Операция "Нисхождение"

Время перевалило за полночь, и новенький микрорайон, построенный на берегу реки, как один из лучших образцов "умного города", уже засыпал. Однако полной темноты, несмотря на густую облачность и накрапывающий дождик, не было — сквозь пелену облаков пробивался свет искусственной луны. В роскошном саду между устремлёнными в небеса домами гуляло лишь несколько парочек. Бейкер же, не останавливаясь, уверенным шагом направлялся к мигающей на карте точке. Утопающие в зелени небоскрёбы закончились, и американец оказался на просторной набережной реки. Приблизив карту на своём электронном свитке, шпион удивился — предполагаемое местоположение сбежавшей от него аватары указывало куда-то на середину реки. Спустившись по широкой лестнице на пляж, Бейкер обнаружил лодочную станцию, у причала которой в свободном доступе стояли лёгкие стеклопластиковые лодочки. Позаимствовав одну из них, шпион аккуратно нажал на джойстик и плавно заскользил к цели.

Почувствовал комариный укус в тыльную сторону ладони, шпион в первую секунду не заподозрил никакого подвоха. До сих пор мистер Бейкер не встречал в Иванове комаров и ещё удивлялся тому, как их смогли извести в этом городе среди лесов. И теперь, будучи укушенным комаром, шпион даже обрадовался тому, что не всё при социализме так уж идеально, и комары, изведением которых здесь так гордились, всё-таки остались. Но его радость длилась всего секунду — ровно до того момента, как он почувствовал, как мир вокруг него крениться. Стремительным, отрепетированным до автоматизма движением, шпион выхватил и проглотил неприметную таблетку. Это был универсальный антидот — чудо американской фармацевтики. И вовремя — только успел он проглотить таблетку, как понял, что тело больше не слушается команд из мозга, а сознание обволакивает вязкий туман небытия.

Очнувшись, шпион был готов обнаружить себя в тюрьме, скованным по рукам и ногам, но нет, он всё ещё лежал в медленно сносимой течением лодочке. После атаки замаскированного под комарика робота мгновенно действующим снотворным Бейкер больше не сомневался, что он находится под колпаком у АСГУ. "Хорошо, что у них не вышло вырубить меня сразу. Предупреждён — значит, вооружён" — мелькнуло в голове у Бейкера. Потерев шишку на голове, он вновь взялся за джойстик и, внимательно оглядываясь, не будет ли какого подвоха, направил лодочку к видневшемуся в полумраке крохотному островку посреди реки, на котором был сооружён домик — в нём должна была прятаться его добыча. Однако произошло нечто странное: вместо того, чтобы двигаться в ту сторону, в которую шпион наклонял джойстик, ожившее судёнышко резво понеслось прочь от островка.

Прогулочная лодочка, на которой находился Бейкер, не была антивандальной — подобные меры были бессмыслицей в стране полного контроля, где любая попытка хулиганства мгновенно превращалась в публичную порку, естественно, психологическую. Несколько тяжёлых ударов кулаком по панели управления вывели из строя электронику управления мотором, но лодочка, вместо того, чтобы остановиться, принялась нарезать круги на реке. Американец зарычал, схватил весло, и, поднатужившись, выдернул его из уключины. Последующие удары рукояткой весла окончательно повредили электродвигатель, и человек вновь обрёл контроль над изуродованной лодочкой. Шпион довольно хмыкнул, и, осторожно озираясь в ожидании новых пакостей от следящей за ним АСГУ, погрёб к своей цели.

— Проснись, проснись, Алиса! — кто-то тряс меня за плечо.

Я очнулась и почувствовала у себя под боком тёплое тело Юли. Она-то меня и будила, причём очень настойчиво.

— Что случилось? Ещё же только час ночи! — с удивлением я обнаружила, что обладаю способностью чувствовать время с точностью до секунды. Наверное, в ходе операции по копированию моего сознания АСГУ решила добавить мне такую маленькую, но полезную суперспособность.

— АСГУ предупреждает, что к нам приближается шпион с приказом на твою ликвидацию, — не стала темнить Юля, — она пытается его задержать, но говорит, что человек попался уж больно упорный, а слишком жёстко останавливать его она не хочет.

— Моя ликвидация? — сон как рукой сняло, однако я не испугалась, а скорее, возмутилась такому положению дел, — меня пару часов назад уже ликвидировали, сколько уж можно! И почему АСГУ не ликвидирует или хотя бы арестует его? Она же знает, что он шпион, доказательств достаточно!

— У АСГУ бзик на непричинении вреда людям, — объяснила мне подруга, — она готова щадить всех потенциальных преступников, если есть хоть малейший шанс, что этот человек не совершит преступление. Ты знаешь, если бы в своё время АСГУ не стала ждать, когда начнётся стрельба и уничтожила сидящих в доме Советов заговорщиков, мои родители были бы живы! Ей это было — как комара прихлопнуть, а она ждала и надеялась, что в людях возобладает разум. Не возобладал... Наверное, из-за этого я столь предвзята к ней...

— Юля, — взяла я подругу за руку, — что случилось, то случилось, над временем даже машины с могуществом бога не властны.

— Да понимаю я! — крикнула Юля, расстроенная воспоминаниями о смерти родителей, — в конце концов, она справилась с проблемой лучше, чем могли бы справиться даже лучшие из людей... Ладно, не время трепать языком, через несколько минут шпион будет здесь, так что пошли скорее.

На лифте мы вознеслись на верхний этаж, где была организована голубятня.

— Альта, иди сюда! — позвала Юля.

Белоснежная голубка подошла к нам и поздоровалась, прикоснувшись кончиком клюва к нашим ладошкам.

— Сейчас тебе нужно будет очень постараться, — громким, каким-то гипнотизирующим шёпотом произнесла Юля прямо в ухо птице, — ты ещё ни разу не поднимала двоих, но всё когда-нибудь случается в первый раз.

С этими словами моя подруга закрепила на смирно стоявшей голубке какую-то навороченную конструкцию, подобную той, которую крепят на лошадей в вестернах. Я, как городской житель, видевший лошадь только в зоопарке, совершенно не разбиралась в тонкостях. Можно попросить литературного помощника, который, будучи частью АСГУ, моментально сообразит, как построить красивое описание голубиной упряжи, но это было бы нечестно, ведь это полностью моя повесть. Короче говоря, Юля оседлала Альту.

Конструкция на спине голубки была рассчитана на одну аватару, и сейчас моя подруга лихорадочно привязывала к ней наспех сделанную люльку из ниток, которая должна была помочь удержаться ещё одной аватаре.

— Забирайся на Альту, ну же! — Юля подкинула меня, и я сама не заметила, как оказалась в седле.

Теплое тело птицы подо мной заходило ходуном, и, чтобы не свалиться, я вцепилась в какую-то ручку спереди седла... и тут же стремительно скатилась с взбрыкнувшей голубки на доски пола. Подруга подскочила ко мне, помогла подняться, но вновь сажать в седло не стала.

— Альта не признаёт тебя как всадника, — извиняющимся тоном пробормотала Юля — придётся тебе пожертвовать комфортом...

— Как будет удобно Альте, — улыбнулась я и, после того, как моя подруга вскочила в седло, забралась в привязанную к нему люльку.

— Сезам, откройся! — выкрикнула Юлька. Послышалось жужжание сервоприводов, и часть крыши отъехала в сторону, впустив в домашнюю атмосферу голубятни ночную прохладу, свежий ветер и капли дождя.

Управляемая Юлей голубка стремительно взмыла вверх. У самого домика мы увидели человека в лодке, который, что-то крича, тянул к нам руки. Но мы были уже за пределами досягаемости шпиона — высоко в воздухе.

Наши тела были лёгкими, просто невероятно лёгкими на взгляд человека. Но, похоже, что для голубки мы оказалась достаточно чувствительным грузом. К счастью, бушевавшая несколько часов назад гроза прошла, но продолжал накрапывать дождик, постепенно смачивающий оперение Альты. Первую минуту голубка летела относительно стабильно, но чем дальше, тем больше она трепыхалась, пытаясь сбросить лишний по её мнению груз.

— Похоже, она против второго пассажира, — крикнула Юлька.

— Я чувствую, — выкрикнула я в спину подруге, болтаясь в своей люльке.

Наспех сделанная конструкция не выдержала резко сменяющих друг друга натяжений и расслаблений, и узлы, которыми моя люлька крепилась к седлу, ослабли. Когда я заметила это, было уже поздно пытаться их поправить. В тот миг, когда нитки развязались окончательно, я успела только пискнуть, на что обратила внимание Юля. Моя подруга, проявив чудеса ловкости, успела схватить меня за руку, но вернуть обратно уже не смогла.

— Я разобьюсь! — завопила я, чувствуя, что моя ладонь начинает выскальзывать из руки подруги.

— Не бойся! — проорала мне Юлька, — ты слишком мала, чтобы разбиться!

Тут Альта сделала ещё один рывок, и наши руки окончательно расцепились. Юля, прочно пристёгнутая к седлу, осталась сидеть на голубке, а я с всё возрастающей скоростью полетала вниз. Возникло ощущение дежавю — всего несколько дней назад я падала с большой высоты примерно в этом месте. Однако тогда я не знала, куда падаю, и приводнение оказалось для меня приятным сюрпризом. Теперь же до последнего момента я надеялась, что упаду в воду, но по инерции я пролетела чуть дальше и в последние мгновения падения наблюдала прямо перед собой тёмную полоску пляжа. Никакой надежды на выживание после падения с такой высоты, казалось, не было — я уже приготовилась к мучительной смерти от болевого шока из-за поломанных костей и разрыва внутренних органов.

Каково же было моё удивление, когда я осознала, что лежу на мокром песке пляжа, для меня больше напоминавшим гальку, и при этом умирать вроде как не собираюсь. Ещё больше я удивилась, когда поняла, что приземлилась без особых повреждений, отделавшись лишь кровоточащими ссадинами на руках и ногах. Если бы я упала с такой высоты в своём обычном теле, то непременно разбилась бы в лепёшку. Меня спас маленький размер тела, а именно — отношение площади тела к его массе, которое тем больше, чем меньше существо. Этот простое математическое выражение позволило аватаре шутя выдержать падение со смертельной для человека высоты.

Пока я приходила в себя, от воды послышался какой-то шум. Я обернулась на него и обнаружила, что в берег около меня врезался нос лодки, из которой на песок выпрыгнул охотившийся за мной шпион! Я рванула прочь, но быстро поняла, что убежать от него не смогу. Да, относительно я сильнее, быстрее, прочнее и так далее и тому подобное, чем любой человек. Но размер, что бы там не говорили, имел значение, и в данном вопросе далеко не в мою пользу. Я бежала из последних сил, вязла в мокром песке, проваливаясь по щиколотку в его камушки, но при всём старании не могла делать больше пяти километров в час. Человек же догонял меня играючи, даже не переходя на бег. В конце концов, шпион навис надо мной, присел и, ехидно посмеиваясь, сгрёб меня ладонями, словно какого-то жука.

— Попалась, чертовка! От меня убежать хотела? — он сжал меня в кулаке, отчего я почувствовала, что кости мои трещат, и поднёс к глазам. Я не могла говорить, пытаясь не задохнуться. Впервые я видела человека так близко, и это было страшно. Складки кожи и морщины при таком приближении не сглаживались глазом и проявлялись непривычно резко.

— Как думаешь, мне убить тебя прямо сейчас, или прихватить с собой в Америку? — вкрадчивым шёпотом, от которого меня бросило в дрожь, произнёс шпион, — Что, не хочешь возвращаться на родину, предательница? Верно, лучше прямо сейчас тебе голову свернуть, чтобы неповадно было...

Вдруг поймавший меня шпион втянул ртом воздух и захрипел так громко, что у меня заложило уши. Державшая меня рука разжалась и я полетела вниз с более чем метровой высоты, что после недавнего падения с нескольких десятков метров казалось полнейшей ерундой. Приземлившись, я почувствовала угрожающий порыв ветра от падающего человека, и едва успела откатиться в сторону, как тяжёлое тело рухнуло на мокрый песок в нескольких сантиметрах от меня. Я прислушалась к дыханию упавшего человека, но шпион, доставивший меня в Иваново, а последние несколько часов охотившийся за мной, не проявлял признаков жизни. Ко мне подскочила моя спасительница, державшая в руке подозрительно знакомую баночку — снятый с меня несколько дней назад электрошокер.

— Он, что, умер? — спросила я Юльку, которая, сидя на важно вышагивающей голубке, горделиво осматривала дело рук своих.

— Он сейчас в состоянии клинической смерти, — пояснила моя подруга, — разряд электрошокера остановил его сердце. Наверное, умрёт, если ему немедленно не оказать медицинскую помощь... Только учти, искусственное дыхание я ему делать не собираюсь! При всём желании не смогу...

— А спасатели? Давай же, вызывай службу спасения! — наседала я на Юлю.

— Великодушная ты, — улыбнулась моя подруга и нажала какую-то кнопку на своём вмонтированном в пояс коммуникаторе.

Не прошло и минуты, как из пронёсшегося прямо у нас над головами мультикоптера выпал робот первой медицинской помощи. В мгновение ока он опутал тело поверженного Юлей врага электродами и принялся делать инъекции каких-то лекарств. Ещё через несколько минут к распростёртому на земле телу подлетел аэромобиль скорой помощи, но в это время мы были уже достаточно далеко для того, чтобы выпрыгнувшие из него врачи не могли заметить нас при всём желании. Они аккуратно занесли американца внутрь, и аэромобиль помчался в направлении ближайшей больницы, по иронии случая — той, в которой проходила курс омолаживания Алёна Лисова.

— Всё, ты свободна, — посмотрела на меня Юля, проводив взглядом мелькнувшую в небе машину, — ведь мы обе теперь живём на облаках.

— Замечательно, только я теперь понятия не имею, что мне теперь делать, — рассмеялась я, искренне радуясь окончанию этой истории.

— Пошли досыпать, — улыбнулась моя подруга, — насчёт шпиона больше не беспокойся, в больнице за ним присмотрят, а потом отправят куда положено.

— В ГУЛаг? — попробовала пошутить я.

— Нет, — совершенно серьёзно ответила моя подруга, — ГУЛаг у нас уже почти как сто лет назад закрыли, да и в Сибири таким не место. Наверное, обменяют на кого-нибудь адекватного американского правозащитника и сплавят обратно в Соединённые Штаты...

Так закончились мои приключения в качестве вражеского агента в Социалистической Европе и началась непосредственно жизнь её гражданина. Последнее, конечно, куда приятнее, но далеко не так интересно для читателя. Несмотря на серьёзные опасения о сроке жизни аватар, Юля и я живём единой семьёй и умирать пока что не собираемся. Методы продления жизни, с которыми сейчас активно экспериментировали, проверили и на нас. Кроме того, аватары изначально создавались с возможностью замены отдельных органов. Сначала их доставляли из Японии, а после внедрения технологий производство микроаватар развернулось и в Европейском Союзе.

А уже через пару лет у меня появился ребёнок. Нет, конечно же, я сама в своём новом теле при всём желании не могла стать мамой. Даже гений нашего создателя — великого японского учёного Такады, не мог встроить в нас сложнейший механизм творения новой жизни. Над этим довольно активно трудятся учёные-биологи всего мира, и, надо думать, уже у следующего поколений крох появится возможность сочетать приятное с полезным и заняться самовоспроизводством. Для меня же единственным способом сделать ребёнка являлось выращивание его в искусственной матке, что было довольно распространённым делом в Социалистической Европе. Не сочтите за рекламу, но именно в ивановском институте материнства и детства находились одни из лучших искусственных маток в мире.