Кара. Высшее волшебное училище

Мы замолчали оба, обдумывая сказанное. Я так точно.

Заколдовала цепочку событий? Начала припоминать то, что случилось. Я ведь действительно в начале лета, побывав на дне открытых дверей и узнав, что училище даёт защиту своим учащимся, стала колдовать. Пусть неосознанно, но всё же. Ходила и шептала про себя, что вот сейчас я покидаю стены училища не навсегда, что я должна закончить школу на отлично, буду выполнять все поручения мачехи и даже больше, чтобы вырваться в центр города, потом в день поступления мне мачеха вновь даст какое-то задание в центре, причём с самого утра, а я с Петенькой буду поступать, и поступлю, вырвавшись из-под мачехиной опеки, а может, и раньше... Что получу свой дом!

Боги, а ведь я, строя планы, не думала, что включаю свой дар, что привлекаю своё замужество. Вырвалась из-под опеки мачехи, даже раньше поступления. Хотя, нет, не раньше поступления, а раньше начала учёбы. А поступила или нет, не знала. Но... Ещё до поступления пришёл Корнелий в наш дом и назначил день свадьбы, тем самым запуская похищение Петеньки мачехой, заставившей меня выйти за Корнелия замуж.

Что мне стоило не включать это "а может, и раньше"? Ведь тогда, поступив, я бы просто сбежала, получила новое имя, не выходя замуж за Корнелия. И дом мне от него достался. Неужели даже смерть Корнелия наколдовала? Я ведь не желала этого!

Сглотнула.

А Петя... Неужели он замешан в этих марах? Кто же имеет эту лазейку в учащихся?

Но размышления прервал показавшийся железнодорожный стан. А рядом, для ожидающих поезд, расположилось высокое здание с большими арочными окнами, некоторыми даже во всю стену.

Наши вещи выгрузил водитель нанятого локомобиля, там их подхватил какой-то расторопный парень с тележкой, загрузил их, и стал чего-то ждать.

— Воксал*, — пояснил супруг. — Пойдём, послушаем?

— Это ж лишние расходы...

— Нет. Купим билет и можем спокойно там отдыхать и развлекаться до прибытия поезда.

— Хорошо.

Муж купил в небольшой будочке с надписью "Билетная" семейный билет до Мира — столице империи, и мы, предъявив его, пошли искать свободные места, чтобы послушать, как поёт местная жемчужина.

Парень с вещами остался ждать на улице, пообещав, что дождётся нашего выхода, а потом внесёт всё в наш вагон.

Муж кивнул.

— А ты ему доверяешь?

— Я ему не заплатил.

— Но наши вещи стоят дороже, чем услуга.

— Ссориться с аристократами себе дороже. Он может попробовать обмануть простолюдинов, но вряд ли посмеет нас.

Я обернулась. Парень сел на край своей тележки и принялся насвистывать себе под нос.

Раньше я думала, что все люди добрые и никогда не думала, что могу ошибаться. Но... мачеха тоже была добрая и заботливая, пока не вышла замуж за моего отца. К слову, об отце. Что за осьминог сидел на нём, когда Корнелий показывал свои воспоминания? Может, ему можно помочь?

— О чём задумалась? — шепнул муж мне на ушко.

— Об отце. Его можно спасти? Ты же видел то существо.

— И да, и нет.

— То есть?

— Эти существа питаются жизнью тех, кто не желает жить.

— И ничего нельзя сделать?

— Можно, но ему нужен якорь, который будет тянуть его обратно к жизни.

— Его якорем была мама. Потом стала мачеха. Но она его наоборот, споила.

— Не вмешивайся, если твоей помощи не просят. Сама потом крайней окажешься.

И тут я подумала о маме, о даре мужа.

— А ты можешь... — я запнулась, вспомнив, что передо мной Корнелий, а не Дар.

— Могу, но не сейчас. Напомни после возвращения из Мира. А сейчас пошли отдохнём и насладимся пением девы.

Пространство внутри воксала было поделено на отдельные помещения с арочными перекрытиями и куполами, закрытые дверями. Несколько залов ожидания, несколько увеселительных мероприятий. Танцы, пение, музыка. Выбирай что-то по душе. Сюда брали лучших певцов, танцоров и исполнителей. Ведь стан — место, где бывают люди из разных городов, чаще проездом. И эти люди являлись представителями города в своём искусстве. "Живой звук" гласила надпись. Вживую я ни разу не слышала никого из списка исполнителей. Только по тарелковзгляду, который часто смотрела Изольда, а я так, мельком, когда прибиралась в её покоях. Победители — все местные звёзды. Отбор шёл среди разных возрастов. Вот эта дева принимала участие несколько лет назад, когда была отроковицей. Но, судя по тому, что она до сих пор поёт, то она до сих пор девица. Ведь мужние почти сразу тяжелели и петь уже было нельзя. А потом семья, дети, не до того. Вот мужчины выступали, да.

— Определилась? — спросил супруг, отойдя от билетной.

— Давай послушаем, как поёт местная дева Милолика, — предложила я.

Муж взглянул на перечень исполнителей.

— Что ж, хороший выбор, — одобрил Дар и, подхватив меня под локоток свободной от трости рукой, повёл в вокальный зал.

С тростью он прихрамывал, а на мне иногда повисал, правда, без тяжести своего тела, скорее, делая вид, что опирается.

Мы нашли нужный зал, заняли свободные по соседству места. Звук в помещении распространялся одинаково во всех направлениях. И красивый многогранный голос девушки казался таким необычным, что мурашки по всему телу бежали и волосы, казалось, шевелятся.

Дева пела о красотах города, которые следует посетить или запомнить. Мне же этот город принёс одни мучения. И красотами любоваться было просто некогда. Но от песни появлялся тянущий осадок, будто я уже тоскую и мечтаю сюда вернуться, даже не уехав.

И люди, сидящие в зале, плакали. Я осмотрелась. Все, за исключением нас, вытирали слёзы платочками.

Я же старалась отогнать нахлынувшие чувства, отгородиться от влияния. Вспомнила о защите книг и решила попробовать уплотнить вокруг себя поле. Стало полегче, хотя мурашки никуда не делись.

Девушка закончила песню, тряхнула гривой золотистых, почти до пят, волос. Открыла глаза. И глянула прямо на меня. Хотя верхнюю половину моего лица скрывала кисея.

— Кто она? — спросила тихонько у мужа.

— Волшебница.

— Она может влиять на людей своим даром, — я не спрашивала — утверждала.

— Да.

— Не боитесь, что её завербует император?

Муж молчал.

Девушка сошла с помоста и направилась прямо к нам.

— Здравствуйте! — она чуть склонила голову. Волосы её будто потянулись ко мне, но коснулись созданной мною защиты и дальше не прошли. Она это осознанно делает?

— Здравствуй, внученька, — сказал супруг, вставая, а меня на смех распирает. Внученька? Ага, а ещё недавно на внученьке женился!

— Здравствуй, сестрица! — поприветствовала и я.

— Ваша ученица? — со смешинками в глазах спросила певица.

— Нет, жена, — не стал скрывать Лжекорнелий.

— Вот как? А тут какими судьбами? — девица откровенно заигрывала с моим супругом, что мне не понравилось.

— Да вот, странствую с женой, решил в столицу её вывезти. А то она дальше своего города носа не совала. Пора исправлять упущение.

Я насупилась. Да, в осознанном возрасте не выезжала, и что с того? Зачем первой встречной об этом говорить. Или не первой встречной? Волшебница, значит... они могли пересекаться с мужем. Но я взглянула на супруга, видя его личину, потом на Милолику. А потом вспомнила, что приняла Дара такого, как есть. И успокоилась.

— И что же вы больше не у дел? — продолжила разговор дева.

— Нет. Решил сложить полномочия и посвятить время семье. А ты, М... — муж запнулся.

— Милолика, — подсказала девушка.

— Милолика, практикуешь?

Девушка кивнула.

— А кто пишет тебе песни? — продолжил допрос муж.

Девушка вздрогнула, как от пощёчины.

— Можешь не отвечать, — сказал Лжекорнелий и затем уже мне: — Кара, извини, нам надо отлучиться. Подождёшь здесь?

Я кивнула.

Муж пошёл в одно из боковых помещений, скрывшись за углом.

Раскроет себя? Или постарается просто взломать клятву?

Сидела я, как на иголках, всё ждала, что вот-вот объявят наш поезд. А мы на него не успеем. Потом вспомнила про плащи и успокоилась. Мужу доверяла, поэтому достала наладонник, замаскированный под местный сотовый, и начала читать книгу.

Муж явился под ручку с раскрасневшейся Милоликой. Со стороны могло показаться, что он отлучался заниматься непотребством с посторонней женщиной.

Корнелий поцеловал ручку Милолике и распрощался, и тут объявили наш поезд.

— Пойдём? — спросил супруг, протягивая руку, второй опираясь на трость.

Я кивнула, убирая свой наладонник.

Пока садились в обтекаемый поезд, пока искали свой вагон, молчали.

Не буду спрашивать, чем занимался он с Милоликой! Я доверяю мужу! Точка!

К нашему вагону подбежал паренёк с тележкой и нашими вещами.

Вагон дыхнул на нас запахом химии. Видно, его обрабатывали чем-то после предыдущих путешественников. Я чихнула, а муж попросил проветрить. Не смотря на уличный холод, проводница поспешила выполнить наше пожелание. Вагон оказался дорогой и уютный, явно не для простого люду. Весь вагон был наш. Но проход вдоль одной стены соединял соседние вагоны. Нас проводила милая женщина в форме, показывая, где и что находится и как пользоваться.

Пройдя по коридору почти до конца, на окнах которого висели уютные занавесочки, мы подошли к одной из рядом стоящих дверей в наш семейный вагон.

Проводница приложила пропуск к замку и, когда дверь отворилась, пригласила нас внутрь.

— Ваш пропуск — ваш билет. Если нужен ещё один ключ, я могу отдать вам свой.

Муж отказываться не стал, и я сцапала протянутый ключ себе.

Начиналось наше пространство с уютной голубой прихожей со шкафом для верхней одежды и зеркалом на его обоих дверях во всю стену. За счёт этого пространство увеличивалось вдвое.

Муж сразу же помог раздеться, снимая с меня шубу. При этом пару раз чуть не завалился, стоя без трости, но помощь проводницы отверг.

Напротив прихожей находился нужник. С двумя входами — отсюда и непосредственно из покоев. Пройдя ещё одну дверь, мы попали в гостиную с одним широким окошком с лёгкими кисейными занавесками нежного голубого цвета.

На удивление, в нашем номере противного запаха химии я не заметила, но воздух был свеж. Покои явно проветривались.

Проводница поспешила закрыть окна.

Нам показали как раз второй вход в нужник и душевую.

Далее имелась дверь, которая могла прятаться в перегородке.

— Хотите чтоб была дверь — пожалуйста. Нет? Да не вопрос! — сказала проводница.

Вот удобные голубые обтянутые жаккардовой тканью кресла в гостинной, в количестве четырёх, вот общий круглый столик и проход в следующее помещение.

Проходим в дверь и попадаем в синий кабинет. У окошка находилось бюро со стулом, а у стены напротив — удобный красивый жаккардовый диван под цвет занавесок и стула.

https://s.mediasole.ru/cache/content/data/images/1520/1520689/original.jpg

За перегородкой располагалась спальная зона, на удивление, в нежных тонах. Семейная широченная кровать и дубовый шкаф для одежды.

— Есть вопросы? — спросила проводница.

— Благодарим. А если вы понадобитесь, где вас можно найти? — все разговоры вёл муж.

— Моя дверца соседняя. Обращайтесь в любое время дня и ночи. Желаете обед в номер? Я принесу перечень блюд. Вы также можете пройти в вагон-ресторан. Чай, кофий, взвар, соки — это всё принесу.

Муж взглянул на меня, я кивнула, соглашаясь прогуляться и не обременять женщину.

— Тогда мы пройдём в вагон-ресторан, — ответил супруг.

— Там готовых блюд нет, разве что вино и закуски, остальное всё готовится при вас.

— Вы нам в номер принесите на пробу все виды сока и взвар, а также простую воду, и что-то из сладких плодов, чтобы мы вас не беспокоили по пустякам.

Женщина покраснела, но кивнула.

— Где оставить?

— В гостиной. А воду в спальне.

Пока они общались, я извинилась и поспешила воспользоваться нужником, отметив, что вошёл парнишка с нашими вещами, и муж распорядился отнести их в спальню.

В санузле всё оказалось на высоте, не считая мерзкого запаха освежителя воздуха, от которого я начала обливаться слезами и не только. Отворила настежь окно, вдыхая свежий воздух и отмечая, что поезд закрывает двери. А как же парнишка? Но двери отворились и парнишка выскочил. Хух! Успел! Ещё немного подышав и проводив взглядом стан и воксал, который скрылся в туче поднятых движением поезда снежинок, я таки переключила внимание на внутреннее убранство санузла.

Он напомнил отчий дом, после того, как мачеха там поселилась. Правда, она себе и Изольде всё заменила на лучшее, а меня заставляла лишь убирать в их покоях. Золочёные краны, чёрный круг унитаза. На стенах мраморная плитка в чёрно-золотых тонах.

Умывшись и высморкавшись, взглянула на себя в зеркало. Как-то я не очень выгляжу. Покрасневшие глаза, будто плакала, тёмные круги под глазами, замученный взгляд. Правда, под кисеёй всего этого не видно. Но она слишком греет. Тут, в тепле, это слишком заметно. Свежий воздух приятно охлаждал, но с улицы дул слишком холодный ветерок. Придётся закрыть, как выветрится запах.

Жарко. В поезде топят хорошо.

А вцелом, имею непривычный вид эдакой аристократки.

Вновь опустила кисею (она мешала, но и снимать её не стоит), вытерла руки и вышла. Муж ждал под дверью.

— Всё хорошо? — подошёл, приподнял покрывало.

Я заозиралась по сторонам. Порадовалась, что проводница ушла.

— Можно говорить, я поставил защиту на покои. И без предупреждения никто не войдёт.

— Всё хорошо. Жарко только. Боюсь сказать что-то не то, выдавая себя. Не умею я вести себя, как аристократка.

— Знаешь, то, что некоторые выбились из грязи в князи, не значит, что научились себя вести. Просто будь собой.

Я потрогала его щёку, но бороду не ощутила. Закрыла глаза, постаравшись за личиной увидеть Дара, потянулась к его губам.

Когда поцелуй разорвался, в глазах Дара плескалась тьма.

— Хочу тебя, родная, — прошептал он, чем вогнал в краску. — Ну вот, смущаешься, будто я сказал что-то не то.

— Ну так ты болтаешь о неприличном.

— Для вас всё неприлично. Выходил из нужника, тебя повело, тебя подхватила дамочка, и вышли из нужника вместе, и всё, женщина краснеет, — и резко сменил разговор: — Давай обновим постельку перед едой.

— Погоди, это ты про что?

— Да про Милолику.

— А откуда ты её вообще знаешь?

— Она училась в училище, правда, внешность у неё была другая и звали её просто Мила.

— Но она тебя знает.

— Конечно. Я ведь всю её учёбу пробыл управителем. А девица — огонь! Постоянно с кем-то дралась. Пересекались в моём кабинете. Порою казалось, что она именно этого и добивается.

Я попыталась осознать. Дамир пересекался в кабинете Корнелия после драк? Иначе он бы сказал, что встречались в кабинете.

— И ты испытывал к ней какие-то чувства? У вас был роман?

Муж сел в кресло и меня притянул к себе на колени, распустил мои волосы и зарылся в них носом.

— Ключевое слово — испытывал. Да и на старости говорить о чувствах как-то глупо.

На старости? Значит, речь именно о Корнелии.

Почему же он не женился на ней, если любил? Хотела спросить, а что чувствовал к ней Дар, но передумала. В любом случае, всё в прошлом. Зачем ворошить былое?