Я купила кофточки, брючный костюм и два платья. Черное, в некоторых местах отделанное пайетками, и короткое красное, обтягивающее мою фигурку, как тугой чулок. Вот они мне нравились. После этого я зашла в магазин нижнего белья со словами:
— Это должно быть очень эротично, но прилично.
Совершила ревизию и этого магазина. Молодая блондинка, в точности следуя моим указаниям, подобрала несколько комплектов белья. Они ничуть не уступали Ксюхиным, я точно знала. Только цвета более агрессивные, темные, а так — тоже возбуждающие, из прозрачного кружева, которое, скорее, открывало, чем скрывало.
Сегодня я собиралась одеть темно-фиолетовое...бюстье. Это так называлось. Посмотрим, действенно ли белье так же, как и красиво.
Но моим планам не суждено было сбыться именно в таком виде, в каком хотела я. Я приложила много сил, чтобы выглядеть красивой. Я слегка накрасилась, одела чертово бюстье, лишь для приличия натянув сверху шелковый короткий халатик в тон, и принялась ждать Марата. Хотелось, чтобы он пришел как можно быстрее, пока я не передумала и не растеряла всю решимость, которую долго наскребала в своей душе.
И что же? Он говорил, что задержится, но когда и в два ночи Марат не нарисовался на горизонте, я начала волноваться. Мне несвойственно за кого-то волноваться, тем более, за чечена, который и так достаточно самодостаточный. Но он мог предупредить. Мол, так и так, я сегодня дома ночевать не буду. И ладно. Я только рада. Но так сложно просто позвонить и сказать два слова?
Он приехал почти в четыре. Вернее...ну как приехал? Марата привезли. Я почти места себе не находила, выпила чашек семь кофе, и, как назло, Трофим, которому я попробовала позвонить, не брал трубку. Я тяжело привалилась к кухонному подоконнику, изредка выглядывая вниз на освещенную улицу, и нервно притопывала ногой в такт биению сердца. Неожиданно у дома остановился роскошный мерседес темного цвета и из него — о чудо! — почти выпал мой чечен. Бухой вхлам. Покачнулся, еле удержался на ногах. Вполоборота повернулся к машине, приглашающе махнул кому-то, сидящему внутри, и через пару минут примерно в таком же состоянии выполз Трофим, а за ним две потрепанные, пьяные бабы, одетые примерно так же, как я тогда в клубе.
— Вот падла, — с чувством выплюнула я, глядя на то, как одна из них вешается на Марата, а другая — цепляется за Лешку. — Только, значит, невеста за порог, а он по бабам. Сволочь кавказская.
Громко топая, вкладывая в тяжелые шаги всю свою злость, я прошла в коридор, с силой стукнула по выключателю и распахнула входную дверь. В подъезде было темно, и четыре тела, пытающихся подняться по лестнице, создавали невообразимый шум. Конспиратор хренов. Интересно, что будет, если соседи узнают, а потом доложат его принцесске? Совсем мозгов лишился. Бестолочь.
Минут через десять, когда я почти устала стоять, Марат с Лешкой, кое-как удерживая девок, совершили триумфальное взгромождение.
— О, Сашок, — расплылся в пьяной улыбке Леха. — Привет. Ты дома?
— Нет. Я в Ялте.
Следом за Лешкой показался чечен. Выглядел он чуть — но только чуть — трезвее Трофима. Стоял более уверенно. А так оба, как свиньи. Еще бабы эти...
— Ты ч-чего тут стоишь? — Марат честно пытался на мне сфокусироваться.
— Просто так, — всплеснув руками, издевательски улыбнулась. — Воздухом подышать решила. В четыре утра. Оно, знаешь ли, бодрит.
Две бабы, с опаской, насколько позволяла дымка алкоголя, покосилась на меня, и блондинка, висевшая на Марате, громким шепотом поинтересовалась о моей персоне. Ответил Лешка:
— Это сестричка, красавицы. Сестри, — на середине слова он икнул и покачнулся, правда, все равно мужественно закончил начатое: — чка.
Этот фарс меня порядком достал. Я не выспалась, мои планы разрушились, и накрученные нервы окончательно сдали.
— Быстро в дом, — на невнятное мычание обоих мужчин я только громче прикрикнула: — Оба! А вы куда?
Осторожно втолкнула Трофима, а потом Марата в коридор, а сама преградила дорогу уверенно заворачивающим в нашу квартиру девкам. Те недоуменно на меня поглядели, окинули взглядом мою позу и руку, мешающую им пройти.
— Вы куда намылились? Руки в ноги и вон отсюда, пока я милицию не вызвала!
— А кто платить будет? — нахально выдвинула подбородок блондинка. — За шесть часов, между прочим!
Сзади раздался грохот упавшего тела и забористый мат. Еще и этого мне не хватало.
— Сколько? — раздраженно скривила губы и поморщилась. Но услышав сумму, чуть не подавилась. — Вы что с ними делали за такие деньги?
Любая работа должна быть оплачена. К тому же у меня в коридоре два пьяных, вяло соображающих тела, а у двери — две решительно настроенных и вмиг протрезвевших бабы. Достала оставшиеся доллары из рюкзака, перед этим переступив через лежавшего на полу Трофима, отдала пару купюр и хлопнула дверью.
Мне предстояла ночь не из легких. Они были абсолютно невменяемые, что один, что второй, только Трофим — успел полапать меня за коленки, пока я тащила его на свой диван, а Марат — неразборчиво пробормотать о том, что всю ночь работал. Как раз в том, что он работал — я не сомневалась. Весь торс, руки и шея у чечена были в дешевой красной помаде, и такая же дорожка спускалась вниз, скрываясь за поясом джинсов. Я не стала раздевать его до конца. Мне было противно и обидно. Из-за него к чертям полетели все мои планы. И пока я ждала его дома, он с какими-то облезлыми суками развлекался на стороне.
Но злость быстро отступила, уступив место расчету. Я была бы не я, если бы не смогла найти пользу из сложившейся ситуации для себя. Марат накосячил, по какой уж причине — не знаю. Но я могу воспользоваться его слабостью, и тогда получу от него то, что мне нужно. Без вероятности отказа.
Мужчины проснулись около четырех дня. Стали похожи на людей — через три часа после этого. Потребовалось: две бутылки пива, два литра минералки и четыре чашки кофе. От еды оба отказались.
Трофим выглядел пристыженным, минут двадцать, но, умывшись, стал напоминать себя обычного.
— Ну, ты горазда ругаться, красавица, — восхитился Лешка. — А какое красноречие...Слышь, Залмаев, ты ее так учил выражаться?
Марат тихо хмыкнул и отпил еще минералки.
— Это исключительно ее природный талант.
— Прекрати скалиться, Трофимов. Ты мне денег должен, между прочим.
Лицо парня вопросительно вытянулось.
— За что?!
— А ты думал, я твоих шлюх оплачивать буду? Ни хрена подобного.
Лешка поскучнел, пригорюнился, поглядел на пустую бутылку пива. Повздыхал под насмешливым взглядом чечена, который, в отличие от своего друга, не выглядел ни страдающим, ни больным. Как будто не он сегодня пьяный в коридоре валялся.
Трофим отдал мне деньги, которые я быстро спрятала. Потом парня осенило:
— Ты только за меня платила? Или за нас обоих столько отдала?
Я невозмутимо отхлебнула кофе.
— А какая разница? Ты пей, пей.
Только к восьми вечера Трофима удалось выгнать от нас, и то, почти насильно. В пинки. Уходить парень не хотел, правда, когда начал мне глазки строить, Марат его быстренько выставил из дома. Наконец-то.
Я не сомневалась в своем плане и своем решении. Я хотела Марата. Он будет моим. И пусть вчера ничего не вышло, есть сегодняшний вечер, который я не упущу.
— Ты сегодня дома? — вскользь, как бы между прочим, спросила я.
Марат рассматривал какую-то бумажку, не поднимая на меня глаз, даже когда я его окликнула.
— Да. А что?
— Ничего. Тебе нужна ванная?
— Нет. Иди.
Сердце гулко стучало в груди, а холодные ладони стали влажными от волнения. Я не думала о том, правильно ли я делаю или нет. Я решила и отступать не намерена. Но...меня бросало из стороны в сторону. Стоило вспомнить некоторые сны и фантазии, только теперь представив нас с ним в главной роли, и мои ноги почти подкашивались от нестерпимого желания.
Стоило подумать о том, как я буду стоять перед Маратом и объяснять ему что-то...дыхание перехватывало от страха и неуверенности.
Что говорить? Я надеялась, что хватит моего внешнего вида, на который я снова убила пару часов. Снова стала красавицей. И к тому моменту, как вышла из ванной, мое тело звенело от напряжения. У меня — у меня! — дрожали ноги, а сердце билось через раз.
В квартире было темно, только в спальне чечена горела настольная лампа, бросая неясные полутени на стены. Оставалось несколько шагов. Одних из самых тяжелых нескольких шагов в моей жизни. Но у порога я одернула себя. Надо собраться. Что, собственно, такого? Ничего. А показывать свое волнение нельзя, Марат его сразу увидит.
Прошлась языком по пересохшим губам и сделала последний шаг.
Мужчина сидел в кресле, широко расставив ноги и поставив локти на подлокотники. Он не был удивлен, раздосадован, в глазах лишь читался вежливый, слегка насмешливый интерес.
— Я думал, ты уже никогда не зайдешь, — медленно протянул Марат, глядя мне в глаза. Только в глаза. — Итак...Ты что-то хотела?
А я ведь так же могу. Не хуже его.
Холодно улыбнулась, провела рукой по густым блестящим волосам и сардонически усмехнулась.
— Хотела.
— Что?
— По мне не видно? — должно было звучать с вызовом, но напоминало, скорее, жалкое блеяние.
Теперь меня соизволили рассмотреть. Его взгляд медленно заскользил вниз по шее, спустился в темнеющую ложбинку, скользнул по груди, и соски сразу натянули шелк короткой полупрозрачной рубашки. Я поверхностно и прерывисто задышала, чувствуя, как щеки заалели от прилившей крови. Возвращались знакомые ощущения, пока еще слабые, но обещающие вырасти до гигантской волны.
— Ты знаешь, не особо. Что тебе нужно, Саш?
— Ты? — робко и вопросительно пожала плечиком и почти извиняюще улыбнулась. Почти. Мысленно одернув себя в конце.
— Я?
— Да, ты.
— Зачем?
— Ты издеваешься? — не поняла я и оттолкнулась от стены, сделав шаг по направлению к креслу. — Ты ведь понимаешь, за чем я пришла.
— Пока нет, — он продолжил вежливо надо мной издеваться.
Это нервировало. Я надеялась, что слова не понадобятся, что все будет и так понятно. Теперь мои щеки горели не столько от возбуждения, сколько от стыда и злости. Он играл со мной. И ему это нравилось.
— Я хочу...секса.
— А я думал, что меня.
— В первую очередь я хочу секса. И ты мне поможешь.
Он засмеялся моей самоуверенности, так что пришлось безжалостно подавить желание отступить назад.
— Давай честно, Марат. Я...Мне это нужно. А ты единственный, к кому я могу прийти с этой проблемой.
— Проблемой? — я сглотнула. — Для тебя это проблема?
— Ну так.
— Ну так, — задумчиво повторил за мной мужчина и приглашающе махнул на стоящий слева от него стул. — Садись, Саш.
— Для чего? Я пришла не за этим.
— Я понял. Для начала мне нужно выяснить кое-что.
Неопределенность меня злила. Для этого обязательно так много разговаривать? Но пришлось послушно опуститься на стул, и лакированное дерево холодило разгоряченную после душа и пристальных взглядов Марата кожу.
Он морально меня изнасиловал. Вежливость и насмешка остались, но к ним примешался интерес. Марату надо было в КГБ работать. Он расспрашивал меня обо всем. Метко задавая вопросы. Снятся ли сны? Что снится? Как? Часто ли? Что я представляю? О чем думаю? Трогаю ли себя? Как часто? Что больше всего нравится?
К концу допроса я тяжело, сипло дышала, лицо и шея горели, грудь, раздразненную шелком, покалывало, так что хотелось хотя бы дотронуться, чтобы облегчить свое состояние. Хотя бы дотронуться. Я неестественно выпрямилась, выпятив грудь и сжав вместе ноги так сильно, что сводило мышцы. Я была без трусиков, в одной лишь короткой рубашке, щемящая пустота на сей раз стала только сильнее, и давление бедер никак не помогало. Пальцы до боли вцепились в обивку, с силой сжимали дерево, а потом я вообще стала слегка вращать бедрами, изредка клитором задевая край стула.
Повернула голову вправо и заметила свое отражение в зеркале. И не признала саму себя. Томно приоткрытый рот, чувственно прикрытые глаза, лихорадочный румянец...Хотя вроде бы и сидела прямо, уложенные волосы растрепались. Весь мой вид кричал о том, что я хочу секса, жажду его, не в силах терпеть. Я думала, что станет легче, но легче не становилось. В последней попытке принести себе облегчение закинула ногу на ногу, что не укрылось от цепкого мужского взгляда.
— Ты закончил? — выдохнула я не своим голосом. — Или еще не все?
Марат расслабленно откинулся на спинку кресла и сложил пальцы в замок, по-прежнему невозмутимо оглядывая меня. Это было позором. Я еле сижу, мне трудно почти до боли. Я не могу успокоиться, и все, что мне нужно — получить освобождение. "Кончить". Я была уверена, что Марат может мне помочь. Ксюша всегда была с ним удовлетворена. Кончала. Мне нужно тоже самое.
Вместо этого Марат...Он не выглядит заинтересованным, не выглядит возбужденным. Спокоен. Как ледяной.
— Я узнал все, что хотел, — заверил мужчина. — Но я...не заинтересован.
У меня отвисла челюсть.
— Что?!
— Не заинтересован, — терпеливо повторил Марат.
— Ты меня мучил целый час, чтобы сказать, что...не заинтересован? Да ты ублюдок, Залмаев.
Я дрожала.
— Вообще, в обычной ситуации я бы ударил тебя по губам за грязный язык. Но сейчас я понимаю, что ты, — он издевательски приподнял уголок рта, — взволнована. Поэтому предлагаю тебе сходить и принять холодный душ.
Меня внезапно осенило. Я медленно поднялась, сделала несколько аккуратных, осторожных шагов, из-за чего пульсация между ног стала отчетливее, и подошла впритык к креслу, в котором так по-барски развалился чечен.
— Ты не понял. Вернее, не до конца понял. Я не позволю тебе отказаться. Скажи, мой хороший, — издевательски-ласково промурлыкала я, — ты хорошо вчера отдохнул? Как звали ту миловидную блондиночку, с которой ты "работал"? Мне кажется, твоя обожаемая принцесска очень расстроится, узнав, чем ты занимаешься в ее отсутствие.
Он недоверчиво, ошарашенно моргнул, поглядел на меня долгим неопределенным взглядом и рассмеялся прямо в лицо.
— Вперед. Телефон принести? Звони давай, чего встала? Шантажировать она меня собралась, ну надо же! — он все также давился недоверчивым смехом. — Что ты ей скажешь? Да даже если и скажешь...Ксюша тебе не поверит.
— Не поверит. Но усомнится в непогрешимом святом Марате. Принцев не обвиняют в бл*дстве. А ей нужен именно принц.
— Звони, — Марат быстро встал, заставив меня отшатнуться, принес телефон и всунул мне в руку трубку. Потом снова сел в кресло и принялся наблюдать. — Чего встала?
Он меня унизил. Оскорбил. Будь я милой девушкой, умерла бы от стыда на месте. Я не была милой. Я не хотела умирать. Я хотела разбить его лицо, до крови. Чтобы, наконец, стереть наглую, похабную усмешку. Я отошла на пару шагов, прямо до стены, прислонилась к ней спиной и по памяти набрала знакомый номер. Кнопки мерно трещали в тишине.
— Ты знаешь, Марат, у тебя удивительно чувственный друг, — мужчина непонимающе нахмурился. Но подобрался. Наконец-то. Он не понимал, что я имею в виду, но упоминание другого мужчины, тем более, в такой ситуации, ничем хорошим просто не могло обернуться. — Трофим. Он столько мне рассказал и показал, — чувственно прикрыла глаза, вспоминая рокочущий голос Марата, расспрашивающий меня о моих желаниях. — Я уверена, что он знает, о чем говорит. И в отличие от тебя, Леша заинтересован. Я точно знаю, — и уже совсем другим, более приветливым голосом, я звонко воскликнула: — Добрый вечер, Леша. Ты доехал?
