечто постыдное про голых дев, а вполне приличное. Ни одного похабного слова. Нефраль, а не брат. Может же, оказывается. Жаль только, что Светлый период в творчестве у него давно прошёл.
Как оказалось у Даэроса прошло ещё и лирическое настроение. Полутёмный вновь приступил к активным действиям.
— О! Я, кажется, решил одну сложную задачу. Нэрьо, а принеси-ка нашу братскую чашу. Ладно, ползти не надо. Пелли, то мятое блюдо в его сумке, помнишь? Неси. Сейчас я всё объясню.
Пелли пришла в то состояние неуёмной весёлости, когда кажется, что можно ещё много чего выпить, но на самом деле — пить больше нельзя. Она очень хотела что-нибудь спеть, но не знала ничего кроме детских песенок, которые когда-то ей напевала мать. При эльфах исполнять такую чепуху — неприлично. Конечно, они думают, что "не могут дать дуба". Но это пока за них люди, как следует, не взялись.
Вайола брыкалась во сне. Вытаскивать из-под неё мешок было трудно, но Пелли справилась. Даэрос что-то усердно втолковывал Нэрнису. Нэрнис выражал эмоции бровями, иногда жестами, но в целом, похоже, был согласен с доводами. Потом он кивнул, пожал руку Полутёмному брату, и Пелли поняла, что момент упущен: Тёмное нетрезвое чудовище заморочило голову Прекрасному Светлому Принцу и склонило его... ну, к чему-то, точно склонило.
— Милая наша Пелли! — Даэрос стоял с полным "блюдом" вина и почти ничего не проливал. — Твои заслуги перед нами неоценимы. Долг невосполним. Наш. Мы с братом долго спорили, кто, как и чем из нас... кто из нас тебе более обязан, и решили, что — никто! То есть — поровну. Каждый из нас должен взять тебя в жены. Не сбивай меня, Дева. Не на время и не по очереди. В том смысле, что у эльфов не может быть одной жены на двоих. Хочешь быть женой на двоих? А чего тогда подпрыгивать? Вот! Значит, в этом месте наши обычаи сходятся. Таким образом, если ты не можешь именно этим путём... то есть мы этим путём никак не можем... Короче: одна сестра на двоих вполне может быть. Это естественно! Хочешь братьев? Один — нормальный, другой — я. А я, как брат, очень даже неплох! Нэрнис, подтверди! Видишь, он кивает. Что значит, если он хочет? А моё мнение где? Мы вообще в данном вопросе с ним сходимся, поскольку это — общее тело. То есть — дело. Ваше тело — наше дело, или наоборот? Я запутался с тобой, Пелли. Братьев заводить гораздо легче, чем сестёр. Короче, Дева наша ценная, пей, пока наливают! Это братская чаша, а не блюдо мятое. За отказ — кровная месть! Ты хочеш-ш-шь крови!?
Этого Пелли сегодня насмотрелась вдоволь и больше не хотела. А в том, что Тёмный может убить быстро и на ощупь — не сомневалась. Она отхлебнула из "чаши". Даэрос приподнял засыпающего Нэрниса за ворот рубахи и показал ему братский сосуд. Реакция была правильной. Не пить из этого было нельзя. Нэрнис выпил. Пил честно. Даэросу пришлось отнять, чтобы самому приложиться.
— Всё! Готово! Поздравляю, Пеллиэ, теперь у тебя есть два брата. А ты есть у нас. Никуда не уходить! Если что — зови Айшака. Завтра нас везёт Вайола. Как хочет, пусть так и везёт. Два брата! Здорово, да? А ещё... Я тебе завтра уши проколю.
Тёмный растянулся рядом с Нэрнисом. Пелли смотрела на двух спящих эльфов и не понимала. Не понимала, как она может вот так любить этого замечательного зеленоглазого... уже брата. Не понимала, потому, что теперь это было неправильно. Не понимала, чем два остроухих пьяных мужика отличаются от двух обычных пьяных мужиков, которых она в своей жизни неоднократно таскала из трапезной по комнатам. Не понимала, как можно вот так спать на земле. И ещё: два спящих вповалку брата — это не просто два спящих вповалку. Они пачкаются, пылятся и могут свалиться в костёр. Пелли приступила к новым тяжким обязанностям. Откатила, повернула, уложила, укрыла. Между братьями как раз осталось место. Пелли втиснулась, по привычке прижалась к Нэрнису и вспомнила: "Я тебе завтра уши проколю". Обещание было страшным, но она понадеялась, что Тёмный брат о нём не вспомнит, и уснула.
Ближе к утру проснулась Воительница. Костёр потух, остатки ужина валялись, как попало. Вайола быстро навела порядок и приволокла сучьев для костра. Потом ещё раз прошарила окрестный ельник и принесла ещё охапку. Делать было больше нечего. Неуспокоенная Воительница обошла окрестности дозором, чуть не раздавила ежа и вернулась к костру. Надо же, как они мирно спят! Хоть сейчас нападай. Хотя... Это — неправда. Светловолосый успеет убить раньше.
