Маги без времени

Мирарек засмеялась.

— Повезло? Какой же ты всё-таки наивный, Грисар! Мы с Аксом начали восстание, чтобы уничтожить эту книгу. Наша теория слишком быстро превратилась в реальность... мы поняли: ещё год-другой — и рунные маги поймут, как можно работать со временем. Что волшебники станут бессмертными, что единственное ограничение нашей силы исчезнет! Представляешь, что бы тогда началось?

Я покачал головой.

— Ты то ли всё-таки глуповат, то ли удивительно наивен, — сказала Мирарек. Отодвинула от стола один из стульев, села. Махнула рукой. — Садись, у тебя и впрямь колени дрожат. Полагаю, не из-за страха, от усталости... Если наш секрет стал бы общим достоянием, бессмертные маги шатались бы по всему миру, нападая друг на друга и высасывая чужое время. Сейчас люди уважают нас, ибо знают, что мы платим за волшебство жизнью. А так они бы нас ненавидели и уничтожали при первой возможности!

Подумав мгновение, я сказал:

— Тогда вы поступили правильно. Да и король был тираном...

— Король как король, — отмахнулась Мирарек. — Все они такие. Ещё лет пять — умер бы от пьянства и разврата. Но нам надо было захватить столицу, уничтожить библиотеки, получить полную власть и отследить каждый выпущенный альманах... и убить тех, кто его уже прочитал. Там, в Великой войне, мы забрали жизнь королевских магов и своих же товарищей. И обрушили волшебство на головы простых людей.

Мы молчали, сидя на краю маленького круга света, Мирарек внимательно смотрела на меня, а я пытался решить, что же такого сказать, чтобы выйти отсюда живым.

— Жаль, что Акс Танри придумал эту руну, — сказал я.

— Руну написала я, — холодно сказала Мирарек. — Акс разработал теорию, я всегда была практиком... впрочем, это неважно. Я уехала в Рунное Древо. Повелитель остался править Тёмной Империей. Но я знала, всегда знала, что это лишь передышка. У нас разные подходы, видишь ли. Я правлю этим городом уже сотню лет, я практически не скрываюсь, но никто не заподозрил, что глава Совета рунных мастеров не меняется. Меня считают собственной внучкой и знаешь почему?

Я помотал головой. Того, о чём она говорила, быть не могло. Кто-то обязательно догадался бы.

— Все думают, что бессмертный обязательно будет молодым, ты же сам это понимаешь! Старуха не вызывает подозрений. А никто из членов Совета рунных мастеров не задерживается здесь больше десяти лет, чтобы понять происходящее.

— Зачем вы мне это говорите? — спросил я.

— Чтобы ты знал — я не смогу отпустить тебя живым, — сказала Мирарек. Вздохнула: — Очень, очень жаль. Ты толковый волшебник. Смелый, удачливый, умеющий беречь время и тратить его. Но такие тайны не доверяют никому, а уж тем более магам. Где медальон Акса?

— У меня его забрали, — сказал я. — Изменённые, в Низинном Княжестве. Полагаю, он у повелителя.

— Но ты запомнил руну?

— Да, конечно.

— У Танри всегда была плохая память на сложные фразы, — сказала Мирарек и улыбнулась чему-то своему, давнему. — Я не советовала ему делать копию руны, но он боялся перепутать знаки в бою. Это стало его большой ошибкой... Долго ты собирался изображать из себя старика, Грисар?

— Я и есть старик!

— Почему не используешь руну? Почему не станешь молодым?

— Потому что не знаю, как она работает! — почти выкрикнул я.

Мирарек широко раскрыла глаза. А потом рассмеялась.

— Вот оно что! А я не могла понять, все эти годы... считала, что ты избрал мой путь, терпишь, чтобы в какой-то миг исчезнуть и вернуться молодым... Как смешно, рунный мастер Грисар!

— Ничего смешного, — сказал я зло. — Проживи я хоть лет пятьдесят, настоящих лет, я бы разобрался. Но, видимо, не получится.

— Нет, — покачала головой Мирарек. — Ты же сам понимаешь. Твоя жена, она знает руну?

— Не знает.

— Врёшь, — вздохнула Мирарек. — Жаль. Но у тебя есть маленькая дочь, и я обещаю, что оставлю её в живых.

— Спасибо, — сказал я. — За это спасибо.

— Но не надейся, что она отомстит за тебя, когда вырастет, — сказала волшебница. — Способ я использую сложный, но добрый.

Кажется, ей хотелось поделиться со мной этим "сложным, но добрым способом", и по всему выходило, что стоило ей это позволить и прожить ещё несколько лишних минут. Но мне стало невыразимо противно, что эта древняя волшебница, оказавшаяся ничуть не лучше Тёмного Властелина, использует меня как подушку, которой юные девушки доверяют свои мечты.

— Мне достаточно знать, что она будет жить, — сказал я. — Чего уж там. Не тяните, госпожа глава Совета рунных мастеров.

— Даже не будешь сопротивляться? — спросила Мирарек с любопытством.

Я и сам ещё этого не решил. Но теперь, подумав немного, твёрдо сказал:

— Нет, не буду. Если вы пощадите Сен — не буду.

— Честное слово, меня не радует то, что я вынуждена сделать, — сказала Мирарек, помолчав. — Хочешь чего-нибудь выпить? Что-то сказать?

— Когда изменённые Тёмного Властелина придут за вами, — ответил я, — вспомните, что вы сами это начали.

— Хорошо, — сказала волшебница. — Но, возможно, я сама приду за мелким гадёнышем. Он прогадал, у меня есть время подготовиться и подготовить своих изменённых.

Наверное, на моём лице что-то изменилось, потому что Мирарек сказала:

— Да нет же. Твою дочь я не трону. Её вообще не будет здесь.

Она встала, я тоже попытался встать — и понял, что не могу шевельнуться, что намертво прилип к стулу, будто сросся с ним воедино.

— Ты увидишь, — сказала Мирарек. — Я всё сделаю и объясню. Ты умрёшь спокойно, убедившись, что я держу своё слово.

Она развела руки — и между ними полыхнули руны.

Перт, Наудиз, Дагаз, Райдо, Йера, Гебо, Манназ...

Рунный мастер Мирарек оперировала семью рунами сразу!

То, что вообще считалось невозможным для человека!

Руны плыли, переплетались, истекали одна из другой, меркли и снова наливались силой — откуда она берёт это время, неужели из себя?

— Мне понадобится немного твоего времени, — небрежно сказала Мирарек. — Немного, пара месяцев, для наведения... заклинание в целом требует почти двадцать лет, у тебя столько нет...

Я наконец-то понял. Она взяла немного своего времени, а остальное давала ей крепость. Те самые секунды и минуты, которые отдавали маги, открывая замки и проходя в двери — все они копились тут и были в её полном распоряжении. Время втекало в неё, а потом направлялось в руны. Действие, тоже считавшееся невозможным, но много ли невозможного для мага её уровня?

— Вот так...

На краткий миг вместе с неслыханной семерной рунной фразой вспыхнула ещё одна руна — с медальона Акса Танри.

Волшебница могла работать сразу с двумя составными рунами!

У меня перехватило дыхание, по телу прошёл холод.

— Два месяца с небольшим, — сказала Мирарек, будто извиняясь. — Остальное возьму потом. Не так уж много и осталось-то у тебя, Грисар...

В воздухе пылала, извиваясь, гибкая широкая труба, сотканная из света. Один конец пылал фиолетово-синим, другой — тёмно-красным. Мирарек быстрыми движениями рук разворачивала трубу, словно направляла её куда-то, в ведомую лишь ей даль.

Она что, хочет зашвырнуть мою дочь на край света? Беспомощную семилетнюю девочку? Это её "сложный, но добрый способ"? Тварь!

Я попытался вызвать в памяти руну — хоть какую-то, хоть простейший Турс, но меня словно переклинило, я видел лишь руну Акса Танри... или лучше называть её руной Мирарек?

И ещё я видел, или мне это лишь мерещилось, как в закрытые застеклённые окна таращатся на нас страшные искажённые лица — полулюди, полуптицы...

— Изменённые! — крикнул я.

Мирарек вздрогнула. Выпустила трубу, я даже не понял, успела ли она завершить заклинание, повернулась. Труба исчезла, унеслась куда-то.

Стёкла зазвенели, осыпаясь осколками.

Чудовищные твари, полулюди-полуптицы, некоторые со львиными мордами, некоторые с когтистыми орлиными лапами, лезли внутрь. Длинные крылья путались в разбитых переплётах, их резали осколки стекла, но изменённые словно не замечали этого.

Из рук Мирарек ударили струи огня и кристаллы льда. Она не стала мудрить, использовала простейшую, но могучую магию.

Вот только изменённые ей не поддались. Огонь стекал с их шкур и перьев, льдинки осыпались или застревали в теле.

Распахнулись двери, ворвались охранники — те самые четверо, что привели меня. Огарда среди них не было. Я удостоился лишь короткого взгляда; сообразив, что я не опасен, кто-то из охранников просто сбил стул вместе со мной на пол — и четыре меча засверкали вокруг Мирарек, отгоняя нападающих. Я ворочался на полу, пытаясь отлепиться от стула и встать. Какая-то тварь взвыла, когда пылающее рунами лезвие меча глубоко рассекло её плоть, упала, забилась рядом в предсмертных конвульсиях. С могучего птичьего тела смотрело на меня перепуганное детское лицо. Взмах когтистой лапы распорол мне живот, хлынула кровь.

Как ни странно, это словно сняло заклятие. Проклятый стул отвалился. Скользя в собственной крови и прижимая живот ладонью, чувствуя под пальцами скользкие потроха, суча ногами, я отполз под стол, к стволу исполинского ясеня. Жёлтые огни мирно сияли над ясенем, по ветви, прямо над головой, ползла божья коровка, равнодушная к творящемуся вокруг. Маги и изменённые сражались насмерть, казалось, что сила Мирарек и отвага охранников берёт верх, но внезапно один из полулюдей-полуптиц встопорщил крылья — и встряхнул ими, нашпиговав сразу двоих магов острыми как кинжалы перьями. Через миг какой-то особо безжалостный удар Турса рассёк тварь на несколько частей, но ещё через секунду похожее на льва с крыльями создание откусило голову третьему магу.

Меня вдруг снова посетило предвиденье. Я понял, как погибнет четвёртый маг. Как десяток изменённых, умирающих, но рвущихся в бой, сомнут старую волшебницу и разорвут её в клочья. И как последние уцелевшие мимолётно прикончат меня, после чего сорвут злость на символическом древе, раздирая в щепки несчастный ясень. Как падёт крепость Рунного Древа и как запылает город, когда в него войдут войска Тёмного Властелина.

В голове вдруг всё прояснилось. Я встал, одной рукой держась за ветвь, другой по-прежнему зажимая вспоротое брюхо. В воздухе было столько магии, что умей я её использовать — мог бы и сам сжечь целый город. Но у меня было лишь моё время. Моё несчастное, короткое время, которого и так осталось немного.

Я вызвал руну Акса Танри (пусть её придумала Мирарек, но я уже привык называть её так). И швырнул в топку год своей жизни, зажигая рунную комбинацию с периферии, с жизни и смерти, в той последовательности, как придумал когда-то.

Сразу стало тихо.

Все взгляды обратились ко мне.

Тухнущие, умирающие взгляды.

Я почувствовал, как рана под моей рукой заживает, как срастается плоть и наполняется силой тело, будто из меня не вылилась пара пинт крови. Как крепнут мускулы и зрение становится острым.

Нет, я не стал моложе.

Но я стал куда сильнее и здоровее, чем был даже в молодости.

Отшвырнув, будто табуретку, полукружье стола, я прошёл мимо падающих и умирающих изменённых. Ткнул в грудь последнего охранника — его взгляд помутнел и померк, охранник рухнул. Остановился перед Мирарек.

Старая волшебница, держась за грудь и жадно хватая воздух, смотрела на меня. С неё стекала кровь, но, кажется, только её. Я чувствовал, как она выстраивает защитные руны.

Мирарек прошептала:

— Браво...

Я молчал.

— Интересный... вариант... можем поладить...

Я сжёг ещё два года и склонился над упавшей волшебницей, глядя как жизнь уходит из её глаз.

Времени-то может быть сколько угодно. Но вот здоровье порой подводит и молодых.

Подобрав меч одного из охранников, я пошёл к выходу, опираясь на клинок, словно на трость.

Но через минуту отбросил оружие.

Колено больше не болело.

Руна семнадцатая, Тиваз

Не знаю точно, сколько изменённых пришло вместе с Ирбраном и затаилось вокруг города, ожидая сигнала к атаке. Мне кажется, не меньше тысячи. Наверное, этого было недостаточно, чтобы захватить Рунное Древо, но этого вполне хватило, чтобы нанести непоправимый урон.

Дворцы и башни внутри крепостной стены пылали. Что-то, возможно, подожгли нападающие, а что-то случайно запалили маги, обороняясь. Отовсюду доносились крики, звон стали, шипение оживающих рун. Кое-где срабатывали ловушки, про которые я даже не подозревал, — я увидел трёх крылатых изменённых, притянутых к потолку и пронзённых кривыми стальными крючьями, на лестнице мне попалась змееобразная тварь, закованная в ледяной панцирь и горящая внутри него синим пламенем, в одном из окон застыло похожее на волка создание, с виду совершенно целое, но ссохшееся, как мумия. Рунное Древо не было лёгкой добычей.

Внизу, у ворот Рунного Дворца, полуодетый библиотекарь дрался с чудовищем, похожим на медведя, из плеч которого росла голова маленькой девочки в розовой косынке. Я помнил слова Секта о том, что совместить человека с медведем невозможно. Видимо, натурфилософы всё-таки нашли метод. Медведь удивительно ловко махал когтистыми лапами, а голова девочки тонким голоском изрыгала проклятия и басовито ревела по-медвежьи. Мой заклятый друг библиотекарь сражался отважно и отчаянно, но медведевочка казалась неуязвимой. В какой-то момент монстр сбил библиотекаря, навис над ним, голова девочки восторженно пропищала:

— Сейчас меня покормят!

Я остановился и всадил в мохнатую спину медведя руну Кано, вложенную в Гебо. Старый фокус сработал — магия вошла в чудовище и испепелила его изнутри.

Библиотекарь ворочался, выбираясь из-под медвежьей шкуры. Кажется, у него была сломана рука. Из всех отверстий, бывших у медведевочки при жизни, сыпался горячий серый пепел.

— Не благодари, — сказал я, проходя мимо.

— Грисар! — взвыл вслед библиотекарь.

Но я не стал задерживаться.

На улице, на месте Малого рынка, шло сражение. Среди разломанных и разбросанных прилавков, среди рассыпавшихся из ящиков овощей и снулой рыбы, два десятка подростков — учеников магической школы, сомкнув строй, отбивались от такого же количества монстров. Учитывая, что изменённые тоже были созданы из детей и частично сохранили их черты, выглядело это полнейшей фантасмагорией. Хоть батальное полотно рисуй, под названием "Отроки сражаются с пороками взрослых" или "Ангелы и демоны среди житейской тщеты".

Удивительно, как клинит мозги выброс магии!

Я не стал задерживаться и помогать школярам. Как ни странно, они отбивались даже удачнее, чем взрослые. Может быть, потому, что не щадили своё время — на моих глазах маленький мальчик испепелил нападающую на него гигантскую ящерицу, резко вытянулся вверх и отрастил усы. А может быть, потому, что не были скованы готовыми боевыми схемами и на ходу импровизировали.

У ворот крепости, поднятых несмотря на ночь, уже формировались отряды — рунные маги, стражники, прибежавшие из города мужчины-резервисты. Как только набирался с десяток бойцов, командующий сбором офицер — не рунный маг, обычный военный — отправлял их в ту или иную точку крепости. Несколько лучников и магов наблюдали за ночным небом. Либо летающих монстров было немало и их всерьёз опасались, либо их появление сильно испугало северян.