Поэтому приказ стрелять на поражение получили только охранники Октагона, тогда как остальным, наоборот, внушалось, что нужно дважды подумать, а уж потом лезть в заварушку, если таковая начнется. Источник слухов засечь никак не удавалось, они как будто сами по себе возникали во множестве голов разом. Каждый новый день — новый слух, и масса людей, пересказывая его другим, придавала видимость достоверности из разряда "все говорят! Все не могут сговориться!"
— Сам понимаешь, — заметил Асыл, — как выгодно в таких условиях проводить диверсии. Раз, и тут же слухи, мол, это Лев гадит!
— С чего бы Римскому Льву гадить Риму? — удивился Дюша. — Где здравый смысл и прочие штуки?
— Какого здравого смысла ты ждешь от слухов? Тем более таких идиотских, какие сейчас гуляют по городу? Нет, здесь все одно к одному, диверсии против толпы, и разжигание толпы, и все это сходится в одну точку, точнее говоря, к одному человеку, нашему любимому лысому генералу.
— Причем, как быстро сориентировались, — дипломатично заметил Дюша, — вот только — только появился Лев, и уже пошла подрывная работа против него!
— Скорее, у них появился символ, — прищурился Асыл, — осязаемый такой, увесистый символ. Кто не знает Римского Льва? Все знают! Никому не надо объяснять, кто это такой, и, следовательно, с таким символом работать гораздо легче и труднее одновременно. Но эти слухачи, смотрю, трудностей не боятся, работают как на конвейере, и все это может плохо закончиться.
— Насколько плохо?
— Настолько, что столица взорвется, и все твое ополчение, Дюша, окажется не в силах помешать.
Примерно в таком вот духе Асыл и доложил Льву. Мол, товарищ генерал, псионики заели, подрывают вашу репутацию, будоражат столицу и в ближайшем времени полыхнет, если вы не вмешаетесь. А если вмешаетесь, тоже полыхнет, но чуть позже. Ненависть ко Льву, внушаемая Риму, витала над городом и временами была почти осязаема, как будто темное облако, опускающее свои щупальца в голову каждому горожанину.
— И что ты предлагаешь? — спросил Лев, складывая руки на животе.
Он и Асыл находились в бункере, в десяти километрах от Рима. Обставлено все было предельно функционально, и не мешало ни работать, ни мыслить. Лев очень любил такие места, и кабинет его на форпосте 99 был очень схож с убежищами. Здесь можно было спокойно работать, а не носиться взад-вперед по Федерации, чем чаще всего и приходилось теперь заниматься генералу.
— Думаю, надо давить псиоников, — осторожно ответил Асыл, сидевший на стуле напротив.
— Правильно думаешь, — кивнул Лев. — А как?
— Ээээ... взять спецподразделения, и прочесать город.
— Миллионник? Эх, Асыл, разочаровываешь!
— Извините, товарищ генерал! Не специалист по крупным городам, все больше по диверсиям в тылу тварей работал! — вскочил Асыл, изображая преданного и тупого служаку. — Не обучен! Прошу снять меня с должности коменданта Рима!
— Ну-ну, — грозно отозвался Лев. — Снять его! А работать тогда, кто будет? Я один за вас всех что ли? Нет уж, так дело не пойдет! Голова тебе для чего дана?
— Чтобы думать, — вздохнул Асыл.
— Правильно! — наставительно указал пальцем Лев. — Вот и думай! Если невозможно взять и оцепить весь город, и просеять каждого жителя через сито проверок на пси, то что?
Асыл задумался. Лев терпеливо ждал, попыхивая неизменной сигаретой.
— Необходимо, чтобы псионики сами пришли?
— Правильно, правильно. А как этого добиться?
— Ээээ... дать им возможность действовать, совершать ошибки и так далее?
— В точку! Пусть накаляют атмосферу, они же персонально против меня работают? Вот, это замечательно. Пару раз подставлюсь, "Буревестника" в охрану, пусть заодно опыт набирают, и все. Псионики сами прибегут, или натравят кого-нибудь, неважно. Появятся следы. Зацепки. Хвосты. Ухватившись за них, вытащим всю сеть псиоников на свет, упакуем, допросим и ликвидируем.
— Так просто
— Я разве сказал, что это просто? — нахмурился Лев. — Рим и в самом деле может полыхнуть, и уже за одно это накаливание настроений в столице во время Волны, разжигателей можно ставить к стенке без суда. Собственно, на этом и сработаем. Псионики знают, что и так уже массу всего нарушили, и пощады им не будет. Надо будет, кстати, еще речь по этому поводу в прямом эфире высказать. Мол, так и так, негодяи псионики, всех к ногтю, зажать и расстрелять!
— Подталкиваете их к выступлению?
— Подталкиваю, а что делать? — развел руками Лев. — Надо, надо форсировать события, эту внутреннюю заразу и вправду следует выжечь, и нет ни сил, ни времени проводить аккуратную инфильтрацию, разыскивать хвосты, сопоставлять. Нет уж, спровоцируем их, схватим за горло, допросы, выбивание информации и пошли, пошли, пошли. Чем раньше — тем быстрее я смогу вздохнуть спокойно, не опасаясь удара в спину.
— То есть слухам не мешать?
— Не мешай, продолжай работать на противодействие, держи охрану в состоянии тревоги. Буквально на днях выступлю с провокационным заявлением, потом вернусь в Рим и буду открыто ходить по улицам, ну или там паркам — скверам, вроде как прогуливаюсь.
— Чересчур нарочито, — поморщился Асыл.
— Этим сойдет, — отмахнулся генерал. — Думаешь, там матерые спецы сидят? Да ха три раза! Привыкли прятаться, потеть, аккуратно захватывать людей и подбирать к ним ключики. Нет уж, я их заставлю действовать быстро, резко и на этом они совершат кучу ошибок, и мы их возьмем вот так!
Лев стиснул кулак, показывая, как они возьмут псиоников за горло.
— А столицу, вы тоже за горло возьмете? — уточнил Асыл.
Так как капитан Имангалиев никогда не шутил, то Льву оставалось только ответить на вопрос.
— Нет, но аккуратную удавку на горло накину.
— Товарищ генерал?
— Для начала выступлю в Совете, пусть почешутся, — улыбнулся Лев.
12 сентября 2399 года. Выступление генерала Слуцкого в Совете.
Выступление в Совете, разумеется, не могло быть спонтанным, хотя Лев и постарался создать такое впечатление. Мол, ему доложили, и он тут же помчался разбираться, весь в гневе и страданиях. С таким вот настроем Лев начал свою речь. Мол, доколе, вы — власть предержащие, будете вкусно есть и сытно решать судьбы, когда там, за стенами Октагона, целая столица готова взорваться бунтом, и все потому, что нету вам дела до людских нужд?
Не сказать, что генерал был таким великим оратором, но основные принципы знал, и сейчас давил на эмоции. Факты? Да, Лев густо вплетал в речь факты, и приводил слухи, самого общего свойства, но все равно в основе лежало давление на эмоции. Точнее говоря, на одну из них — страх. Еще в самом начале, когда ему сразу, без разговоров, вопросов и обсуждений вручили самые обширные полномочия, Лев убедился, что бОльшая часть Совета подавлена и находится в скрытой панике.
Иначе никак нельзя было объяснить ту легкость, с которой он взлетел обратно на вершину властного Олимпа.
Конечно, здесь можно было бы заметить, что Совету требовался козел отпущения, на которого можно было бы взвалить все неудачи, да только Лев понимал, что в случае его неудачи, Риму и Совету придет конец. Можно эвакуироваться, можно перенести часть документов, но разрушенные структуры интеграции людей, разбросанных по планете, так легко не перетащить. Собственно, на этом и основывался эффект кратковременного преимущества, от уничтожения, неважно, Рима ли или Сверхмозга.
Но, в любом случае, слишком легко все прошло, и Льву, волей-неволей, приходилось признавать в глубине души, что обязан он этим своим врагам. В данном случае, псионикам, которые, создав общий панический настрой, и, исподволь воздействуя на Совет, облегчили ему задачу. Теперь вот они пытались исправить собственную ошибку, нагнетая атмосферу в столице, и Лев не собирался упускать такой шанс.
Широкими мазками он рисовал перед Советом картину, можно сказать, Апокалипсиса.
Как возмущенные народные толпы, размахивая оружием, которого всегда было в изобилии, пойдут на штурм Октагона. Сметут охрану и стены, и разорвут на кусочки "негодную власть", и только потом опомнятся, может быть, но будет уже поздно. Робкие возражения, что Октагон неприступен, Лев безапелляционно отмел в сторону, заявив, что паника и агрессия, несомненно, захлестнут всех, включая воинские части, стоящие в городе. И тогда у бунтовщиков будет и тяжелое вооружение, и бронетехника, и подготовленные солдаты. В наилучшем случае, не будет солдат, но то, что войска не смогут остановить толпу, Лев заявлял со всей уверенностью.
В качестве обоснования он приводил такие факты, что режиссеры бунта, те, кто разжигает панику в столице, несомненно, в первую очередь, нанесут удар по войскам в городе. Те не успеют среагировать, в силу понятных причин, и закончится все это плохо.
— Что же вы предлагаете?! — раздался выкрик с мест.
— Предлагается следующее, — тут же ответил Лев. — Все войска, находящиеся в городе, скрытно привести в полную боевую готовность. Ввести еще войск, скрытно или под видом отправленных на переформирование. Закрыть город. Спровоцировать выступление будет очень легко, и дальше подавить. Раз, два, несколько тысяч трупов и все, можно зачищать город спокойно.
— Или несколько десятков тысяч трупов, а? Или несколько сот тысяч? Насколько войска готовы к подавлению бунта горожан?
— Не готовы, — признал Лев. — Но именно для этого и нужна провокация, чтобы толпа поперла в атаку, и тогда все сведется к привычной ситуации: там враги, тут друзья. Стреляй или убьют.
— Какое-то хлипкое обоснование!
— Извините, у меня нет под рукой десятка дивизий, личный состав которых готов стрелять в людей без всяких колебаний. Разрядить ситуацию в городе не получится, а силы охраны правопорядка будут сметены, если мы проморгаем начало. А мы его проморгаем, потому что режиссеры этого выступления выберут удобный им момент, и будут бить туда, куда им удобно.
— Где гарантии
— Никаких гарантий! Но заметьте, войска будут в полной боевой готовности, и будут знать, что в городе бунт против власти. Также все структуры будут готовы реагировать на выступления. И так далее, и так далее. Еще раз повторяю, те, кому выгоден бунт в столице, не остановятся, а мы не можем остановить их. Поэтому все произойдет, хочется вам того или нет. Но только от вас будет зависеть, будем мы готовы к этому выступлению или нет. Количество трупов здесь за скобками, ибо вопрос стоит
— Почему нельзя тянуть время, вычисляя главарей и режиссеров бунта, и затем аккуратно погасить верхушку?
— Потому что мы не знаем, кто они. И не сможем вычислить их.
— Как такое может быть?!
— Потому что, — Лев выдержал многозначительную паузу, — нам противостоят не просто люди. Нам противостоят псионики!
В зале поднялся шум, впрочем, весьма сдержанный. Лев с удовлетворением ощутил, что аура страха в зале сгущается. Все равно состав Совета надо было обновлять полностью, почему бы и не ускорить процесс, для пользы дела? О, разумеется, Совет, как вершина пирамиды власти Федерации, требует особого подхода и особых методов, но этим Лев собирался заняться немного позже. Сейчас ему предстояло совместить не слишком приятное с полезным. Разрядить ситуацию в столице, и, наконец, ухватить этих проклятых псиоников за хвост или иную часть тела.
Пока что все ниточки, ведущие к псионикам, рвались при первом прикосновении.
Пусть даже они не были бойцами, но отлично научились скрываться.
— Да, да, псионики!! — возвысил голос Лев. — Они долго ждали, чтобы отомстить! Долго скрывались, делали вид, что дружелюбны, и готовили удар в спину Федерации!
Лев улыбнулся в зал, показывая, насколько наивны были псионики в этом вопросе.
— Но теперь, теперь они перешли черту! Они чувствуют угрозу, и поэтому ускорили свои действия и начали совершать ошибку! Не подлежит сомнению, что они вошли в сговор с тварями!
Вот теперь зал полыхнул выкриками. Эффект неожиданности сработал на все сто процентов. Лев, ухмыляясь, смотрел прямо перед собой. Да, теперь надо будет только убедиться, что слова выйдут за пределы Совета, и достигнут ушей... скажем так, массовой общественности, и тех, кто этой массой дирижирует. Вот тогда следующий шаг из запланированных будет успешно сделан. Пусть Лев и не думал, что враги возьмутся за разжигание столицы, но это никогда не мешало ему использовать планы врагов, обращать эти планы против них самих, и уж тем более, поворачивать планы к своей выгоде, а значит и выгоде Федерации.
— Да, пока твари бьются о неприступные твердыни войск Федерации, псионики решили вонзить нож в спину человечеству! Поэтому я требую принять мой план, и требую наиболее жесткого подавления бунта! Это позволит не только полностью исключить вероятность повторного восстания, но и позволит уничтожить тех, кто предал людей! Я обещаю это!
Под гром аплодисментов, пропитанных страхом, Лев получил санкцию на требуемую войсковую операцию. Разумеется, к нему приставили наблюдателей и координаторов от Совета, ибо с всевластием Льва были готовы мириться, пока он обращал его против тварей. Всевластие в столице, под боком Совета, уже вызывало подозрения у власть предержащих. Но, тем не менее, псионики и их заговор настолько всех напугали, что пока Лев получил, то, что хотел.
Но это была только половина плана Римского Льва, явная его часть.
О второй половине плана: под это дело обновить Совет минимум на три четверти, Лев скромно умолчал.
Глава 8
Своим политическим устройством Федерация оказалась обязана во многом Прежним. Во-первых, те имели потрясающую привычку не только делиться на государства, но и постоянно этими государствами воевать, восхвалять самих себя, унижать противников. Строить планы по построению государства, которое охватило бы всю планету, пытаться достичь положения сверхдержав, и многое-многое другое, в искаженном виде прошедшее через Темные Года.
Ведь что делали в первую очередь тогда люди? Правильно, объединялись вокруг какого-нибудь жирного куска, оставшегося от Прежних, и не слишком радиоактивного, и так возникали зародыши государств. Потом они разрастались, соприкасались, поглощали друг друга, при существенной разнице в откопанных технологиях, и в целом, как в кривом зеркале, копировали то, что было при Прежних.
Затем на арену вышли твари, и государства людей начали съедать одно за другим. Стало понятно, что наследие Прежних в таких условиях становится просто гибельным грузом, но привычка перевесила. Был реализован промежуточный вариант, по лекалам Прежних. Государство, но единое, охватывающее всю планету. Это дало свои плоды... правда, перед этим твари успели изрядно проредить человечество. Даже перед лицом гибели не все были готовы отказаться от власти и привилегий и прочей мишуры Прежних.
Дальше дела пошли быстрей и веселей, под приглядом Краммера и его учеников.
Какое-то время все утрясалось, и окончательное формирование было завершено уже после Первой Волны, и так и прошло через следующие двести лет. Каждый из материков представлял почти независимое образование, автономное в управлении. Азия, Европа, Африка, Австралия, Южная Америка и Северная Америка. Жизнь, конечно, потом внесла коррективы, и та же Африка, например, просто выпала, но суть осталась неизменной. Каждый из материков выдвигал представителей в Совет, и там они все вместе занимались тем, что объединяли, скрепляли, организовывали общие связи и управляли войсками, и помогали перемещать товары, и так далее.