Прижимая прохладные руки ко лбу, под которым клокотала боль, я закрыла глаза на минуту, давя в себе панику.
Сто минус три, минус три, минус три...
Кое-как выровняв дыхание, я надела наушник неловкими пальцами. Хотя вряд ли разговор с этим абонентом поспособствует достижению желанного умиротворения.
Он ответил не сразу. Прошло не меньше десяти минут, прежде чем я услышала в динамике заспанный голос Индры. Сказать по правде, это оскорбляло: в тот момент, когда я умирала от страха, нуждаясь в его поддержке, брат просто спал.
— Ты бросил меня, — вместо приветствия выдала я шепотом.
— Пошли вон отсюда, — кинул кому-то хрипло Индра. Шорох. Едва слышные женские голоса. — Эла, ты еще обо мне не забыла? Вот так сюрприз...
— Ты. Бросил. Меня. Там.
— Бросил? А разве ты уже не надеешься на то, что мы больше никогда не встретимся? Твои слова, не так ли?
Прикусив губу, я молчала с минуту, слушая шелест его дыхания.
— Ты... Индра, ты же... моя семья... единственный человек, которому я всецело доверяю. В тот раз я сказала это со зла, потому что те твои слова... Боги, да ты ведь кого угодно можешь из себя вывести! Ты знал, что я буду искать тебя. Мне необходимо было с тобой попрощаться, а ты... почему ты стал таким жестоким?
Моя сбивчивая речь звучала вопиюще жалко.
— Не тебе говорить мне о жестокости, — медленно и обманчиво сладко протянул молодой господин. — Жестокостью было бы заставить меня смотреть на то, как эта паскуда забирает тебя у меня, а я ничего не могу сделать. Пойми, я не привык к чувству беспомощности. Увидь я собственными глазами то, как он уносит тебя... держит в своих руках, и вся эта милая церемония закончилась бы трагедией. Думаешь, после такого отец простил бы меня? Или ты... ты смогла бы меня после этого простить?
Глубоко в душе я надеялась на то, что брат не отдаст меня. Вот так эгоистично я верила, что именно так он и поступит в последний момент.
— И потому ты решил, что пустить всё на самотёк лучше?
— Не строй из себя жертву. Разве тебе это не понравилось? Быть в центре внимания. Чувствовать себя принцесской, когда он уносил тебя из дома, который, чтоб тебя, дал тебе всё! — его голос набирал силу, терзая слух. — Ты должна быть счастлива оказаться в непосредственной близости с "таким же, как и ты".
— Да что ты такое несёшь?! В чём ты меня пытаешься обвинить? В том, что твой отец лишил меня всего с той же легкостью, с какой некогда одаривал? Стать главой Децемы — не моё грёбаное желание! Или ты уже забыл, как я умоляла тебя избавить меня от этой участи? А может, я виновата в том, что грохнулась в обморок от страха, потому что ощущала себя безнадёжно одинокой и непозволительно слабой! Ведь тебя не было рядом! Ты предпочёл просто не думать об этом. И, похоже, тебе это отлично удалось.
— Всего этого не случилось, если бы ты не вздумала проявить геройство, вмешавшись в мой поединок два года назад. Мне нужно было убить его ещё тогда, но ты этого не захотела. Так что да, виновата во всём исключительно ты. Пожинай плоды своей жалости.
Его слова источали яд, а я просто не могла окончательно и бесповоротно возненавидеть его. Сходя с ума от бессильной ярости и ревности, Индра был слишком несчастным... даже жалким, обвиняя меня в своих страданиях и до сих пор наивно веря, что всё могло быть иначе, лучше.
— Или ты думаешь, я смог бы отпустить тебя, если бы ты согласилась стать моей женой ещё в тот раз, а не испытывала моё терпение? До этого бы не дошло, если бы...
— Говоришь так, словно я получаю от этого удовольствие.
— А разве нет?
— Я... я верила, что ты передумаешь и найдёшь себе... Разве ты не любишь Каприну? Вы ведь счастливы вместе.
— Я отправил её домой, — невозмутимо оповестил меня Индра. — Мы больше не вместе.
— П-почему?
— Я тебе должен давать отчет о дальнейшей судьбе каждой своей любовницы, правда? Ты же знаешь, любая сладость имеет свойство приедаться, — брат мучительно простонал. — Мне это всё так осточертело.
— Ясно, — обхватив себя руками, я проговорила: — Я просто... хотела увидеться напоследок. Ты ведь понимаешь, куда я направляюсь... там всякое может случиться. Прости за то, что так и не научилась тебя понимать.
— Не вздумай прощаться со мной! Или ты надеешься, что после стольких лет ожидания я так просто от тебя откажусь?
— Нет, я надеялась на то, что это время тебя изменит.
Выдержав паузу, Индра недоуменно спросил:
— Тебе не нравятся мои манеры? Я кажусь тебе невыносимым злодеем?
— Невыносимым эгоистом.
— О, и это ты обвиняешь меня в эгоизме? Напомнить ещё раз, почему ты сейчас не рядом со мной, а на всех парах летишь в объятия к своей новой семье?
Проклятье! Я до последнего надеялась, что тему секса удастся миновать.
— Напомнить еще раз, что у меня гребаная фобия? И, поверь, я этим совсем не наслаждаюсь.
— "Фобия" — всего лишь твоя прихоть, Эла. Это то, что ты сама выдумала и во что сама поверила, не больше, не меньше. Так что не тебе говорить мне о необходимости изменений.
— Да что ты знаешь!
— Вместо того, чтобы ждать перемен от меня, может, стоит заняться собой?
— А ведь некогда ты говорил, что берёшь на себя ответственность за мою покалеченную психику.
— "Брать ответственность" и "смиряться" — разные вещи, — усмехнувшись, Индра прибегнул к подлому приему: — Я верил, что воспитал бойца. А ты только ноешь и теряешь сознание, сталкиваясь с малейшей трудностью.
— Малейшей трудностью? Послушать тебя, так всё проще некуда!
— А может просто кто-то всё усложняет?
— Ты не понимаешь! Я не могу это контролировать! Это сильнее меня.
— Не надо прикрывать примитивную трусость такими красивыми речами, Эла. Как ты выяснила, что что-то сильнее тебя, даже не пытаясь этому сопротивляться?
— Я просто не считаю твою похоть поводом, ради которого стоит лезть из кожи вон.
Индра осуждающе цокнул языком.
— Удовлетворять своего мужа будет твоей главной обязанностью через два года. Лезть из кожи сейчас или потом — твоё личное дело. Но мне кажется, предпочтительнее, если наслаждаться процессом буду не только я.
— Наслаждаться... да меня сейчас стошнит. Без всяких переносных смыслов.
— Похоже, мы выяснили, кому из нас двоих необходимо срочное перевоспитание, — он устало вздохнул. — Сделай нам обоим такое одолжение. Не расстраивай меня и дальше.
Покачав головой, я сняла с уха передатчик, пряча его глубоко в кармане. Интересно, когда это я успела стать кругом виноватой, а Индра превратился в святого? Но серьёзно... протягивать к нему руку в требовании сожалений, поддержки, любви было напрасным трудом. Индра не был жаден, он был попросту нищ.
Покидая уборную, я выбросила перчатки в урну, что стояла в углу.
28 глава.
Поездка проходила в неприкрыто враждебном молчании, растянувшемся на долгие часы. Её конец ознаменовало закатное солнце, пролившее кровь на небосвод. Возможно, вся эта аллегория была отнюдь не случайна...
Безмолвие нашего путешествия было нарушено лишь единожды.
— Какого хера ты сюда так уставился, а? — протянул вызывающе Лайз, глядя на Диса. Обреченность или страх удивительно действовали на Психа: другие в его положении предпочли бы помалкивать. — Если бы не босс, я бы тебе начистил рожу еще в тот раз, так почему бы...
— Псих, — одернула я телохранителя шипением. — В "тот раз" всё было по-другому. Мы были по разные стороны баррикад в тот раз. А теперь мы летим в одном самолете, и конечный пункт у нас один на четверых.
— Говорите так, словно мы с ним теперь не разлей вода, — оскорбленно ответил Лайз.
— Вас с Дисом объединяет теперь куда больше, чем с тем же Иберией, — негромко произнесла я. — Клан. Босс. Несогласие с решением Его Величества. Хочется нам или нет, мы уже в одной лодке. И если кто и будет её раскачивать, то уж точно не мы с вами.
— Вы — голос и воля Нойран! Вы не обязаны терпеть...
— Я теперь имею такое же отношение к Нойран, как и любой голодранец из трущоб. Да и причем тут Нойран, Лайз? Мы направляемся в Децему. Эти кланы — небо и земля... и речь тут идет не только о расстоянии, разделяющем Таврос и Безан. Это совершенно другой мир, и будет настоящей глупостью с нашей стороны считать, что порядки, к которым мы привыкли, действуют и там, — откинувшись в кресле, я выглянула в иллюминатор. — Скорее даже, нам не следует лишний раз напоминать Децеме, кому мы ранее давали присягу.
Когда Псих нехотя кивнул, пряча взгляд, я продолжила:
— Сейчас наша основная задача — не допустить очередной межклановой войны. Потому мы должны вести себя исключительно аккуратно, не давая им ни малейшего повода для агрессии. И нет, это не значит, что мы должны позволять им вытирать ноги о нашу честь. Просто... Лайз, бери пример с Бартла.
— Спасибо, босс, — прогудел благодарно Тартар, хранящий каменное выражение лица.
Совершенно точно разлившееся по салону затишье было тем самым, которое предвещает бурю.
Когда мы достигли Безана, горизонт делил раскаленное солнце пополам. База Децемы находилась вдали от города, окруженная тишиной и равнинными просторами. Удачное расположение: вряд ли противник мог подступить к средоточию сил клана незамеченным.
За высоким кованым заграждением высился силуэт моего нового дома — задумка архитектора с не самой богатой фантазией. По сравнению с особняком Иберии это здание казалось нищенкой на фоне расфуфыренной аристократки. Вид сероватых, недавно покрашенных стен и единственного их украшения — белой аркатуры, был так благословенно убог и невзрачен.
Отдых для глаз. Тихое прибежище. Сама бесхитростность.
Выбравшись из машины, я еще долго стояла не шевелясь, оглядывая особняк Паймона раз за разом. Думаю, этот никогда не видящий над собой хозяйки-женщины дом смотрел на меня с не меньшей пристальностью: в проемах окон шевелились фигуры.
— О, вы только поглядите на эти радостные лица, — тихо прокомментировал увиденное Лайз.
Определенно, мой телохранитель был в большей степени озабочен нашей безопасностью, нежели эстетической стороной сего славного местечка.
Опустив взгляд на парадное крыльцо особняка, я медленно сглотнула. На пороге своего нового главу встречали трое старейшин. Четвертый сопровождал нас. Пятый разделил участь прежнего босса в последней битве.
Повсюду вооруженная охрана. Вдоль дороги, вымощенной плоскими, отесанными камнями, в два ряда стояли высшие чины Децемы, как на подбор осанистые, видные бойцы с выражением той самой безграничной "радости" на лицах, которую подметил Лайз.
Сколько себя помню, еще никогда мою персону не встречали с таким почтением, от которого несло презрением и ненавистью. Боги, если мне удастся дожить до завтрашнего утра... я посчитаю это настоящим чудом.
Я втянула полной грудью воздух с запахом нагретого на солнце камня, сухой травы и собственного страха. Так трудно сделать первый шаг... но мою нерешительность разбил бесцеремонный, провокационный поступок преемника Паймона.
Нет, я понимаю, что требовать от Диса уважения и покорности кому-то вроде меня на его же территории нелепо и бесполезно. Но когда он демонстративно повернулся ко мне спиной, уходя вперед, тем самым показывая свое полное пренебрежение к своему новому боссу и указам Иберии, я очнулась, словно от пощечины.
Альбинос успел сделать три гордых шага, прежде чем его остановил мой голос.
— Дис.
Его имя — звук рассекаемого плетью воздуха.
За происходящим следили с вниманием и предвкушением десятки глаз. И я уверена, чертовски жарко стало не только мне.
Дис повернулся, и я приблизилась, преодолевая внутреннее сопротивление. Когда же между нами остался лишь метр раскаленного воздуха, я произнесла негромко, глядя в самые невероятные глаза, какие только видела:
— Лучше тебе сказать, что это была проверка, шутка, традиция или ещё какая хрень. Потому что меня гложут смутные сомнения, что это был обыкновенный плевок в лицо. Не думаю, что ты позволял себе поворачиваться спиной к Паймону. И предвосхищая твоё возмущение: да, я не Паймон, и я ни капли на него не похожа. Не уважаешь меня, уважай хотя бы звание, которое некогда носил твой отец.
— Босс, — произнес через несколько секунд Дис, пропуская вперед.
Проходя к парадному входу в особняк, я чувствовала себя мишенью. Как бы мне ни хотелось избежать конфликтных ситуаций, спустить подобное на тормозах означало бы добровольно поставить у себя на лбу клеймо "тряпка".
— С прибытием, глава, — от лица старших мастеров меня приветствовал Олафер. — Клан Децема встречает своего нового капитана с радостью и гордостью. Просим прощения за то, что эта встреча проходит не на должном уровне. Мы не устроили в вашу честь праздник.
Их выдержке и воле я низменно позавидовала.
— Ни о каком празднике не может идти и речи, — ответила я. — Децема носит траур по своему бывшему предводителю. Примите наши соболезнования в связи с его гибелью. Едва ли этот великий клан когда-нибудь найдет столь же великого главу, каким был Паймон.
Думаю, тут они были со мной абсолютно согласны.
Выдержав паузу, Олафер продолжил:
— Благодарим за понимание и уважение наших традиций.
— Не стоит. Всё-таки с некоторых пор ваши традиции и мои традиции тоже.
— Очень надеемся, что не наоборот, — вставил с елейной улыбкой один из старейшин — Ариман. Низкий мужчина, который, похоже, был "рад" моему приезду больше остальных.
— Не будем держать вас на пороге и дальше, — развеял возникшую неловкость Олафер. — Разрешите узнать, где ваш багаж.
— Мой багаж...
— Прислуга отнесет вещи в ваши покои, — глаза старца прищурились. — Вы же привезли из Тавроса хоть что-то?
— Эй, Бартл, когда это мы стали такими незаметными? — поинтересовался протяжно Лайз у меня за спиной.
— Лучше спроси, когда старейшины Децемы успели ослепнуть, — ответил ему Тартар, и я недовольно поджала губы.
— Простите эту дерзость со стороны моих приближенных. Поездка выдалась... довольно нервной.
Как и эта встреча, проходящая в атмосфере обманчивого радушия, за которым скрывалось взаимное недоверие и подозрительность.
— Что ж, в таком случае, позвольте проводить вас...
— Не так скоро, мастер Олафер. Я ценю вашу безграничную обходительность и то уважение, которое вы оказали нам. Как гостям. Но я прибыла сюда не в качестве вашего гостя. — Ладно, признаю, всё это выглядело исключительно смешно. Вот только никто не смеялся. — Прежде чем мы позволим себе отдых, я хотела бы переговорить со старейшинами наедине.
— Вы хотите собрать Совет? Сейчас? — уточнил Олафер с некоторой долей растерянности.
В сосредоточенных взглядах мастеров заключалось стойкое намерение объяснить мне не самым вежливым образом, что это место никогда и ни при каких обстоятельствах не признает своим хозяином девчонку, которая к тому же считается дочерью захватчика Иберии. Хотя стоило ли удивляться тому, что эти почтенные мужи не принимают меня всерьез? Чтобы понять всю степень их протеста, горя и разочарования, мне нужно было увидеть себя их глазами. Смотря на меня, старейшины мысленно хоронили и Децему вслед за Паймоном.
