Приказано - спасти...

Визг моторов, работающих на больших оборотах, накатывался и Семен, махнув рукой своим бойцам, побежал вперед, к повороту, чтобы успеть занять позицию, до того как мотоциклисты увидят стоящий на дороге тягач.

Глядя вслед группке бойцов, Шилин отрешенно подумал, что больше он их не увидит...

Красноармеец Семен Чекунов

... Пулеметчик пристраивал своего "Дегтяря", понадежнее упирая сошками в землю, обминая локтями рыхлый песок и сам устраиваясь поудобнее, как если бы рассчитывая задержаться на этой позиции надолго. Второй номер расчета выложил рядом с ним пару снаряженных дисков, и теперь, выставив ствол своей винтовки из травы, боязливо оглядывался на Семена. Третий боец залег ближе к повороту и Чекунов его не видел. Приклад АВС уже был привычно вжат в плечо и свободный ход на спусковом крючке выбран.

На какие-то мгновения окружающий мир замер в зыбком равновесии: натужный вой мотоциклетных моторов доносился из-за поворота, казалось, не усиливаясь, и где-то глубоко-глубоко в душе Семена шевельнулась надежда, что может все еще обойдется, что гансовский дозор не доедет до их позиции, остановится, развернется и скроется где-то там, в разноцветье осеннего леса. И ничем не нарушаемый, все так же будет шуметь ветер в кронах деревьев, а они молча будут слушать этот мирный звук, лежа среди засыхающей травы... И не разорвет сырой воздух треск выстрелов...

Первый мотоцикл вывернулся из-за поворота неожиданно. Вот только что он гудел за поворотом, а вот уже разбрызгивает грязь из дорожных колей. Рослый водитель навалился на рукоятки руля, стараясь не дать мотоциклу развернуться поперек дороги. Наверное, именно поэтому он не сразу понял, что произошло, когда пассажир в коляске ткнулся головой в установленный на стойке пулемет.

— Не-ет! Рано!!! — заорал Семен, уже понимая, что совершена очередная ошибка... Но его уже не слышали. "Дегтярев" залился в длинной очереди, вспарывая свинцовой струей мотоциклетное железо. Немец-водитель завалился набок, на коляску. Пассажир с заднего сиденья попытался соскочить, но не успел. Уже мертвым он опрокинулся назад, взмахнув полами плаща.

И, яростно оскалившись, давил на спусковой крючок пулеметчик, и, как патефонная пластинка, вращалась верхняя крышка диска, в такт смертельной песне "Дегтяря". Второй номер расчета, не глядя выпуливал обойму куда-то в сторону немцев, только успевая передергивать затвор...

Следующий мотоцикл, только показавшись из-за поворота, тут же свернул в лес и, подпрыгнув на обочине, вломился в кусты. Пулеметчик не смог обстрелять его, именно в этот момент в диске закончились патроны. С матом он отбросил пустой диск второму номеру, вбил на место новый, но было уже поздно. Семен выстрелил несколько раз, однако, без видимого результата. Зато с другой стороны дороги вслед мотоциклу, кувыркаясь, вылетела немецкая "толкушка". Грохнуло, посыпались сучки и листья, но удалось ли зацепить мотоциклистов, было неясно.

Второй номер приподнялся, пытаясь разглядеть результат взрыва, Чекунов заорал на него матом, приказывая залечь. За этими событиями Семен совсем забыл следить за тягачом. Однако, Шилин выполнил приказ четко. Обернувшись на треск ломаемого дерева, Чекунов увидел как окутавшийся сизым дымом выхлопа "Комсомолец" торит себе дорогу среди редколесья, постепенно удаляясь от дороги. Прицеп волочился следом, подпрыгивая, на пнях и кочках так, что у Семена даже свело зубы, когда он представил, каково там приходится раненным. За машиной оставалась просека, выстланная измочаленными траками гусениц кустами и стволами молодых деревьев.

— Давай, давай, жми, — Чекунову казалось, что он кричит так, что его слышит даже Андрей, сидящий за рычагами тягача, хотя на самом деле он просто беззвучно шевелил губами. Басовитое рычание другого мотора заставило его рывком обернуться к дороге: грязно-серая туша бронемашины показалась из-за поворота и граненая башня уже разворачивалась в сторону Семена тонким хоботком автоматической пушки. Или, экипаж увидел уходящий тягач?

Семен вжался в землю, одновременно пытаясь нащупать в заблаговременно расстегнутой сумке единственную противотанковую гранату. Как назло, броневик двигался по противоположной стороне дороги, и для того чтобы добросить увесистую чушку РПГ требовалось быть гораздо ближе.

Вдруг металл возле смотровой щели броневика заискрил от пулевых попаданий — это пулеметчик открыл огонь из своего "Дегтяря". Экипаж, видимо, решил не рисковать. Бронеавтомобиль остановился, и медленно двинулся назад, одновременно разворачивая пушку в сторону новой угрозы. Чекунов заскрипел зубами: "Что же ты делаешь, друг? Он же сейчас...". Додумать свою мысль Семен не успел. Хоботок пушки задергался, выплескивая пламя и "Дегтярь" подавился очередным патроном...

"Убит? Или ранен?" — мысли пронеслись в голове у Чекунова, меж тем как сам он перекатился через скат пригорка и пополз к дороге, прикрываясь от бронемашины торчащими возле дороги кустами. Винтовку приходилось волочить левой рукой, так как правая намертво сжала рукоятку РПГ. Упираясь ботинками в дерн, помогая локтями, Чекунов толкал свое тело вперед, стараясь быть как можно более незаметным. Не замечая дождя, лившегося сверху, не замечая сырости пропитывающей шаровары и шинель, извиваясь между кочек Чекунов полз вперед. Собственное запаленное дыхание глушило все окружающие звуки, и Семен не мог слышать, продолжает ли двигаться в лесу тягач. Однако он отчетливо понимал, что машина с прицепом не могла удалиться от дороги достаточно далеко, и если не отвлечь проклятых фрицев, она будет следующей целью.

Пулеметчик, имя которого Чекунов так и не успел запомнить, дал уходящей группе еще несколько лишних мгновений. Но, сейчас этого было недостаточно.

В просветах между ветками куста серая поверхность брони просматривалась плохо, но подниматься было опасно, поэтому Семен продолжал ползти к дороге, молясь Богу, в которого он не особо то и верил, чтобы броневик остался на прежнем месте.

Все ближе и ближе, и уже ветерок доносит тошнотворный запах чужого бензина и горячего железа... Чекунов осторожно припаднял голову и чуть не застонал от досады. Проклятая железяка оказалась слишком далеко для гранатного броска. Настороженно пошевеливая пушечным стволом, бронеавтомобиль застыл возле расколотого пулеметной очередью пенька. И черт бы с ним, если бы он так и оставался стоять. Но, если он сейчас развернется вправо и попытается въехать на бугор, туда, где была их первая позиция. Ведь оттуда уходящий "Комсомолец" будет виден как на ладони! И даже отстреливаться уходящие не смогут, так как весь сектор стрельбы будет перекрыт прицепом, что волочится следом за тягачом.

Как будто подслушав мысли Семена, бронеавтомобиль скрежетнул включаемой передачей и медленно двинулся вперед, одновременно выворачивая передние колеса. Видимо, экипаж решил, что основная угроза расположена на пригорке, откуда велся пулеметный огонь, а за фланги можно не опасаться. "Мать, их!!! Да если б хоть какую пушку..."— на мгновение Семен представил себя за панорамой "сорокапятки" и до крови прикусил губу от острого желания влепить в серый борт бронебойную болванку. Или, даже и фугасный — этой жестянке хватит за глаза...

Немцы же, будто надсмехаясь над его беспомощностью, медленно двигались вперед, вминая покрышками осеннюю траву в черную грязь. Всего несколько десятков метров разделяли Семена и броневик. Но эти метры нужно было пробежать...

Граната РПГ-41, которую держал Семен в руке, имела один огромный недостаток. Здоровенная банка, по прозвищу "ворошиловский килограмм" была оснащена взрывателем от обычной пехотной гранаты РГД-33. И взрывалась она не от удара, как более поздние гранаты, а по прошествии нескольких секунд после броска. А значит, нужно было рассчитать бросок так, чтобы РПГ оказалась в нужное время в нужном месте. Поэтому Семен не мог позволить себе ошибиться, бросив гранату издалека.

Санитарка Эсфирь Дольская

Хуже всего была неизвестность. Ревет впереди тягач, скрипит, переваливаясь по ухабам прицеп, под аккомпанемент хлопающего брезента — но все что видит Фира, это колеи лесной дороги убегающие назад в распахнутом сзади проеме. Правда, есть еще узкое окошечко прорезанное в пологе. Но, к нему прильнула Анастасия Ивановна, что-то высматривая впереди... Хотя, каждый раз когда Фира боковым зрением видит фигуру возле передней стенки, ей кажется что это сидит Сиваков... И тогда Фира с усилием проглатывает ком в горле, стараясь не расплакаться.

Движение, движение — наверное, они так и будут двигаться и двигаться. И не будет конца этой дороге, что никак не может вывести их к своим.

Во время остановки в деревне Фира даже не успела вылезти наружу. Боец принес и подал ей в фургон ведро с водой, и пришлось поить раненых, пользуясь короткой передышкой. За пологом о чем-то переговаривались голоса, но санитарке было не до того — раненые требовали внимания, помощи, хотя бы просто сочувствия. А потом тягач дернул и потащил прицеп дальше. В раздернутый сзади полог Фира только и увидела стоящую посреди дороги женщину, мелко крестившую удаляющийся фургон. И снова, только убегающие назад колеи лесной дороги...

Когда "Комсомолец" остановился посреди леса, Фира хотел сразу сходить к тягачу, чтобы узнать, куда они едут и долго ли еще осталось... Но, сначала ее отвлекла Анастасия Ивановна, попросившая помочь по новой перевязать бойца с ранением в грудь. У того, видимо от тряски открылось кровотечение и пришлось бинтовать рану, расходуя скудный запас уже не раз стираного бинта. А, затем ее попросил подойти Маслеников. После того проишествия на поляне, ему снова пришлось перевязать лицо, так как потрескавшаяся корка на ожогах стала кровить. Да и глазам был нужен покой. Так что, он снова лежал на своем месте. Когда Фира перебралась к нему поближе, летчик повернул голову:

— Фира, слушай меня. Сходи к Чекунову и Шилину. Передай им, чтобы не рисковали. В крайнем случае, простоим в лесу еще сутки-другие, пока все успокоится. Я вижу, — при этих словах капитан горько улыбнулся, — что Семен чего-то опасается...

— Семен знает что делать, — неожиданно для себя самой перебила летчика Фира.

— Я знаю, — не стал спорить Масленников, — но он взвалил на себя большой груз, а ему и двадцати лет нет. Хотя и ведет он себя как взрослый мужик. Я боюсь за него, как бы не сорвался. Он же прет вперед как танк, да еще и нас тащит. Но, все же...

Что хотел сказать капитан, Фира так и не услышала. Так как в этот момент запустился мотор тягача, а затем рывок сцепки возвестил о начавшемся движении.

И тут Фира почувствовала что происходит непоправимое, что-то, что уже нельзя изменить. Острой болью прострелило сердце:

— Семе-еон!!!

Фира рванулась к выходу из фургона, но ей в рукав вцепилась Анастасия Ивановна:

— Куда, оглашенная! Тронулись уже. Потом сходишь.

В это время прицеп стал крениться влево, и стало не до разговоров, так как нужно было помочь раненым удержаться на лежаках. Пол фургона выпрямился, но его тут же накренило вправо, затем рвануло в сторону, подбросило, что-то со скрежетом прочертило по борту...

Фира поняла, что машина двигается уже не по дороге, а значит, события разворачиваются совсем не так, как предполагалось изначально. А затем, треск пулеметных очередей и хлопок взрыва дал ей знать, что она не ошиблась в своих предположениях.

Санитарка до боли сжала кулачки, не замечая, что ногти впились в ладони: "Там идет бой. Бойцы пытаются задержать немцев, чтобы мы могли уйти. И, с ними остался Семен. Значит, все настолько плохо, что он не нашел другого выхода... Наверное, это и есть то, о чем просил предупредить Маслеников... А я не успела..."

Анастасия Ивановна не успела даже крикнуть что-то предостерегающее, как Фира, подхватив свою санитарную сумку, прыгнула через задний борт прицепа.

Санитарка Эсфирь Долинская

Приземление получилось неудачным. Фира споткнулась о сучок и плюхнулась на землю, больно стукнувшись коленкой. Но, тут же вскочила на ноги. И, не оглядываясь на удалящийся прицеп, метнулась в лес. Бежать было неудобно. Сумка колотила по боку, и приходилось придерживать ее рукой. Ветки приходилось отводить одной рукой, и санитарка только зажмуривалась, когда очередной прут хлестал по лицу. Наверное, проще было бы бежать по колее оставленной тягачом, но Фира ясно слышала гулкие очереди "Дегтярева" и двигалась по кратчайшему пути, опасаясь потерять время.

Грохот боя стал совсем близким, и к звукам стрельбы добавились странные щелчки. Когда от ствола сосны, которую как раз обходила санитарка, брызнули в разные стороны кусочки коры, Фира поняла: это шальные пули. Неожиданный страх заставил девушку остановиться, прижавшись к стволу старой березы.

Потные волосы липли к лицу, лезли в глаза и Фира отмахнула их рукой. Бой на дороге продолжался, но, неожиданно, перекрывая рокот "Дегтяря", забасило что-то крупноколиберное. "Голос" советского пулемета стих, исчез задавленный тяжелым гулом... А потом наступила тишина...

Фира поняла, что она не успела. Но, все равно, оттолкнулась от березы и побежала туда, где она была нужна...

На раненого бойца она наткнулась возле самой дороги. Тот, подволакивая ногу и шатаясь двигался вглубь леса. В окровавленной руке он нес винтовку с разбитым в щепу прикладом. Фиру он даже не замечал, пока она не встала на его пути. Непонимающими глазами он смотрел на девушку, пока она пыталась добиться от него ответа. Поняв, что боец попросту контужен, Фира толкнула его в сторону просеки оставленной тягачом и бросилась дальше.

Первое что бросилось девушке в глаза — пулемет, растопыривший в водухе сошки, как жук перевернутый на спину. А потом она увидела и пулеметчика. И ее помощь тут была уже не нужна. Сглотнув вязкую слюну и стараясь не смотреть в сторону того, что еще несколько минут назад было человеком, Фира осторожно приподнялась над гребнем холмика.

Украшенный белыми крестами броневик медленно двигался по дороге, разворачиваясь скошенным носом в ее сторону, хотя пушка была повернута вбок. А затем она увидела и Семена.

Точнее, угадала в фигуре стелющейся между кочками. Сердце забилось сильнее, захотелось что-то крикнуть, помочь, предостеречь... До крови закусив губу Фира вглядывалась в человека ползущего по осенней траве. Куда-то в сторону ушел дурманящий запах крови, стихло рычание мотора немецкого броневика. "Только бы не заметили, только бы не заметили", — как молитву повторяла Фира.

На войне неверующих не бывает. Каждый человек о чем-то просит и надеется. Миллионы молитв, часто противоречащих друг другу, возносятся к небу. Разве уследить за всем, даже Богу? Но мольба девушки оказалась услышана. Частично.

Экипаж бронемашины не увидел советского бойца. Да и что он мог рассмотреть через узкие щели в бронекорпусе? А вот пулеметчик, тот что ехал на втором мотоцикле, рассмотрел все что нужно. И, хотя позиция для стрельбы была не очень удобной, длинная очередь МГ заставила Чекунова распластаться на земле, вжавшись всем телом в такой неподатливый сейчас грунт.