Вопрос маркиза поставил в тупик. Ярис снял очки, посмотрел сквозь стекла на свет. Правитель не только отнесся бессердечно к убеленным сединами старикам, он скрыл подлинную причину нахождения девушки в клинике даже от своего соратника.
Адэр участвовал в поисках Малики, проявил к ней сострадание и лично привез ее родственника и чудо-доктора, и это вознесло его в глазах Яриса на самую верхнюю ступень благородства и человечности. Сейчас же правитель упал, точнее, мог упасть, ибо Ярис еще пытался разобраться в подоплеке его неблаговидного поведения.
— Ноги у нее как раз целы, — растерянно промолвил он, надевая очки. — И руки целы.
— В таком случае я настаиваю... — начал было Вилар заносчиво, но, слава богу, ему хватило ума умерить гордыню и обратиться к Ярису уже более уважительно: — Прошу прощения за излишне резкий тон. Вероятно, я неверно истолковал слова правителя о болезни девушки. — Маркиз на секунду замешкался. — Конечно, я не имею право нарушать установленные вами правила, но прошу вас в виде исключения позволить мне взглянуть на нее.
— Кем она вам приходится?
— Она... она моя служанка.
Взор Вилара неожиданно потускнел, плечи поникли. Казалось, маркиз из последних сил держится на ногах. Уж не попал ли в зависимость от моруны этот высокородный мужчина?
Ярис взял Вилара под локоть и повел по коридору:
— Состояние вашей служанки очень тяжелое. Девушка угодила в какую-то переделку и только чудом осталась жива.
— Правитель ничего не сказал мне.
Неожиданно в голову пришло объяснение непонятному отношению Адэра к своим спутникам.
— Возможно, правитель поступил так из гуманных соображений. Вы бы всю дорогу изводили себя безрадостными мыслями.
Другого вельможу возмутил бы даже намек на его чувства к служанке. А Вилар, как ни странно, пропустил мимо ушей скрытый смысл фразы.
Подойдя к палате, Ярис сжал его локоть:
— Если я не ошибаюсь, ваш отец Суан Бархат?
Вилар кивнул.
— Советник Великого по вопросам транспорта и связи?
— Совершенно верно. Это имеет какое-то значение?
— Абсолютно никакого. Простое любопытство, — ответил Ярис и открыл дверь.
Старики вскочили со стульев, согнули спины. Сделав несколько больших шагов, Вилар застыл перед лежащей на кровати девушкой. Ярис боролся с желанием обойти маркиза и взглянуть ему в лицо. Какие же чувства сквозят во взоре потомка одной из самых знатных фамилий Тезара? Ведь если маркиз находится в пленительной власти особы из низшего сословия, его отцу пора бить тревогу, ибо во всем мире ничто не ценится так высоко, как сохранность чистоты высокородной крови.
Мысль, что чужие чувства и чужая кровь не должны его волновать, во всяком случае, не сейчас, когда у него в гостях правитель, заставила Яриса перепоручить Вилара сестре милосердия и поспешить в свой кабинет.
Адэр смотрел в окно. Даже со спины в его осанке, постановке головы и развороте плеч сквозило столько величия, красоты и силы, что Ярис, переступив порог, невольно задержал дыхание — как же престолонаследник Тезара похож на своего великого отца.
Адэр развернулся:
— Распорядитесь насчет комнат. Мы у вас немного погостим.
* * *
Поздно вечером хозяин и его знатные гости собрались в гостевой зале. Расположившись в глубоких креслах, обитых дымчатой кожей, Вилар и Ярис потягивали из расписных фарфоровых чашек чай, и в воздухе разливался аромат липовых цветов. Адэр бродил по экзотическому тигровому паркету, разглядывая убранство просторной комнаты, освещенной люстрами из маншеровского хрусталя, который славится непревзойденной ювелирной огранкой и восхитительной игрой всех цветов радуги.
Разговор явно не клеился. И вскоре вялая беседа уступила место настойчивому стуку старинных напольных часов.
Адэр знал, что Ярис, соблюдая все правила этикета, терпеливо ждет, когда ему надоест кружить по зале. И каждый раз, проходя мимо кресел, замечал, как маркиз ставит чашечку на блюдце и вытягивается в предвкушении пожелания спокойной ночи. Видел, как Вилар бросает взгляд на часы, словно это они затягивают с сигналом отхода ко сну.
А причиной бесцельного на первый взгляд хождения вновь была память. Точнее борьба с ней. Тот же чертов этикет требовал проявление внимания к семье хозяина — хотя бы пару фраз или вопросов о домочадцах. Адэр не помнил — маркиз Ларе на приеме был с супругой или один — и даже подумал, что неплохо бы всегда иметь под рукой человека, который нашептывал бы нужные сведения, как в свое время нашептывала Малика. Но поскольку такого человека рядом не было, Адэр, чтобы не попасть впросак, искал подсказку в изысканной обстановке.
Мебель, воплощающая в себе тонкий художественный вкус, бесподобно гармонировала с темным полом. Чего только стоило огромное кабинетное бюро — уменьшенная копия замка маркиза, — явно выставленное в зале на всеобщее обозрение. Не бюро, а шедевр, ибо в нем были соединены архитектура, скульптура и живопись: изготовлено из кедра, инкрустировано изображениями птиц из лазурита и яшмы, декорировано панелями из аметиста, в каждом из четырех верхних углов установлены фигуры девушек.
Желая рассмотреть высшее достижение мастерства целиком, Адэр отошел от бюро на несколько шагов. Но поймав себя на неприятной мысли, что ищет сходство девушек со своими пассиями, торопливо перешел к карточному столику, украшенному черепаховым панцирем и резной слоновой костью. Заметив в углу крышки клеймо ракшадского умельца, непроизвольно передернул плечами и устремился к напольной вазе из тончайшего стекла, усыпанной драгоценными камнями, обвитой золотой нитью и с оттиском печати тезарского стеклодува.
Всё не то! Огромный старинный особняк и баснословно дорогие предметы интерьера кричат о богатстве хозяев и ни слова не говорят о них самих.
Адэр приблизился к роялю из черного дерева. На крышку был нанесен портрет миловидной девушки, одетой по моде, царившей, этак, лет двадцать назад.
Довольно хмыкнув, Адэр провел пальцами по блестящим клавишам:
— У вас очень красивая супруга.
— Благодарю вас, — отозвался Ярис, улыбнувшись.
— Где она?
— Гостит у сестры в Ларжетае.
— Не боитесь отпускать одну?
— С ней поехали сыновья.
Неожиданно из задворков памяти выплыли слова жены Анатана.
Адэр опустил крышку рояля:
— С вашим талантом вам бы в любой другой стране цены не было. Почему не покидаете Порубежье?
— О каком таланте вы говорите?
— Вы изобретаете лекарства. Верно?
— Да, — ответил Ярис озадаченно. — А кто вам сказал?
Адэр изогнул бровь.
— Прошу прощения за вопрос. Вырвалось, — быстро дал задний ход маркиз. — Во-первых, за границей и без меня талантов хватает. А во-вторых... — Глядя в чашку, Ярис грустно улыбнулся. — ...На кого же я оставлю своих пациентов?
Адэр подошел к окну, посмотрел в черное глубокое небо. Как же странно устроены люди — свято хранят правду, а ложь выплевывают легко, не задумываясь, как шелуху семечек. Почему бы маркизу не сказать прямо, что в любой другой стране он ежегодно платил бы налог на богатство, а в Порубежье бесплатно наслаждается роскошью, и никому нет до этого дела.
— Меня беспокоит история с вашей служанкой, — проговорил Ярис.
Адэр повернулся к нему. Маркиз ничуть не выглядел взволнованным: слеповатый прищур покрасневших глаз, устало опущенные уголки губ, спокойные руки — Адэр мог поспорить, что даже чай в его чашке безмятежно замер. Вновь очередная ложь? Или ежедневные страдания пациентов закалили его и научили не выставлять напоказ свои чувства?
— Не понимаю, кому девушка и ребенок могли перейти дорогу? — продолжал Ярис. — И каким образом они оказались вместе?
— Спокойной ночи, — сказал Адэр и покинул гостевую залу.
Ночь была не спокойной. Он не мог найти себе места: воздух — слишком душный; постель — излишне мягкая; кресло — чересчур тесное.
Усевшись на подоконник, Адэр посмотрел на освещенную желтыми фонарями аллею. Дорожка, посыпанная золотистым песком, извиваясь, бежала между цветущими кустарниками. Вдруг аллея исчезла — в парке за ненадобностью выключили свет.
Адэр стиснул кулаки. Так же, как и аллея, должен исчезнуть лагерь бандитов со всеми его обитателями. Только тогда рассеется, как дым, разъедающий душу страх стать всеобщим посмешищем. Ведь если не будет свидетелей его унижений — не будет слухов.
Через несколько минут вслед за слугой в его комнату вошли трое — Мун, Йола и Вилар. Взглянув на них, Адэр понял: спать никто не ложился. Слуга откланялся и закрыл за собой дверь.
Адэр жестом указал гостям на стулья — те быстро расселись — и, когда уловил на себе полные внимания взоры, проговорил:
— Я пригласил вас, потому что не имею права молчать. Вы должны знать правду.
Опустился в кресло, облокотился на колени:
— Я приказал Малике ждать меня в постоялом дворе, а сам поехал на прииск. Когда я вернулся, ее нигде не было. Служанка сказала, что Малика расспрашивала, как пройти к морю. Я и командир стражей Крикс Силар — его вы видели — отправились на поиски. Через несколько дней наткнулись на лагерь беглых уголовников. Мы были очень осторожны, и нас никто не заметил. А потом мы нашли Малику. — Адэр провел по лицу рукой. — Бандиты бросили ее, видимо решив, что она умерла. Мы тоже так подумали. И привезли ее к маркизу Ларе с единственной целью — получить заключение о смерти.
Мун упал на колени, подполз к Адэру, принялся целовать ему руку.
— Довольно! — Адэр вырвал из пальцев старика ладонь. — Я рассказал это не для того, чтобы вы передо мной унижались.
Йола подхватил Муна под локоть, помог подняться и усадил на стул.
— Бандиты должны понести наказание, — вновь заговорил Адэр. — Мне нужна помощь морского народа.
Йола отвел взор:
— Морской народ не воюет.
— Я не говорил о войне. Речь идет о десятке преступников.
— О каком ребенке упоминал Ярис? — спросил Вилар.
— Он... — начал объяснять Адэр и запнулся.
Так вот откуда взялись женские башмаки! Как же он сразу не догадался? Хвала смекалке Вайса и сообразительности Анатана!
— ...помог нам найти Малику, — закончил фразу Адэр и обратил взор на Йола.
— Морской народ не воюет с преступниками, — тихо произнес старик, стиснув костлявыми пальцами свои острые колени.
— Я не хочу привлекать посторонних людей и давать широкую огласку этому делу. Возможно, у бандитов есть пленники, и они пожелают оставить свое унижение в тайне. Вы ведь тоже не хотите, чтобы на каждом углу обсуждали Малику и ад, через какой она прошла, — сказал Адэр и затаил дыхание в ожидании ответа.
Но Йола упорно молчал.
— Может, среди пленников есть ориенты, — предположил Вилар.
Взор Йола оставался непреклонным.
Адэр подошел к окну, оперся руками на створки:
— Идите спать.
— Мой господин, — раздался несмелый голос Муна.
— Помолчи, — шикнул на него Йола.
— Мой господин! — вновь проговорил Мун, но уже решительно. — Я хочу рассказать одну давнюю историю.
— Мне не до историй, — сказал Адэр устало.
— Прошу вас, присядьте.
— Правитель не хочет слушать, — упорствовал Йола.
Адэр развернулся. Он чувствовал себя опустошенным и подавленным. Но разногласие между стариками насторожило.
— Пожалуйста, присядьте, — настаивал Мун. — Рассказ будет долгим.
Адэр придвинул к нему кресло. Сел. Удивленно посмотрел на Йола — тот из кроткого и чудаковатого человека в мгновение ока превратился в матерого хищника. Только Адэр не успел понять, в какого именно.
Внимание от Йола отвлек осипший голос Муна:
— Родина ориентов, наша с Йола родина, — город-остров Ориенталь — находится недалеко от берегов Порубежья. Морской народ частенько приплывал сюда, чтобы обменять рыбу на всякую утварь, которой не было на острове. Кто-то возвращался обратно. А кто-то оставался на берегу. И вскоре для ориентов родиной стало нечто единое — Ориенталь и эта страна, носившая в то время другое название — Грасс-дэ-мор. И все было б хорошо, если бы после проливных дождей, которые несколько месяцев заливали землю, и после сильных землетрясений неожиданно не наступила засуха. Море резко ушло вниз, превратив берега в крутой обрыв, земля растрескалась и покрылась солью. Грасситы, так назывался народ Грасс-дэ-мора, покидали селения и уходили вглубь страны. Ориентам же ничего не оставалось, как держаться подле моря. Куда мы без него? Наши легкие не приучены дышать пылью и зноем. — Мун печально улыбнулся, как человек, вспомнивший навеки утраченное детство. — Между ориентами с острова и ориентами с побережья был уговор: те, кто остался жить здесь, ловили рыбу, меняли ее на необходимые вещи, а когда с острова приходила баржа, передавали их в Ориенталь.
— А что взамен? — спросил Адэр.
— Что?
— Что взамен? Ты сказал, что между ориентами был уговор. А любой уговор предусматривает обязательства обеих сторон.
— Прошу прощения, мой господин, но я не понимаю, о чем вы говорите.
— Ладно. Почему ты рассказываешь эту историю именно сейчас?
— А потому, мой правитель, что Йола сказал неправду. Морской народ умеет воевать.
Мун расстегнул на рубахе верхние пуговицы и прижал ладонь к горлу:
— Ориенты уходили в селения и всегда возвращались через одно и то же время. Но однажды трое мужчин не вернулись. Старейшины посидели возле костра, посовещались и решили отправить людей на поиски. Только к вечеру выяснилось, что с взрослыми ушел маленький мальчишка. Он убежал вслед за своим отцом без спросу, предупредив младшего брата.
— У Муна длинный язык, — вставил Йола.
Мун съежился, как сушеный гриб, но продолжил:
— Потянулись дни ожиданий. Старейшины не знали, что делать. Жены ушедших ориентов просили отправить кого-нибудь на их поиски. Жены тех, кто оставался в лагере, умоляли переждать. Возле костра звучали разные предположения. Кто-то говорил о болезнях в селениях грасситов, кто-то о войне. Спорили до поздней ночи, но так и не пришли к единому мнению. Одна из несчастных женщин, заламывая от горя руки, бродила вдоль берега, читая нашему Богу молитвы. Море в ту ночь было спокойное. Волны не шумели, не завывал ветер. И вдруг она услышала слабый всплеск. Еще один. Ей почудился тоненький голосок. На зов ориентки прибежали мужчины и кинулись в море.
Мун закашлялся. Вилар подал ему стакан воды.
Старик сделал несколько глотков, поставил стакан на столик и вновь направил взгляд на Адэра:
— Это был маленький мальчик. Тот самый, что убежал тайком за отцом. Его обогрели, напоили настоем из трав и хотели уложить. Но он по-взрослому потребовал собрать Совет. Когда старейшины уселись вокруг костра, ребенок поведал, как ориентов захватили какие-то страшные люди с рисунками на руках, отвели их в яму между горами и запихнули в пещеру. Мальчик остался незамеченным. Даже отец не догадывался о том, что он бежал следом.
— Это были ракшады? — спросил Адэр.
Мун прижал ладонь к груди и потянулся к стакану:
— Простите.
Вилар раздвинул шторы, открыл окно. Адэр смотрел на друга и ловил себя на мысли, что ему самому хочется вскочить и что-то делать, лишь бы не сидеть на месте. Но усилием воли заставил себя вдавиться в кресло.
