Подарок

Ночью мы сплетались в единое целое, даря друг другу свое тепло и уверенность... Подпитывались друг у друга энергией... Отвоевывали у беспощадного времени минуты спокойствия и счастья... Чувствовали, что совсем скоро наступит трудное и тяжелое время и торопились любить... Каждую ночь наша кровать в жилом крыле уже полупустого дворца превращалась в островок безмятежности и покоя, среди бушующего океана. Мы врастали друг в друга, дышали друг другом. Я никогда не чувствовала себя к мужу ближе, чем сейчас...

* * *

Король умер через два месяца после нашего приезда... Это были тяжелые дни... Ленар все время работал, убеждал чиновников, военных, беседовал с министрами и советниками. Ездил по гарнизонам, проверял вооружение, обеспечение армии. Часами проводил на заседаниях с канцлером, казначеем, в некотором роде заискивал перед советом магов... Ему сейчас нужны были союзники и он готовил свою крепость, строил оборонительную стену по кирпичикам, скреплял цементом лести и обещаний... Не гнушался любыми способами добиться мира в стране после оглашения воли короля... 'Потом, после того как все успокоится, я возьмусь за магов всерьез,' — убеждал он меня долгими вечерами, ходя из угла в угол по нашему кабинету... 'Все будет потом, а сейчас главное, чтобы не было гражданской войны. На границах я усилил гарнизоны...Особенно на границе с Острой...' Войска были ему преданы, но аристократы смотрели всегда на Ленара свысока, как на выскочку, королевского прихлебателя... Только те люди, которые непосредственно работали с советником, стояли за него горой. Но их было не много... Я, как могла, помогала мужу, обеспечивая тыл и покой в доме...

Король перед смертью написал прощальную речь народу и я, почти не редактируя, полностью выложила ее в газету, которую мы решили раздать бесплатно всем людям в столице и за ее пределами... Реджинанд оглашал свою волю, верил, надеялся, что народ его поймет... На последних словах я просто расплакалась 'Льер де Мирас зарекомендовал себя выдающимся политиком и военным. Я верю, что он будет грамотным и дальновидным правителем, пока мой сын не научиться руководить страной. Я оставляю свое государство процветающим и сильным и надеюсь, что вы, мой народ, прислушаетесь в последний раз к воле своего короля'... Бедный Реджинанд, он же знал, что его сын будет править очень недолго, но последний его 'обман' был для страны во благо... Перед похоронами я съездила в утес Крылатых и забрала сына вместе с друзьями... Сейчас, в это неспокойное время, в столице было более безопасно... Город был оцеплен преданными Ленару войсками, а дворец гвардейцами, присягнувшими мужу после смерти короля.

Страну накрыл траур... Реджинандов действительно любили, они правили почти три тысячи лет, но их эра закатилась... Грустно и больно... Последний льер Реджинанд играл с солдатиками в детской и не знал, что его отец ушел навсегда... Когда я пришла знакомиться с Арти, то увидела восемнадцатилетнего красивого юношу, сидевшего на ковре и раскладывавшего игрушечные фигурки... В наивных голубых глазах сияли безмятежность и покой...

Огласили волю короля. Простому люду, по большому счету было все равно, кто там будет регентом, главное, что бы был мир, хлеб и уверенность в завтрашнем дне. А вот аристократы возмутились... На западе вспыхнули восстания. Было ясно, кто организовал беспорядки, кто питает оружием и деньгами бунтовщиков... Западные провинции оцепили войска, во главе с генералом Боргусом. Ленар занял жесткую позицию — бунтовщики должны были сложить оружие или пойти на плаху. Я ничего не советовала в этот раз... Муж военный, он лучше знает, где проявить жестокость, где милосердие... В этом случае моя жалость только во вред... Но иногда мне вспоминался далекий бал во дворце и горящие глаза Рихарда, когда он говорил: 'Я увезу вас в Гартану. Мы будем счастливы вместе'... Молодой, красивый, обаятельный мужчина... Неужели и он был отмечен 'печатью проклятья' рода Реджинандов? И, возможно, именно поэтому король не захотел женить его на льере Эльвиоле...

Бунт был жестоко и быстро подавлен. Я не вникала, как и что происходит на западе, у меня были свои дела — проправительственный еженедельник, ателье (их уже было три), Данька, Арти и новое зарождение жизни во мне... Рассказывая мужу, я не сдержала улыбку 'Похоже все наши дети будут зачинаться на полу, то на шкуре, то на ковре'... На что Ленар сказал: 'Я обещаю, что третьего ребенка мы сделаем традиционно, в кровати'...

* * *

Второго сына мы назвали Тони или Антонием. Он был точной копией Гвеневеров. Такой же белокурый ангелочек с голубыми глазами. Будущая гроза сердец всех девушек в королевстве. Няньки с ним намучились, так как требовал он к себе внимания постоянно. По сравнению с Данькой — небо и земля. Но мой старший сын глубокомысленно и внимательно смотрел на орущего младенца и учился терпению... 'Это же мой брат' — говорил он серьезно, — он самый лучший'...

Я уже давно собиралась забрать к себе в столицу братьев Эльвиолы. Нужно было спасать еще неокрепшие детские умы от влияния родителей. Пока есть шанс воспитать их достойно. Диомирису было двенадцать, а Эттаниелю едва исполнилось десять. Мне, жене регента, было позволено многое, но к сожалению, не все. Отец в грубой форме отказал отдать сыновей, на последующие письма ответа не было. 'Зачем они вам? Вы же месяцами не бываете дома. Здесь, в столице им будет комфортнее, я найму лучших учителей. Никто не собирается вам запрещать с ними видеться, приезжайте, когда хотите, и мальчики так же будут ездить домой, — писала я, но в ответ — тишина. Через полгода бомбардировки письмами они соизволили дать ответ — 'По миллиону за каждого и забирай'. 'Бессовестные торгаши' — внутренне кипела я. Единственный вывод, который я сделала из этого письма — дети им не нужны, если они собираются их продать, значит дело только в цене. Конечно, двух миллионов у меня не было. Как и угрызений совести, когда я попросила помощи у Ленара. 'Моих' родителей он терпеть не мог, поэтому с радостью согласился помочь, только меня с собой не взял. Собрал отряд своих преданных 'головорезов' и отправился в замок Гвеневеров. Что он там говорил — неизвестно, может припугнул доказанным участием в бунте (мой папаша снабжал деньгами бунтовщиков), может шантажировал тем, что они собирались выдать свою дочь замуж повторно при живом муже, может вспомнил ту осаду утеса Крылатых — не знаю, но братьев Ленар привез на следующий день. Правда лица у всех троих были насуплены и непроницаемы. Хотя мальчишки, увидев меня, обрадовались и повеселели, а Ленар отказался обсуждать со мной, что произошло в доме Гвеневеров.

Когда я на следующий день услышала от Диомириса (когда тот разговаривал с братом) фразу в отношении Ленара 'Да что с него взять, он же простолюдин', я вызвала обоих в кабинет, нужно было расставить точки. Страшно представить чего они нахватались от родителей. -Значит так, мальчики, я говорю это в первый и последний раз. Оскорбляя моего мужа — вы оскорбляете меня. Ленар прекрасный человек, умный, честный, благородный. И вам еще до него расти и расти. То, что он родился простолюдином, как раз очень лестно характеризует его. Попробуйте забраться на вершину, имея только мозги и силу воли... Вы родились аристократами. И что? — я внимательно смотрела в их лица, — чем вы сейчас можете похвастаться? Вы лучше всех знаете математику? Вы лучше всех умеете фехтовать? Вы умете управлять государством или вести переговоры? — грозно спрашивала я их, слыша тишину в ответ. Я смотрела на опущенные головы и порозовевшие щеки. 'Не все еще потеряно', — сказала я себе.

-Вот когда вы в чем то будете лучше моего мужа, тогда и поговорим, — заявила я твердо, — вам еще учиться и учиться. И прежде всего терпению, искренности и взаимопомощи. А сейчас марш в свои комнаты, там вас ждет подарок. — улыбнулась я... Мальчишки наперегонки понеслись наверх. Я подарила каждому по двухмесячному щеночку. И разрешила самим выбрать имена. Братья были в восторге и весь вечер спорили, у кого щенок взрослее , сильнее и выше. А через два дня ко мне подошел Диомирис и попросил прощения за свои слова... У меня слезы выступили на глазах, нужна была недюжинная смелость, чтобы признать свои ошибки в двенадцатилетнем возрасте.

Нужно ли говорить, что через месяц братья только в рот Ленару не заглядывали? Копировали его во всем и повторяли каждую фразу, перенимая интонации и манеру выражения. Я всегда мысленно хохотала, видя как Диомирис разговаривал со своим учителем, иронично приподнимая бровь, точно как мой муж...

Артивиус Реджинанд прожил еще десять лет. Я полюбила этого большого — маленького короля...

Застыв в своем пятилетнем возрасте, он оставался таким же добрым, искренним и светлым человечком, хоть и со взрослым лицом... Они с Данькой и Тони строили крепости и воевали игрушечными солдатиками. Вместе слушали мои колыбельные и сказки на ночь. И когда Даниэль уже стал обучаться более сложным предметам, учить математику и биологию, историю и географию, мой наследный льер все равно заходил к своему другу и рассказывал, как провел день. Я учила сына быть верным и преданным, учила не забывать друзей, оставаться честным и открытым. Ведь Даниэль будет королем в свое время — это уже всем понятно.

Когда у Арти начали появляться приступы той болезни, я дико испугалась. Всего двадцать семь лет, так катастрофически мало... Его отец ведь умер в сорок пять... Но, наверное, боги совсем отвернулись от рода Реджинандов, если последний из них начал чахнуть в таком молодом возрасте. Опять странная бессонница, неприятие пищи, рвота и приступы паники... Я, бывало, всю ночь сидела у его кровати и читала ему сказки, что бы хоть как-то развеселить и отвлечь испуганного, ничего не понимающего малыша. Он держался за мою руку, взрослый красивый мужчина и тоненько плакал: 'Мне страшно'... Я плакала вместе с ним... Потом, утром меня сменяли няньки и придворные маги, а я шла спать, еле передвигая ноги... Год продолжались приступы — и это был самый тяжелый год в моей жизни...

Когда после похорон прошла неделя, я вызвала мужа на серьезный разговор.

— Ленар, когда ты объявишь о своей коронации?

— Её не будет, Эльви... Королем станет Даниэль. Я уже подписал бумаги. После окончания траура, сделаем объявление народу, до двадцатилетия Даниэля я буду регентом.

— Но почему? Ты же льер, ты прекрасный правитель, ты можешь стать монархом... Даниэль взойдет на трон, естественно, только после твоей смерти, — я была в недоумении. Ленар столько сделал за эти годы для страны и я, как настоящая эгоистка, хотела, чтобы его заслуги были награждены достойно. А что может быть достойнее, чем бриллиантовая корона на голове? — Эльви, — муж устало вздохнул, — мы с Реджи давным-давно обсуждали этот вопрос. Даже если я и льер, но я сын блудницы неизвестно от кого. Даже если меня любит народ и уважает правительство, я всё равно остаюсь простолюдином и выскочкой... И все помнят, как я купил титул...

— Мы сможем переубедить их. Ты же знаешь, как можно повернуть вспять общественное мнение, — страстно говорила я, — мы сделаем тебе прекрасную биографию в газетах и журналах, через время никто и не вспомнит, что ты не аристократ...

— Нет, Эльви. Все равно останутся люди, которые знали или узнают. Зачем стране эти слухи? Тем более, что я никогда не хотел быть королем... Я и так первый человек в государстве. В моих руках и так сосредоточена вся власть. Для чего мне этот тяжелый обруч на голове? — усмехнулся Ленар, — А вот Даниэля никто не упрекнет в происхождении... или, возможно, только с моей стороны. Твой род по древности сопоставим с родом Реджинандов... Так что именно Дэни — наш будущий король... И ты это всегда знала в глубине души, — нежно улыбнулся муж, — правда?

Я подошла сзади к креслу и обняла Ленара, положив подбородок ему на макушку...

— Я люблю тебя... Я не устаю это повторять столько раз... Наверное, я уже надоела тебе своими признаниями? — иронично поинтересовалась я...

— Эльви, — простонал возмущенно муж, — я никогда не устану их слушать. Это лучшие слова, которые я слышал в своей жизни...

* * *

Объявили волю покойного короля. Род Реджинандов прекратил свое существование, не оставив наследников. На престол взошел род де Мирасов. В стране было относительно спокойно и тихо, за десять лет муж поставил преданных сторонников на все посты, укрепил власть, подчинил себе торговцев и фермеров, даже пиратов и черный рынок. Если и были возмущения среди аристократов, то в кулуарах, в глаза никто не посмел бы сказать ни слова.

За время регентства Ленар полностью переделал систему обучения магов сверху до низу. Теперь они работали на государство и обязаны были часть времени лечить и помогать простым людям бесплатно. Подкупами и взятками муж сменил императора в Остре, поставив во главе страны его брата, более прогрессивного и молодого. Под нажимом Ленара в Остре было упразднено рабство и усилился контроль за магами... Столько денег на это ушло — страшно подумать, но был огромный плюс — обошлось без войны... В столице открылась пока единственная в стране школа лекарей. И Патрик стал ее первым учеником. Тадера уговорили читать лекции... Я расширила поставки газет и журналов во все уголки страны, теперь каждое утро их доставляли порталами, чтобы все в государстве были в курсе, что происходит в правительстве и что в столице объявили летом набор в школу лекарей... Мы с Ленаром работали по двенадцать часов в сутки, видя своих детей только вечером перед сном. Но. тем не менее, сыновья точно знали, что папа и мама обязательно к ним придут и ждали нас.

Кто сказал, что быть главой государства радостно и приятно? Кто сказал, что самые влиятельные и богатые люди в стране — целыми днями развлекаются и веселятся? Это каторжный тяжелый труд, выматывающий и изнурительный, без единого выходного и праздника. Даже на балах и приемах Ленар обсуждал с дипломатами политику, а с советниками законы, которые на будут рассматриваться в Совете. А ночью, в кровати, после занятий любовью мы спорили о том или ином проекте до хрипоты...

Наши сыновья стали неразлучны. Два года разницы были почти не заметны. Даниэль так и остался серьезным и спокойным мальчиком, как будто бы знал, что ему в будущем предстоит взвалить на себя тяжелый груз власти и управления страной... Тони рос обаятельным и шумным, маленький смерч в штанишках. Он так был похож на меня в детстве. Такой же лукавый чертенок, вьющий веревки из своих родных. Только старший брат мог приструнить его, ну и отец, конечно... Ленара сыновья слушались безоговорочно.

Я частенько посещала храм богини Суали. И пусть она мне не отвечала, мне просто иногда хотелось выговориться. Я как будто бы давала отчет тем существам, которые направили меня сюда. Я не знала, слышали они меня или нет, я просто говорила вслух свои мысли, идеи, планы... Приходила, чтобы не забыть о том, что нужно поддерживать свой статус 'проявленной светлой', ведь так просто и легко опять скатиться в 'нейтральную', а возможно и ниже... Однажды муж попросился в храм вместе со мной. Мы поехали в тот самый, где я когда-то говорила 'слово богини'... И целую дорогу смеялись, вспоминая тот случай...