— Да, — прорезает тишину коридора его голос. Я закрываю глаза.
Ком в горле постепенно разрастается, сдавливая изнутри грудь, и я начинаю судорожно всхлипывать, постепенно срываясь на истерику. Все еще прижимающее меня к стене тело Тео не дает сорваться в полную силу, и это вызывает нарастающую волну бешенства. Когда я начинаю вырываться, рыча и отбиваясь от ненужных объятий, он поднимает голову, отрывает руки от моих плеч и немного отстраняется, но лишь для того, чтобы взять в плен лицо. И, не обращая внимания на то, что я почти сразу же начинаю с ним драться, прижимается губами к моим губам, вызвав бурю возмущения.
Сопротивляюсь, как могу, потому что не хочу опять сдаваться на его милость. Слишком часто он решал проблемы простым доступом к телу. Сейчас я не могу этого позволить. Сейчас я словно оголенный нерв: дотронься — и получишь разряд тока. Только вот Тео об этом знает. Потому что его губы совсем не жалеют, даря моим жесткие поцелуи. Сегодня они словно решили выпить из меня все силы и боль, которые принесла желанная правда. Но сегодня и я не та, что обычно.
И все-таки сопротивление прекращается, а тело невольно вспоминает, что обнимающий меня мужчина чуток и нежен и всегда сможет позаботиться. Даже сейчас его странный поступок направлен на то, чтобы уберечь от лишних страданий. Почувствовав, как слабнет протест, Тео лишь крепче меня обнимает, прижимая к себе, и теперь уже я пью с его губ успокоение и уверенность в себе. Бешеные поцелуи и судорожные объятия, казалось, никогда не прекратятся. Вот только сегодняшний вечер не закончится так, как это обычно бывает в сказках...
Когда он, наконец, отрывается от меня и смотрит в глаза, я долго собираюсь с силами, чтобы отчетливо произнести:
— Уходи.
— Рен...
— Уходи! — громко и четко повторяю я, и, видя, как Тео окончательно отстраняется и идет к двери, прижимаюсь к стене и тихо сползаю по ней, теряя сознание и думая, что решу все вопросы завтра. Слишком много потрясений, с меня хватит.
В последнее мгновение бодрствования чувствую на лбу знакомое прикосновение и понимаю, что теперь провалюсь во тьму настолько, насколько пожелает некромант, целитель и менталист в одном лице. И только последние произнесенные им слова, почему-то, вселяют надежду на то, что все еще может закончиться хорошо:
— Как бы я хотел все рассказать тебе, Рен...
Утро встречает меня запахом свежесваренного кофе, и поначалу просыпаться совсем не хочется — настолько прекрасный аромат щекочет ноздри. Я с улыбкой потягиваюсь в кровати, когда на ум приходят события вчерашнего вечера, и все хорошее настроение мигом испаряется. Подскакиваю на постели, попутно обнаруживая себя в легком шелковом комплекте, и понимаю, что одевалась точно не сама. Подозрение закрадывается неожиданно: неужели кто-то очень упрямый и своевольный оставался со мной на всю ночь? Заглянув на кухню и никого там не обнаружив, отмечаю одинокую дымящуюся чашку на столе рядом с тарелкой фруктового салата с хлопьями и, обследовав квартиру полностью, прихожу к выводу, что в квартире нахожусь одна. Значит, кто-то позаботился о легком завтраке и приготовил кофе точнехонько к моему пробуждению. И слинял. Тем лучше.
Желание разбить вдребезги утреннее проявление заботы пропадает, когда я делаю первый глоток и понимаю, что некромант приготовил в точности тот же кофе, которым нас на первом собрании спайки в обновленном составе подчевал Боно. И к аромату корицы добавляется легкий привкус заботы, заставляющий сжиматься сердце и думать об отступлении от принятого решения. Но нет. Теперь я не могу поддаваться. Теперь мне нужно будет подумать о себе.
Мне не приснился выход из ситуации, нет. Просто взять себя в руки — то есть, заняться как раз тем, что советовал мне Тео прошлым вечером — значит отбросить чувства в сторону и стать холодным профессионалом. Например, попытаться вести себя так же, как на работе делают это Хани или Сури. Отречься от собственных проблем, превыше всего поставив долг. Это тяжело, но возможно. И, наверное, жизнь от этого сделается даже легче. Поэтому перед тренировкой с воином у меня будет еще пара неотложных дел, точнее, дело и выполнение обещания. Если я хочу обладать трезвым умом, мне не нужны никакие вмешательства в голову...
После завтрака не спеша собираюсь в медицинский центр. Необходимо повидать ириса. Надеюсь, он уже пришел в себя и больше не будет допускать в поведении младенческих реакций. И это станет последней данью уважения к вернувшемуся с того света мужчине. Не хочу иметь с ним ничего общего.
А потом подумаю над разрывом еще одной, ставшей сердцу близкой и родной, связи. И поможет мне в этом Кельвин Джонс...
Мою посуду, мысленно благодаря Тео за завтрак, в комнате переодеваюсь в удобные джинсы и футболку, сверху накидывая кожаную куртку. Новый год — время полноправного выступления осени, холодает быстро. Но в теплом рабочем комбинезоне тоже не будешь ходить все время. Иногда тянет побыть простым человеком... И как простой женщине, хочется себя именно такой и увидеть. Отчего-то тянет немного похулиганить, поэтому открываю шкаф в поисках выходной осенней обуви. И ботильоны на тонком каблуке сегодня станут моими незаменимыми помощниками.
Одевшись и прихватив сумку, выхожу из дома, по инерции проверяя наличие Тео в зоне досягаемости. Если вчера только Хани и смогла его засечь, и некромант решил всерьез заниматься вопросами моей безопасности, то придется привыкать к постоянной слежке, пусть она и будет для меня незаметной. А вообще меня не должно это заботить: договаривался Теодор с Кельвином, вот пусть между собой и разбираются.
Оказавшись на улице, останавливаюсь и по инерции вглядываюсь в каменную кладку нижнего яруса дома, в котором находится квартира. Кто знает...может, увижу непонятные символы кода даже здесь? Но предприятие не заканчивается успехом, и меня посещает вторая хулиганская идея за это утро: поиграем, мистер некромант? Как только привожу в согласие мысли и чувства, тут же отгибаю граничное полотно и ныряю в пространство эфира. Вот теперь ты меня точно не найдешь. Никакой магический след за Гранью не остается...
Выхожу все в том же коридоре, куда в прошлый раз перенес Тео, и уверенно иду по направлению к лаборатории, в которой видела ириса. Оказавшись по ту сторону стекла, с удивлением обнаруживаю одомашненную палату вместо привычной белостенной коробки медицинского центра. На внесенном во временное жилище ириса диване восседают, собственно, сам пациент и курирующий его целитель, то есть, Сури.
При этом девушка, поджав под себя ноги, с увлечением читает вслух историю древнего мира, чему-то периодически улыбаясь. Доминик, не отрываясь, смотрит на нее, и на лице мужчины я вижу выражение неподдельного интереса. Интересно, когда его упекли на изнанку, если сейчас он настолько живо воспринимает информацию тысячелетней давности?
Первой, на удивление, мое присутствие обнаруживает Сури. Еще больший шок во мне вызывает ее неуверенная робкая улыбка. Или за эти сутки произошло что-то невообразимое, или Сури вчера ни капельки не ревновала меня к новому пациенту...и мне почему-то кажется, что имеет место быть как раз первый вариант.
Девушка, тем временем, осторожно поднимается с дивана, растирая затекшую ногу, так что у меня создается ощущение, будто они с ирисом тут всю ночь занимались самообразованием. Кивнув Доминику на стекло, за которым, пытаясь скрыть удивленное лицо, стою я, целитель медленно приближается и выходит за пределы нынешних гостевых апартаментов и, приблизившись ко мне, внезапно обнимает:
— Прости. Вчера я была неправа, Рен...
Для меня это становится шоком сродни тому, что мы с ирисом были когда-то знакомы. Внезапное изменение в поведении Сури наводит на мысль, что действительно случилось что-то из ряда вон выходящее.
— Тебе не за что извиняться, — примирительно заявляю я, отвечая на прикосновение подруги.
Да, теперь уже не приходится в этом сомневаться, ибо Сури сама наводит начавшиеся было разрушаться мосты. Но я только рада этому, потому что душевную пустоту, образовавшуюся после ухода Тео, может заполнить только родное тепло. А Сури для меня именно родная.
— Есть за что, — уверенно кивает Сури и отстраняется. — Я совсем позабыла о подругах с этой беготней и заботой о Доминике...но обещаю, что так больше делать не буду!
— Тебя же официально прикрепили к этому, — недоуменно пожимаю плечами. — А Тео — к нам...
— Давай поговорим об этом вечером, — мягко улыбается Сури. — Мне сейчас нужно забежать к Боно, а Доминик пока под наблюдением, может, если у тебя есть время, прогуляешься с ним? — она задорно подмигивает, и я поворачиваю голову в сторону оставшегося в палате мужчины.
Он разглядывает нас обеих. Спокойно и размеренно, так, словно сканирует, выявляя закономерности. И это внимание не имеет ничего общего с тем, что я видела в единственном сне, разделенном с ирисом. Неужели не помнит? Догадка наполняет сознание радостным ощущением, не хотелось бы вообще обсуждать с ирисом то, что происходило в бессознательные часы сновидений.
Заметив, что внимание теперь целиком и полностью сосредоточено на нем, ирис приветливо улыбается и склоняет голову, показывая, что рад меня видеть. Интересно, его вчерашнее поведение не повторится?
— Не бойся, — решает заверить меня в абсолютной непогрешимости пациента Сури, — со вчерашнего дня он изменился кардинальным образом: проспал всего три часа, хотя доза снотворного, что ты ему ввела, была практически лошадиной. И очнулся совершенно другим человеком. Но, поскольку пока еще под наблюдением и выпускать его мы не имеем права, нужен проверенный человек, которому бы и мы, и ирис доверяли. А кроме тебя таких больше не найти, — она смущенно улыбается, и я понимаю, что согласна на все, когда подруга выглядит настолько счастливой.
— Хорошо, давай выгуляем твоего бесценного пациента, — усмехаюсь и наблюдаю за тем, как целитель возвращается в палату и что-то негромко объясняет ирису. Пару раз ловлю на себе его заинтересованный взгляд, он чему-то несколько раз кивает, а потом поднимается с дивана и под руку с Сури направляется ко мне.
— Здравствуйте, Доминик, — нужно все-таки показать, что я к нему расположена. — Очень приятно видеть вас в добром здравии.
Похоже, ирис вспоминает свое инстинктивное поведение вчера, поскольку смущается и на миг отводит глаза, но затем берет себя в руки и улыбается:
— Здравствуйте, Рен. Это взаимно...
Сури подталкивает его ко мне со словами:
— У вас есть два часа, чтобы вырваться на свободу, не заставляйте жалеть о решении отпустить вас на волю! — после чего указывает в направлении двери наружу.
Мы спускаемся и оказываемся на улице. Шумный город после достаточно тихой палаты приводит мужчину в состояние оцепенения, поэтому я просто беру его за руку и успокаивающе произношу:
— Пойдемте. Отведу вас туда, где не так многолюдно.
Уверенно направляю его в городской парк. Туда, где в импровизированном прудике колышется благодаря прохладному осеннему ветру остывшая вода. А по дороге рассказываю все, что знаю о его возвращении. Оказывается, ирис и сам недоумевает, почему находился на изнанке в магическом захвате. Но тут же объясняет это тем, что вообще мало что помнит из своей прошлой жизни, в особенности то, когда именно пересек Грань. Мне кажется это немного странным, ведь он сильный маг, да еще и с основной стихией целительского направления, неужели не может восстановить свою память?
Ирис действительно не помнит ничего, и когда я рассказываю о воспоминании из песочницы, делает идеально круглые глаза, не веря тому, что я говорю. Но ведь и мое дело не уговаривать его, доказывая правдивость своих слов, а просто констатировать факты. Чем и занимаюсь, пока не оказываемся в конечной точке путешествия.
— А как работают маги жизни? — задаю интересующий меня вопрос, присаживаясь на одну из скамеек вокруг пруда, и Доминик понимающе улыбается:
— Дайте во-о-он ту веточку, пожалуйста, Рен...
Я послушно поднимаю с земли прутик с пожелтевшими листиками и передаю магу жизни, предвкушая какой-нибудь нехитрый фокус, но дальнейшее заставляет ошарашено вытаращиться на то, что проделывает с побегом ирис: осторожно перехватывая у меня кусочек деревца и прикрыв глаза, он уходит в себя, а руки, тем временем, охватывает переливающееся сияние, гаснущее через несколько минут и являющее взору молодой побег с корешками и снова зеленеющими листьями.
— Вот теперь она снова живая и зелененькая и даже может прорасти в земле, — улыбается Доминик.
— Как жаль, что я не могу видеть цветной вариант этого чуда, — потрясенно выдыхаю, глядя, как ластится к ладоням мага новоявленный росток.
— Почему? — удивляется ирис.
Я развожу руками, как бы извиняясь:
— Плата за то, что хожу в мир за Гранью — не различаю цветов, монохромное зрение...
— А хотите, попробуем этот недостаток исправить? — хитро подмигивает мужчина, и я по-новому смотрю на него.
А ведь, и правда — он же вполне в состоянии сделать это. С минуту поразмыслив, неуверенно киваю, потому что сомневаюсь в успехе предприятия, хоть Доминик практически и всемогущ как маг. Мужчина дарит ободряющую улыбку и спускается со скамьи, оказываясь на коленях у моих ног, отчего я невольно вздрагиваю. Совсем недавно в точно такой же позе сидел напротив меня Тео...
— Расслабьтесь, — советует мужчина, поднимая руки выше и располагая ладони на моих висках. — Вы ничего не почувствуете.
Прикосновение длинных музыкальных пальцев к коже мне определенно приятно: они теплые и сухие и разом прогоняют грозившую, было, начаться головную боль. Что ж, целительские качества налицо. А вот что касается возвращения в мою жизнь цветного зрения...что ж, посмотрим.
Загнав мысли о Тео куда подальше, стараюсь рассредоточить внимание и закрываю глаза в надежде почувствовать хотя бы отголоски силы Доминика, прикасающейся к существу. Хочется на себе определить, как именно магия жизни воздействует на организм. И она приходит легким ветерком, ласково поглаживающим сознание в поисках проблемы, которую нужно устранить. Дарит отдых особенно напряженным частям мозга, проливает на них холодный освежающий дождик. Заглядывает во все закоулки, пока, наконец, не находит нужный узелок, затягивающийся все туже при каждом моем посещении изнанки. Прикасается к нему, даря расслабление мышцам, осторожно ощупывает в поисках опоры, а потом медленно-медленно, миллиметр за миллиметром, распутывает, освобождая нервный центр от чрезмерной нагрузки.
Я даже выдыхаю свободно — настолько приятно воздействие осторожной силы Доминика. А его ладони, тем временем, потихоньку перемещаются от висков к лобной доле, осматривая оставшиеся не захваченные участки мозга и зрительных нервных клеток. Потом зачем-то опускаются, следуя к углу нижней челюсти, и мягко подталкивают ее вверх, а до уха доносится тихий шепот ириса:
— Попробуем взглянуть на мир другими глазами, Рен?
Глава 6. Сближение
Я боюсь последовать его совету. Всегда страшно открывать глаза на что-то новое, то, чего, определенно, опасаешься. И в данный момент для меня источником этого является, безусловно, страх увидеть все в привычном черно-белом восприятии, хотя слова ириса поселили в душе робкую надежду.
