Хроники Дебила. Свиток 6

Кое-кто из наших молодых тоже полез в хоровод. Причем, по странной причине, заняли места поближе к девушкам, с легкостью оттеснив от них местных мелковатых пареньков.

...Не, я их понимаю, — дело молодое. Но мне вот тутошние девицы как-то не глянулись. — Тут либо до двенадцати еще личико свеженькое и тельце не согнутое тяжкой работой, но на мой взгляд, — это ведь малолетка, которой еще в куклы играть. А чуть постарше, — глянь, а она уже старуха, с сожженным солнцем лицом, впавшими голодными глазами, и десятком отпрысков вокруг. ...Впрочем. — Я уже старенький. А у молодых гормоны гуляют... Кстати, не впарить ли Догоситааку, байку про гормоны? Если он и про них что-то знает, — то уж точно, без другого попаданца дело не обошлось!

...Пока гуляли, — быстро опустилась ночь. И я уже было подумывал что пора идти спать, как вдруг выяснилось что культурная программа еще далеко не исчерпана. — Впереди были сказки!

И тут я понял, что день пройдет не зря!

Тусклый костерок посреди площади, только чтобы осветить лицо рассказчика. — Огромные звезды в южном небе сверкают с небес. И глаза рассевшейся вокруг толпы, подобно звездам, так же, почти не мигая, следящих за рассказчиком.

Нет, все-таки Фаршаад не просто разбойник, отправленный вымогать у населения оброк. — Он действительно Жрец! Его, вроде бы негромкий голос, был однако удивительно выразительным и сочным, и держал в напряжении толпу народа не протяжении часов трех.

Сначала, был уже довольно хорошо знакомый мне "Сказ про Икаоитииоо". — Про то как он спустился с неба по Великой Горе, и свел за собой оттуда все народы мира. ...Да-да. — Именно так. — Не персонально аиотееков, а именно все народы мира.

Честно сказать, это была самая длинная версия приключений данного былинного героя, которую я когда-либо слышал. — Оказалось, что до того как перейти Мост между материками, он немало побродил и на нашей сторонке, натворив там немало подвигов. Несколько раз я даже вроде как замечал географические сходства... Но в конце концов, — горы они и есть горы, как впрочем реки или степи. А я не настолько хорошо знал собственный континент, чтобы точно знать что где-то там еще нет подобных же гор, рек, или степей.

Но зато, чуть ли не на каждом шагу, Икаоитииоо, одаривал людей чем-нибудь хорошим. И первую зверушку приручил именно он. И первый горшок для людей слепил тоже он, и нож догадался отлить прямо из неизвестно откуда взявшейся бронзы. С помощью ножа, как-то умудрился смастрячить топор, ...ну а там уж дело пошло вовсю, — копье, мотыга, дом, лодка...

И давая каждый новый предмет, он в довесок снабжал его каким-нибудь нравоучением или моралью. Причем, как я понял, не скупился на запреты. Иногда, на мой взгляд довольно глупые.

Нет, я допустим понимаю, что дав людям горшки, он запретил им есть сырое мясо! — Вареное-жаренное, — оно и помягче и посытнее, и заразу лишнюю не подцепишь. Но вот этот запрет убивать на расстоянии, который он судя по повествованию повторял довольно часто...

...Не, если этот Икаоитииоо, и впрямь был попаданцем, то ему определенно стоило бы рожу начистить! — Чем ему спрашивается помешали обычные луки и дротики?

Если это был неуемный приступ пацифизма, — то ведь глупо, — будто с помощью копья, топора или дубины, местные ребята меньше друг друга накромсают. — Тут даже скорее наоборот. — В ближнем бою у проигравшей стороны почти не остается никаких шансов.

В ближнем бою кровь кипит, вояки звереют, и пощаде никто может и не думает. А так, — покидали друг в дружку дротики-стрелы. — Пара-тройка раненных начала кататься по земле, да орать от боли, — есть повод сдать назад и подумать лишний раз, — оно тебе надо?

Или он так прогресс хотел остановить? — А смысл? — Тыщей лет раньше, тыщей позже, но он все равно придет, хочешь ты этого или нет.

Впрочем, теперь можно только догадываться чего добивался этот мужик со странным именем, и был ли он вообще, или это стандартная выдумка дикарей, пытающихся хоть как-то объяснить себе картину мира.

...А вот когда Икаоитииоо, наконец слинял на эти земли уведя с собой кучу народа. ...Когда он дошел до этой Реки, и построил тут храм имени себя...

Вот тут в рассказе Фаршаада, дошла очередь и до нас. — Ибо мы, помимо всего прочего, были живым доказательством того что все в этой истории, до последнего слова, чистая правда. Потому что и приплыли из тех мифических земель, в которых доблестный Икаоитииоо свершил большинство своих подвигов. И рост наших степняков, ясно давал понять что на тех землях еще не выродилась порода истинных богатырей. И самое главное, — мы, как прилежные детки Икаоитииоо, прибыли в Храм дабы воздать хвалу лично товарищу божку, и тем его ученикам, что доблестно, не жалея своих сил, хранят Его заветы и Знания.

...А отсюда вывод, — надо делиться урожаем!

Ну вот народ с утра пораньше и потянулся к пристани, с мешками и корзинами, все еще храня на лицах восторженно-благостное выражение, после вчерашнего праздника.

Вот все-таки уважаю старших коллег. — Действительно мудрые ребята, раз сумели так все обставить, что совсем даже небогатые крестьяне, делятся с ними своими хилыми запасами, с таким видимым удовольствием.

Нет. Не то чтобы они прям радовались и плясали, отдавая свои харчи да барахлишко сытомордым жрецам. Но видно было, что такую плату, за полученное удовольствие, народ тут не относит в графу "совсем уж бесполезные расходы". — Видать жизнь у них и правда достаточно унылая, а приезд жрецов..., да еще и привезших заморских чудовищ умеющих готовить вкусную кашу и делиться ею с людьми, — стал действительно ярким пятном в их жизнях.

Но тащили, как я приметил, и впрямь немного. ...Помню как Фаршаад вовсю торговался с каким-то крестьянином. — Тот принес где-то треть мешка зерна. Фаршаад попытался умыкнуть и сам мешок, но крестьянин встал горой за столь ценное имущество, так что не то что какой-то там Жрец, но даже и сам Икаоитииоо, вряд ли бы с мог вырвать этот пустой и неоднократно латанный мешок из его скрюченных узловатых рук, с навечно въевшейся под ногти грязью.

Понаблюдав немного за этой, пусть и мало живописной, но по своему познавательной картиной, — я решил было пойти додремать в одну из кают на "Морском Гусе". — Потому как полночи провел слушая былины про Икаоитииоо, и нефига не выспался. Но тут как раз, жреческий корпус решил начать грузить собранные налоги на наш кораблик. И поспать опять не получилось.

Плюнул, и прихватив чистые листы пергамента и походную чернильницу с пером, а также кое-чего из награбленного ранее барахла на обмен, пошел в городишко.

Ухватил первого же попавшегося крестьянина, и устроил ему допрос. Тот сначала немного поиграл в партизана. Видать решил олух, что я пришел требовать компенсацию за сожранную вчера кашу. Но надолго его партизанской стойкости не хватило, и он быстренько сдал мне все явки и пароли, и даже самолично довел до дома местного старосты.

Староста, не в пример "партизану" оказался мужиком сметливым и догадливым. ...Правда не намного, и потому тоже долго не мог поверить что единственная моя цель, — действительно узнать что-то про редьку, а не выведать его самую страшную Военную Тайну. Потому как, — "Редька то она и есть редька... Чаво там непонятного та? Ее все едят, потому как растет она в куды ни ткни. Бывает даже что после зерна, там, али кортопли, земля совсем уж не родит. Так спервоначалу горохом ее засадить надо, а на следующий год, редькой. А тама уж и глядишь... Чего? — Всегда такой здоровой была... Говорят ее еще сам Икаоитииоо принес. А что Жрецы от нее нос воротят... Дык на то они и жрецы! А мы народ простой, разносолами не избалованный... А что воняет дюже..., ну дык и чаго что воняет!? ...А? — Вона. Слива растет! Вот когда дозреет да сыпаться начнет, надо ее в бадью набрать, да соку надавить, а когда тот скиснет...".

...И тем не менее, — чтобы перенести полученную информацию о том как эту редьку выращивают, и рецепты маринадов, — на овечью шкуру посредством загадочных знаков, — пришлось выходить за территорию поселка. — Допустить неизвестного колдовства в пределах вверенной ему территории, староста ни как не мог позволить. В драку правда не лез, но смотрел столь жалостливо, что даже отбивал всякую охоту драться.

За крохотную золотую чешуйку-монетку, и старый, уже изрядно сточенный нож, я сторговал целый мешок этой редьки, (больше кстати почему-то цветом и формой напоминавшую морковь-переростка), а заодно уж и мешок семенного гороха, потому что по словам старосты, — "...ентот зеленый та, не взойдет". И, уж коли пошла такая пьянка, — закупил понемногу всяких семян, благо, как я заметил, дело с подготовкой семенного фонда тут было отлажено отлично. — То ли Храм научил, то ли сами догадались проводить селекцию, откладывая на посев наиболее крупные и здоровые семена культур. И так я разошелся, что старосте даже удалось впарить мне парочку саженцев той самой "уксусной сливы", без которой толком редьку было не замариновать. И только на обратном пути, у меня вдруг появились сомнения, что мне удастся довезти их через море живьем.

В качестве подтверждения высокого уровня сервиса, — все купленное мне еще и донесли до корабля. И судя по лицам старосты и сопровождающего его мальчишки, — видно было что меня тут изрядно надули, получив огромный барыш. ...А может радовались, что я не забрал все это силой.

Собственно на этом наше пребывание в поселке себя исчерпало. Так что пообедав на твердой земле, — мы отчалили из этого городишки, даже названия которого, так и не отложилось в моей памяти.

Глава ??

— ...Да подумаешь... — Ответил я. — Не столь великая плата, а люди порадовались!

— Ты бы мог просто сказать мне. — Почтительно, но с крайне недовольной физиономией, заметил на это Фаршаад. — И получил бы все что хочешь не платя ничего.

— Но ведь я и так это получил? — Деланно удивился я.

Поскольку дул попутный ветер, и весельная смена была не моя, — я, пользуясь возможностью, сразу после отплытия, отправился досыпать в каюту.

Разбудили меня только ближе к вечеру, поскольку настала моя очередь браться за весло. Пока я греб, Форшаад не осмеливался подойти ко мне, видать понимая что говорить под руку работающему человеку, это не дело, но его задумчиво-недовольные взгляды, я тем не менее на себе ловил.

(Его самого, и его ребят, к веслам не подпускали. Ибо чужие. А вот Тууивоасик с момента выхода из Аоэрооэо вовсю осваивал ремесло гребца, давая повод остальным беззлобно поиздеваться над его содранными в кровь ладонями и скручивающимися от судорог мышцами. Впрочем, он воспринимал это нормально, — такие издевки лишний раз подчеркивали его новый статус "свой". Какому мальчишке подобное не понравится?).

Но вот после ужина, жрец все-таки добрался до меня, и сурово шевеля своими гигантскими бровями, начал строго, но почтительно выговаривать мне, за то что я веду дела с местным населением, игнорируя его посреднические услуги.

Подавалось это все под соусом, — "на фига тебе самому общаться с быдлом, коли есть мы? Мы лучше знаем, мы всегда поможем", но я на такие наивные уловки перестал покупаться еще в детском саду.

Но вот в чем был истинный смысл недовольства Фаршаада, так и осталось непонятным. — Может просто обиделся, что мимо него пролетел его посреднический гешефт? А может, по принципу, "эта наша корова и мы ее доим", пытался разграничить сферы влияния. — Но так или иначе, — был категорически послан на некий овощ, вероятно являющийся отдаленным родственником той самой редьки, из-за покупки мешка которой и начался весь этот скандал.

А тут еще у него за спиной вдруг из темноты образовалась фигура Лга"нхи. Который очень чутко чувствовал любые конфликты во вверенном ему подразделении, особенно когда в них оказывался замешан я. — Так что пришлось Фаршааду резко сбавить обороты, и едва ли не начать извиняться. И потом, бочком-бочком, попытаться удалиться к своим ребятам.

Вот уж хренушки. — Сначала молчал всю дорогу, так что я даже решил что он и говорить-то толком не умеет. А потом, едва заговорив, пытается слинять.

— А расскажи-ка мне друг Фаршаад. Начал я, подмигивая Лга"нхи, чтобы тот не выпускал источник информации. — По какому принципу ты выбираешь поселки, в которые должен заехать?

— Это решают старшие... — Слегка настороженно косясь на возвышающуюся над ним тушу Лга"нхи, ответил жрец. — Я только следую их воле... — И в доказательство своих слов, потряс пучком веревочек с узелками.

— Ты давно ведь уже ездишь..., вот так вот! — Уверенно сказал я, успев вчера оценить насколько умелым было проведение давешнего мероприятия. — А значит понимаешь смысл воли старших. ...Иначе бы они не назначили тебя главным.

Так что думаю ты можешь сказать, почему мимо одних поселков мы проплываем, а в другие заходим...

— Шесть циклов... — Немного, но старательно подумав, ответил Фаршаад. — Городки тоже разбиты на шесть епархий... Каждый год мы навещаем одну из них.

— А почему бы не заехать раз в год в каждый городишко? — Уточнил я. — Ведь тогда количество собираемого оброка вырастет в шесть раз!

— Нам не нужен оброк. — Гордо выпрямился жрец. — Мы несем людям Слово Икаоитииоо. ...Оброк с них собирают аиотееки, а потом щедро делятся им с Храмом!

Ну да. — подумал я. — Абсолютно правильная политика. Если не напоминать время от времени электорату о своем существовании, — можно быстро превратиться в красивую легенду. Которую конечно будут пересказывать друг другу, но не более. А значит, — прощай власть.

То-то мне показалось, что единственная ругань при сборе налогов, шла вокруг мешка, а не количества насыпанного в него зерна — видать Фаршааду лень было пересыпать зерно в другой. И видать потому же, он так уверенно предлагал мне свою помощь. — Ему достаточно было только намекнуть в следующем селении о том что мне надо. И это принесли бы ему на блюдечке с голубой каемочкой. А там бы он мне это дело продал..., или просто бы отдал, в обмен на хорошее расположение.

...А ведь и правда!!! — Пронеслась у меня в голове, мудрая мысль. — Ему же надо завоевывать наше хорошее расположение, потому как в конце путешествия нас ждет большая драка. — А вдруг мы взбрыкнем в последний момент, и скажем что на драку не подписывались?

Чем-то обязаны Храму? — Ну вот приедем в Храм, и перетрем этот вопрос с паханами, а какой-то там жрец третьей ступени, нам тут не указ. И уж не знаю, какие тут правила по части непослушания. Но зуб даю, — по-любому наш бровеобильный друг, все равно окажется крайним.

М"да, — мужику тоже не позавидуешь. — Уговорить толпу отморозков серьезно рискнуть своими жизнями, без видимости особой выгоды, не имея никаких рычагов давления, кроме как сомнительной моральной благодарности.

А прими мы дары из рук самого Фаршаада, — вроде как станем обязанными уже лично ему, а значит и уговорить нас будет попроще. Но я, вместо этого пошел в самостоятельный торговый рейд, и добыл все что мне было нужно, без всякой помощи со стороны. — Упущен шикарный момент оказаться полезным. И более того, — теперь даже попроси я его о чем-то подобном, — стоимость услуги будет ничтожной. Ведь я вроде и так знаю насколько все это просто. — Неудивительно что он так расстроился и разозлился.