В результате, как и положено хорошему мальчику, поскольку ему велели сидеть и ждать, он просто упал, где остановился, с долей безразличия осознав, что несколько его друзей ненавязчиво, не бросаясь в глаза остальным посетителям, устроились рядом. Тело больше не принадлежало ему: оно было захвачено болью, а у него не было ни сил, ни желания бороться за возвращение себе главенствующего положения. Хотелось только завалиться спать на ближайшую тысячу лет и побыть наконец-то в благословенной тишине. Естественно, как, впрочем, и всегда, до его желаний никому не было дела.
Приближение Люпина ознаменовалось накатившей теплой волной беспокойства и гнева. Гарри мягко улыбнулся в свои колени, услышав, с каким грохотом Ремус ворвался через двери, едва не сорвав их с петель, и поднял голову, только когда над ним раздался угрожающий рык.
Взбешенный Ремус рванулся к гриффиндорцу. Рука метнулась движением слишком быстрым, чтобы быть замеченным человеческим взглядом, и вцепилась в горло парня, такого хрупкого и уязвимого по сравнению с оборотнем, с настолько тонкой шеей в его большой ладони, что казалось, сдави посильнее — и позвонки с хрустом раздробятся, заставив мальчишку отхаркивать их осколки вместе с кровью.
Гарри осознал, что на его горле сомкнулись тиски, и сам он потерял контакт с полом, пришпиленный ими к стене. Не акцентируя внимания ни на адской боли, ни на колокольный звон, с новой силой взорвавшийся в голове, ни на пляшущие перед глазами черные пятна, он собрался. Таким своего названного отца Гарри еще ни разу в жизни не видел, и только знание, что Ремус вел заранее оговоренную игру и скорее умрет, чем причинит ему вред, не позволило сейчас, глядя в злобное лицо оборотня, поддаться страху. Хотя играть свою роль Гарри стало на порядок легче. Руки парня взметнулись вверх и вцепились в запястье Люпина, но не крепко, не сжимая, не тратя понапрасну сил на безнадежную, заранее обреченную на провал попытку ослабить хватку оборотня, а придав себе некое подобие устойчивости. Гарри прекрасно понимал, что, по сравнению с оборотнем, особенно разъяренным, он слабее котенка и только и сможет, что кусаться и царапаться, как тот. Вот только такое поведение не для него. Так ведет себя девушка, которую тискает в темном переулке нежеланный кавалер. Однако если Гарри и можно сравнить с котом, то с уличным, способным извернуться, проскользнуть под рукой и попытаться удрать, напоследок цапнув поглубже и побольнее не важно чем — когтями или зубами — как получится.
— Сколько сегодня жертв у твоей глупости? — глубоким рычащим баритоном спросил Люпин, скорчив презрительную гримасу и смотря на юношу снизу вверх желтыми волчьими глазами на расстоянии вытянутой руки.
— Глупости?! — возмутился Гарри свистящим полушепотом, хрипя и задыхаясь, вцепившись в твердую, точно отлитую из стали руку оборотня. — Я выполнял вашу работу!
И он сделал единственное, на что был способен в этом положении: согнув правую ногу, Гарри замахнулся и острым носком своего кроссовка нанес удар наискось, с расчетом выбивая правую коленную чашечку Люпина. Оборотень взвыл, отшатываясь от него и позволяя кулем обрушиться на пол. Первым делом Гарри бросился за волшебной палочкой, недавно выбитой из его рук и отброшенной Ремусом в сторону, и только потом, не спуская с оборотня внимательного взгляда зло сощуренных глаз, начал медленно подниматься. Правда, цепляясь одной рукой за стену и только сейчас осознавая, что так досаждавший ему гомон прекратился. Парень презрительно хмыкнул про себя: никто не решился встать на его защиту, хотя совсем недавно он помогал спасти их собственные жизни. Как это типично.
Гарри откашлялся, потирая начавшее синеть горло. С недюжинной силищей второй ипостаси Ремуса синяки гарантированы по определению. Просто замечательно, что анатомия не входит в базовый курс обучения юных магов, и завтра только он среди других немногих, глядя в зеркало, поймет, что следы пальцев на его шее не приходятся на артерии и прочие жизненно важные органы. Однако все же стоит подстраховаться и попросить Гермиону навести несколько иллюзорных отметин. Ну так, на всякий пожарный.
Ремус, припадая на ногу, решительно направился к Гарри, все еще опиравшемуся спиной о стену, готовый и дальше продолжать их игру. Поттер уже с трудом удерживал вертикальное положение на подгибающихся ногах, держась за покрасневшее горло. Им обоим сразу стало гораздо легче, когда внезапно между ними весьма решительно возникла мадам Помфри, на лбу которой залегла жёсткая складка, не предвещающая ничего хорошего никому из присутствующих.
— Довольно! Я не потерплю драк в моем крыле! — выкрикнула она, поскольку чаша ее терпения вполне оправданно оказалась переполненной.
— Пускай убирается! — с прорывающимся рычанием произнес Люпин. — На сегодня достаточно незаслуженных восхвалений!
— Гарри здесь по приказу директора.
— Он в порядке! Пусть выметается!
— И, тем не менее, мне приказано осмотреть его, когда я закончу с остальными.
— Проверь сейчас и убедись, что я прав! Он просто привлекает к себе внимание!
— Тогда ты прекратишь угрожать дракой? Мне сегодня уже пришлось разнимать обмотанных бинтами, напоенных лекарствами, но не утерявших чувство факультетской ненависти студентов. Я не позволю вам двоим устроить дуэль, хотя понимаю, каково тебе, да и Гарри тоже. Вас таких сейчас много, ненавидящих собственное бессилие и чужую боль...
— Не смей сравнивать меня с этим ничтожеством! — взревел оборотень. — Я хочу, чтобы ты разоблачила этого симулянта!
— Не твое дело судить о здоровье моих больных! И хватит устраивать здесь балаган! Кстати, цирка здесь тоже довольно. Всем посторонним немедленно очистить помещение! Мистер Поттер, займите койку, пожалуйста, — чуть мягче, обратилась она к сползающему вниз по стене под аккомпанемент недовольного мычания выставляемых Гарри. И снова командным голосом: — Здесь останутся только студенты, персонал и родители пострадавших...
Больше Гарри ничего внятного не расслышал. Лишившись опоры, он сумел сделать всего несколько шагов, прежде чем у него подкосились ноги и он упал на колени. Его пронзила боль, легким шорохом с губ сорвался стон. Тело немело, мышцы перестали слушаться, и палочка выскользнула из пальцев. Он слышал крики, топот ног, но не чувствовал прикосновения рук. Он вообще ничего не чувствовал: ни биения своего сердца, ни бега собственной крови. Веки отяжелели, и глаза закрылись, но перед ними не было даже темноты. Следом исчезли голоса. Все ушло. Казалось, само время остановилось. Пустота — затягивающая, успокаивающая, нереальная и сводящая с ума — быстро забирала его. Он знал ее. Он не сопротивлялся ей, понимая, что это бесполезно, и с легкостью шагнул в ее раскрытые объятья, позволяя ей окутать себя, опрокинуть в ослепительную тьму безвременья. Чувство было таким знакомым и ощущалось правильным, потому что на этот раз уже ничто другое не поможет... Он слишком долго от нее бегал... Накатила волна истомы, окутывая и унося вдаль. Последнее, что слышал Гарри, были слова мадам Помфри, выставлявшей всех за дверь.
Все глаза в комнате следили за поджарой фигуркой, стоявшей на коленях посреди Больничного крыла. Тихий полувздох-полустон эхом отразился от стен, и парень, слегка завалившись на бок, обрушился на пол. Все произошло буквально за одну ничтожную минуту. Мадам Помфри белой птицей метнулась к лежавшему брюнету. Осторожно переворачивая его на спину, скользнула рукой по плечу и почувствовала тепло текущей крови, но, приложив ладонь к шее Гарри, облегченно вздохнула: он был жив.
Декан Гриффиндора склонилась над мальчиком, терпеливо ожидая результатов диагностических заклинаний, сетью которых колдомедик опутывала ее любимого студента, рука машинально потянулась поправить черные пряди, упавшие на лицо, но резко замерла, не прикоснувшись. Чуть заметная мягкая, спокойная улыбка, застывшая на лице Гарри едва не заставила ее отшатнуться. Это была улыбка, которую Минерве за ее жизнь приходилось видеть большее количество раз, чем хотелось бы любому, желающему остаться в здравом рассудке. Идентичные близнецы этой улыбки неизменно заставляли ее дрожать от ужаса и боли. Улыбка, приветствующая смерть, которую давно и безнадежно ждали, стремясь избавиться от бед и предвкушая покой. Быстро приобретавшая багровый оттенок футболка только усиливала впечатление.
— Великий Мерлин! Он на грани превращения в сквиба! — потрясенный полушепот сорвался с моментально побелевших губ Помфри и громовым раскатом разрушил тишину, принеся ужас и панику…
Все пришло в движение: префекты по молчаливой команде преподавателей быстро выпроваживали лишнюю публику; младший медицинский персонал продолжал работать с другими пострадавшими; присутствующие родители успокаивали детей. Но основное внимание каждого было обращено к койке, на которую переместили неподвижное тело Гарри Поттера.
— В чем дело Поппи? Мальчик не был ранен... — поинтересовался директор.
— Порезался при падении, — не отвлекаясь от работы, буркнула она. — Стекла глубоко вошли. Задеты артерии.
— Руки бы оторвать тому, кто не убрал осколки разбившегося зелья, — разбушевался один из молодых целителей с эмблемой Святого Мунго, направляя волшебную палочку на Гарри.
— Это мой пациент, — оттеснила его локтем Помфри, вливая очередное зелье. — Займитесь кем-нибудь другим — одного квалифицированного колдомедика тут вполне достаточно.
— Здесь слишком много работы для одной пары рук, — настаивал тот. — Я могу оказать помощь.
— Послушай-ка меня, сынок. Я понимаю твое желание сделать карьеру, но не позволю использовать для этого Гарри. Его врач я! Именно я занимаюсь его лечением все эти годы и знаю его медицинскую историю, как свои пять пальцев. Что до помощи... мисс Грейнджер! — девушка неслышно возникла рядом, словно уже давно ожидала именно этой реплики. — Извлеките стекло и перевяжите рану.
Больше не отвлекаясь на мелочи и внешние раздражители, Поппи полностью сосредоточилась на основных проблемах состояния Гарри. Волшебная палочка мелькала в воздухе, выписывая замысловатые узоры, пальцы порхали над торсом, обнажая многочисленные шрамы, втирая бальзамы и вливая зелья. Помфри потеряла счет времени, пока пальцы вдруг на мгновение не замерли над еще одним пузырьком, вырывая ее в реальность.
— Нет... — тихо произнесла Гермиона и покачала головой, твердо глядя в глаза колдомедику, и, когда Помфри, коротко кивнув, отступила, добавила:
— Показалось.
— В чем дело, мисс Грейнджер? — требовательно спросил директор.
— Мне показалось, что я нащупала кусок стекла, — гладко соврала она.
— Еще долго, Поппи? Или вы уже можете внести ясность в состояние Гарри.
— Я пытаюсь сохранить мальчику его магию, Дамблдор! — резко ответила колдомедик. — Извините, если для вас этот процесс недостаточно быстр.
На мгновение его глаза зло сузились, но, вспомнив о присутствии множества родителей и Совета Попечителей, он добро улыбнулся и успокаивающе произнес:
— Не стоит так волноваться. Я уверен, в ваших надежных руках ни одному ребенку ничего серьезного не грозит.
Лишь гигантским усилием воли ей удалось удержаться от ответной реплики и пренебрежительного фырканья.
Наконец, мадам Помфри опустила руки и, отступив на пару шагов, внимательно наблюдала, как фигуру Гарри окутывает голубоватое свечение лечебного поля. И впервые за это время ощутила вес напряженных взглядов, направленных на них.
— Магическое ядро практически полностью истощено, — заговорила Помфри, не дожидаясь вопроса Дамблдора, буквально излучающего нетерпение. — Я уже неоднократно предупреждала вас, директор, что регулярное перенапряжение такого уровня может превратить мистера Поттера в сквиба.
— Каков прогноз? — по-настоящему встревожившись, спросил директор.
— Полагаю, минимум неделя в магической коме...
— При всем моем уважении, мадам, — влез давешний целитель, — согласно всем известным науке случаям, при столь глобальном повреждении исцеляющий сон будет длиться не менее месяца, а творить заклинания маг сможет не раньше, чем через полгода.
— Молодой человек, — дала колдомедик волю своему раздражению, пусть даже его объектом стала не самая желанная цель, — прежде чем прилюдно подвергать сомнению степень моей квалификации, вам стоило убедиться в правильности ваших сведений. Возможно, в обычных условиях все вышесказанное вами актуально, но мы говорим о Гарри Поттере. Я не для красного словца назвала юношу своим пациентом и не для того, чтобы поднять свой престиж в глазах коллег, поскольку, в отличие от некоторых, предпочитаю поддерживать свой статус профессионализмом. И когда я говорю о сроках восстановления, я не беру цифру с потолка, а исхожу из знания особенностей моего пациента. Следовательно, целебный сон — вопрос недели, а пользоваться магией он, вероятно, сможет уже по пробуждении, — выдохнувшись, закончила она свою гневную отповедь и спокойнее добавила с безнадежным вздохом, — если я не смогу спрятать его волшебную палочку понадежнее.
— И чем парнишка развлекался на этот раз, Альбус? — раздался хриплый голос непонятно в какой момент появившегося Грюма. Дамблдор с удивлением проследил за тем, как тот явственно красуясь, прошел к ним плавной уверенной походкой, более не сопровождающейся привычным звуковым сопровождением — клацаньем искусственной ноги. — Хотя потом расскажешь, я тут по делу. Старшой, доклад по форме, — обратился он к протолкавшимся вперед авровам.
— Сегодня пополудни Хогсмид подвергся внезапному нападению превосходящих сил противника. Все средства связи оказались заблокированы, как и возможность аппарации. Тем не менее, была проведена массовая эвакуация, жертв среди мирного населения и личного состава нет, только раненые разной степени тяжести, — отчитался «отличник».
— Хорошая работа, сынок, отличное знание местности вверенного участка. Проход стоило завалить раз и навсегда — во избежание, так сказать, но это мы и сами уже исправили. Представлю тебя и твоих ребят к награде. А ты, Альбус, мог бы подмогу и оперативнее вызвать.
— У меня было достаточно своих неотложных дел, — с тщательно подавляемым гневом ответил тот. — В школе оставались малолетние дети, я был обязан в первую очередь убедиться в целостности защиты.
— Мог бы по старой дружбе сообщить мне сам, а то пока по инстанциям дошло... Мы, выходит, последними прибыли — тут у тебя уже и Попечительский Совет, и делегация Министерства, и озабоченные родители, даже журналисты… А мои парни действовать были вынуждены без поддержки. Хорошо еще, что сюда отправили таких молодцов!
