Не один

Рассказывая об этом сейчас, мне становится смешно, но тогда я этого просто не замечал, за что и поплатился.

Был прекрасный, солнечный день. Я, как обычно, отправился на тренировку, оставив жену и ребенка одних дома, но пообещав вернуться раньше, чем вчера. Просто перед этим, я так вымотался, что уснул там, где и тренировался, тем самым заставив их нервничать и переживать. Они, среди ночи, отправились на поиски в лес, туда, где я обычно бываю, и ведь нашли, но будить не стали, только оставили еды и ушли, а когда я проснулся, то первое что я увидел — это был узелок с едой, все еще теплый. Поэтому сейчас я пообещал вернуться к вечеру, а то и раньше. В это утро мне было как-то неуютно и страшно оставлять их одних, будто я чего-то опасался. Если бы я остался дома, то ничего бы не случилось, а так...

Я ушел, но не в лес, сегодня я хотел потренироваться во владении эмоциями, как они могут влиять на окружающих? А для этого надо было выбрать другое место, подальше от людей, такое как болото — животных много, но человек ходит редко. Поэтому я и оказался так далеко от дома и не смог ничего услышать и помочь, только возвратясь я почувствовал что-то не ладное. Знакомые и соседи смотрели на меня с сочувствием и болью, некоторые подходили и похлопывали по плечу, а моих друзей не было поблизости. Где-то на полпути к дому, я учуял запах гари, и меня посетило очень нехорошее предчувствие, и что бы его развеять, я стремглав ринулся туда, где были мои самые родные люди, но было поздно. Весь дом был объят пламенем, с которым даже я, в совершенстве освоивший Стихию Огня, не смог справиться. Это был огонь не природного происхождения, а чья-то техника. Природный огонь мне не причинял никакого вреда, он будто ластился ко мне, а этот... жалил, кусал, обжигал. Я понял, что тот, кто его создал, еще не до конца освоил эту технику, поэтому сейчас он начал перекидываться на близстоящие дома и деревья. От моего дома, на тот момент, когда я прибежал, осталось лишь пепелище, но у меня оставалась надежда, что жены и ребенка там не было, что они ушли на базар, в гости, на прогулку, да куда угодно, но что бы ушли. Но мои надежды рухнули в тот момент, когда мне показали останки тех, кого я хотел сейчас видеть больше всего живых и невредимых. Акеми, моя жена, и Кана, дочь, находились в сгоревшем доме, вот только от них мало что осталось. После этого у меня была одна цель, одна мечта — найти тех или того, кто это сделал и жестоко отомстить за тех, кого я любил больше жизни. Долго искать мне не пришлось, кто-то из соседей видел, что перед тем как загорелся дом, к нам в гости зашли мои друзья, но пробыли они там долго, больше часа. Кто-то добавил, что первые полчаса из дома доносились крики и звуки ударов, но потом все стихло. Зайти никто не решался, так как думали, что это обычные семейные ссоры. Их даже не насторожило то, что за десять лет, которые мы прожили с женой, мы ни разу не повысили голоса друг на друга, а тут крики, да еще и звуки драки. Кто-то добавил, что где-то часа через два, из дома вышли те, с кем я дружил, и они были счастливы, весело смеялись, улюлюкали и похабно улыбались, отпускали какие-то сальные шуточки в адрес моей жены и дочери. Но это были слова разных людей, которые и не думали к чему может привести их молчание. Они не делились новостями между собой, поэтому и не знали того, что сейчас стало ясно. Но оставался главный вопрос: 'Почему'? Чем так не угодили Акеми и Кана моим 'друзьям'? И никто не знал кто, кроме меня, владеет Стихией Огня, а мне уже было не важно, для меня главным стало — найти тех, кто назывался моими братьями. А они и прятаться не пытались, сидели в одном кабачке и распивали саке за хорошо проведенный день. Наверно здесь, на пороге этого заведения, я понял в полной мере, что не остановлюсь, пока не увижу, как умирает последний из этой девятки от моей руки. На звук скрипа двери, они повернулись, заметив кто зашел, подняли вверх свои рюмочки и выпили, после чего весело рассмеялись, будто увидели клоуна. Это и стало последней каплей, после этого общего ржача, я не помню что творилось, лишь отрывки, и они наполнены дикой яростью и болью. Что происходило, я не помню, поэтому, когда я стал адекватно реагировать на окружающих, мне поведали, что я сделал, как наказал своих обидчиков. Всегда найдутся такие добрые люди, которые потом расскажут тебе во всех мельчайших подробностях твое безумие, слушая их мне становилось плохо, лишь от описания, что же тогда было бы если бы я все это помнил и действовал бы по собственной воли. От кабачка не осталось и следа, на том месте, где он должен был находиться, был пустырь с выжженной землей, а кругом было все в копоти. Тех, кто стал причиной смерти моего смысла жизни, так же не было видно, да оно и понятно. Если все то, что мне рассказали правда, то их никто не найдет, даже если захотят, даже следа и упоминания о них не осталось, будто таких вообще не существовало в этом мире, а тем более в этой маленькой деревенькой. Старик Какеру потом мне сказал, что таких криков и визга, которые они издавали, он не слышал ни разу за всю его долгую жизнь. Он-то и поведал мне подробности моей казни над ними, за что я ему был благодарен. Он единственный кто рассказал, как было все на самом деле, не преувеличивая и приукрашая.

Он сидел позади всей этой компании и отлично слышал, как они хвастались тем, что хорошо порезвились с женушкой 'этого лиса'. Старик, услышав и поняв смысл их беседы, был потрясен, а потом его окатила волна злости и ярости к этим выродкам. Но что мог сделать старик против девяти парней в расцвети сил, да еще и владеющими техниками? Ничего, поэтому он просто заливал горе саке, которое не приносило никакого облегчения, лишь добавляло боли за то, что он так бессилен. Сам старик семьи не имел, вернее когда-то она у него была, но потом бесследно исчезла. Однажды молодой Какеру ушел в лес, что бы поймать пару кроликов, а возвратившись увидел пустой дом, ни жены, ни сына, ни дочери — никого! Несколько лет он их искал, обошел все страны в своих поисках, но они так и не дали никакого результата, поэтому он вернулся обратно туда, где последний раз их оставил, в надежде что они, возможно, вернуться, а он их будет ждать. Но этого так и произошло, и он стал вести замкнутый образ жизни, никого к себе не подпуская, не впуская в свою судьбу. Но однажды он увидел молодую семью с маленьким ребенком, и что-то екнуло у него в груди, он знал, что это не его сын или дочь, но видимо старику просто надоело быть одному, захотелось домашнего тепла, и он его нашел в нашем доме. Какеру стал для Каны дедушкой, а для нас — отцом. Жили мы, конечно, отдельно, хотя мы не раз ему предлагали переехать к нам, но он отнекивался, ссылаясь, что в его дом могут прийти. Кто? Он не уточнял, но мы и так знали, что он еще ждет и надеется, поэтому не сильно настаивали. И вот теперь он сидит и слушает, как эти негодяи хвастаются, как и что они делали с теми, кого он считал своей семьей, — Лис остановился и погрузился не в самые приятные воспоминания, в день, когда он потерял все. Его никто не торопил, ждали, когда он соберется с силами, что бы продолжить. Лис лежал, не поднимая морды с лап, даже хвосты не двигались, будто застыли, было похоже, что он уснул, но нет, он просто переживал тот день заново, и подтверждением этому была единственная слеза, скатившаяся в полном молчании и разбившаяся о выжженную землю его клетки.

— А демоны плачут... — начал говорить ОН, но был резко остановлен волной такой силой, направленной лично на него, что вылетел из кресла и пролетел еще метров пять. Это сделал Наруто, который сейчас смотрел на него в упор, без грамма страха, в его глазах можно было рассмотреть презрение и обещание медленной и болезненной смерти, если он еще что-нибудь скажет. ОН не был дураком, поэтому заткнулся, и лишь внимательно смотрел на опустошенного и обессиленного демона. Лис сейчас был легкой добычей, его легко мог побороть даже Жак, что говорить тогда о более сильных противниках.

— Только саке не помогало, ни капельки. Он уже сам собирался встать и поговорить с этими выродками сам, терять ему было нечего, но именно в этот момент на пороге кабачка появился я. Он описал меня так: мускулистый парень, весь в огне, на который он совершенно не обращал внимания, и с обезумевшим взглядом, который искал кого-то определенного и нашел, когда наткнулся на компанию некогда друзей. Я же уже этого не помню, последнее мое воспоминание более-менее осмысленное — это как я кинулся искать тех, кто отнял у меня семью. Так же Какеру утверждает, что на несколько минут я стал нормальным и задал главный вопрос: 'Почему?', на что они мне ответили: 'Чтобы не зазнавался', но не это было самым страшным. Один из этих выродков, по словам Какеру Такуми решил похвастаться передо мной своими действиями.

*Flashback*

На пороге стоит молодой парень, его длинные, рыжие волосы развеваются на ветру, будто живые, он стоит и смотрит в упор на тех, кого еще совсем недавно называл братьями.

— Что стоишь, присоединяйся, — пьяным голосом прокричал ему один из его друзей.

— Да, давай, поддержи нас. Мы, кстати, пьем за твою жену и дочь, — поддакнул ему другой, и после этих слов вся эта компания похабно рассмеялась.

А парень, который только что узнал, что потерял все, смотрел на них обезумевшими глазами, но пытаясь взять свои эмоции под контроль. Он очень редко выходил из себя, но если это случалось, то все знали, что добром это не кончится, особенно для того, кто в этом виноват. Он все еще силился понять, почему они так поступили, поэтому и спросил.

— Почему? — вот и все что он смог сказать.

— Что бы не зазнавался, — вдруг зло выкрикнул его, наверно, самый близкий друг, кому он доверял безоговорочно, для кого не пожалел бы и жизни.

— Знаешь, а мы напоследок неплохо повеселились. Твоя жена прекрасная женщина, но дочь..., — начал хвастаться Такуми. Это был завистливый парень, хилого телосложения, никаких способностей как таковых у него не было, он просто с детства привязался к ним, поэтому его никто и не трогал, хотя многие хотели. Очень многие. Эти слова были последней каплей для убитого горем отца и мужа, после этого спасти их не мог никто, в принципе, никто и не старался. Все, наоборот, расходились, что бы парню было место.

*Конец Flashback*

— Старик Какеру говорит, что после этих слов, в меня будто бес вселился. Я полностью покрылся огнем, вплоть до волос, мои глаза так же стали красными, и теперь я смотрел на них как охотник на добычу. Именно в тот момент я понял природу огня полностью и стал его частью. Огонь — это разрушение, гнев, ярость, злость, все негативные эмоции, накопившиеся в душе человека, а их у меня на тот момент было предостаточно, я стал сам огнем, его воплощением, поэтому все мои жертвы, в количестве девяти человек, были медленно сожжены, что бы как можно больше принести им страдания и боли. После этой казни огонь теперь всегда был во мне, и мы больше с ним не расставались. Потеря семьи — это самая большая потеря за всю мою жизнь, предательство моих названных братьев было первое и самое сильное, которое привело к тому, что я на многие века перестал, вообще, кому-либо доверять, боясь повторения, — сказал Лис, поднимая морду и смотря на всех ничего не выражающим взглядом. Он не искал поддержки или сочувствие, тем более не хотел видеть в наших глазах жалость, Лис просто рассказал то, что сделало его Богом огня и гнева. — После того, как я наказал этих ублюдков, никто из жителей моей деревушки не стал отдавать меня в руки правосудия, они просто сделали вид, что этих людей в их жизни просто-напросто не было. Старик Какеру не смог пережить потерю второй семьи, поэтому на следующий день я хоронил последнего родного мне человека рядом с теми, кого любил больше собственной жизни, так я остался один, без цели на будущее.

— Прости, что заставили тебя пережить эти неприятные моменты заново, — тихо сказал Наруто.

— Ничего, я все равно каждый день вспоминаю тот роковой день. Хочу того или нет, — с грустной улыбкой ответил Лис. Настала тишина, и каждый обдумывал как бы он поступил, будь на месте Демона, и приходили к выводу, что так же, а то и более изощрение.

— Но как ты стал тем, кем стал? — задал неуверенно Шин.

— Хм... Я еще не закончил историю своей жизни, — ответил Лис, смотря на Жнеца, чуть наклонив на бок голову. Сейчас в нем не было ничего звериного, перед ними сидел человек, переживший немало на своем веку. — Оставаться в деревне я больше не мог, поэтому решил уйти. Куда? Мне было не важно, главное — подальше от этого места, где разбились все мои надежды, — продолжил рассказывать Лис, снова положив морду на лапы и прикрыв глаза. — Я шел уже не первую неделю, но что делать дальше, как жить, так и не придумал, поэтому просто путешествовал, не обращая ни на кого внимания, никому не помогая и не прося помощи. Но чувство неудовлетворенности не покидало меня, будто чего-то мне не хватало. Но чего? Я так и не понял, пока мне не рассказали.

— Кто? — вдруг спросил ОН. Такое проявление эмоций для него было не свойственно, ОН всегда источал надменность или ехидство, а здесь — живейший интерес. С чего бы? Проявление таких эмоций не могло остаться не замеченным, даже Лис вскинул голову.

— Кто? — удивленно переспросил Кьюби. — Тогда я не знал, но сейчас его называют Рикудо Сенин, а с ним, до сих пор, неизвестный мне человек.

— А как этот неизвестный человек выглядел? — все так же настойчиво расспрашивал ОН, не обращая внимания на удивленные взгляды окружающих.

— Ну, я точно описать не смогу, так как он был укутан с ног до головы в белый плащ с глубоким капюшоном. Сам плащ был весь в заплатках, кое-где было просто зашито или заштопано, подол весь поистрепался, но при этом он оставался кипельно белым, будто его только что купили и надели. А так же были видны глаза, которые горели каким-то потусторонними светом. Довольно интересная личность, от него так и веяло силой и мощью, но самым странным было то, что он был босиком, а ведь мы были в стране Снега, — описал Лис незнакомца, смотря на ЕГО реакцию. И она не заставила себя ждать, ОН громко рассмеялся. Все были в шоке, а ОН не обращал ни на кого внимания и смеялся чему-то своему, и пока рассказывать точно не собирался.

— Не обращай на него внимания, — вдруг сказал Наруто, ложась на диван и прикрывая глаза.

— Вот Рикудо рассказал мне, что это за неудовлетворенность. При слиянии со своей родной стихией, я принял ее полностью и безвозвратно, и как следствие моя душа, как источник огня, будет постоянно просить то, из чего состоит эта стихия, то есть разрушения, как физического, так и морального. Я должен теперь регулярно что-то громить, крушить, выжигать и поджигать, а так же постоянно злиться и находиться постоянно в состоянии ярости, то есть должен стать полноценным и неуправляемым берсеком, которым правят его же эмоции, но есть способ это контролировать. Незнакомец добавил, что может помочь, но это будет дорого мне стоить — я должен буду отказаться от всего, что удерживает меня на этом свете. Как вы понимаете, я согласился с его условием, так как бороться с собой я уже не мог, да и не хотел, а так легкий способ избавления. Вот только бесплатный сыр бывает только в мышеловке, в которую я так опрометчиво и попал, — и снова на морде Лиса появилась кривая ухмылка, наполненная болью и сожалением. — Получив мое согласие, они что-то со мной сделали, и больше я ничего не помню после их резких и хаотичных движений руками, я перестал на какое-то время существовать, будто меня и не было. Но и это состояние закончилось, очнулся я в лесу, один, ужасно голодным и злым. А ведь они говорили, что смогут помочь. И здесь наврали.