Мой начальник - Демон.

Я очнулась, когда мужчина выключил конфорку, и повернулся, глядя на меня исподлобья.

— Ну же... ты же не боишься поесть в моем обществе?

— Не боюсь, — и улыбнулась открыто, искренне, почти с обожанием во взгляде, что видимо несколько озадачило Адариона, так как он вдруг посуровел ликом и осторожно, словно боясь спугнуть, прошел к столу, отодвинул для меня стул и произнес деланно равнодушно:

— Как пообщались с Азалией?

— Продуктивно, — буркнула себе под нос, и стащила верхний блинчик, чтобы тут же охнуть, обжегшись.

Блинчик у меня перехватили, положили на тарелочку возле чашки, бережно взяли мою ладошку и подули на нее. Затем поцеловали каждый пальчик, и шепнули мне на ушко:

— Тебе очень идет мой халат... так бы и смотрел.

Опустила взгляд и поняла, чем был вызван интерес Адариона к данному предмету одежды, а вернее к распахнутому вороту, в котором довольно откровенно обнажилась моя грудь. Я тут же несколько нервно сжала ворот рукой, ощутив странную слабость во всем теле.

— Он мне великоват, — смутилась, когда мужчина сел напротив, послав мне многозначительный взгляд, чуть криво улыбаясь при этом.

— Это не страшно, Сирена. Было бы страшно, если бы он тебе оказался маловат.

Хмыкнула, понимая, куда он клонит, и вздохнула. Адарион меж тем ловко налил в мою чашку кипяток из самовара, добавил заварки, сахарочек.

— Пей, могу молока еще предложить. Хочешь? — пододвинул ко мне чай, улыбаясь чему-то слишком довольно. Затем он поднялся и прошел к холодильнику.

— Хочу, — кивнула, и вспомнила, что так же ответил Амин на вопрос своего отца обо мне. — Адарион...

— Что? — мужчина обернулся, захлопнул дверцу холодильника и подошел к столу с молочником в руке.

— А Амин... он...

— Можешь не думать о нем, он тебя больше не обидит, — напряженно ответил, наливая в мою чашку молока.

— Что теперь будет? — тихо спросила, помешивая ложечкой сахар в чашке. — Тебя из-за него... накажут?

— Хм, волнуешься? — снова вернулась на его лицо улыбка, причем отчего-то еще более довольная, чем до этого. — Я был в своем праве. И довольно об этом. Ешь... у меня еще пирожки с мясом есть.

Поднялся, спокойно прошел к плите, не замечая моего удивленного вида. Затем вынул из духовки противень с румяными, аппетитными пирожками.

— Только не говори, что ты и их испек! — выпалила я, не владея своими эмоциями.

— Ладно, не скажу.

А я сижу, уставившись на него круглыми глазами и закусив нижнюю губку, едва сдерживая томный стон, — какие мужики без дела пропадают? — и брякнула:

— Шеф, а вы ... женаты?!

Весело рассмеявшись в ответ, мужчина водрузил на середину стола блюдо с пирожками, сел напротив и со смешинками в глазах, ответил:

— Представь себе — да! Причем на одной очень пугливой, вредной, чрезвычайно недоверчивой ведьмочке, но невероятно притягательной, нежной, красивой, — голос демона стал слегка охрипшим, а взгляд потемнел еще больше, — чистой, светлой и, очень надеюсь, что страстной.

— Ого, — смущенно произнесла, спрятавшись за чашкой, из которой отпила немного горячего чая, — и где же вы нашли... такое чудо?

— Не важно — где, — Адарион перестал улыбаться, посмотрел мне в глаза пронзительно и тихо добавил, — главное, что уже не отпущу. А теперь... ешь. Голодные ведьмочки часто становятся злыми, а это не в моих интересах.

И всё, замолчал, откинулся на спинку стула и тоже начал молча есть, запивая чаем. Я же не решилась спорить с его собственническими замашками, поняв вдруг одну простую вещь — мне было до чертиков приятно, что он не желает меня терять. Прикрыв глаза ресницами, задумчиво поглощая блинчики и пирожки, думала о том, что сказала мне Азалия. Что бы я чувствовала, потеряв этого мужчину? Не думаю, что была бы счастлива из такой потери.

— Адарион, — посмотрела на сытого, спокойного шефа, который сидел за столом, сложив руки на груди, изучая меня все тем же темным взглядом, — а если бы я все же попросила меня отпустить, ты бы...

Шеф напрягся, подтянул ноги и вдруг поднялся. Я насторожилась.

— Ты наелась? — кажется, такой простой вопрос, но вот тон... что-то мне от него чуток поплохело.

— Да... но...

— Никаких "но", родная, — мужчина плавно, почти единым слитным движением неожиданно перетек мне за спину и обхватил меня за талию руками, прижавшись к моей спине своей грудью. — Как считаешь, я заслужил награду?

— Ч-что? — выдохнула, и снова затаила дыхание, когда поняла, что его руки уже расположились намного выше талии.

— Я так трудился, все утро на кухне у жаркой плиты проторчал, для тебя и блинчики испек, и пирожки вот... подогрел, с этим самоваром тоже пришлось повозиться, очистить его, отдраить, привести в нормальный вид, жаль — времени не было расписать его красками...

Что он несет?!

— К-какими красками? — мой голос дрогнул от недоумения.

— Масляными... или лучше по железу? Хотя ладно, так он тоже ничего, — и все это буркнул мне прямо в шею, дыхнул жарким дыханием, касаясь губами в самом чувствительном местечке за ушком, а у меня вдруг ноги подкосились и мурашко-взрывательное состояние в позвоночнике случилось.

— Ох, — вздохнула я невольно, когда его рука проникла под халат и осторожно прикоснулось к груди, накрыла ее и сжала, не больно, но чувственно.

— Я, конечно, не настаиваю, но все же... Ты — ведьмочка совестливая, справедливая, честная, умница... красссавица, и такая... сладкая, поцелуй был бы достойной наградой мужу за старание, согласна? — прошептал уже с другой стороны возле ушка, опалив шею касаниями губ.

Меня внезапно развернули, подняли за талию повыше, и снова низким, порыкивающим голосом соблазнителя произнесли прямо в мои губы:

— Только поцелуй... Помнишь, ты обещала мне его.

Я сглотнула, переведя затуманенный взгляд на мужские губы, которые немного подрагивали от сдерживаемой улыбки, и подняла глаза, чтобы тут же закрыть их, испытав почти потрясение от сильного голода в его взоре.

— Х-хорошо...

Не открывая глаз, прижалась губами к его, благо они были совсем близко, и вздрогнула, когда мужчина фыркнул, перехватил меня, удерживая на весу одной рукой за талию, а второй зарылся в волосы на затылке, и хрипло прошептал:

— Кто ж так целует? Придется научить...

Ой, корень мандрагоры!

Игнорируя мой испуганный взгляд, которым я пыталась скрыть вспыхнувшее в груди любопытство, Адарион осторожно прикоснулся сначала к одному уголку рта, затем к другому, чтобы тут же обвести мои губы языком, обхватить нижнюю, дрожащую губку, обласкивая нежными прикосновениями влажным языком и... Всё, меня вдруг накрыло странным, внезапным пониманием — я пропала. Голова пошла кругом, стон вырвался из груди, пробуждая волну удовольствия, и даже довольное урчание со стороны шефа меня уже не могло остановить. Я словно прикоснулась к источнику жизни, к которому тянуло с такой силой, что сметало все преграды на пути. Моё!! О, сколько удовлетворения было в этом слове... Это мой мужчина! Мой!!!

Осознание того, что вот он, тот мужчина, который воспринимается твоим "я" как "свой", конечно, штука хорошая, особенно когда он тебя обнимает так, что дыхание замирает вместе с сердечным ритмом, а от его поцелуев вообще звон в ушах стоит, и яркие мушки в глазах. Естественно, я даже не поняла, как мы оказались на постели, причем меня уже почти лишили единственного прикрытия — халатика, который благодаря завязкам задержался на талии, и, конечно же, жаркие губы демона почти свели с ума маленькую ведьмочку, которая готова была не только отвечать на требовательные, жесткие, а где-то и нежные, страстные поцелуи, но и обхватить нависший торс мужчины ножками, как вдруг противная, пронзительно-болезненная мысль вынырнула из подворотни подсознания.

Первая ночь страсти с демоном после ритуала сродни мощному привороту. Рабой не стану, но жить без него уже не смогу. Азалия запретила произносить слова любви. Это сильнейшая привязка. Демон не теряет себя после таких слов, а ведьма... она становится ручной.

В тот момент, когда Адарион с тихим стоном немного отстранился, чтобы избавиться от своей одежды, я вдохнула поглубже, ибо воздуха явно не хватало, и потрясла головой. Дурман какой-то...

— Что? — мой новоявленный муж замер, успев скинуть футболку, и посмотрел на меня сверху. — Сирена, только не вздумай меня сейчас отталкивать!

Последняя фраза у него вышла с нотками рычания, затем он перехватил мои запястья и зафиксировал их по обе стороны от моей головы. Я сглотнула, чуть дернула руками, которые осторожно, но крепко удерживал Адарион, и заметила, что он снова начал склоняться надо мною, пристально смотря в мои ошалевшие глаза.

— Ты меня с ума сводишь... Слышишь? Я ведь без тебя не смогу уже, — хрипло, надрывно зашептал он мне, едва касаясь губами щек, лба. — Не смогу... Люблю тебя... слышишь?

— Слышу, — прошептала я в ответ и расслабила напряженные руки, вглядываясь в его черные, словно омуты, глаза и потянулась к его губам... сама потянулась. — Не оттолкну... никогда больше.

Что уж промелькнуло на его лице, радость ли, страсть, не знаю, не успела понять, ибо муж-демон превратился в коварного, опытного искусителя, доведя меня до пика наслаждения. И даже кратковременная боль померкла, едва из моей груди вырвался громкий крик удовольствия, а ногти впились в его плечи, прочерчивая красные борозды вниз по рукам. Если бы не его настойчивый шепот, требующий от меня встречных признаний в чувствах, я бы может и после не сдержалась, сама все выпалила бы как на духу. Но не решилась, увы, или напротив, хорошо, что не решилась.

Слова никогда не являлись для меня пустым звуком, а были осязаемы, почти материальны. И скажи я сейчас, что жить без него тоже не могу, а любовь к нему стала почти болью, что было бы тогда? Как бы он повел себя со мною? С его-то демонской сущностью, пусть и с флером романтика и даже одомашненного хищника в передничке! Хотя в данный момент, когда все еще сердце стучит где-то в горле, и ноги дрожат, а руки не желают выпускать столь соблазнительное тело из своей хватки, думать о каких-то подводных течениях в поведении Адариона не хотелось.

Мой страстный шеф перекатился через меня на кровать и прижал к себе так сильно, что ребра затрещали, уткнулся носом в мою макушку, заставляя млеть от необычного ощущения счастья и радости, даря своими объятиями чувство надежной защиты. Помолчал, причем почему-то возникло ощущение, что он чем-то недоволен или размышляет о чем-то, как вдруг стиснул меня еще крепче и прошептал мне в волосы:

— Осталось дело за малым...

"Хм, о чем это он?" — мысли текли лениво, расслаблено.

— Ты полюбишь меня!

Да? А я уже...

— И я тебя никогда не отпущу. Ты — моя!

Внезапное перемещение мужчины надо мною, и он снова нависает сверху, удерживаясь на локтях по обе стороны от моей головы, смотрит на меня непримиримо, яростно, словно готовясь к очередному сражению. Я не удержалась, улыбнулась и подняла руку, чтобы провести пальцами по его лбу, скуле и коснуться губ, которые были упрямо сжаты, и тоже с легкой хрипотцой произнесла, стараясь унять волну необычного возбуждения, что пронеслась по всему телу:

— Твоя... слышишь? Только твоя.

Глава 17.

Кто же знал, что после всего двух слов "только твоя", моему демонюке снесет все рамки, которые сдерживали его страстную натуру. Как я поняла ровно через трое суток, которые мы провели, практически не покидая спальни, заявление о принадлежности, пусть и без слов о любви, для демона сродни вручению права на соблазнение, невероятному по накалу страстей. К вечеру третьего дня я взмолилась о пощаде. Нет, конечно, Адарион был более чем корректен в своих желаниях и предпочтениях, но, тем не менее, ни одного сантиметра на моем теле для него не осталось неизученным и необласканным. Отпихивая от себя ненасытного мужа, а именно так я должна была к нему теперь обращаться, как заявил мой требовательный демонский шеф, попыталась отвлечь его разговором на тему... "пирожков".

— И все же, кто готовил пирожки? Азалия или... нет, я даже второй вариант произносить боюсь, — сделала большие глаза, думая о маман с демонскими рогами.

— А второй вариант — это кто? — прищурился Адарион, пытаясь сбить с моей груди мыльную пену кончиками пальцев.

Надо отметить, что в ближайшее время нам предстояло снова появиться в офисе. Затем должен был состояться отбор музыкальных групп, приглашенных на кастинг для корпоратива, следом — согласование программы развлечения. А вот дальше, — мамочки, мне уже плохо, — маман шефа поставила ультиматум: либо сын незамедлительно представляет свою избранницу отцу и обязательно на территории демонских родителей, либо папочка явится сам, причем не факт, что визит будет в удобное для нас время. В раздумьях после общения с маман, Адарион отнес меня в ванную, с наполненной горячей водой и с пеной, попутно успевая срввать с моих уст жаркие поцелуи. Я подозреваю, что он так же рассчитывал, если повезет, то и удовольствие получить в тех же условиях, то есть со мною в ванной. Ну уж нет!

— Я говорю о твоей маме, Адарион! И хватит облизываться, глядя на меня... пена не вкусная!

— Моя МАМА?! И пирожки?! — вредный демон рассмеялся, отряхивая руку от пены, затем успокоился и скорчил обиженную рожицу. — Знаешь, честно говоря, она вообще не умеет готовить, это я в папу пошел такой хозяйственный.

— А, понятно, ну конечно, демон очень полезен в хозяйстве, — прыснула я в ответ. — И кстати, что это за глупая шутка была с посылкой?

— Гм, с посылкой? — стушевался вдруг этот хитрюга, и надо же, даже покраснел.

— Та-а-ак, — протянула я, намыливая руки, поднятые вверх, затем провокационно подняла ножку и кончиками пальцев провела от щиколотки до коленки. — И часто ты пользуешься такой вот почтовой службой? Хм... Интересно, а в той почтовой конторе имеются еще варианты посылок?

— Рррр...

— Что? — вскинула я глаза, в деланном удивлении. — Неужели ты у них единственный и неповторимый? И наверно нарасхват, да?

— Сирррена! Это был единственный раз! — Мой демон явно обиделся.

— О, так мне просто повезло! Эксклюзив?! Ваууу...

И брызнула в него пеной, чтоб не злился, затем рассмеялась, когда пена попала мужу на лоб, стекла по носу и там застряла. Адарион медленно стер с лица мыльный раствор, взгляд его как-то изменился, потемнел, и он весь подался вперед, словно готовясь к броску. Я сглотнула, и опустилась в воду, спрятав под пеной все тело до самого подбородка.

— Я рад, что ты так считаешь. Тебе, правда, повезло, — прищурился, затем вдруг сверкнул взглядом хищника, коварно улыбнулся и наклонился к самому моему носу, коснувшись его губами. — И знаешь, полчаса у нас еще есть.

Я невольно пискнула, когда ощутила его руку, прикоснувшуюся к внутренней стороне моего бедра.

— И, кстати, у тебя вода остыла, сладкая моя ведьмочка, очень сссладкая...

Через час в офисе

Снова тот же конференц-зал и в том же составе.

"Совещание. Корпоратив", — я мысленно чертыхнулась и скривила губы от недовольства, что мы опять собрались обсуждать ту же тему.