Literatyria 4

*Это ссылка на книги из серии 'Ролевик' самиздата, объединенные общими беседами в тумане около костра.

Внезапно среди мыслей мелькнула одна, показавшаяся мне особенно удачной и я положил на один из камней развалин, окружающих костер свою армейскую фляжку, в которую недавно залил медицинский спиртик честно умыкнутый в Шиндандском госпитале. А потом вернулся в свою кабину.

Видимо дар был принят благосклонно, потому что, поблуждав еще около получаса, мы снова вернулись на свой родной аэродром.

На аэродроме мы сразу завалились в теплые постельки, а заждавшийся Михалыч бросился проверять исправность финской 'Чайки', поскольку Де Хевиленда эстонцев признал годным.

Около десяти утра мы развлекались, наблюдая за полетом финского истребителя под управлением герра Хельмута. Жалели мы только об одном, что не можем наблюдать лицо местного 'специалиста' по эстонским и финским ВВС 1941 года после того как он увидит вылезающего из И-153 пилота. Наш куратор конечно не летчик, за штурвал в полете даже не держался и высшего пилотажа мог не выдержать, но после того как мы убедились, что в самолете могут одновременно находиться два человека в разном времени, Василий Иосифович показал, что может летать плавно и аккуратно, чтобы не навредить своему гражданскому пассажиру. А вот чувствовали ли они друг друга, находясь в одном месте пространства, но в разных временных координатах, мы так и не узнали. Василий дискомфорта не ощутил, а немец, проблевавшись с нами общаться наотрез отказался. Ну что же мы не сильно и напрашивались. Главное, было, что бы он эффектно закончил нашу задумку. Зрители начали занимать места согласно купленным билетам. То есть мы все прошли в салон бизнес-самолета нашего компаньона. Жаль, что сегодня дедушки Ляо не было. Он бы мог полюбоваться на зрелище достойное кисти народного художника СССР, лауреата двух Сталинских премий Федора Павловича Решетникова.

Почти, как и на его картине 'Опять двойка' мы видим руководителя фирмы, который встречает своего менеджера, огорчившего его недостойным поведением при клиенте. Мальчик-двоечник выглядит типичным оболтусом, несмотря на то, что его одежда — стандартный пустынный камуфляж войск НАТО чистая и выглаженная. Просто в сравнении с английским офицером, сидящим в кресле у стола, сразу замечаешь, что носят эту форму они по-разному. И если один из 'Больших боссов этой базы' со своей формой сроднился, то та же форма на светловолосом лохматом здоровяке с оттопыренными красными ушами, румяными от свежего воздуха и стыда щёками была больше схожа на то седло, которое одевают на корову. Да и что можно было ожидать от совершенно гражданского человека, которому было поручено одно единственное задание — сыграть роль крутого военного.

Он вздыхает, всем своим видом изображая "неподдельное" переживание из-за своего промаха. А в стороне за столом перебирает бумаги в папке американец. Пилот, который утром облетал De Havilland DH.84 Dragon. 1937 года выпуска. Он встал, с укором глядя на однополчанина — разгильдяя. Поза, поворот головы, взгляд — все свидетельствует о том, что он не одобряет поведение трусоватого коллеги.

Сегодня на переводе беседы Янис сэкономил. Он только пояснил, что этот кадр, по сути, глубоко гражданский человек и получил назначение к нам по рекомендации коллеги герра Хельмута по работе с антиквариатом. Только в данном случае эстонец не учел, что наш антиквариат имеет явные милитаризованные корни и требует соответствующего характера. И познаний. А наш... Янис явно подчеркнул свое отношение к своему земляку, хотя и не высказал этого... проявил не только трусость, но и явную некомпетентность в отношении выполнения порученных ему обязанностей, и поэтому в дальнейшем мы будем взаимодействовать с пилотом по имени Топпер Харли (Счастливчик Харли из к/ф 'Горячие головы'). Так сказать интернациональный экипаж из эстонца Яниса, грузина Серго и украинца Сашко ... Вас Александр Петрович в расчет не берут, потому что пилотом назначен сам Харли.

Потом Янис рассмеялся и добавил, что не испытывал большего удовольствия, чем когда наш компаньон застроил этого невежду на том основании, что даже он, не будучи летчиком произвел взлет и посадку на таком легком в управлении самолете, управляемость которого оценили даже финские пилоты.

После обеда должен был прибыть обещанный Ил-14 и поэтому меня послали привести на аэродром уцелевшую пятерку из экипажа ТБ-3. Как и все нормальные русские мужики, они к моему приходу занимались увлеченно борьбой с русской национальной трагедией — 'Змеем Горынычем'. К сожалению, к моему приходу, еще зеленоватый 'Горыныч' побеждал со счетом четыре-один. То есть один пилот был еще трезвым, а механик помогал нашему Михалычу. Остальные четверо были в состоянии легкой эйфории, видимо я пришел к самому началу праздника.

Но когда экипаж узнал, кто их ждет на взлетной полосе, Змей проиграл полностью.

Тем не менее, Василий Иосифович состояние пилотов уловил. Хотя я ему об этом не докладывал. Он сам унюхал. И даже не стал читать нотации. Просто оба летуна получили задание на полет на Де Хевиленде и уверение в том, что теперь они будут летать только на таком.

После этого пилоты взвыли. Ведь ознакомительную часть по биплану читал я. А я не стал утаивать тот факт, что этот самолет создавался как проект глубокой модернизации DH.84 еще в конце 1933 г.

Проект получил обозначение DH.89 или 'Дрэгон Сикс'. Постройка опытного образца не заняла много времени. 17 апреля 1934 г. испытатель Г. Брод поднял его в воздух. Оказалось, что новый 'Дракон' унаследовал все лучшее от своего предшественника, но стал гораздо быстроходнее, приобрел лучшую скороподъемность и большую дальность. В мае того же года машину представили на сертификационные испытания. На них произошел неприятный инцидент: при достижении скорости 280 км/ч носовая законцовка фюзеляжа с громким хлопком прогнулась внутрь. Вопрос решили просто — ограничили допустимую скорость полета величиной 256 км/ч. Для фанерно-полотняного биплана это тоже было немало. Название 'Дрэгон Сикс' не прижилось и машину стали именовать 'Дрэгон Рэпид' (что можно перевести как 'быстрый дракон') или просто 'Рэпид'.

После этого экипаж взмолился о том, чтобы их не переводили в тыл. Опытные пилоты сразу поняли, что самолет, у которого максимальная скорость ниже, чем крейсерская у ТБ-3 на фронт явно отправлять не будут. Тем более, что они уже встречались с нашими экипажами ГВФ, летавшими на таких красивых и бесполезных в военное время машинах.

И все-таки эстонцы в лице экипажа 'Дрэгон Рэпид' DH.89 из эскадрильи, названной 'Sonderstaffel Buschmann' ('Специальная эскадрилья Бушманна') реабилитировали честь своей Родины в наших глазах. Даже вести разведку моря на таком самолете, не имея ни вооружения на борту, ни связи, ни возможности оторваться от преследователя на скорости, требовало изрядного мужества.

А Василий Сталин иезуитски заставил своих провинившихся подчиненных поднять в воздух это произведение британской конструкторской мысли и сделать несколько кругов над аэродромом. И только после этого сменил свой гнев на милость. Как-то так совпало, что Ил-14 проявился рядом с взлетной полосой уже ближе к концу изображения начальственного гнева. И судя по тем взглядам, которые пилоты бросали на эту машину, было понятно, что они уже давно все поняли и теперь только доигрывают свою роль в этом спектакле.

А посмотреть было на что.

В отличие от пассажирского варианта машины, на этом десантном варианте изначально стояли пушки для обороны. Всего две. В башенке сверху и в хвостовой кабинке. Как можно было оборонять переднюю и нижнюю зону отсюда было непонятно, но, с учетом скорости полета около 500 км/час такая машинка могла стать проблемкой для истребителей люфтваффе.

На этом 'ништяки' не кончились. Бумажка на закрепленном растяжками внутри фюзеляжа УАЗ-469 гласила, что вместо обещанного 'квадроцикла' подобрали для дорогого гостя тюнингованную машину, присутствие которой в том времени уже будет возможно объяснить. Про то, что в нашей истории в десантном Ил-14 перевозился Газ-69, мы уже посмотрели в Википедии. А вот то, что предок этих автомобилей ГАЗ-64 уже производится в 1941 году, и дальнейшие изменения в конструкции по мере нарастания номеров совсем незначительные, позволяло надеяться, что 'Брандмауэр' пропустит эту технику туда.

Оставалось решить, кто полетит домой.

Тут мнения разошлись. Анна Фоминична отказывалась бросать нашего Командира, как и Михалыч, который высказался короткой и емкой фразой, что он тут нужон. Варечка, слегка порозовев, выслушивала сразу от двух кавалеров уверения в совершеннейшем к ней... короче я тут был явно лишний. Даже Василий Иосифович, только глянув на уговоры, махнул рукой и отошел к обоим оставшимся механикам.

Вот тут было уже интереснее. Васька, напарник Михалыча по нашему первому 'трофею' напористо утверждал, что он тут и на минутку не останется, что недавно при обходе территории он видел саму смерть, и она махала ему рукой из-под савана. (Вот интересно, кто ему поручал территорию обходить?) Я хотел уточнить это у Александра Петровича, но он уговаривал лететь нашу Светочку и поэтому я обреченно махнул рукой. Видно Васька опять ходил по модулям, смотрел, где что плохо привинчено. На этом его уже ловили, и он обещал исправиться. К тому же спиртное к экипажу тяжелого бомбардировщика явно не просто так попало. Подлизывался, чтобы улететь, всяко-разно...

Тем не менее, одного Михалыча тут явно не оставят. Многие вопросы можно решить только коллективным трудом и тогда командир объявлял аврал, и мы всем мужским составом помогали Михалычу ставить рули тогда, в первый прилет Василия Иосифовича. Неожиданно согласился остаться приятель нашего механика Алексей Макарович Смирнов. Он уже давно осмотрел доставшийся Ил-14 и когда встал вопрос о том, кто же останется просто тронул Васю Сталина за рукав.

— Негоже бросать Михалыча одного, я могу остаться, — подсказал он обернувшемуся полковнику.

Решив все вопросы с посадкой, опять авральной командой рванули ставить многострадальное перо руля на место. Все-таки приятно посмотреть на такую вещь, как работают другие люди. Особенно, если тебе достается только придерживать на весу тяжелую деталюшку и ты не один. А эту деталюшку еще и удерживает в воздухе пара строп, прикрепленных к крановому оборудованию нашего КамАЗа. А вот на фронте бы мы ставили это перо вручную. Правда там и народу побольше, а гуртом, как известно и батьку бить легче.

Оставив Михалыча с Макаровичем доделывать мелкие регулировки, мы пошли собирать посылку. Нервотрепка была адова. Василий Иосифович лично проверил старенький рюкзак своего тезки перед погрузкой и, хотя по бегающим глазкам механика чувствовался какой-то косяк, ничего криминального не обнаружил. Пилоты опробовали Ила в воздухе, штурману дали чистый комплект карт на все случаи европейской полосы России попробовали перезарядку пушечных турелей. А потом осталось ждать. Около семи вечера механики дали нам добро на вылет. Все загрузились, Анна Фоминична помахала в иллюминатор улетающей Светочке, мы тоже заняли свои места в 'Сушке' и взлетели.

Два очень больших самолета, сходящиеся крылом к крылу в воздухе, это впечатляющее зрелище. Большие массы делают такие машины очень инертными и, тем не менее, простого дуновения ветерка достаточно, чтобы одну из машин навалило на другую. А если еще и требуется удержать машину на курсе длительное время. Я не удивлюсь, если Петрович сейчас весь мокрый.

А ситуация напрягала. Переговоры между самолетами велись уже долго, самолеты сходились крыльями почти на метр, а перенос как в прошлый раз не состоялся. Видно что-то мешало. Но у Командира был еще один вариант решения задачи. После очередного разворота открылся маленький люк для высадки парашютистов и Василий Сталин, не доверяя никому, бросил аркан из тонкого стального троса на нашу верхнюю пушку. Тут же я нажал на тумблер и перенос состоялся.

Как это обычно и бывает, не обошлось без недостатков. При переносе нас слегка разбросало по высоте, и Василий Иосифович выпустил трос, чтобы его самого не выдернуло из самолета. А петля, как ей и положено за что-то зацепилась на пушке и теперь мы тянули за собой тонкую ниточку из металла. А если надо будет стрелять?

Стрелять понадобилось уже скоро. Над Тулой ходила шестерка Ме-109 и не давала взлететь с аэродрома никому, а на юго-западе локатор показывал много целей, и было ясно, что нашу базу решили уничтожить. Тем более, что у границы аэродрома уже дымились два костра.

Повоевать пришлось и нам и Илу. Оказалось, что вперед на крыльях у него смотрели такие же как и у нас 23 мм пушки. Вот с маневренностью было не очень, но на одного 'мессера' хватило. Это впечатлило остальных, а с учетом маневров нашей 'Сучки' у них шансов не было. Правда, Сергей обижался, что в этот раз ему не удалось пострелять, но хватило бортовых стрелков с Ила и четырех дудок Александра Петровича. А когда мы разблокировали аэродром, то взлетевшие МиГи перехватили тех, кто крался к аэродрому с юга. Мы проводили на посадку Ил-14 и стали ждать результатов. Самолет сел. У трапа возникла какая-то суета, но она быстро приняла упорядоченный характер, а потом на нашей волне, которую немцы еще не слышали, Василий Сталин сообщил о пропаже Светы Веселовой и гибели механика Васьки. Единственная пуля с истребителя, винтовочного калибра, пробила борт самолета в месте, где не было уязвимых агрегатов. Пробила его сердце и ворованный смартфон. Смерть видно сильно удивилась, увидев его на нашей базе, когда по ее сведениям он завтра должен был погибнуть в воздушном бою над Тулой. А пробитый агрегат из будущего видимо и был тем самым препятствием для переноса.

После этого все внутри перетряхнули еще на раз, но ничего более обнаружено не было. Кроме зарядного устройства, по традиции обратившегося в кремневую пыль и несколько кусочков меди. Светы тоже не было, и найти ее тела внутри не смогли. Самое главное никто не помнил момента, когда же девочка пропала из закрытого самолета.

Домой на базу мы летели быстрее пули. Командир прекрасно знал, как относилась к воспитаннице его 'Богиня' и поэтому всю дорогу только сопел в наушники.

Когда заглохли моторы, к вылезшему из кабины самолета Александру Петровичу подошла Лютикова и сказала:

— Только не ругай ее, она все прекрасно понимает, но ты сам подарил ей эту книгу о несносном мальчишке из артиллерийского полка.

Командир беспомощно посмотрел на меня. Я уточнил, что книгу 'Сын полка' Валентина Катаева из моей библиотеки он передал для чтения нашей воспитаннице эскадрильи Светлане Веселовой.

После такого канцелярита Александр Петрович жестом попросил у меня попить из фляги. После того как я оставил старую флягу у костра я еще не успел набрать в госпитале нового спиртика и поэтому быстро сбегал к Варечке. Спирт она налила в мензурку без слов, как только я уточнил для кого это. И только после того как я отдал мензурку Командиру, наша Варечка выбежала на улицу, вспомнив, что забыла развести спирт.