Та вздрогнула от неожиданности, вероятно, она и не заметила, как кто-то вошел в ее шатер, пытаясь найти ответы на свои вопросы в хрустальном шаре. Она подняла на говорившего слегка замутненные глаза и произнесла равнодушным голосом:
— Она вышла.
— Куда? Когда? Я бы заметил, — ответ герцогу не понравился, так как казался нелогичным.
— Там за ширмой есть еще выход, она ушла минут двадцать назад, — цыганка показала себе за спину и устало прикрыла глаза.
Блэйкстоун на прощание послал гневный взгляд в сторону цыганки и прошел за ширму. За ней обнаружился еще один полог, через который он попал на улицу по другую сторону от главного входа в шатер. Пробежавшись взглядом по толпе людей, снующих в разные стороны, он нахмурился и недовольно пробурчал о женщинах в целом, не забыв помянуть одну известную особу, которая отличалась непредсказуемостью и болезненной независимостью. Чертыхнувшись про себя, он стал размышлять, куда могла уйти Лизабет и почему она не вернулась в их компанию.
Лизабет тем временем посетила почту, которая располагалась недалеко от площади, на которой раскинулась ярмарка, и передала почтальону письма для тетушки из России и для мистера Керби. Затем приобрела за несколько пенсов пару газет и вдруг увидела объявление, висящее над конторкой почтальона, в котором сообщалось о сдаче внаем небольшого уютного коттеджа в одной мили от городка N., с садом и небольшой конюшней на пару лошадей. При этом из прислуги числились приходящая кухарка и садовник. Лизабет переписала координаты управляющего, который был указан в объявлении, решив связаться с ним и выяснить все условия найма и сроки. Не то, чтобы она собиралась срочно уезжать из Даркхолта, но решила иметь для себя запасной вариант. Кроме того, девушка не могла с уверенностью сказать, что сможет и дальше жить в одном доме с герцогом. Ее все больше пугала та искра страсти, которая просыпалась в ней от одного только присутствия Блэйкстоуна, а уж на его выдержку и благоразумие она вообще не надеялась. Этот мужчина давно дал ей понять, что видит ее в роли своей любовницы без всяких угрызений мужской совести.
Выйдя из здания почты, девушка размышляла куда податься, как вдруг увидела знакомое лицо, промелькнувшее в толпе. Герцог разыскивал скорее всего ее, при этом его лицо пылало еле сдерживаемым гневом. Лизабет поняла, что обнаружена, и постаралась взять себя в руки. Когда мужчина подошел к ней поближе, то его высокая и крепкая фигура закрыла собой весь обзор ярмарочного балагана.
— Ну, дорогая моя леди, и куда же вы запропастились? — Грозно произнес Блэйкстоун, недовольный той радостью вперемешку с гневом, затопившие его при взгляде на строгую красавицу, которая стояла с таким неприступным видом, словно готова держать долгую осаду.
— Во-первых, ваша светлость, я вам не дорогая, а во-вторых, не жена, чтобы отчитываться, куда и зачем я направляюсь.
Герцог весь подобрался, как пантера перед прыжком, во взгляде промелькнули искорки восхищения.
— Но, вы, милая моя Лизабет, правда мне дороги, я волновался за вас...как вы могли бросить всех нас в неизвестности, моя дочь даже решила, что цыганка вас превратила в птичку и вы улетели. Ай-яй-яй, как не стыдно, — с легкой иронией пожурил он девушку, заметив, как на ее очаровательных щечках вспыхнул румянец от его слов.
Фиалковые глазки стали метать в него молнии, желая испепелить.
— Вы ведете себя глупо, ваша светлость, — воскликнула девушка, — сколько можно вам говорить прямым текстом, между нами не может быть никаких отношений, следовательно, вы не вправе называть меня ни своей, ни дорогой, ни как либо еще в этом же роде.
Герцог заметил, что вокруг них стали собираться любопытные прохожие, тогда он крепко схватил девушку за локоть и повел за собой. Пока мужчина насильно вел девушку под руку, она пыталась стойко игнорировать столь дерзкий и собственнический выпад. Однако, то место, куда Блэйкстоун привел ее, а именно за здание почты, где не было ни одного постороннего человека, вызвало некоторое опасение.
— Зачем вы меня сюда привели? — взволнованно спросила Лизабет, пытаясь освободиться от его хватки.
Однако вместо ответа девушка была прижата к кирпичной стене сильным мужским телом, руки ее оказались удерживаемыми на стене по обе стороны от ее головы. Взгляд герцога выражал какую-то внутреннюю борьбу, когда он вглядывался в ее обеспокоенные глаза, затем переместился на губы. С утробным рычанием мужчина прильнул к девушке своими жаркими губами, захватив в плен мягкие женские губы и заставив ее расплавиться словно воск. Лизабет неожиданно для себя ответила на поцелуй, позволив его языку проникнуть вглубь, сладкая истома и легкое головокружение завладели всем ее существом. Он выпивал ее всю, сметал все тщательно установленные барьеры, нанося сокрушительные удары бедному сердцу. В какой-то момент, когда девушка уже думала, что задохнется от чувств и нехватки воздуха, мужчина оторвался от ее губ, и прижал голову девушки к своей бурно вздымающейся груди.
Быстрый стук сердца и взволнованное дыхание сказали ей о том, что Блэйкстоун сам опалился в собственном огне страсти, и не пытается разыграть ее.
— Солнце мое...вы заставляете меня делать опрометчивые поступки и каждый раз нарушать раннее данные обещания вести себя в соответствии с кодексом джентльмена...Зачем вы мучаете меня? — Прерывисто спросил он, не отпуская от себя девушку. — Прошу вас, давайте уедем вместе, только вы и я, неважно куда, давайте сбежим и не посмотрим ни на какие условности...одно только ваше слово и я положу к вашим ногам весь мир...
Девушка испугано вслушивалась в гул его голоса, вибрирующий в грудной клетке, затем все-таки смогла немного отстраниться и заглянуть ему в глаза, в которых плескалась целая гамма чувств.
— Нортон, — произнесла она нерешительно, — я не знаю, что сказать...у меня какой-то туман в голове, сердце сейчас выпрыгнет...
— Вы просто еще очень не искушены, но физическая близость между мужчиной и женщиной может быть разной, — вкрадчиво произнес он, наблюдая за румянцем, который вернулся к девушке на щечки, — может доставлять обоим и счастье, и удовольствие, и блаженство, но только если оба этого желают. Поцелуи способны стать хорошей прелюдией к любви...и не только к платонической.
Девушка моргнула, затем почувствовала, как запылала от кончиков ушей до самых ног.
— Вы...вы просто наглец, — воскликнула она и стала вырываться из крепких объятий.
— А вы — маленькая обольстительница, моя Лизабет, — возразил мужчина, но объятий не разжал. — Зачем вы заставили меня ревновать к Джонатану, поверьте, не стоит пользоваться этим...способом, что бы вызвать во мне чувства, ведь я и так уже кладу к вашим ногам свое сердце.
— Что? — удивление и испуг промелькнул на лице темноволосой красавицы.
— Каюсь, — произнес мужчина серьезно, — не хотел вам говорить, тем более при таких обстоятельствах, но вы, правда, украли мое сердце. Если бы я не был женат, вы можете быть уверены, что сегодня же получили бы от меня предложение руки и сердца, но обстоятельства выше моих желаний, поэтому я могу только смиренно просить о милости — подарить мне свою любовь и нежность...уедем вместе, Лизабет?
Однако реакция, которая последовала в ответ на это признание, заставила герцога пожалеть о неосторожно высказанном признании. Лицо девушки утратило все краски, тень горечи искривила прекрасные и нежные губы, глаза наполнились влагой.
— Вы...считаете, что я могу согласиться... на роль чьей-либо любовницы, ...игрушки, которую можно будет после использования сломать и выкинуть?
Мужчина отпустил девушку, понимая, что теряет ее доверие.
— Нет, я так не считаю, — тихо ответил мужчина, растрепав прическу рукой, что могло означать растерянность. — Вы не верите в мои чувства?
Лизабет хмыкнула и в раздражении передернула плечами.
— Да, не верю...вы ничего не знаете обо мне, как можно при этом говорить о своих чувствах, если только светлейший герцог не решил развлечься, благо что и женщина подходящая оказалась поблизости, — ядовито произнесла девушка, обняв себя за плечи.
— Лизабет, послушайте, — Блэйкстоун чувствовал свою вину, к нему начало приходить понимание, как низко он поступил, предлагая девушке порочную связь, — ведь вы сами не стали мне рассказывать о себе, как же я мог составить верное мнение о вас и ваших намерениях, ваших принципах, в конце концов.
— Однако, мне уже не раз приходилось вам об этом говорить, я не нуждаюсь ни в покровителе, ни в человеке, который не может предложить мне открыто стать его супругой, и при этом пытается соблазнить меня и сделать одной из своих возможных содержанок.
Каждое сказанное слово суровым женским голосом увеличивало осознание того, как жестоко ошибся Блэйкстоун.
— Мисс Уэлсон, Лизабет, примите мои извинения, я, правда, полный идиот, — смиренно произнес мужчина, — но дайте мне единственный шанс все исправить...если бы вы только могли мне довериться и рассказать о себе...
— Не понимаю, что это может изменить? — Лизабет все еще испытывала нервную дрожь от тех чувств, которые сумел всколыхнуть в ней этот мужчина, начиная от восторга и желая раствориться в нем до гнева и презрения.
Герцог некоторое время задумчиво смотрел на девушку, затем, словно решившись на что-то, сказал:
— Ваша откровенность может очень многое изменить, поверьте.
— Я не уверена...честно говоря, не думаю, что и мое дальнейшее пребывание в замке возможно.
— Только не делайте скорых выводов и не принимайте необдуманных решений, — воскликнул герцог, сделав движение к девушке, желая схватить ее в объятия и не отпускать, — давайте сначала все обсудим, потом и будем думать, как поступать.
Девушка вновь передернула плечами, словно не соглашаясь с его требованием.
— Я бы хотела вернуться в свои апартаменты, ваша светлость. Я слишком устала от борьбы с вами, да и не место здесь что-либо выяснять.
Лизабет решительно направилась к выходу из укромного местечка за почтой, но была остановлена невинным вопросом:
— Я так понимаю, что вы согласны поговорить со мною в другой обстановке. И, кстати, ваши слова означают, что поездка в Рамсгейт не состоится?
— Вы совершенно правильно все поняли, думаю, что вы сами сможете объясниться с леди Виоллой и миссис Бигли, почему я не смогу ее сопровождать.
Не дожидаясь ответа, девушка покинула герцога, выйдя на улицу решительным шагом. Через несколько секунд следом вышел Блэйкстоун. Однако не успели они уйти далеко, как их настиг кучер О'Мали, с сообщением о том, что из замка прискакал его помощник со срочным донесением от дворецкого Бриггса. Лизабет тоже услышала слова кучера и подошла поближе, желая узнать, что могло произойти в замке за время их отсутствия.
Герцог бросил обеспокоенный взгляд на девушку, принимая из рук О'Мали записку. Развернув ее и прочитав, Блэйкстоун нахмурился и сквозь зубы чертыхнулся.
— Ее светлость пожаловала... в компании своих друзей, какого дьявола ей понадобилось в Даркхолте, — сердито произнес мужчина и посмотрел на Лизабет. — Мисс Уэлсон, прошу вас, отыщите миссис Бигли и леди Виоллу, сообщите им о необходимости вернуться в замок...и причину этой срочности. — Затем он обратился к кучеру. — О'Мали, сопровождайте мисс Уэлсон, и привезите ее в Даркхолт в целости и сохранности.
Откланявшись, он быстро ретировался, намереваясь как можно быстрее на своем скакуне добраться до замка, дабы выяснить цель приезда его светлейшей супруги с гостями, а так же как можно быстрее отправить восвояси всю честную компанию. Лизабет решила не мешкать и прошла вместе с Джеймсом, который предложил проводить ее к миссис Бигли, благо, что она дожидалась распоряжений хозяина у палатки попечительского совета.
Услышав новость, миссис Бигли тут же поторопила всех откланяться. Леди Виолла выглядела от услышанного немного взволнованной и растерянной, всю дорогу до замка не отпускала руку Лизабет, чем вызвала недовольные взгляды своей гувернантки. Однако, мисс Торнтон была довольно своей поездкой, ведь она успела повидаться с доктором Фрименем, который в свою очередь спокойно выслушал все ее жалобы и пообещал чем-нибудь помочь ей в столь безнадежной ситуации. Одно только удручало, что он не предложил ей пожить в своем доме, либо, как она надеялась, место экономки. Так же гувернантка радовалась своей изобретательности в части изобличения морального облика мисс Уэлсон, переговорив с парой местных матрон о ее поведении и посетовав на то, что сея особа проживает в замке без компаньонки наедине с женатым мужчиной, который в свою очередь потакает всем ее прихотям.
Она очень старательно намекала на то, что вполне возможно, эти двое более близки, чем кажется. Таким образом, посеяв в умах благовоспитанных дам возмущение и негодование, мисс Торнтон сочла себя исполнившей свой долг перед герцогским семейством. Кроме того, известие о прибытии ее светлости в замок заставило задуматься старую деву о провидении высших сил, так как, по ее мнению, это случилось как нельзя кстати. Гувернантка подумала, что обязательно найдет возможность переговорить с герцогиней насчет мисс Уэлсон и ее коварных кознях против семейной целостности.
"Если герцогиня позволила бы мне сохранить свое место гувернантки при Виолле, то я смогла бы чаще видеться с моим дорогим доктором", — искренне заблуждалась мисс Торнтон, так как не брала в расчет ни Блэйкстоуна, который вряд ли позволил бы своей супруге что-либо менять в своих решениях, ни доктора, который никогда не ответил бы ей взаимностью.
Когда коляска въехала на территорию замка, дамы спешно спустились на мощенную булыжником площадку. Лизабет беспокойно наблюдала за девочкой, которая была странно бледна и понура. Миссис Бигли велела гувернантке проводить Виоллу в свои комнаты и дать ей успокоительный отвар, накормить и уложить в постель отдохнуть. Юная леди даже не высказала возмущения или несогласия, молча пошла следом за мисс Торнтон, напоследок крепко пожав руку Лизабет и неуверенно посмотрев ей в глаза. Девушка вошла в холл, задумчиво глядя перед собой, и неожиданно споткнулась о сундуки и саквояжи, которые возвышались горой у входа. Появившиеся лакеи стали уносить вещи на второй этаж в левом крыле замка.
Лизабет подошла к лестнице, намереваясь подняться к себе, однако услышала, как из кабинета хозяина разносятся громкие голоса, раздраженный мужской и требовательный женский. Не желая оказаться свидетелем выяснения отношений между супругами, а то, что это спорила герцогская чета, она не сомневалась, девушка быстро стала подниматься наверх по лестнице. Войдя в свои апартаменты, она приняла помощь Люси и разделась. Накинув пеньюар, прошла в свою спальню и прилегла на кровать. Прикрыв глаза, Лизабет наконец-то почувствовала себя в тишине и покое, что могло помочь обдумать все последние события и принять верное решение.
Глава 19
Ощущения внутреннего опустошения, недовольства и раздражения постепенно заполняли и вызывали беспокойство. Лизабет открыла глаза и уставилась на свисающий балдахин над головой. Девушка понимала, что в немалой степени сама виновата в том, как сложились отношения с хозяином замка Даркхолт. Не будь она столь легкомысленна при посещении оперы, что повлекло за собой всю цепь необъяснимым образом сложившихся обстоятельств, возможно сейчас герцог не просил бы о порочной связи, а, скорее всего, уехал бы в Бразилию и даже не обратил бы внимания на постоялицу в скучном трауре.
