— За что?! — взвыл гигант.
— За политическую неблагонадежность, — едва удерживая серьезный тон, ответил А2.
— Нет! — Афрошвед отступил на шаг и затряс головой. — Я знал, что не нужно с вами говорить!
Несколько секунд Феллер наслаждался искренним ужасом здоровяка, после чего сообщил:
— Не волнуйся, Гунни, тебе ничего не грозит: я не трогаю гуппи, — и его мягкий, проникновенный тон помог телохранителю быстро прийти в себя. Впрочем, заметив, что гигант перестал дрожать, А2 немедленно вернулся к прежнему стилю: — Ты знаешь, кто такие гуппи? Нет, не отвечай, мне безразлично... нет, я уверен, ты слышал такое слово: гуппи. Именно слышал, ведь если бы ты их увидел, то вряд ли забыл бы. Не у всех, конечно, фотографическая память, но большую часть информации мы получаем через глаза. Ты знаешь об этом?
— Догадываюсь, — проворчал афрошвед, изрядно уставший от разговора.
— Помнишь пословицу: "Лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать"?
— Нет.
— Ничего удивительного, это русская пословица, — медленно ответил А2, возвращаясь к разглядыванию проезжающих по набережной автомобилей, дорогих и блестящих. — Она говорит о том, что человек готов безоговорочно поверить в то, что увидел собственными глазами. Безоговорочно!
— Не обязательно, — попытался протестовать телохранитель, но без особой надежды на успех.
— Обязательно, — твердо продолжил Феллер. — Вот, к примеру, ты на боевой операции, идешь с оружием в руках по джунглям или ближайшему переулку, видишь врага, опережаешь его, стреляешь, и враг падает, захлебываясь кровью... Проходя мимо, ты бросаешь на него взгляд, убеждаешься, что он мертв... тебе ведь хватит одного взгляда?
— Хватит, — уверенно ответил Гуннарсон.
— Ты убеждаешься, что он мертв, и идешь дальше. Тело остается позади. И тебя не интересует, что с ним будет дальше, оно перестает существовать в твоем мире. Перестает иметь значение. Ты его увидел, подтвердил смерть, прошел мимо — тело исчезло. Понимаешь, Гунни, его больше нет.
— Оно там лежит? — насупился телохранитель.
— Для тебя его больше нет, ведь ты его убил.
Сложная мысленная конструкция едва не отправила афрошведа в обморок, но он справился с собой и осведомился:
— К чему вы ведете?
Потому что знал, что раз Феллеру потребовался слушатель, отнекиваться бесполезно.
— Значение имеет только то, что ты видишь, — ответил А2. Загорелся красный сигнал светофора, и теперь он разглядывал людей в машинах: красивых, веселых, хорошо одетых людей, сидящих в блестящих дорогих автомобилях. Настоящих ньюйоркцев. — Твой мир — тот, который ты осознаешь. А полностью ты осознаешь только то, что видишь. А сам ты — лишь то, каким тебя видят.
— Разумеется, — на всякий случай согласился Гуннарсон. В действительности он окончательно потерял нить беседы.
Феллер вновь помолчал, провожая уехавшие автомобили взглядом, улыбнулся, но как-то грустно, и неожиданно произнес:
— Прогулка меня взбодрила, и теперь я хочу размяться. Как думаешь, в том переулке барыжат наркотой?
И кивком указал на ближайший проезд.
— Здесь в любом переулке могут барыжить наркотой, — недовольно ответил здоровяк, мысленно проклиная эксцентричного и неугомонного богача.
— То есть в этом ты никогда не покупал?
— Не употребляю.
— Нехорошо лгать своему пастору.
— Вы не пастор.
— Но лгать все равно нехорошо.
Феллер огляделся, убедился, что набережная пуста, долго, почти минуту, набирал что-то на коммуникаторе и улыбнулся, когда над его головой вспыхнули красным цифры "46".
— Как вы это сделали? — изумился Гуннарсон.
— Использовал craft(art).
— Но зачем?
— Повеселиться, — А2 уверенно направился к выбранному переулку и через плечо бросил: — Отмени боевое дежурство дронов, не хочу, чтобы они перестреляли придурков.
— Каких придурков? — уточнил заторопившийся следом гигант.
— Которых мы встретим в переулке.
— А мы кого-то встретим?
— Еще не знаю.
А2 широким шагом перешел дорогу, свернул в переулок, остановился, высокомерно разглядывая расположившихся в нем парней, намеренно громко хмыкнул и презрительно сообщил:
— Мой черный слуга не ошибся: здесь действительно барыжат дурью.
Фраза получилась настолько наглой, что ее смысл не сразу дошел до крепышей. Затем один из них, в черной майке, медленно вышел из машины, за рулем которой сидел, и вопросительно посмотрел на Гуннарсона:
— Ты правда служишь этому белому уроду?
Инструкцию, как следует себя вести и что отвечать, А2 прислал телохранителю еще с полминуты назад, нарушить ее Гуннарсон не мог и, запинаясь, ответил:
— Он спросил, торгуют ли здесь наркотой, я сказал, что не знаю.
— А зачем пришел? — прищурился майка.
— Он вел себя нагло, и я подумал, что сейчас здесь будет весело.
— Здесь будет очень весело, — пообещал второй крепыш, в трех золотых цепях и красных кроссовках.
Третий, в синей бейсболке, молча вытащил нож.
— У меня есть деньги, — жизнерадостно сообщил Феллер, остановившись в паре шагов от дилеров. — И я готов купить то дерьмо, которое вы впариваете лохам.
— Деньги мы потом заберем, — пообещал "майка".
— И поделим, — уточнил "золотые цепи".
— А ты лучше проваливай, — велел "бейсболка", обращаясь к Гунни. — Нам свидетели ни к чему...
Договорить "бейсболка" не успел. Поскольку оружие — пока — было только у него, ему и достался первый удар: А2 неожиданно прыгнул, с легкостью преодолев разделявшее их расстояние, и прямым правым отправил "бейсболку" в нокаут. А2 был достаточно силен, однако грязными приемами не брезговал и перед нападением натянул на руку кастет.
— А!
"Бейсболка" издал короткий вскрик и повалился на грязную землю. В следующий миг "майка" оказался за спиной Феллера и обхватил его руками.
— Бей!
Но прежде, чем "золотые цепи" среагировал, А2 резко ударил "майку" головой, в следующую секунду — ногой по пальцам правой ноги, выскользнул из ослабевшего захвата и нанес чудовищный по силе апперкот. Раздался хруст — челюсть "майки" не выдержала столкновения с кастетом, а Феллер быстро, как змея, и почти без замаха, ударил снова, дробя несчастному скулу и, возможно, вышибая глаз.
В следующий миг попытался подняться "бейсболка": неосознанно, машинально. "Бейсболка" не понимал, что делает, не представлял угрозы, но щадить врага А2 не собирался и вернул бедолагу на землю страшным ударом в висок. И развернулся к "золотым цепям", потратив на его приятелей считаные секунды, за которые "золотые цепи" успел вытащить нож. Но при этом растерялся, не зная, что делать дальше. Валяющиеся на земле друзья и холодный огонь в глазах Феллера погасили пыл, если, конечно, он был, поэтому "золотые цепи" выставил клинок перед собой и визгливо потребовал:
— Не подходи!
— А то что? — осведомился забрызганный кровью А2, с деланой ленцой приближаясь к "цепям".
— Не подходи!
И вновь — преимущество в скорости.
Феллер поймал врага на элементарный финт: обозначил движение вправо, через мгновение сменил направление, продемонстрировав невероятную, совершенно запредельную координацию, до минимума сократил дистанцию, навязав деморализованному противнику ближний бой, левой схватил его за вооруженную руку, резко вывернул, а правой безжалостно ударил в локоть, раздробив несчастному сустав.
Вопль, кажется, долетел до смотровой площадки Крайслер-билдинг.
"Золотые цепи" упал на колени, и А2 повторил удар в висок, которым окончательно успокоил "бейсболку". Затем брезгливо пнул обмякшего дилера ногой, вытащил из кармана платок и, глядя на Гуннарсона, стер с губ чужую кровь.
И в это мгновение афрошвед понял, что крепко ошибся. Образ, который он себе нарисовал: сволочи, конечно, однако умного, образованного и чудовищно богатого мажора, предполагал Феллера слабаком, ничего не стоящим в "мужских развлечениях". В отличие от него, воина-афрошведа, мужественного потомка бесстрашных викингов, некогда наводивших ужас на изнеженных обитателей Европы. Думать так было приятно, поскольку потомок викингов хоть в чем-то чувствовал превосходство над полубезумным богачом. Но жестокое избиение наркодилеров показало, что А2 умеет драться, любит драться, и Гуннарсон поймал себя на нехорошей мысли, что не уверен в своей способности справиться с Феллером, если потребуется... если вдруг потребуется... если потребуется прямо сейчас... Потому что, вытерев кровь, А2 прищурился и очень тихо спросил:
— Ничего не хочешь мне сказать?
И для Гуннарсона наступил момент истины.
Он не мог похвастаться запредельным IQ, но прекрасно понял, что А2 выпустит его из переулка, только услышав правду. А правду А2 то ли знает, то ли догадался, потому что слишком умный и читает окружающих, как раскрытую книгу. И у него, агента GS Гуннарсона, есть один-единственный способ гарантированно остаться в живых — во всем признаться. Или же попытаться одолеть в схватке забрызганного чужой кровью Феллера.
— Меня приставили следить за вами, сэр. — Здоровяк судорожно сглотнул. — После того как вы меня выбрали, у меня состоялся разговор с директором Митчеллом и человеком по имени Арчер. Они угрожали моей семье и заставили докладывать о каждом вашем шаге.
И похолодел, ожидая решения.
Несколько мгновений А2 молчал, тяжело глядя на бледного афрошведа, затем кивнул:
— Продолжай делать то, что они потребовали, — подошел, не сводя глаз с Гуннарсона, и жестко усмехнулся: — Сейчас я буду говорить вещи, которые касаются тебя напрямую, так что будь очень внимателен, и если чего-то не поймешь — не стесняйся переспросить.
— Да, сэр.
— Никто не знает, что я задумал, Гунни, но при этом никто не понимает хода моих мыслей, что делает слежку за мной бессмысленной. Я не мешал тебе следить, но много ли ты узнал? Ничего.
— Да, сэр, — подтвердил афрошвед.
— А теперь главное: если ты не понимаешь, чего ожидать, то не сможешь отразить удар. Ведь так?
— Да, сэр.
Феллер улыбнулся, одобряя покладистость телохранителя, после чего продолжил:
— У тебя есть первая и последняя возможность оказаться на стороне победителя, Гунни.
И афрошвед показал, что в точности исполнил приказ Феллера и был чрезвычайно внимателен: он все понял и не ошибся в произнесении следующей фразы:
— Что я должен для вас сделать, сэр? — тем самым принеся клятву верности.
А2 кивнул, медленно снял кастет, завернул в платок и протянул здоровяку:
— Отмой и принеси в кабинет.
— Да, сэр, — тихо ответил Гуннарсон, понимая, что грязный переулок стал местом его второго рождения.
* * *
Россия, Синие Липяги июнь 2029
Недолгое путешествие от места, где они бросили внедорожник, до старого военного бункера Орк не запомнил. Машинально отметил, что вертолет Мегера выбрала самый современный, собранный из композитов, малозаметный, малошумный и наверняка с отключаемым опознавательным чипом. А поскольку пилот вел машину на предельно низкой высоте, до бункера они добрались незамеченными и выиграли у преследователей несколько часов.
И там, около бункера, Бенджамину пришлось сделать очередной трудный выбор.
Он отказался спускаться под землю. Выходя из вертолета, надел "глухарь" и отнес Беатрис к лесу. Там его и отыскал Челленджер. Не сразу, минут через десять, дав возможность побыть одному. Подошел, немного постоял, а затем тихо произнес:
— Мегера сказала, что нужно решить: похороним Беатрис или кремируем. — На Орка толстяк не смотрел, прятал взгляд в землю. — Ты ведь понимаешь...
— Я все понимаю, — ровным голосом перебил Бобби Бен. — Пусть мне дадут лопату.
— Конечно, конечно... Извини.
Судя по всему, Челленджер не надеялся, что Орсон примет решение с такой легкостью, и обрадовался скорой развязке. Если, конечно, слово "обрадовался" было уместным в данных обстоятельствах.
Дальше Бен все сделал сам: выбрал место, выкопал могилу, но прежде чем положить в нее тело, нежно прикоснулся губами ко лбу Беатрис и прошептал:
— Я открою тебе тайну, любимая: не все мы умрем, но все изменимся вдруг, во мгновение ока, при последней трубе; ибо вострубит она, и мертвые воскреснут нетленными, а мы изменимся. Обязательно изменимся. Я верю.
Затем засыпал тело землей, и лишь когда он, закончив, встал около холмика, к нему подошла Мегера.
— Мне жаль.
Ей было действительно жаль, но попрощаться она не пришла. И старый друг Бобби не пришел. Словно они признали, что Орк был для Беатрис важнее всех.
— Мы сможем за ней вернуться? — негромко спросил Бен.
— Не раньше чем через пару месяцев. Нужно, чтобы все утихло.
— Я понимаю.
Они помолчали, а затем Мегера сказала то, что Орк знал без нее:
— Беатрис была чужой outG. — И фраза прозвучала эпитафией на могильный камень, которого пока не было.
— Значит, ты должна была ее отговорить, — в тон Мегере произнес Бен.
Она вздрогнула — ответ Эрне не понравился, но продолжила спокойно:
— Я отговаривала.
— Значит, плохо отговаривала.
— Если бы отговорила, тебя убили бы в том баре.
— Да.
И не требовалось уточнять, что этим коротким словом Орк показал, что с удовольствием разменял бы свою жизнь на жизнь Беатрис.
Мегера кивнула, показав, что поняла, помолчала и сменила тему:
— Ты не удивился.
Не удивился ее появлению. Не удивился тому, что она оказалась жива. А должен был удивиться, даже несмотря на стресс от гибели девушки.
— Сначала Бобби и Беатрис о тебе не говорили вообще, потом говорили неохотно, поэтому я мысленно выбрал самый странный вариант, — ответил Орк, глядя на могильный холмик.
— Почему его?
— На меня произвели впечатление метки NATO и появление внедорожника. Устроить подобное мог только очень крутой лидер outG, а круче Мегеры никого нет.
— Но я считаюсь мертвой.
— С тех пор настолько крутых в outG не появилось.
— И ты предпочел безумный вариант любому другому?
— Такой уж я человек, — развел руками Орк. И в первый раз по-настоящему, то есть спокойно, без адреналина и эмоций, посмотрел на девушку, которую убил несколько месяцев назад.
Мегера была и похожа, и не похожа на сестру. Такая же стройная, спортивная, длинноногая, она как будто стеснялась прекрасной фигуры и, в отличие от Беатрис, не выставляла ее напоказ, а прятала под широкими штанами и мешковатой кофтой. Но на лицо кофту не натянешь, и красота девушки заставляла оборачиваться мужчин: высокие скулы, большие карие глаза, припухлые губы... Благодаря craft(art) красивых женщин появилось бесчисленное множество, точнее, все они стали красивыми, но Орка охватила уверенность, что Мегера приложениями не пользуется и он видит ее настоящее лицо.
Темные волосы она стригла коротко, оставив дерзкую длинную челку, которую то и дело приходилось отбрасывать в сторону.
— Спросишь, как мне удалось выбраться?
— Сама потом расскажешь.
Он наклонился, положил руку на холмик, навсегда прощаясь с Беатрис, выпрямился, развернулся и пошел к бункеру. Слегка удивленная таким поведением девушка последовала за Орком.
