Танго с призраком. Том 3

Несчастного подрядчика подхватывают под руки, вытаскивают из кресла, щупальца обвивают его... душат, душат...

Не пачкать же полы и ковер кровью? Удушение — достаточно чистый способ смерти, хотя и неприятный, но позволяющий сохранить обстановку в целости.

Второй, тот, который рыбоголовый, придерживает жертву, чтобы та не сопротивлялась слишком сильно.

Из разжавшихся пальцев на пол медленно падают квадратные часы...

* * *

На герцога Тони посмотрела откровенно изучающим взглядом. Нет, все же не тот. Тот был старше и как-то суровее, этот тоже противный, но чуточку помоложе и посвежее.

— Вы похожи на... деда? Прадеда?

— Похож, — не стал спорить герцог. — Вы его видели?

— Кончину несчастного подрядчика. Что с ним, кстати, стало потом?

— Убили... — не понял вопроса мужчина.

Тони взмахнула рукой.

— Я понимаю! Я о другом... ваши существа — плотоядные? То есть человекоядные?

— Это всего лишь мясо, — махнул рукой герцог. — Если кому-то хочется...

— А хочется, как правило, тем, кто произошел от хищников. Акула, угорь, крабы не откажутся от человечинки... может, и кто-то еще?

— Вы спокойно реагируете. Я опасался истерики.

— Я уже сталкивалась с вам подобными, — кивнула Тони. — Видела... и едва не погибла.

— Вы о Дальмехо?

— Я не знаю его имени... получеловек — полуугорь...

— Дамиан Сесар Дальмехо. Из семьи слабых магов, глупый и слабый. Начал срываться... особенно, когда узнал о гибели отца и брата.

— От горя?

— Нет. Мог бы получить все там, не стань он одним из нас. Вот и началось... он хотел вернуться обратно, но такой дороги нет.

— Вообще? — уточнила Тони.

— Абсолютно.

— И как вы называете свой... народ?

— Мединцы.

Тони кивнула. Понятно, почему так. Почему мединцы, почему нет дороги назад.

— И много вас?

— Достаточно, Антония. Достаточно. Прошу вас посмотреть на вторую вещь.

Тони пожала плечами, и взяла в руки браслет. До платка ей даже дотрагиваться не хотелось.

Гадость, гадость...

И снова — вспышка.

* * *

Тот же кабинет. А люди...

Один — опять похож на герцога. Но не только...

Тони помнила внешность Мединальо. Да, тот самый Николас Матео Мединальо, виновник смерти Рейнальдо Шальвена. В кресле сидит его сын.

Никем другим этот юноша оказаться не может. Слишком похож. Глаза, улыбка, поворот головы — все он взял от отца.

И все же...

Что не так? В чем разница?

Тони лихорадочно ищет ответ. А потом понимает...

Мединальо был и оставался человеком. А это уже — измененный. Мединец.

На ковер перед ним как кучу, сваливают измученного человека. Тони даже лицо его разглядеть не может. Во-первых, он сильно горбится, ему явно плохо. Во-вторых, он избит так, что под синяками кожа не видно. Лиловые пятна сливаются в жутковатую маску.

— Рауль Дези Фуэнтес, — медленно произносит парень. — Рад нашему знакомству, любезнейший синьор.

Мужчина молчит. А что тут скажешь? Потешить подонка? Вот радость-то...

— Что же вы молчите, синьор, — петухом разливается юнец, ощутивший свою силу. — Вы нас так искали, так хотели видеть...

Рауль молча сплевывает на дорогой ковер. И это выводит сопляка из себя. Видно сразу — ублюдок.

Тони не относилась к поборникам чистоты крови. Более того, она искренне считала, что брак... ну и что? Хороший человек может родиться и в канаве, подонок может родиться во дворце, а уж о законности рождения и вовсе говорить нелепо. Святить то, что Творец благословил?

Смешно и нелепо.

Ублюдок тут не в плане незаконнорожденности. А просто... мерзкая личность. Тварь. Гнида.

Ублюдок, вот именно...

Унижать связанного? Беспомощного? Избивать его...

Но сцену избиения приходится досмотреть до конца. До того момента, как Мединальо-младший вытирает платочком ботинки и бросает его на ковер рядом с пленником.

— Убрать.

К виду измененных Тони уже привыкла. Подумаешь, морды не те, или хвосты в наличии? Бывает! Главное, чтобы вот это до нее не дотрагивалось. Хотя и гадкий же вид у существа, которое слепили из двух частей... верхняя почти человеческая, не считая клешней. Нижняя... у него просто крабьи ноги. Вместо обычных, человеческих, у него лапы краба. Четыре пары. И нижняя часть тела расширена, чтобы они все уместились. Клешни находятся на стыке двух половин. Блекло-серые, даже на вид — гадкие, но очень острые.

Что там у него с размножением Тони и знать не хотелось. И думать — тоже.

— В темницу, тан?

— Нет, — морщится сопляк. — Брось его в бассейн со своими родственничками. Пусть жрут свежатину.

Тони понимает, что это значит.

Рауль Дези Фуэнтес — тоже. Он закончит свою жизнь в бассейне с плотоядными крабами. И это будет очень больно и мучительно.

Впрочем...

— Рано или поздно, ублюдок, вы все сдохнете.

— А пока сдохнешь ты, — шипит юноша. — Первым!

Рауль улыбается. Горько и насмешливо.

— Попомни мои слова, тварь. Вы сдохнете. Все.

И так это звучит...

Тони в его слова поверила. От и до.

Краб перехватывает человека и почти уносит из кабинета.

Катится по полу дешевенький медный браслет... Мединальо поднимает его и вертит в пальцах.

— Трофей...

* * *

— Он долго мучился?

— Кто именно, ритана?

— Рауль Дези Фуэнтес. И не надо лгать. Вы знаете эту историю, герцог. А ваш... предок, не мог не поинтересоваться.

— Рауль!? Что с ним случилось!? — взвился внутри голос Шальвена.

Герцог де Медина медленно склонил голову.

— Отдаю должное вашей проницательности, Антония. Он поинтересовался, все верно.

— И? Как он умер?

— Убили? Твари...

И столько ненависти Рейнальдо вложил в эти два слова, что Тони едва не вздрогнула.

Жутко. Страшно и жутко, и больше тут даже сказать нечего. Это уже не обычное чувство. Это... одержимость? Нет, Рейнальдо не одержим местью. Но ни один мединец от него не скроется. Нигде и никогда. Они заплатят и за его жизнь, и за жизнь его друга.

— Вообще не мучился. Крабам нужна вода, а мединцы в те времена... не отличались умом.

Можно подумать, они сейчас стали гениальными. Но эту мысль Тони придержала. Ни к чему.

— Крабы находились в бассейне. В одной части вода, в другой песок. Когда Фуэнтеса туда сбросили, он смог перекатиться и добраться до воды. Откачать и привязать его не успели. Зверушкам пришлось жрать дохлятину. Мой предок был весьма расстроен этим обстоятельством. Больше он такой оплошности уже ни с кем не допускал.

Голос де Медина был таким спокойным, словно он рецепт омлета обсуждал, а не убийство человека. Впрочем, Тони тоже старалась не показать своих чувств. И ледяной холод смерти помогал ей в этом. Легко улыбаться, если у тебя все внутри замерзло. И страхи, и сомнения, и даже нерешительность — все. Все чувства.

— Рауль всегда был упрямым. Но хоть так...

Мысли Рейнальдо звучали горестным камертоном.

Тони улыбнулась, не боясь показаться странной обоим собеседникам.

— Ваш предок был разочарован.

— Безусловно. Он был молод, его оскорбили...

— Назвав ублюдком?

Герцог поморщился.

— Николас действительно не успел жениться на матери своего сына...

— И не стал бы жениться, — кивнула Тони. — Он рассчитывал на других детей, законных, от богатой невесты...

— Этого не случилось.

— Благодаря Рейнальдо Игнасио Шальвену. И Раулю Дези Фуэнтесу тоже, кстати говоря. Мог бы и поблагодарить за помощь. Кстати, что стало с матерью вашего предка? Она получила награду за то, что сохранила кровь и род?

— Вы в курсе того дела? Да, она стала графиней де Медина и дожила свою жизнь в богатстве и достатке.

— А как жаль, что у нее выкидыша не случилось, — Шальвен злился. Какая разница, сколько лет прошло? Терять друзей всегда больно.

— Мне попалась вещь Шальвена. Поэтому — да. Я знаю о той ситуации, — разъяснила Тони.

— Вот даже как... что ж. Причудливы пути мирские... посмотрите платок?

Тони поморщилась. Но отчетливо поняла — заставят.

Или так, или иначе...

Хоть воды бы выпить... нельзя.

А вот что можно... девушка быстро залезла в карман. Она была там. Мармеладка, которую тайком сунул Эрнесто Риалон. Тони достала ее, развернула и отправила в рот.

Есть на земле счастье! Есть!

Герцог качнул головой.

— Ритана, ну к чему это детство?

— Герцог, — мурлыкнула Тони, справившись с липкой сладостью, — Я готова выпить воду из ваших рук, если вы выпьете ее из моих. Рискнем вместе?

Герцог промолчал. И платок подвинул поближе к Тони.

Нет, не рискнет. А жаль.

* * *

Легкая ткань струилась между пальцев.

Девушка сидела на краю кровати, перебирала ее пальцами, ждала...

Счастливая новобрачная.

Счастливая ли?

О, нет. Ее выдали замуж за Мединальо, не спрашивая. За графа де Медина, так точнее. Король пожаловал ублюдку Мединальо титул и поместье, и тот принялся искать себе невесту.

Нашел, вот...

Анжела не устраивала трагедий, она не любила никого другого, она была бесприданницей... собственно, единственное, что у нее было — древность рода. И очень, очень мало родственников.

Дядя с тетей продали ее, как корову на скотобойню.

Обычно невеста приносит приданое, а здесь за нее заплатили родным. Что ж. Такое бывает.

Радоваться бы? А вот не улыбалось ни капельки. Слишком уж жутким был жених. Да, именно это слово. Жутким.

Вроде бы и красивый, и улыбчивый, и обаятельный, а как взглянет иногда... и кричать хочется. Или в окно выпрыгивать. До руки дотрагивается — девушку передергивает.

Комплименты говорит, а ей жутко, жутко...

До истерики, до крика, до слез... бежать бы, да куда? Кому она нужна со своими вышивками? Что она умеет?

Разве что платок себе для свадьбы сама вышила... вот этот. Красиво, а радости и нет...

Дверь спальни открывается. Входит новобрачный, улыбается краешками губ... он не слишком изменился за прошедшие с момента казни несчастного Фуэнтеса годы. Повзрослел, да, но морщин практически нет, волосы не поседели...

— Дражайшая супруга...

Анжела сползла с кровати и неловко сделала реверанс

— Иди ко мне, — скомандовал мужчина. — Ну?

Что ж. Выбора нет.

Шаг дается так тяжело, словно к ногам пудовые гири привязали. Но Анжела его делает. Это — ее муж и господин, этим все сказано. Она обязана повиноваться.

Мужчина притянул ее к себе, халат распахнулся... и девушка истошно закричала.

Жалобно и беспомощно. Такого она не ожидала. Но тело мужчины, начиная от плеч и до колен словно рисунком покрыто.

Конечно, это не рисунок. Это чешуйки, которые повторяют расцветку ядовитой морской змеи. На руках их нет, на ногах почти нет, а вот тело...

Мужчина улыбается — и Анжеле кажется, что в его рту блестят острые змеиные клыки. А потом ей закрывают рот, бросают на кровать — и крик переходит в хрип. Потому что чешуя безжалостно царапает нежную кожу.

Но кого интересуют ее чувства?

Кому она нужна?

...

Спустя почти час женщина сидит на той же кровати.

Муж выполнил свой долг потрепал ее по щеке и ушел. Она осталась.

Одна. Использованная. Навеки связанная с чудовищем. Не видящая никакого выхода.

Бежать? Кричать? Бороться? Сегодня супруг сказал ей, что никуда не выпустит. Вообще никуда. Никогда. Ее место — эта комната и этот дом. Призвание — рожать детей.

Вот, родит штук пять, тогда получит относительную свободу в пределах дома. А пока ее хрупкое здоровье не позволяет... ничего не позволяет.

Да и кого она интересует? Ее даже в свет не вывозили...

Безнадежность...

Женщина смотрит вокруг и видит тот самый шарф. Медленно поднимает его, пропускает между пальцами... крепкий?

Выдержит.

И светильник на стене очень удобный... висит на крюке... его можно снять...

Когда утром слуги — измененные, конечно, заходят в спальню к госпоже, тело уже успевает остыть. Анжела удавилась на том самом крюке. А веревкой послужил платок, который наследник Мединальо подсунул Тони.

Крепкий платочек оказался.

И не порвался, и даже вышивка не распустилась.

* * *

На стол Тони платок опустила так, словно он был ядовитой гадиной. И с отвращением посмотрела на Мединальо. Или де Медина?

Впрочем, какая разница!

— Значит, змея.

— Совершенно точно ритана.

— И какой же вы породы? — невинным тоном уточнила девушка, наблюдая, как дернулся в гневе мужчина.

— Породы?

— Гадюка другой окраски. Щитомордник тоже не подходит. Так кто же?

— Двухцветная пеламида, — не стал скрывать мужчина.

Тони вспомнила черные и желтые полосы на теле Мединальо-из-видения, и задумчиво кивнула.

— Подходит. Ядовитая гадина...

— Я бы попросил, ритана.

— С уважением отзываться о вашей прабабушке? С удовольствием, змея как раз ни в чем не виновата.

Герцог протянул руку и перебрал шарф в пальцах. Тони не сдержала гримасы отвращения.

— Что ж. Значит, вы действительно видите прошлое вещей.

— То, которое связано с убийствами. И только.

— Мне достаточно. Это активная и проявленная магия. Вы мне подходите.

— А вы мне?

Ответом был удивленный взгляд. Что за несущественные глупости?

— Ритана Лассара, я понимаю, что вы молоды и взбалмошны. Но одну глупость вы уже сделали, отказавшись от моего предложения и сбежав в неизвестность.

— Ах, так это было ВАШЕ предложение? — хмыкнула Тони. — Конечно, это меняет дело. А то явилось невесть что, предлагает какие-то гадости...

Герцог сделал легкий жест рукой.

— Не стоит передергивать, ритана. Для начала мне надо было убедиться, что вы обладаете силой.

— Я обладаю силой.

— Что она проявлена и активна.

— Она проявлена и активна.

— Что вы стоите потраченного на вас времени.

— Не стою, — отказалась Тони. — Можете не тратить, мне и так неплохо.

— Уже потратил. И меня все вполне устраивает. Моего предка вы видели, я выгляжу примерно так же. Ничего нового вас не ждет. Ритана Лассара, вы готовы выйти за меня замуж?

— И родить вам штук пять детей? А до той поры даже из комнаты не выходить? Простите, не готова, — решительно отказалась Тони.

— Простите, ритана?

— Ваш предок не объяснил, с чего девчонка в петлю полезла, — Тони брезгливо кивнула на шарф.

— Я понял так, что она не перенесла нашего вида, — впервые чуточку растерялся герцог.

— Вида, ха! Перспектив она не вынесла. Когда ее запрут в комнате, и всех собеседников ваши мединцы, да супруг. А тот будет приходить и детей ей делать. Пока пять штук не будет, ей из комнаты и хода нет. Даже по дому пройтись нельзя! Нравится?

— Милейший человек! Жаль, девчонка его самого на том шарфе не удавила, — не удержался Шальвен. — Ей такое счастье предложили, от полугада рожать, а она еще и нос воротит!

— Откуда вы это знаете, ритана? — удивился герцог. — Такие детали?

— Я действительно видела, — махнула рукой Тони.

И хотела бы развидеть. Да не получится.

— Прошло не так много времени.

Тони пожала плечами.