| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Второе: ясно, что английскому борову будет очень выгодно, если, к примеру, "Дюнкерк" и "Страсбург" под фашистскими флагами вместо Средиземноморья, зоны бритских интересов, окажутся на Севере взамен безвременно утопшего "Тирпица" (надо же чем-то оправдываться, что конвои не хотим посылать?). Тут, конечно, следует учесть, что большинство англичан, и флотских тоже, это, мягко говоря, не поймет, так ведь и разведка британская — старейшая в мире, мало ли что они сумеют придумать и организовать, было бы желание — а оно есть, и взаимное. Так что в самом худшем случае можно ожидать появление в зоне ответственности СФ еще и бывшего французского флота. А сколько, кстати, их в Тулоне утопло? Так, два линкора уже упомянутые, по силе примерно равные "Шарнхорсту", к ним еще старый "Прованс", который, однако, посильнее нашего "Марата", орудия калибра триста сорок, отличный тяжелый крейсер "Алжир", считается удачнее "Хиппера", еще три более старых, но тоже тяжелых, с восьмидюймовками, тип "Сюффрен", три легких шестидюймовых, тип "Гаррисольер", аналог у немцев — "Нюрнберг" или "Лейпциг", три 45-узловых лидера, два "Могадора" и один типа "Фантаск", и еще тринадцать лидеров (не крейсера, но уже и не эсминцы, ближайший аналог — это "нарвики"), одиннадцать эсминцев (в том числе восемь новейших, тип "Ле Харди", аналог японских "Фубуки", даже внешне похожи), шестнадцать субмарин и всякая мелочь. Это что ж выходит, один лишь тулонский флот был едва ли не сильнее фрицевского? И на стапелях ведь что-то еще осталось. Например, линкор "Клемансо", по силе почти равный "Айове" (только калибр поменьше, на дюйм).
И что из перечисленного может реально появиться на Севере? Ведь на "Воронеже" торпед не хватит все это утопить! Особенно когда до англичан дойдет, что фрицы войну проигрывают.
Ладно, будем решать проблемы по мере их поступления! Но в памяти сделаем зарубку. И чему Саныч радуется? Что у нас целей много будет? А при чем здесь сводка Информбюро. Что?! Фрицы пытались вернуть утраченные 26 октября позиции. Какие?
В той истории наша очередная попытка прорваться к Сталинграду с севера силами 66-й армии провалилась. Пять дней боев, с 20-го по 25-е — и отход с потерями на исходные. В этой — получилось! Это при том, что наш плацдарм в городе, занятый 62-й армией Чуйкова, изначально был гораздо больше. А потери фрицев — тяжелее. Теперь же, в отличие от нашей реальности, в Сталинграде вместо трех наших изолированных плацдармов, Людникова, Горохова, северо-восточного, — единый фронт, связанный с нашими на северном фланге. И Тракторный завод пока наш, целиком.
Ну, фрицы, что же будет через три недели, девятнадцатого?
Москва, Кремль.
— ...изменения гораздо более значительны, Иосиф Виссарионович. Если смотреть не только на потери, наши и немецкие, а также сдвиг линии фронта относительно той истории. Большее значение имеет тот факт, что наше наступление на Сталинград в двадцатых числах прошло успешно.
— Почему? Мы подготовились лучше. Собрали чуть большие силы.
— "Дать сюда хорошо обученный, решительный полк, он прошел бы до Сталинграда. Дело не в артиллерии, всех огневых точек не подавишь. Артиллерия свое дело делает, прижимает врага к земле, а вот пехота вперед не идет". Это было сказано тогда, по поводу этого же наступления, не удавшегося там. Оттого чуть больше артиллерии, собранной нами сейчас на участке прорыва, не оказало бы решающего влияния. Но сработало другое.
— И что же это, Борис Михайлович?
— У нас иные умные головы призывают "догнать и перегнать немцев в искусстве ведения войны", тем самым молчаливо признавая их за эталон и совершенно упуская из виду, что это искусство не стоит на месте. Артиллерия бьет, пехота занимает, ну еще броню ей придать для устойчивости — вот что считалось основным принципом военной науки победителей той, прошлой войны. При этом гораздо меньшее внимание уделялось побежденным. Но сейчас танки без пехоты становятся легкой добычей противотанкистов, а артиллерия по-прежнему не может подавить всех. И тактика немецких штурмовых групп оказалась неожиданно сильной их стороной. На поле боя — штурмовые группы в тесном взаимодействии с танками и артиллерией. Теперь эта тактика появилась и у нас.
— А разве раньше ее не было? Такие инженерно-саперные подразделения применялись нами еще на финской.
— Именно подразделения, и саперные. А если говорить об основной массе пехоты... Отчего-то было принято считать, что из всех родов войск пехота заслуживает меньше всего внимания в том, что касается подготовки. В результате в сорок первом мы имели огромное количество солдат при низком качестве подготовки. И войска надо было научить самому элементарному. Отчего и казалось, что "немцы умеют все, надо научиться, как они". Но сейчас считать так будет большой ошибкой. И мы, и противник в военном искусстве идем вперед по новому, неизведанному полю. И наши пути у каждого свой, совсем не в затылок. Но в выигрыше будет тот, кто сумеет идти быстрее, учиться успешнее.
— Но ведь штурмовая группа, как вы сказали, — это именно немецкая тактика? И значит, может быть принята нами за образец?
— Нет, Иосиф Виссарионович. Например, более тесное включение в состав штурмовых групп бронетехники — это будет уже нашей особенностью. Немцы допустили ошибку, собрав все танки в составе танковых дивизий. У нас же было так: танковые армии на фронтовом уровне, отдельные танковые корпуса — на армейском, отдельные бригады и полки — на корпусном и дивизионном. Было два эшелона — непосредственной поддержки пехоты и развития успеха. Так же с артиллерией: у немцев уровень был не выше артиллерийских полков в дивизиях и немногочисленных полков же РГК. У нас же появятся артиллерийские бригады, дивизии, даже корпуса — масса орудий под единым управлением, способные проламывать, "размягчать" самую мощную оборону. И так далее — подробнее в моей докладной записке. Потомки очень нам помогли: теперь по новому полю военной науки мы идем не вслепую, а зная, что там впереди.
— То есть вы хотите сказать, что на тактическом уровне в последнем наступлении на Сталинград мы сравнялись с немцами?
— Точно так, Иосиф Виссарионович. Например, в 252-й дивизии, сыгравшей в этом наступлении важнейшую роль, первый батальон в каждом полку был подготовлен как штурмовой. Небольшие, но хорошо подготовленные и вооруженные автоматическим оружием группы бойцов уничтожали узлы сопротивления, открывая дорогу танкам и основной массе пехоты. Этого не было в той истории — но оказалось решающим здесь.
— Но сколько я помню, практика штурмовых частей была признана порочной по опыту той войны? Даже для самой Германии...
— Во-первых, признана победителями. Во-вторых, Германия была уже тогда на издыхании, подорвавшая силы. В-третьих, и это тоже важно, мы совсем не стремимся сделать штурмовой всю пехоту. Это, скорее, "клинья" впереди основной массы, раздробить наиболее опасных, зацепиться за бреши, позволить войти в контакт на более выгодных условиях.
— Что ж, вы убедили меня, Борис Михайлович. Хотя записку вашу я еще прочту еще раз и очень внимательно.
— Следует лишь отметить, что нам сильно мешает отсутствие надежной связи. Легкие и компактные радиостанции становятся так же важны, как пулеметы.
— С января получите радиостанции нового поколения модульной сборки, частично на полупроводниковых элементах. По образцу той, что у потомков называется Р-126. Пока мелкосерийный выпуск, но и то хлеб. С апреля обещали массово и улучшенной модели. Посмотрим, как они сдержат слово.
— И вооружение. Все-таки такое оружие, как АК, было бы просто великолепно именно для штурмовых. Насколько мне известно, с выпуском боеприпасов сейчас стало легче, помогли роторно-конвейерные линии Льва Кошкина (кстати, надо бы товарища достойно наградить и дать ему свое ЦКБ, как в той истории в сорок четвертом). Так вот, эти линии дали просто скачок вперед в производстве патронов. Может быть, имеет смысл одну линию сделать под патрон АК? И запустить, хотя бы небольшой серией, этот автомат?
— На заседании ГКО я подниму этот вопрос. Поставлю перед товарищем Ванниковым. Теперь что у нас по Сталинграду?
— Непосредственно на фронте отрицательных изменений, по сравнению с той историей, не замечено. Насколько удалось установить разведке, дивизии все те же, причем в благоприятной для нас диспозиции. Немцы еще больше сконцентрировали свои войска в Сталинграде в отчаянных попытках прорвать нашу оборону, при этом снимая части с флангов, увеличивая участки под ответственностью румын и итальянцев. В то же время наше положение намного устойчивее, а потери меньше.
— Допустим, прорвем. И замкнем. Что дальше? Контрудар Манштейна в декабре?
— Под моим началом проведена командно-штабная игра, где действия немцев примерно соответствовали той истории. Разработаны меры. В конце концов, не прорвались тогда — не прорвутся и сейчас.
— Время. И наши потери. Наша задача, Борис Михайлович, не просто выиграть войну, мы и так знаем, что победим, но сделать это быстрее и легче. Что же касается тактики "штурмовых групп", то есть мнение, что ее необходимо проверить в полной мере. На участке фронта, который не привлечет внимание и где наличествует ряд очень благоприятных для нас обстоятельств. Накопить опыт, чтобы быстрее внедрялось в войска.
И товарищ Сталин внимательно посмотрел на большую карту на стене. На самый северный участок фронта.
Лейтенант Юрий Смоленцев, "Брюс".
Немецкий тыл, близ аэродрома Луостари.
Это правда, что в Заполярье конец октября — начало ноября — лучшее время для разведчиков-диверсантов! Ночи уже темные, день короткий, а снега еще нет и болота успели замерзнуть. Ну а если у тебя имеются ПНВ (прибор ночного видения) и абсолютно точные и подробные карты местности (по здешним меркам, круче некуда — предки как карты наши увидели, так не успокоились, пока не растиражировали в самом срочном порядке), так это вообще! Самое главное — местность насквозь знакомая. Нас тут учили, нас тут гоняли, по этим сопкам и болотам, в любое время года — и ловить пытались со всем старанием и на простых учениях, и на президентских маневрах. Причем так, как егерям фрицевским и не снилось: чуть зазеваешься, и над тобой уже вертолеты, из них спецназ горохом — и ночью не скрыться, аппаратура все видит, те же ПНВ, тепловизоры, датчики движения на тропах, да еще и беспилотники могут в небе висеть, вот насчет спутников не знаю. Ну а здесь же, как кто-то там сказал, если тебя не видно по прямой директрисе в цейсовскую оптику, то значит не видно никак. Красота!
Ну и опять же все тут привычно. В том, будущем нашем, ходили ли мы на сопредельную территорию, до Киркенеса? Это, простите, военная тайна, но Луостари — это уже была наша территория, кто помнит, довоенная Финляндия имела выход к Баренцеву морю, утраченный в сорок пятом, когда область Печенга-Петсамо, с портом и никелевыми рудниками, отошла к СССР. На этом самом аэродроме в конце пятидесятых в 169-м истребительном полку 122-й авиадивизии СФ служил Юрий Гагарин, летал на МиГ-15, в память о чем сохранился дом с мемориальной доской. А не так далеко от него будет стоять огромный черный крест над могилами немецких летчиков с этой самой войны. А уж мы постараемся, чтобы могила эта была побольше.
Сюда мы шли, как в песне Высоцкого: "держась, чтоб не резать их сонных". Положим, сонных фрицев мы не видели, но вот тот патруль, что мимо нас в десятке метров прошел, стопроцентно можно было весь и по-тихому! Но нельзя было шуметь — и мы лишь смотрели вслед фрицам, которым сегодня неслыханно повезло.
Мы — это кроме меня еще Андрей-второй и Влад, вернувшийся из Москвы (с самим Сталиным встречался!). А вот Андрей-первый так и остался в "столичном округе" тренировать местный осназ. И еще двенадцать местных, разведчики десятой гвардейской. Причем их командир, старшина Бородулин, уже ходил к этому самому аэродрому весной.
Нас за своих приняли не сразу. Без обид: у разведчиков надо в каждом товарище уверенным быть стопроцентно, от оплошности, неумения или малодушия одного нередко зависит жизнь всех. Так что, невзирая на звания, экзамен нам устроили по полной, как новичкам. И в тылу своем провели учебный поиск и захват (причем тот, кого мы должны были брать, был предупрежден и настороже — ошиблись бы, прикладом можно было получить реально). И тренировка по рукопашке — ох, только не покалечить бы мне вас, мужики, ну куда же вас трое на меня одного, да еще с ножами? Хорошо хоть ватник старый дали, жалко было бы свое драть, из тех времен. Кстати, голыми руками против клинка работать, вопреки Голливуду, это действительно сложно, если против тебя профи, а не дворовый хулиган, но вот любой длинномер в руке шансы очень уравнивает, палка эта сойдет, ничего что размером с ментовский демократизатор, тут главное достать оппонента чуть раньше. Так, первому руку заблокировать, и ногой — черт, если действовать, как меня учили, я ему коленную чашечку выбью, придется просто подсечку делать, и вот так — оп-па! Понял, встает и больше не участвует: "условно убит". Резвые, никак вас в линию не выстроить, а если обманкой, вот так, руку блокировать, ногой в бок, вполсилы, чтоб почки не отбить — о, наземь летит, подскакиваю, условно добиваю. Так, ну один на один можно и по-простому, палку в сторону — иди сюда! Ох, е, чуть не достал, от ватника клочья, но я все ж быстрее! Еще раз — блок, и "полочка", руку в захват, "никке". Блин, ты ж сейчас сам себе руку сломаешь! Вот так, мордой вниз, а теперь, перехват с "никке" на "санке", обыск и конвоирование. Довольны?
Ну и последним пунктом было реальное хождение за "языком". Проблема была в том, что фрицы, наученные горьким опытом, спали днем, а ночью занимали места в траншее. За нас, однако, было то, что ночь сейчас длинная, а день очень короткий. И наблюдением удалось установить, что фрицевский сон захватывает еще и вечер. Разумно — обычно ведь разведпоиск ведется под утро, в "час быка", когда у человека, живущего по "биологическим часам", сон крепче всего. А вот с самого вечера поиск обычно не начинали — ждали, когда все уснут покрепче.
Ночь. Вялая перестрелка. Не бой, просто пулеметы, очередь от нас, очередь от них. Нам это и надо!
— "Наших" фрицев прибьете, — ворчит Бородулин. — Ну как же мы определяться будем?
До такого лишь наши додуматься могли: обратить внимание на "почерк" фрицевских пулеметчиков. Кто и какие очереди отсекает, прямо мелодия: действительно, у каждого манера своя. И если сменилась, значит, новая часть прибыла, ну а та — в тыл на отдых. Ничего, мужики, привыкнете, подумайте лучше о тех, в кого этот фриц попасть мог!
В ночной прицел видно хорошо. "Винторез" как раз достанет. Очередь от нас — и вот отвечает фриц напротив. Вижу над пульсирующим огоньком очертания головы и стреляю. Никто не подумает ночью на снайпера — шальная пуля-дура. Заткнулся. Вот теперь внимание! Что сделает второй номер? Первую помощь своему, позвать санитаров (хотя бесполезно — ну не промахиваюсь я с такой дистанции, меньше двухсот!). Но главное, должен он выглянуть: что на "поле боя" творится, не ползут ли русские, он же уверен, что не видно его. Ну покажи личико, гадина! Ага, мелькнуло. У меня уже прицел выверен и палец на спуске. Есть!
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
