— Есть у кого-нибудь закурить?.. — спросил Тиха.
Кей протянула ему пачку сигарет и синюю пластмассовую зажигалку.
— Ты, Ирвис, как вообще... — Тиха затянулся, отметив про себя странный сладковатый привкус у непривычно густого дыма. Выдохнул через ноздри. — Что собираешься делать? Как видишь, ясно одно: покой — это не про нас. Будем кататься. Возможно, доедем до весьма прохладных широт, и это я пытаюсь как-то смягчить формулировку. Чтоб не все сразу наваливалось. То есть понимаешь, да? Нам предстоит путешествие из лета в осень и дальше по карте. Походные условия и все прилагающееся по списку.
— Я уже начала догадываться, — растягивая слова, ответила Ирвис. — Перспектива, конечно, внезапная. С другой стороны... с другой стороны у нас неизвестные с очевидно недобрыми намерениями. И они приходят за теми, кто контактировал с Никс. И я в списке, благодаря собственной доброте и Рейни.
— Рейни тебе капитально задолжал, — кивнул Тиха. — Хоть и не со зла.
— Деваться мне особо некуда, — проговорила Ир. — Я здесь не родилась, я с юга. Что уж там скрывать — не совсем легально. Здесь я — несертифицированный маг, и на мелкие мои проделки департамент закрывал глаза, но эти, в черном с золотом — не оттуда. Этим, кажется, не до шуток.
— Уж не использовала ли ты невидимое перо? — медленно проговорила Берса.
Ирвис смолчала.
— Использовала! — Кей ахнула. — И как?..
— Обошлось без крови, — ответила Ир. — Выбора у меня особо не было.
— Ну да, так все выглядит серьезней, — кивнула сама себе Кей.
— Барышни, я ничегошеньки не понимаю в ваших словесных перемигиваниях, — пожаловался Тиха. — Чую только что-то неладное.
— Короче говоря, мои обстоятельства на данный момент складываются так, что, судя по всему, наиболее разумно мне будет оставаться с вами, — сказала Ир.
— Ну и отлично, — Тиха криво улыбнулся. — Будете с Кей картошку чистить помогать.
— Если все-таки поедем известно куда, — начала Берса, воруя у Тихи из пальцев сигаретку, — то надо бы для Ир и Керри одежки раздобыть. Околеют же.
Керри, услышав свое имя, уставился на Кей.
— Да-да, я о тебе, красавчик, — подтвердила она, закусывая губу.
Керри потупился и стал проверять золотистые пуговицы на своих одеждах. Кей разулыбалась, довольная собой и производимым эффектом. Тиха цыкнул, Ирвис удивленно приподняла брови.
Тем временем Рин надумал что-то еще.
— Ты вот что скажи мне, — обратился он к Керри, — кроме Сердца Мира — есть ли еще какие-то выходы из морока? Куда ты гнал бедолаг?
Керри перестал мять в пальцах золотистый кант платья, сдвинул тонкие ркасные брови к переносице.
— Я никуда их не гнал — я лишь грозил, заставлял спешить, — помедлив, ответил он. — Мне же их путь неведом, мысли людские сокрыты от меня. Все уходили по-разному, и казалось, будто бы кто-то умеет ступать по всем измерениям, а кому-то доступна лишь часть. Кто-то натыкался на стены, невидимые даже мне. Кто-то бродил по кругу, как оглушенный слепец.
— То есть выход наверняка — Сердце Мира и все? — Рин был настойчив.
— Она не успеет к нему прийти, — ответил Керри, качая головой. — Она переменится. Это недопустимо.
— Предположим, — голос Рейнхарда звучал низко и глухо. — Предположим, ей угрожает перемена. Как мы можем помочь ей выбраться оттуда, если найдем ее там? Куда идти? Как еще можно покинуть этот твой Мир Снов, требующий защиты от нас, "беглецов"?
— Я... я не знаю, — растерянно ответил Керри.
Рейнхард шумно выдохнул. С лица его пропали всяческие эмоции, и только тонкая черта, обещающая в будущем стать одной из глубоких морщин, прорезала лоб посередине.
Тиха выбросил сигарету в пыль и затер подошвой.
Нащупал в кармане ключи и сжал так, чтобы ощутить впивающийся в ладонь металл.
Он немного жалел, что испугал тогда Никс.
А все дороги сейчас ведут на север, и никаких "но".
Конечно, они попробуют, заедут к алтарю, может быть, даже что-то получится — но предчувствие, что с намеченного пути уже не свернуть, было острым, словно край отколотого стекла.
Повернулся ключ, взревел мотор, ночь разделилась на "до" и "после" росчерком дальнего света, и мир, в котором не было девочки-огонька, ринулся навстречу.
Мироходцы: перекресток
— Ну вот, ты меня догнал, — произнес безликий, не оборачиваясь. — Что дальше?
— Поговорим, — сказал преследователь.
— Как мне тебя называть? — спросил безликий.
— Айра.
— Тогда ты зови меня Ветивер.
— Хорошо.
— Зачем ты идешь за мной, Айра?
— Я ищу путь домой.
— Ты не хочешь убить меня?
— Нет.
— Ты не хочешь забрать мою силу?
— Нет.
— Как ты догнал меня?
— Я понял, что лишь тот не может поравняться с преследуемым, кто идет с ним одинаково быстро. Чтобы настичь тебя, я должен был стать быстрее тебя, и я стал.
— Тогда я открою тебе свой лик, Айра, и увижу твой.
Тот, кто отбрасывает сорок теней, обернулся. Меж длинных красных прядей, спутанных, сплетенных косами, унизанных золотыми кольцами и колокольчиками, явилось, проступило из тени лицо — остроносое, с глазами узкими и хищными, зелеными, как безымянный океан, что охватывает с трех сторон позабытый дом Айры. Ветивер вздернул узкий белый подбородок, и колокольчики запели.
— И вот он, перекресток миров, но ты вряд ли рад мне, Айра.
— Я рад тебе. Я успел к тебе привязаться, пока шел за тобой, я смог многое выучить, следуя твоим путем. Я лишь не знаю, равноценно ли это новое знание тому, что я успел позабыть.
— Чего же ты хочешь еще, мальчик?
— Давай вернемся домой, — тихо попросил Айра.
Ветивер отвернулся от него и стал смотреть на лиловые громады ежесекундно меняющихся облаков, сплетающихся кольцами и спиралями.
— Ты же знаешь, я все еще не нашел того, что должен. Ты сам... да, ты сам, тот, кого ты оставил там, приказал мне искать. Возможно, — Ветивер снова обернулся, — ты поможешь мне в поисках? Ведь так, в самом деле, может быть проще... Помоги мне найти искомое и я помогу тебе вернуться туда, куда не существует путей.
Айра стукнул деревянным посохом по выгнутому высокой дугой мосту, и ветер вздул его рваный оливковый плащ:
— Да будет так.
ГЛАВА 9
Мысли свиваются в жгут, распускаются и плавятся патокой.
Парень напротив зол, но в глубине его карих глаз я читаю испуг. Он храбр и благороден, но, полагаю, в жизни своей видел мало. Может, впрочем, я все выдумываю на ходу, я ж никакой там не гениальный сыщик.
Мне надо больше и чаще спать. Систематичней, что ли.
Лес слева шумит, прохладный, зеленый. Камни по бокам тропинки нагреты солнцем так, что плавят воздух. В выжженной траве беснуются кузнечики и мушки, вокруг чертополоха вьются шмели.
Действующий алтарь диады, который мы нашли у отвесной меловой скалы, оказался всего лишь большим, расколотым надвое камнем с едва различимыми, но явно рукотворными барельефами, изображающими то ли людей, то ли птиц. Среди каменной крошки устроился маленький пустой бассейн, выложенный блеклой бирюзовой мозаикой.
Тиха и так знал, какими бывают алтари диад, и его расколотый камень никак не впечатлил. Я был, если честно, разочарован. Я судил об алтарях по черно-белым фотографиям из учебника, и в моем представлении они должны были быть как-то... побольше, что ли. Керри долго водил пальцами по едва заметным узорам на гладких каменных боках, будто бы хотел их запомнить или разгадать тайный смысл барельефов, а может, вспомнить что-то, что давно забыл.
Ирвис тогда сказала "Ну, а что, эти штуки, похоже, древнее городских каменоломен". Ясно стало, что разобраться походя не удастся, и вдруг, интуитивно все понять — тоже. Я с самого начала в это не очень верил. Но все смотрели на меня, будто бы говоря: дипломированный маг, которому, к тому же, доверили обучение согильдийца, должен знать что-то об этих старых камнях. Но нет. Чуда не произошло. В памяти ворочались обрывки совершенно бесполезных лекций по древнейшей архитектуре и религиоведению, но никаких практических навыков в этом вопросе у меня не было. Что характерно, я даже не знал, как и где информацию по этому поводу искать или, хотя бы, с чего начать. Единственное, что дало слабую искорку надежды — плетеная корзинка с зелеными яблоками, оставленная между камнями и слегка пожухлые венки из полевых цветов, сложенные рядом.
Кто-то здесь был недавно. Возможно, какие-нибудь девушки гадали или начитывали заговоры. А может, это — настоящее подношение забытым горожанами богам.
В любом случае, осмотревшись возле алтаря, мы решили отправиться непосредственно в ближайшую горную деревеньку и найти тех, кто приносит неизвестной диаде эти скудные диетические жертвы.
Кей тогда сказала, что всем вместе идти резона нет, а потому осталась у машины вместе с Керри. Тиха сначала тоже хотел остаться, но, видимо, решил, что может пропустить что-нибудь интересное. Все-таки есть такой предрассудок, мол, в горных деревнях горожан не любят — а кто б любил приезжих, посягнувших на уютный, вовсе не туристически ориентированный мирок? Я, к тому же, выделяюсь, а значит, мое явление наведет шороху, и Тихомир пропускать это шоу никак не собирался. Свою зеленую шевелюру он тактично спрятал под шапочку, преобраззившись вмиг в ничем не примечательного загорелого юношу неопределенного возраста и национальности. А вот Ирвис бы, кстати, вполне сошла за местную, но мы решили, что посылать ее одну на разведку как-то негоже совсем. Украдут еще.
И вот, когда до Соколиной Сели (так назвалось село) осталось всего ничего — лес да виноградники — на хоженой тропинке прямо перед нами образовались два молодых человека. Оба — чернявые, коротко стриженные, поджарые. Второй, в очках, судя по всему, интеллигент, был настроен ровно. А первый, в грязной красной футболке и с сумкой на поясе, крепкий и по какой-то неведомой причине крайне злой, пускать нас дальше никак не хотел.
Разминуться на тропке не выходило. Более того, тот, что злой, совершенно точно намеревался каким-то образом пообщаться со мной. Начал он так:
— И не думай заходить в деревню, ты!
Второй, в очках, проныл, как будто бы в сотый раз:
— Да все, все, поздно! Он уже пришел, ты понимаешь? Ему не надо доходить до деревни, чтобы прийти. Все, пришел. Свершилось. Ждали-ждали — нате.
— И вам день добрый, — хмыкнул я, складывая руки на груди. — Вы нас ждали, получается?..
— Слышишь, ты, белая курица, — парень в красной футболке качнулся ко мне, удерживаемый приятелем за локоть, и ткнул мне в грудину указательным пальцем, — разворачивайся и вали туда, откуда пришел!
Ага, не маги — так и запишем. Забыли совсем, что прикосновения — чреваты.
— Чего стоишь, хмырь поганый? Вали, кому говорю!
Парень оказался ниже меня на полголовы, и теперь буравил взглядом, стоя прямо передо мной и глядя снизу вверх. Он явно решил стоять грудью насмерть, с чем его друг был не согласен, но это ладно.
Ирвис сжалась вся. Ей неуютно. Тиха и не думает вмешиваться, предвкушает веселье. Ему все равно, что время уходит. Он беспечно забыл о том, зачем мы здесь.
Наконец отфильтровав что-то цензурное, я осведомился:
— А с какого, простите, перепугу я не могу войти в деревню? У вас там что, монастырь палаточный?
— У нас там все хорошо и без всяких хренов с горы! — рявкнул парень, который злой.
— Борис, перестань, — взмолился очкастый, оторвав ладонь ото лба.
— По имени я же просил не называть! — зло рявкнул Борис.
— Да нам не совсем в деревню надо, — я попытался говорить мягко. — Нам бы кого-нибудь, с кем можно потолковать об алтаре, который выше по тропке, где ключ пересохший. Только и всего. Есть тут у вас... жрец или шаман? Или дикий колдун?..
Парни замерли и сразу ничего не ответили, принявшись многозначительно переглядываться.
Стал отчетливо слышен гул насекомых и близкий, порывистый шепот высокого лиственного леса. Когда парни снова обернулись к нам, я отчетливо разглядел, что и крепыш, и очкарик крайне похожи, как могли бы быть похожими друг на друга братья.
Очкарик вздохнул и осунулся, как сова, а тот, который Борис, из злого превратился просто в крайне презрительного типа.
— Пойдете в обход деревни по огородам, — сказал он. — Вам в дом знахаря. Он на отшибе. Но в деревню вы не ступите. Это понятно? Ни шага внутрь.
— Да пожалуйста, — я пожал плечами. — А если вы нас еще и проводите, мы будем благодарны безмерно. Ну, или хотя бы путь огородами покажите. Я уж не прошу рассказывать, почему нам тут так не рады, хотя и ждали.
Борис, молча махнув рукой, двинулся вперед по тропке в сторону деревни, не удостоив меня ответом на мой непрямой вопрос. Мы с Тихой и Ирвис переглянулись и последовали за ним. Его приятель в очках, так и не представившийся, подождал, пока мы пройдем, и двинулся следом, замыкая шествие.
Мы пробирались огородами, промеж плетеных заборов, иногда пересекая грядки с капустой и заросли малины. Затейливый путь привел нас к белой скале с круглыми выемками пещер, а потом, двигаясь по узкой тропке у самого края обрыва, мы вышли на уступ, к старому, но еще крепкому домику, каким-то невероятным образом воздвигнутому на отошедшей от основного массива скале. Огромный валун, являющийся фундаментом дома, был похож на сплющенный большой палец руки. На ту сторону вел хлипкий на вид веревочный мостик с настилом, сработанным из иссушенных солнцем досок. Лететь с него вниз было бы недолго — пять-восемь метров, и все равно мост вызывал опасения, даже когда Борис и его приятель в очках, никак не замедляя шага, вдвоем прошли по нему и ничего не случилось.
С уступа также была видна притаившаяся среди леса и виноградников деревня, в которую нам отчего-то запрещено было заходить. Опрятные дома с разноцветными крышами образовывали около шести кривых и множественно пересекающихся друг с другом улиц, не более.
Я замешкался ненадолго, взглянув вниз, отмечая мимоходом группы людей, смотрящих на дом знахаря и на нас. Дети выбегали из двориков на улицу и, прижимаясь к юбкам матерей, тут же жадно впивались в нас взглядами. Люди стояли и смотрели молча, и я не мог понять, нормально ли такое любопытство или все-таки обычно так не бывает? Я тот еще раздражитель, на меня смотрят всегда, но так?.. Не слишком ли?..
— Рейни, чего застрял, вон на тебя из дверей сверкают, Борю-то не зли, — Тиха слегка толкнул меня локтем.
В черном зеве прохода в самом деле виднелась недовольная физиономия Бориса.
Мне пришлось отвлечься от созерцания деревни и поторопиться, а чтобы войти внутрь хижины — пригнуться. Ирвис с Тихой вошли следом. Парни, откровенно не сдерживавшие своего красноречия там, на пути к поселению, притихли, встали по бокам от входа, придерживая перед нами тяжелую тканую занавесь. Они все еще буравили друг друга взглядами, будто продолжая перепалку безмолвно, но задерживать нас не стали.
— Разуваться? — спросила Ирвис.
— Нет. Вы оставайтесь тут, а дальше пускай он сам идет, — Борис кивнул на меня. — Тебе ж больше всех надо, а?
Тиха изобразил лицо вроде "чего стоишь, иди давай" и подпер собою неаккуратно побеленную стенку, сложив руки на груди.
