Боги Яви часть 1,2

— Нет... — внучка замотала отрицательно головой.

— Вот же курица... — прошептала бабка. — А ну, повтори заповедь асов?

Хельга убрала за спину руки, которые всё время мешались, путаясь, как две длинные бесполезные верёвки.

— Не разрушайте Мир ваш и природу его, ибо себя погубите и свой Мир потеряете, — прошептала молодая жрица. — Сохраняйте Память о всех предках Рода своего и обрящете вы благосклонность Богов и Предков ваших. — Внучка натужно шмыгнула носом. — Не живите по законам, что создали люди, дабы лишить вас Свободы, а живите по Законом Единого. Чтите свято все праздники, что оставили вам Предки ваши, украшайте жизнь свою радостью и деяниями благими, да во Славу Богов и Предков ваших. — Хельга взмокла и утёрла лоб.

— А теперь поняла... дурында берёзовая? Ведь это и есть Храм Рода Небесного, потому и мы все живые находимся при роде! И род-батюшка не обидит тебя ни здоровьем, ни красотой, ни детьми. А те, кто пойдут против рода... — бабка многозначительно ухмыльнулась и замолчала, — пустые будут...

— Как это? — сделала округлые и удивлённые глаза Хельга.

— А вот так... подрастёшь — узнаешь... свиристелка бестолковая! — дала старуха понять своей внучке, что урок на сегодня закончен.

— Тёмные они какие-то, ба! — ответила Хельга.

— Ну да, чего с них взять-то, тёмные, они и есть тёмные, — согласилась бабка и встала с пня, направляясь в сторону плетёной изгороди за метлой. — И вообще, иди жопу прикрой, срамоту тут развела! Ой! Глянь-ка! Лешак Гром к нам в гости пожаловал? Мать моя женщина, кто нарисовался... — И бабка махнула рукой в сторону дремучего леса. Хельга взвизгнула, и её как ветром сдуло. Молодица сверкнула жопой, только стук скрипучей двери и раздался. Бабка Ядвига улыбнулась и направилась к порогу избы, держа в ещё крепких руках грозную для козла метлу. — Мозгов как у той плотвицы... — бубнила себе под нос Ядвига. — Курица, она и есть курица...

Глава 4. Лес Мюрквида

Ближе к обеду мы вышли из топи, хотя тронулись, как только болото проснулось и чуть забрезжил розовый рассвет. То же вопрос к нашим учёным. Ночью гадь была в каком-то своём непонятном для меня оцепенении, а как только время подошло к раннему утру, трясина стала оживать, шипеть и булькать своим ужасным зловонным дыханием. Видно, земля-матушка тоже стала просыпаться понемногу.

Повязки свои не снимали, пока не вышли на твердыню, в редкий осиновый лес. Не знаю, насколько они спасли нас от газа, но избавиться от них я всё же не рискнул.

Свежий порыв тёплого ветра степенно ударил в лицо.

— Земля... — прокричал я и присел возле небольшого деревца, прильнув к нему спиной, как тот адамов змей-искуситель.

Этой тяжёлой ночью никто из нас не сомкнул глаз на чёртовом болоте. Лярва всё время дрыгала задними ластами и пугала нас в темноте до икоты. Живучая скотина оказалась, хоть и с перебитым позвонком. Да и страшный смрад демона гугуля и лежащее недалеко обезглавленное тело тоже сильно напрягали наши с ребятами нервы. Скажу вам, было как-то неуютно. Привет от Одина... Похоже, нас ждали и обложили ведьму со всех сторон, как дичь на охоте. Вот-вот собачки гончие должны нарисоваться...

Даже арийка, и та припала к земле, не в состоянии заниматься своим марафетом, сил не было вовсе. Все здорово устали. Почитай, сутки в болоте и три дня под проливным дождём, который сменялся крупным градом. Видно, ребята попали под тропический циклон.

Воды для нас было за эти дни ну очень много, просто до жути, но снаружи, а вот для употребления вовнутрь она закончилась.

Немного передохнув, я заметил, что жаркое летнее солнце стало припекать и поджаривать своими ультралучами мои штаны, которые понемногу стали превращаться в деревянные от болотной мути. Да и зараза какая-то меня всё время грызла между лопаток и не только... Нежно, так сказать, покусывала, сволочь этакая. Так что нам всем был нужен хороший привал и полноценный отдых. Но сперва необходимо найти драгоценную влагу. За прошедшую ночь нами были выпиты все запасы. Видно, из-за выходящих в атмосферу болотных испарений всех мучал сушняк, а сушняк — дело страшное и первоочередное, знаю не понаслышке. Можно сказать, эксперт в этом деле...

Я приподнял голову и осмотрелся. Небольшой подлесок заканчивался овражком, за которым была видна пожелтевшая полоса бескрайних степей, похожих на волнующееся и перекатывающееся живое покрывало матушки-природы.

У меня сразу же засосало под ложечкой, слишком все напоминало мою родину. Цветущие степи, не имевшие конца и края, были похожи на отчий дом. Мне кажется, и Ставрополье назвали краем, из-за того, что, где-то начиная с самого великого Дона, они уходили своими перекатами к подножию терпкого и грозного Кавказа. Чем вам не край земли? А!.. Нас же дальше нет... Вот и выходит, край Великой Руси.

У многих с непривычки от этих просторов глаза разбегались. На таком просторе чувствуешь себя свободным человеком, вот где казачья вольница ковалась. Мда... Там ощущается замкнутость густых лесов центральной полосы России или того же Урала. Каждая лягушка своё болото хвалит, так и я чувствую себя грязной жабой, которой срочно нужна чистая и глубокая лужа. Ой! О жабах молчок... хватит на сегодня бестий рогатых...

— Вода! — порыв ветра донёс до меня звонкий девичий голос Фриды. — Мальчики, вода...

Вот же неугомонная и когда только успела. Я приподнялся на локтях и посмотрел в сторону нашего проводника. Фрида стояла метрах в ста от нас и размахивала руками. С трудом перевалившись на четвереньки, я пополз в её сторону.

— Вода... — радостно шептал я, облизывая пересохшие губы.

Вода — это было сильно сказано, мы с Горыней переглянулись. Перед нами в небольшой впадине, с трудом прорываясь сквозь глинистый грунт, еле заметно глазу пульсировал маленький родничок, крохотный совсем.

— Я уже напилась! — прострекотала эта стрекоза.

— Угу... — промычал наш богатырь и припал к источнику столь драгоценной для нас влаги.

— Он, видно, недавно народился... — Фрида указала на мелко бегущую струйку, — видишь... ещё не оброс по берегам. Да и зверь тропу не успел натоптать к нему. Представляешь... он только родился! — она улыбнулась и присела к истоку.

Вот же радость какая. Ей-богу, дети...

Я вытащил меч и стал кощунственно работать им, как лопатой, роя метрах в пяти небольшую заводь. Наберется скоро... если для постирушек этого мало будет, то хоть лица свои от тины болотной отмоем.

— А я ещё суслика недалеко видела!.. — Капец... бедный суслик, был да сплыл. Жизнь штука такая, нехорошая... особенно если ты по жизни жирный суслик, который у всех на виду.

Стоя на четвереньках, я зачерпнул водицы и сделал жадный глоток. Студёная... аж зубы ломит. Не хватало ещё ангину подцепить. Пока я аккуратно глотал воду, место для постирушек уже заняли. Ну и ладно, ей, видно, нужнее.

Я стал выбираться из своей стальной рубахи, когда все уже немного привели себя в порядок.

— Горя! Отцепи её, а то она меня съест... — я подставил ему спину. Горыня счистил ножом пиявку.

— Готово! — отозвался здоровяк. — Больше негде нет?.. — И лыбится, зараза, стоит. — А то меня энтово, там... грызнула подлая... — и он многозначительно почесал ягодицы.

После помывки сделалось намного легче, и я стал себя чувствовать на слабую троячку. А раз так, то наш проводник решил потащить нас в бескрайнюю, опалённую жгучим солнцем степь. Ну что ж, идти так идти, оставаться тут я тоже смысла никакого не видел. Фрида пообещала, что ближе к вечеру мы выйдем к приграничью Мюрквида, и у нас будет полноценный привал.

— М-ю-р-к-в-и-д... — обкатал я слово на языке. И оно мне как-то сразу не понравилась, звучало как угроза.

По степи двигались быстро, хоть и были мы на открытой местности, но никакой тёмный зверь на солнце не выйдет, у них на ультрафиолет сильная аллергия, так что мы временно в безопасности. Только где-то стадо степных джейранов обошло нас стороной, да могучий тур повстречался с двумя молодыми тёлками. Горыня кивнул в их сторону, но арийка сказала: "Нет, нам столько не надо". А мне даже представить было страшно, что бы с нами сделал этот телёнок с метровыми рогами. Фрида рычагом взвела самострел и наотмашь выпустила стрелу в пожелтевший ковыль. Раздался характерный звук тетивы, и под выцветшим пучком травы жалобно пискнули. Не дай бог, в следующей жизни в суслика попаду! А я могу... я такой...

Солнце стало уже нестерпимо печь лицо, когда на горизонте показалась чёрная полоса леса, чем ускорила мой шаг. Я заметил, что Горыня стал понемногу от нас отставать.

— Давай суму понесу! — и я перехватил лямки, перекидывая её через плечо. — Ёк макарёк! Ты что, сюда песка речного насыпал?

— Да нет... — богатырь пожал плечами, — это же соль. Что, не помнишь? — и тут же осёкся.

— Помню... но не сразу, — загадочно ответил я.

Вот так, самое ценное в нашей жизни — это не серебро и злато да камни самоцветные, а самая простая соль. Соль всему голова. Так что ведьма, думаю, будет довольна нашими потугами.

— Волхв ей ещё гостинец передал. Только он у тебя... — и он указал на мой свисающий мешок. Я многозначительно в ответ кивнул: мол, сам знаю. Остановимся на ночлег, надо бы поковыряться в сумочке у Олега.

Перед нами стоял лес Мюрквида, раскинув свои объятья от края до края, раскинулся корявой стеной, словно огромный сказочный великан. Никакого желания у здорового человека зайти в него не могло даже в голове родиться. Особенно у меня! Сразу же заныла нижняя чакра, предвкушая очередные для себя приключения.

Покалеченные навью изогнутые стволы деревьев нереальными узорами закручивались и переплетались в тугие узлы, которые протягивали свои ветви к синему небосводу, словно умоляли несокрушимые небеса, прося у них помощи. Явно это была аномальная зона, как тут говорят, перекресток мира Нави. И над всем этим нависло прозрачное купольное небо, немного искажая пространство, чем-то напоминая стеклянный пузырь. Меня от этой картины всего передёрнуло.

— Бабка моя рассказывала... — только начал свою песню Горыня, как его сразу перебила арийка.

— Да заткнёшься ты или нет, со своей Агафьей?! И так боязно чего-то, ещё ты каркаешь. — Здоровяк сразу сник. Люди они суеверные и пугливые, особенно если чего не понимают. Я выпендриваться перед ними тоже не стал, у самого играло...

Мы остановились метрах в пятистах от опасного и дремучего леса, инстинктивно поглядывая в его сторону. А он всё время притягивал мой взгляд. Что больше всего меня настораживало в аномалии, так это отсутствие птичьего песнопения. Чаща была нема. А вот со стороны степи пел в небе невидимый глазу радостный жаворонок. Вот же горлохват неугомонный!

Сбросив с натруженных за день плеч тяжёлые мешки, мы выбрали небольшую прогалину для костра. Решение приняли единогласно, ночь проводим тут, идти в темноте по этому лесу равносильно самоубийству. Моя нижняя чакра сразу успокоилась: правильно, мол, думаешь, Серёжа, всё правильно...

Проводник наш сразу определил, в каком направлении вода, и отправился на разведку. А я пошёл в сторону леса собирать хворост. Кушать было охота так, что легкие отползли ближе к гландам от моего желудка, брюхо подводило, как у гончего пса Одина. Тфу... нечистый... и я стал гнать эти мысли от себя подальше.

— Тернистый будет через него путь... — Горыня встал рядом, задумчиво вглядываясь в искалеченную чащу.

— Я тоже так думаю, что без приключений не обойдется...

— Бабка их называет Сквоки... — И он стал собирать волосы в конский хвост.

— Это кто такие? — не сразу расслышал я. Горыня показал рукой себе по пояс. — На людей сильно смахивают, вроде обезьян, только лютые сильно и зубастые, да по веткам скачут, что копьём не достать. Бабка в дорогу напоследок шепнула: "Бойся, Горя, копий ихних, ядом крепким обмазаны они, что путника заплутавшего обездвиживает. А когда человек упадёт от стрел отравленных, только глаза свои пучить сможет да глотку безмолвно драть. Вот тогда они и навалятся на тебя всей стаей. С сотню ртов будет, не меньше, тварей этих, человека они живьём поедают, вроде муравьёв хищных. А ты только и сможешь смотреть на долю свою ужасную да криком немым изводиться..."

Я представил эту картину, почувствовав, как подлый холодок пробежал по спине.

— Ладно, давай хворост собирать, ночь впереди.

Пака я разводил костёр, Горыня принёс три небольших камня и установил на них котелок, литров на шесть. И тут же нарисовалась сияющая арийка.

— А вы чего, мальчики, ополаскиваться не будете?..

— И так сойдет... — проворчал Горя.

— Ну-ну, вшей, значит, кормите... — присела она рядом.

— Колдун Сергей... А как в твоём мире молодицы одеваются? Что носят? А живут как? А подворье какое? По сколько деток рожают? А как гадают на суженого? Расскажешь... — Фрида сверкнула любопытными изумрудными глазами.

Я быстренько подскочил, расправив плечи.

— Ты лучше за костром присмотри, а мы с Горыней пойдем вшей погоняем! — Гордо развернулся и направился к небольшой речушке, в метр шириной. А то, чувствую, этот репей не отцепится от меня до самого утра. Любопытная баба попалась, однако...

Подойдя к ручью, я первым делом скинул кольчугу и рубаху. Вода в нём была тёплая, солнцем прогретая, да и чего ей холодной быть, глубиной по колено всего. Я с удовольствием сполоснул лицо да тело и замер. Олега я не видел никогда. Из кривого ручья, словно из зеркала, на меня смотрели, нет, не голубые глаза, они были синие, цвета северного океана. Прямой нос и чуть припухлые губы, с ямочкой подбородок. Довольно приятный молодой человек. Русый волос, который свисал прядями, чуть волновался на ветру, и мимика лица, что-то с ней не так, он не улыбался. Я попробовал растянуть рот до ушей и сразу стал похож на лягушку.

— Не печалься... — я провёл рукой по водной глади. — Найдем мы твоё потерянное солнце, обещаю.

Зачерпнул в ладони воды и окатил лицо. А вот и руки мои, а то никак мне не осмотреться, всё как-то не до этого, с гонкой этой по болотам и степям.

Ладони были мозолистые, особенно внутренняя сторона, возле запястья, да и сами запястья крепкие, бугристые. Я потрогал пальцам часть ладони, жёсткая, как у музыкантов, словно струной натёрта. Немного постояв в раздумьях, вынул из ножен меч и обхватил его ручку. Тютелька в тютельку головка меча упёрлась в подушку ладони. Рсмотрел вторую: две близняшки. Такие же мозоли были и на другой руке.

— Обеерукий?.. — прошептал я.

— Нет, колдун Серый Гей! — Рядом стоял Горыня и внимательно разглядывал меня. — Он не бился двумя мечами. Он работал одним. Но одинаково хорошо и левой рукой, и правой. Ты можешь им биться в паре: меч и щит, или копьё и клинок, что даёт существенное преимущество, если ты не один, и друзья прикроют от врага спину, — богатырь нахмурил брови.

— Но я не Олег... — не отводя взгляда от его голубых глаз, ответил я.

— Будь тем, кем ты родился на самом деле... Найди в себе силу и выполни до конца своё предназначение. — Он развернулся и стал снимать с себя броню. — Когда отец уходил на снежный перевал, это последнее, что он сказал. — И богатырь сделал шаг в тёплый ручей.