Ведьма Минари

Пришла в себя, когда рассветные лучи уже вползали в комнату, постепенно выхватывая из темноты предметы и вещи, находящиеся в комнате.

Вирт осторожно снял меня с себя и, поцеловав плечо, нежно провел рукой по лицу и волосам.

— Какое же ты счастье, Минари. Как бы я хотел вернуть время назад, чтобы исправить все то, что случилось и завоевать тебя раньше.

Поцеловала его отрытую ладонь и сказала улыбаясь.

— Тебе бы все равно нелегко пришлось. Я бы тебе не поверила, для начала. В Академии таких озабоченных поклонников хватало.

— Что? — напрягся он, — и кто это был? — спросил, ревниво поворачивая меня за подбородок и заставляя смотреть ему прямо в глаза.

Засмеялась и перевела тему.

— Есть хочу ужасно.

— Чёрт, прости, — он вскочил с кровати и начал лихорадочно одеваться, — сейчас что-то придумаю, — он снял защиту с двери и выскочил за дверь. Дверь закрылась, и мелкие звездочки опять пробежали по ней, надежно укрывая меня от внешнего мира.

Встала и потянулась, чувствуя себя немного странно, но совсем неплохо. Быстро ополоснулась оставшейся еще с вечера водой и начала одеваться.

Вирт вернулся спустя несколько минут с деревянным подносом, на котором лежали нарезанное холодное мясо, сыр и хлеб и стоял небольшой кувшин с вином.

— Я взял то, что было из готового, и вино, но оно ужасное, прости.

— Не страшно, я не избалована, не переживай.

— Не могу не переживать, — вздохнул он, — чувствую себя каким-то ущербным после того, как у меня были все возможности избаловать тебя, и я их так бездарно потерял.

Села к нему на колени и обняла.

— А я рада, я бы себя ужасно чувствовала и переживала, что не соответствую тебе. Ты знаешь, когда я впервые поняла, что ты мне очень нравишься?

— Когда? — Вирт удивленно поднял глаза.

— Когда ты уговорил торговца продать мне платье за 10 серебрушек. Ты даже не понял, что сделал для меня тогда, — сказала я и показала глазами на платье, которое было одето на мне, — это же было мое первое платье, никем до меня не ношеное. У меня же за всю жизнь не было ни одного своего, я всегда чужие донашивала.

— Но я же покупал тебе платья раньше, — непонимающе посмотрел на меня Вирт и после паузы обиженно добавил, — только ты их выбросила.

— И правильно сделала, — сказала резко и, вздохнув, объяснила, — я не имела права их брать, даже несмотря на то, что ты от души их мне подарил. Мы были никто друг другу, и я бы чувствовала себя в долгу перед тобой. А за это платье мне не нужно было рассчитываться с тобой.

Вирт прижал меня к себе и уткнулся головой мне в плечо.

Мы наскоро перекусили и вышли из гостиницы как раз к открытию небольшого базарчика.

— Подожди, у нас крупа заканчивается и сыр, — потянула я его к торговке провиантом. И еще нитки давай купим и...

Не договорила, потому что на площадь на всем скаку въехало четверо всадников, закутанных в белые плащи.

Вирт, ни секунды не раздумывая, толкнул меня под прилавок.

— Не вздумай высовываться, — крикнул он, и я с ужасом увидела, как он шагнул вперед, отрезая меня от них.

Я замерла. Мир изменился: исчезли звуки, и все перестало существовать кроме картины боя разворачивающегося передо мной.

Вирт обвел глазами площадь, оценивая ситуацию, и шевельнул пальцами, собирая магию и готовясь отразить атаку инквизиторов. Он не сомневался, что даже несмотря на их численное превосходство, справился бы с ними. Но за его спиной была Минари, и он понимал, что братья уже вычислили ее, и используют эту его слабость. Он уже сейчас видел, что они готовятся атаковать их обоих одновременно.

Еще заталкивая ее под стол торговки, он закрыл ее несколькими мощнейшими щитами, но надеяться только на них не собирался, как и не собирался придерживаться принятых среди магов правил ведения боя. Они очень ошибаются, если надеются, что он будет использовать банальные боевые заклинания, которые преподавал в Академии. Сейчас речь шла о его будущем, и это будущее было возможно только рядом с испуганной девушкой, сжавшейся от ужаса под столом.

Один из инквизиторов сделал обманное движение, и метнул разрывающее заклятие в торговые ряды, одновременно уходя с линии огня. Вирт мгновенно, действуя только на инстинктах, блокировал летящие в разные стороны заряды и, разорвав их поток на части, направил в разъехавшихся инквизиторов. Трое успели соскочить на землю и спрятаться за лошадьми, выставив щиты, но первый, который запустил его и не ожидал такой быстрой реакции, упал пронзенный своими же магическими иглами под копыта лошади.

Оставшаяся тройка, не высовываясь из-за лошадей, переглянулась, и главный крикнул.

— Мы не тронем девчонку, сдавайся.

Вирт молчал. Сосредоточившись на их щитах, и подстёгиваемый страхом за Минари, он рвал их защиту, сметая слой за слоем в искусно выстроенных щитах. Братья попытались сопротивляться, но поняв всю тщетность своих попыток, не сговариваясь, принялись атаковать девушку у него за спиной, надеясь хоть так отвлечь его и атаковать при удачном раскладе.

Вирт остановил основную массу летящих зарядов, но несколько успели долететь до прилавка и поджечь его. Опешившие по началу торговки заверещали, и, обезумев от страха, кинулись в рассыпную. Маги-инквизиторы бросились в толпу, под прикрытие орущих женщин, а Вирт снес ударом ноги горящий прилавок, и вытащил жену из-под рушащихся обломков.

Минари еще не успела подняться, когда они снова были атакованы инквизиторами, только на этот раз Вирт не просто выставил щит, он бросил магическую петлю в сторону старшего из братьев, и сорвал защитный амулет с его груди. Тот даже не успел остановить его и только растерянно провел рукой по пустому месту, когда его настигло ответное заклятие. Он зашатался, и рухнул в пыль мостовой, больше не двигался.

Два других мага попятились и подняли руки, показывая, что сдаются. Вирт связал их, и быстро наложив обездвиживающие заклятие, бросился к жене.

— Ты как, не пострадала? — Он лихорадочно ощупывал меня, чтобы окончательно убедиться, что я цела.

— Нет, — покачала головой, — просто испугалась. Я боялась, что они убьют тебя.

— Ну что ты, — прижал он меня к себе, — это не так просто сделать. Минари, ты сможешь потерпеть еще немного? У нас совсем нет времени и нам нужно как можно скорее убираться отсюда.

— Конечно, я уже в порядке, — сжала зубы, чтобы он слышал, как они стучат.

— Умница, — он коротко поцеловал меня и подвел к повозке. — Подожди меня тут, я должен допросить их, — кивнул он в сторону связанных инквизиторов.

Вирт быстро осмотрел тела двух погибших инквизиторов, и вытащил у главного карту и несколько свитков. Потом подошел к связанным братьям, присел рядом и сказал тихо, но так, что мурашки побежали по коже.

— Сейчас вы оба умрете, но один умрет быстро и почти безболезненно, а второму придется умирать долго и мучительно. А сейчас решайте, кто из вас готов говорить и избавить себя от мучений. И еще. Если, через минуту, ни один из вас не заговорит, я применю заклинание развязывания языка и все равно узнаю то, что мне нужно, только в этом случае вам обоим придется умирать долго и мучительно.

Братья смертельно побледнели и в ужасе смотрели, как он достает из кармана прозрачный камешек, кристалл артефакта, и тут же, при них, легко заряжает его на полную мощность, впечатывая в него мощнейшее заклинание.

— Ну? — хмуро, спросил Вирт. — Появилось желание поведать, почему вы напали на нас? — и оба инквизитора, опережая, и перебивая друг друга, начали рассказывать.

Видела, как Вирт обыскал лежащие тела, и вытащил у одного какие-то бумаги, потом присел рядом с двумя связанными Магами и начал допрос. Понимала, что нельзя вмешиваться, но не могла избавиться от странного ощущения: казалось, он уже вынес им приговор и сейчас просто еще раз убеждается в правильности принятого решения.

Даже в тот день, когда в ярости он использовал против меня боевое заклятие, я не видела его в таком состоянии. Слишком спокойный, с какой-то непоколебимой решимостью он допрашивал их.

Отошла от повозки и направилась к нему.

— Минари, возвращайся в повозку, — сказал он, не поворачивая головы.

— Не убивай их, Вирт, — дотронулась до его напряженного плеча. — Пожалуйста. Я не хочу, чтобы наш первый день омрачался чьим-то хладнокровным убийством.

— Минари, — голос его дрогнул, — они сами вынудили меня.

— Не убивай их, — повторила я. — Давай оставим их где-то на дороге, или лиши их памяти, или еще что-то, только не убивай.

Присела рядом и уткнулась ему в грудь.

— Очень тебя прошу.

Он прижал мою голову к груди еще крепче и тяжело вздохнул.

— Чтобы лишить их памяти, нужны еще два кристалла артефакта, а у нас их не так много.

— У брата Фрима было несколько, — подал голос один из инквизиторов, — в сапоге спрятаны, — он кивнул в сторону лежащего инквизитора, и в его глазах загорелась надежда.

— Ладно, — устало согласился Вирт, — только тогда поможешь мне.

— Я? — удивилась до крайности. — Каким образом?

— Нужно зарядить артефакты, я не могу тратить весь свой резерв на них, поэтому тебе придется сделать это, согласна?

— Хорошо, — кивнула я, вспоминая наш первый и единственный урок Магии, на котором я уже заряжала артефакт.

— Вирт, а почему они такие красные сейчас, в тот раз они были бледнее? — Спросила я, глядя на насыщенную рубиновую окраску, которую приобрели кристаллы, вместо алой, как в прошлый раз.

— Я тебе потом объясню, — сказал, внезапно заулыбавшийся Вирт и странное лукавое выражение промелькнуло на его лице. — Хотя..., — он посмотрел в сторону напряженно следящих за нами инквизиторов, — могу и сейчас, все равно они догадываются об ответе, а после ничего не будут помнить.

— Не надо, — я резко покраснела от прозрения.

— А когда забеременеешь, они вообще станут как у меня, — шепнул он мне на ухо, и мне пришлось прижать ладони к щекам, чтобы скрыть, как сильно я покраснела.

Глава IX (Ночь в лесу. Заговор)

Вирт не позволил мне смотреть на обряд, но я была ему даже благодарна за это. Все-таки неприятное и тяжелое зрелище. Спустя несколько минут он вернулся и сказал, что мы можем ехать — бывшие братья-инквизиторы спят и еще не скоро проснутся. Торговый люд разбежался, и платить за провизию было некому. Поэтому мы просто положили несколько серебрушек на прилавок торговки и взяли то, что собирались до нападения.

— Вирт, что они тебе рассказали? — спросила его, когда выехали за город.

Вирт бросил на меня тревожный взгляд.

— Ничего страшного, Минари. Мы справимся, — успокаивающе сказал он, но нехорошее предчувствие кольнуло мне сердце.

— Ты не хочешь говорить? — не смогла скрыть беспокойство.

— Ну что ты, родная — обернулся он ко мне, — у меня нет секретов от тебя. Просто новости не очень хорошие. Они перекрыли все дороги на север и устроили засады практически во всех местах пригодных для остановок. Нам нужно уходить с дороги, если мы не хотим, чтобы нас нашли. Придется оставить повозку в лесу и двигаться дальше верхом.

— Вирт, а где мы будем ночевать? — задала вопрос, который давно тревожил.

— Не бойся, — притянул он меня к себе, — все будет хорошо. К вечеру доберемся до реки и заночуем в небольшой деревушке, не отмеченной на карте. Я однажды останавливался там. Местный староста нам не откажет, он в долгу передо мной.

Мы въехали в лес и, проехав около мили по просеке, свернули в сторону от дороги и выпрягли лошадей. Потом Вирт перегрузил на одну лошадь наши пожитки и провиант, и поджег повозку. А мы пересели на вторую лошадь и медленно двинулись на север. В пути почти не останавливались, только чтобы дать лошадям передохнуть и немного размяться. Вирт жалел меня, и как мог старался облегчить мое положение, но с непривычки я все равно чувствовала себя очень плохо и под вечер чуть не плакала.

— Потерпи, Минари, потерпи моя хорошая, почти приехали, — уговаривал он меня, но я уже не могла держаться. Наверное, все же не стоило с такой страстью придаваться любви прошлой ночью, но тогда у меня просто сорвало крышу. Зато теперь приходилось расплачиваться. Лошадь шла, часто переступая через поваленные деревья или проваливаясь в сугробы, и каждый ее толчок отдавался болью в моих измученной спине и попе. Но особенно сильно саднило между ног. Как будто нож кто-то проворачивал. В какой-то момент не выдержала и разрыдалась, закрыв лицо руками. Вирт остановил лошадь, соскочил на землю и быстро снял меня с седла.

Я плакала, а он ходил, держа меня на руках, укачивая, как ребенка и шептал только, что любит меня и чтобы я простила его. Наконец истерика у меня закончилась и последний раз всхлипнула и затихла, даже не пытаясь вырываться, чтобы слезть на землю. Он подошел к лошади, перехватил меня поудобнее одной рукой и вытащил из сумки одеяло. Навесу завернул в него и, выбрав подходящую сухостоину усадил на лапник.

— Минари, хорошая моя, родная, потерпи еще совсем немного. Сейчас я организую нам ночлег прямо тут. Ни в какую деревню мы сегодня не поедем.

Он с такой жалостью смотрел на меня, что я опять хлюпнула носом.

— Это ты меня прости меня, я задерживаю тебя. Из-за меня нас могут поймать, — попыталась извиниться сквозь слезы.

— Ну что ты, — он крепко обнял меня и несколько раз поцеловал в заплаканные глаза. — Это я не подумал, в каком ты состоянии после ночи. — Он коснулся моего живота и спросил.

— Сильно болит?

Я кивнула.

— Там как рана открытая ноет. Если бы я знала, я бы еще днем попросила костер разжечь, чтобы пятиматочник заварить, но я думала, что дотерплю.

Вирт опять прижал меня к себе.

— Сейчас я подготовлю место для ночлега и разведу костер и сам заварю тебе этот пятиматочник, хорошо?

— Угу, — промычала я, стискивая зубы, чтобы не плакать и Вирт быстро привязал лошадей, и разжег небольшой костер, на который поставил котелок для варки чая. Пока закипала вода он успел срубить сухую сосну. Потом уложил два срубленных бревна на березовые распорки горизонтально одно над другим, и разжег между ними огонь. Чай закипел и спустя полчаса я, наконец, почувствовала себя немного лучше. Вирт предложил меня покормить, но есть я не могла, а Вирт сказал, что без меня ему кусок в горло не полезет. Он убрал котелок с кашей и лег рядом со мной. Так и заснули: голодные и уставши, под открытым зимним небом, но уже не представляя себе жизни друг без друга.

Первый министр велел секретарю никого не принимать и, закрыв двери, сделал пасс рукой, погружая кабинет в абсолютную изоляцию от внешнего мира. Затем уселся за стол и, бросив оценивающий взгляд на человека напротив, продолжил прерванный разговор.

— Император сделает так, как я скажу. Он привык полагаться на меня. Гораздо легче жить, когда не надо задумываться, о том, какое решение принять.

— Вы уверены, что он не догадается? Или, если догадается, то не станет препятствовать?

— Уверен. Император ленив и закроет глаза на многое, пока будет уверен, что я решу его проблемы. А за долгие годы я еще ни разу не подвел его. Он безоговорочно верит мне.