Джезаль выпучил глаза. Лицо горело, словно его отхлестали по щекам. Уж лучше бы отхлестали. С ним никогда никто так не говорил. Никогда! Это еще хуже, чем Глокта. Гораздо хуже и совершенно неожиданно. Джезаль осознал, что сидит с полуоткрытым ртом. Он закрыл его, крепко сжал зубы, с размаху поставил свой бокал на стол и поднялся, чтобы уйти. Он уже повернулся к выходу, когда дверь внезапно распахнулась, и Джезаль оказался лицом к лицу с майором Вестом. Мужчины уставились друг на друга.
— Джезаль, — проговорил Вест, глядя на него сначала с удивлением, а потом, увидев раскинувшуюся на диване сестру, с легким подозрением. — Что ты здесь делаешь?
— Э-э... Я, собственно, хотел поговорить с тобой.
— Вот как?
— Да. Но это подождет. У меня дела.
И Джезаль, протиснувшись мимо друга, вылетел в коридор.
— Что это все значит? — услышал он за спиной голос Веста. — Ты пьяна?
С каждым шагом ярость Джезаля возрастала, пока он не почувствовал, что вот-вот задохнется от гнева. Он стал жертвой нападения, подвергся диким и несправедливым обвинениям! Капитан остановился посреди коридора, трясясь от злости, раздувая ноздри, до боли сжимая кулаки и тяжело дыша, словно пробежал десять миль. И это сделала женщина! Женщина! Безродная простолюдинка! Да как она посмела? А он потерял с ней столько времени, смеялся ее шуткам, находил ее привлекательной! Она должна быть благодарить, что ее вообще заметили!
— Стерва! Долбаная сука! — прокричал Джезаль.
Он страстно захотел вернуться и сказать ей это в лицо, но было поздно. Он огляделся по сторонам в поисках чего-то, что можно разбить. Как отплатить ей? Чем?
И тут Джезаля осенило. Он докажет, что она ошибается!
Да. Он докажет, что они оба ошибаются — и Арди, и эта хромоногая гадина Глокта. Они увидят, как упорно Джезаль может работать! Они увидят, что он не дурак, не лжец, не избалованный ребенок. Эта идея нравилась ему все больше. Он выиграет проклятый турнир — вот что он сделает. И сотрет с их лиц улыбки. Капитан быстрым шагом двинулся по коридору, чувствуя, как в его груди зарождается странное, новое чувство.
Стремление к цели — вот что это было. Возможно, еще не слишком поздно для пробежки.
Как дрессируют собак
Практик Иней стоял возле стены абсолютно неподвижно и абсолютно безмолвно, едва заметный в глубокой тени, словно был частью здания. За прошедший час с лишним альбинос ни разу не двинулся, не пошевельнул ногой, не моргнул; Глокта даже не замечал, чтобы он дышал. Остановившиеся глаза практика всматривались в перспективу улицы перед ними.
Сам Глокта тихо ругался, беспокойно ерзал, морщился, почесывал лицо, посасывал беззубые десны.
"Что их задерживает? Еще несколько минут, и я засну, упаду в этот вонючий канал и утону. Вот будет удачно! — Он посмотрел на маслянистую зловонную воду, плескавшуюся внизу. — Тело, найденное возле доков, раздутое от морской воды, за пределом возможности опознания..."
Иней дотронулся в темноте до его руки и показал большим белым пальцем вдоль улицы. Трое человек медленно двигались по направлению к ним, ступая кривовато, как люди, что проводят много времени на борту корабля и привыкают удерживать равновесие на качающейся палубе.
"Итак, вот половина нашей маленькой компании. Лучше поздно, чем никогда".
Трое моряков прошли до середины моста через канал и остановились в ожидании шагов за двадцать от Глокты с практиком. Инквизитор слышал, как они разговаривали: тон наглый, самоуверенный, с простонародным выговором. Он отодвинулся подальше в тень, цепляясь за стену.
С противоположной стороны послышались другие шаги — торопливые. Появились еще два человека, которые быстро шли по улице. Один, очень высокий и худощавый мужчина в дорогой меховой куртке, все время подозрительно оглядывался по сторонам.
"Это, должно быть, и есть Гофред Хорнлах, крупный торговец шелком. Тот, кто нам нужен".
У второго на поясе висел меч, и он с трудом тащил на плече большой деревянный сундук.
"Слуга, телохранитель или то и другое вместе. Он не представляет интереса".
Эти двое подошли к мосту, и Глокта почувствовал, как волосы на его затылке становятся дыбом. Хорнлах обменялся несколькими словами с одним из моряков — с тем, который носил окладистую каштановую бороду.
— Готов? — шепнул Глокта Инею.
Практик кивнул.
— Стойте! — завопил Глокта во все горло. — Именем его величества!
Слуга Хорнлаха развернулся кругом, с грохотом уронив сундук на мост; его рука потянулась к мечу. Из сумрака с другой стороны дороги послышался тихий звон спущенной тетивы. Лицо слуги приняло удивленное выражение, он всхрапнул и повалился лицом. Практик Иней быстрым шагом вышел из тени, мягко топая ногами по дороге.
Хорнлах расширенными глазами посмотрел вниз, на труп своего телохранителя, потом поднял взгляд на огромного альбиноса. Наконец он повернулся к морякам.
— Помогите мне! — крикнул он. — Остановите его!
— Это вряд ли, — улыбнулся в ответ их вожак.
Двое его приятелей не спеша перешли на другое место, перекрыв мост. Торговец шелком отпрянул и сделал несколько неуверенных шагов по направлению к теням у канала с другой стороны. Секутор возник перед ним из дверного проема, держа арбалет на плече.
"Если заменить арбалет букетом цветов, Секутор будет выглядеть так, словно идет на свадьбу. Никогда не подумаешь, что он только что убил человека".
Окруженный Хорнлах мог лишь тупо озираться, кося широко раскрытыми от страха и удивления глазами на двух приближавшихся практиков и Глокту, хромавшего за ними следом.
— Но я же заплатил вам! — в отчаянии крикнул Хорнлах морякам.
— Ты заплатил за место, — ответил их капитан. — За преданность плата отдельная.
Большая белая ладонь практика Инея хлопнула купца по плечу, принудив опуститься на колени. Секутор подошел к телохранителю, поддел тело грязным носком сапога и перевернул вверх лицом. Труп уставился остекленевшими глазами в ночное небо; оперение арбалетной стрелы торчало из его шеи. Кровь, вытекшая у него изо рта, при лунном свете казалась черной.
— Мертв, — буркнул Секутор, хотя это было очевидно.
— Попадание стрелы в шею часто приводит к таким последствиям, — заметил Глокта. — Убери его, ладно?
— Хорошо.
Секутор взял телохранителя за ноги и подтащил к парапету моста, потом перехватил под мышками и, крякнув, перевалил тело в воду.
"Так гладко, так чисто, так умело. Сразу видно, что он делает это не в первый раз".
Раздался всплеск, и тело погрузилось в гнилую воду под мостом. Иней уже крепко связал руки Хорнлаха за спиной и надел на него мешок. Он потянул пленника вверх, заставляя встать, и тот завопил. Глокта приковылял к троим морякам; его ноги онемели после долгого неподвижного стояния в переулке.
— Ну вот и все, — проговорил он, вытащил тяжелый кошелек из внутреннего кармана пальто и задержал его, покачивая, над выжидающей ладонью капитана. — Скажи-ка мне, что произошло сегодня ночью?
Старый моряк улыбнулся, его обветренное лицо пошло морщинами, словно старый сапог.
— У меня портился груз, и нам позарез надо было отплыть с первым приливом, я так ему и сказал. Мы прождали его полночи у этого вонючего канала. И можете себе представить — этот гад так и не показался!
— Очень хорошо. Именно такую историю я бы и рассказал в Вестпорте, если бы кто-нибудь начал задавать вопросы.
Капитан обиженно вскинулся:
— Но ведь все так и было, инквизитор! Какую еще историю я могу рассказать?
Глокта уронил кошелек ему в ладонь. Внутри звякнули монеты.
— С благодарностью от его величества.
Капитан взвесил кошелек в руке.
— Всегда рад оказать услугу его величеству!
Он и два его товарища повернулись, сверкнув желтозубыми улыбками, и двинулись к набережной.
— Ну, отлично, — сказал Глокта. — Продолжим.
— Где моя одежда? — вопил Хорнлах, извиваясь на стуле.
— Приношу свои извинения. Я знаю, это очень неприятно, но под одеждой скрывается слишком многое. Оставь человеку одежду, и ты оставишь ему гордость, достоинство и все прочее, без чего ему лучше обойтись. Я никогда не допрашиваю узников, пока их не разденут. Вы помните Салема Реуса?
— Кого?
— Салема Реуса. Один из ваших людей, тоже торговец шелком. Мы забрали его за то, что он уклонялся от королевских налогов. Он сделал признание и назвал имена некоторых людей. Я хотел поговорить с ними, но все они оказались мертвы.
Глаза купца забегали.
"Обдумывает варианты, прикидывает, много ли мы знаем".
— Люди то и дело умирают, — ответил Хорнлах.
Глокта взглянул на фреску с изображением окровавленного тела Иувина: стена за спиной пленника была залита ярко-красной краской.
"Люди то и дело умирают".
— Разумеется, но не всегда такой жестокой смертью. У меня сложилось впечатление, что кто-то хотел их убрать. Что кто-то приказал их убрать. И мне кажется, что это были вы.
— У вас нет доказательств! Нет доказательств! Вам не сойдет с рук!
— Доказательства не значат ничего, Хорнлах, но я окажу вам любезность. Реус остался жив. Кстати, он здесь, немного дальше по коридору. Друзей у него не осталось, так что он болтает напропалую, называет подряд всех торговцев шелком, каких только вспомнит. Или каких только вспомним мы, если на то пошло.
Пленник сощурился, но не отвечал.
— С его помощью нам удалось поймать Карпи.
— Карпи? — переспросил купец, стараясь, чтобы это прозвучало небрежно.
— Вы, конечно, помните вашего наемного убийцу? Такой слегка обрюзгший стириец? Рябой, много потеет? Его мы тоже взяли. Он рассказал нам все. Как вы его наняли, сколько заплатили, что поручили сделать. Все. — Глокта улыбнулся. — У него превосходная память для убийцы, он помнит любую подробность.
Теперь появился страх, самые первые его приметы, но Хорнлах быстро оправился.
— Это оскорбление моей гильдии! — закричал он, собрав все чувство собственного достоинства, какое оставалось у него, раздетого и привязанного к стулу. — Мой господин Костер дан Каулт никогда не спустит этого, а он близкий друг наставника Калина!
— Плевать на Калина, с ним уже покончено. К тому же Каулт считает, что вы сейчас спокойно почиваете на борту корабля, удаляющегося в сторону Вестпорта, где мы вас не достанем. Не думаю, что вас станут искать на протяжении нескольких недель. — Лицо торговца поблекло. — А за это время может случиться многое... очень многое.
Язык Хорнлаха метнулся, облизнув губы. Он быстро глянул вверх, на Инея с Секутором, и слегка наклонился к Глокте.
"Ага. Настало время для торговли".
— Инквизитор, — вкрадчиво проговорил Хорнлах, — за свою жизнь я узнал одну вещь: каждый человек чего-то хочет. Каждый имеет свою цену, не так ли? А у нас глубокие карманы. Все, что угодно, только скажите. Только скажите! Чего вы хотите?
— Чего я хочу? — переспросил Глокта и тоже наклонился вперед, как заговорщик.
— Да. К чему вы клоните? Чего вы хотите?
Хорнлах уже хитро улыбался.
"Как ни странно, но тебе не удастся выкупить себя".
— Я хочу, чтобы мне вернули мои зубы.
Улыбка купца стала таять.
— Я хочу, чтобы мне вернули мою ногу.
Хорнлах сглотнул.
— Я хочу, чтобы мне вернули мою жизнь.
Узник побледнел как мертвец.
— У вас этого нет? Что ж, возможно, меня удовлетворит ваша голова на колу. У вас нет ничего для меня, несмотря на ваши глубокие карманы.
Хорнлах дрожал мелкой дрожью.
"С хвастовством покончено? С торговлей тоже? Тогда можно начинать".
Глокта взял лежавший перед ним лист бумаги и прочел первый вопрос.
— Ваше имя?
— Послушайте, инквизитор, я...
Иней ахнул по столу кулаком, и Хорнлах съежился на стуле.
— Отвечай на вопрос, мать твою! — рявкнул ему в лицо Секутор.
— Гофред Хорнлах, — всхлипнул купец.
— Хорошо, — кивнул Глокта. — Вы являетесь старшим членом гильдии торговцев шелком?
— Да, да!
— Фактически одним из помощников магистра Каулта?
— Вы и сами знаете, что да!
— Верно ли, что вы вместе с другими торговцами шелком составили заговор, чтобы причинить ущерб интересам его величества короля? Верно ли, что вы наняли убийцу, чтобы умышленно лишить жизни десятерых подданных его величества? Верно ли, что вам отдал соответствующее распоряжение сам магистр Костер дан Каулт, глава гильдии торговцев шелком?
— Нет! — завопил Хорнлах голосом, визгливым от ужаса.
"Это не тот ответ, который нам нужен".
Глокта взглянул на практика Инея. Огромный белый кулак врезался в живот купца; тот тихо охнул и сполз набок.
— Вы знаете, моя мать держит собак, — сказал Глокта.
— Собак! — прошипел Секутор в ухо задыхающегося купца, подпихивая его обратно на сиденье.
— Она их очень любит. Учит их проделывать всевозможные штуки. — Глокта выпятил губы. — Вы знаете, как дрессируют собак?
Дыхание еще не вернулось к Хорнлаху, он сидел, пошатываясь на стуле, со слезящимися глазами, не способный говорить.
"Это стадия рыбы, внезапно вытащенной из воды. Рот открывается и закрывается, но звука нет".
— Повторение, — произнес Глокта. — Повторение, повторение и повторение. Вы должны заставить собаку проделать трюк сотню раз, а потом начать сначала. Повторение — вот корень дрессировки. А если вы хотите, чтобы собака лаяла по вашему сигналу, вы должны использовать хлыст. Я хочу, чтобы вы полаяли для меня, Хорнлах, перед открытым советом.
— Вы спятили! — прохныкал купец, обводя их взглядом. — Вы все сумасшедшие!
Глокта обнажил пустые десны.
— Если вам угодно. Если это вам поможет. — Он снова взглянул на бумагу в своей руке. — Ваше имя?
Узник сглотнул.
— Гофред Хорнлах.
— Вы являетесь старшим членом гильдии торговцев шелком?
— Да.
— Фактически одним из помощников магистра Каулта?
— Да!
— Верно ли, что вы вместе с другими торговцами шелком составили заговор, чтобы причинить ущерб интересам его величества короля? Верно ли, что вы наняли убийцу, чтобы умышленно лишить жизни десятерых подданных его величества? Верно ли, что вам отдал соответствующее распоряжение сам магистр Костер дан Каулт, глава гильдии торговцев шелком?
Хорнлах в отчаянии обвел взглядом пространство вокруг себя. Иней смотрел на него, и Секутор смотрел на него.
— Ну? — настаивал Глокта.
Купец закрыл глаза.
— Да, — прошептал он.
— Что-что?
— Да!
Глокта улыбнулся.
— Превосходно. Итак, скажите мне... Ваше имя?
Чаепитие и месть
— Прекрасная страна, не правда ли? — сказал Байяз, оглядывая холмистую равнину по обеим сторонам дороги.
Копыта лошадей неторопливо стучали по мягкой земле, их размеренный звук противоречил тревожному настроению Логена.
— Разве?
— Ну, страна, конечно, суровая — для тех, кто не знает ее законов. Непокорная и ничего не прощающая. Но в ней есть особое благородство. — Первый из магов обвел рукой вокруг себя, с удовольствием вдыхая холодный воздух. — В ней есть честность, цельность. Лучшая сталь — не та, что сияет ярче всех. — Он обернулся на Логена, мягко покачиваясь в седле. — Уж ты-то должен знать.
