Заветы предков. Воля и Разум. Общий файл

"Интересно, как бы ты себя вел будь я перед тобой в своем настоящем виде? Наверное, самоуверенности бы поубавилось?"— мелькнула ехидная мысль у оперативника.

Курочкин, который даже не подозревал о том кто сейчас перед ним находится, продолжал:

— Где Кассандра и Матрена?

— Н-н-незнаю.

— Отвечай, сучоныш, я ведь не шучу!

Вересу захотелось расхохотаться. Классика. 'Застрелю', 'Отвечай'. Как в дешевом боевике.

— Я честно не знаю. Я же спал когда они ушли.

— Значит подождем...

Курочкин, не сводя прицела с рыжего, попятился назад и уселся на заботливо оставленный Кассандрой стул. Минута прошла в молчании. Участковый сверлил глазами паренька, изучая его, Олежка же отвечал тем, чем от него ожидают. Испуганно и затравленно жался в диван, всем видом показывая свою никчемность.

— Откуда ты вообще взялся в Шкрябинке? — неожиданно задал вопрос Курочкин.

Пару секунд Верес прикидывал, что именно можно рассказать участковому в сложившейся ситуации.

— Турист, в горы пришел...

— И что же ты у Матрены забыл 'турист'?

Чувствуя, как участковый неожиданно напрягся, Верес, не поняв причин, решил быть аккуратнее в своих ответах.

— Пятку сломал...

— Ты из меня идиота не делай, — с угрозой тряся пистолетом, Курочкин подался всем телом вперед, — Рассказывай ВСЕ! Кто ты и откуда? И какого ... Матрена притащила тебя к себе домой?

Вересу не понравился угрожающий взгляд мужчины, теперь там мелькала ярость и неконтролируемая жажда показать свою власть.

Не один год работая оперативником лже-Олежка научился не плохо разбираться в людских эмоциях, иногда это могло спасти жизнь. Вот и сейчас, парень чувствовал — одно лишнее слово, и он может легко лишиться головы. Уж слишком решительно изменилось поведение участкового после абсолютно невинной, казалось бы, фразы про туриста.

Если бы оперативник знал об обнаруженной Курочкиным палатке, он бы на ходу придумал новую легенду своего появления, но чего нет, того нет...

— Меня зовут Олег и я приехал из города, — спокойным голосом начал парень, — хотел совершить переход по горам... Но из-за плохой погоды пришлось направиться в ближайшую деревню.

— Откуда знаешь Матрену? — не унимался с допросом участковый.

'Блин, ты мне еще лампу в морду направь, чтобы как в фильме про чекистов было' — мысленно огрызнулся оперативник, а вслух робко и тихо заявил:

— Я решил попросить помощи в администрации, и там наткнулся на двух практиканток, они-то и познакомили с прабабкой деревенского председателя. Вот она и помогла, на ночлег пристроила, накормила, обогрела...

— Ночевал где? — лицо Курочкины стало абсолютно каменным.

Предчувствуя опасный момент, Верес попытался уйти от темы:

— Ну, сначала, я хотел ночевать в палатке, но мне не разрешила Матрена, сказала, что если простыну, лечить не будет...

Договорить эту фразу участковый рыжему не дал, после слова 'палатка' Курочкину стало ясно всё.

Дуло пистолета снова вернулось к виску оперативника.

— А теперь, без шуток! — злобно прошипел Курочкин, — это ты этим дурам деревенским можешь рассказывать про свой туризм. Но я видел, как ты Степаныча вырубил, и приборчик в администрации припрятанный тоже. Последний раз повторяю, кто ты такой?

'Это ж надо так глупо проколоться?' — Верес был в ярости, но менять маскировку не спешил. Во-первых, переломы никуда бы не пропали, а во-вторых трансформация займет слишком много время, а шальная пуля прострелит ему висок гораздо раньше. А с другой стороны, в том, что его раскрыли, были и положительные моменты, теперь можно смело изменить линию поведения.

— Зачем вам всё это?

Голос рыжего кардинально поменялся теперь в нем не было никаких дрожащих щенячьих ноток, только уверенность и сталь. Оперативник решил четко показать Курочкину полное отсутствие страха перед ним и его оружием.

Угрожающий даже слегка опешил. Такой резкой перемены в этом нелепом рыжем существе он не ожидал, но мгновенно взяв себя в руки, Курочкин еще сильнее прижал пистолет к виску парня.

— Вопросы здесь задаю я. Кто ты?

— Вы что боевиков пересмотрели? Откуда столько клишеобразных фраз?

— Щенок, ты случайно ничего не перепутал? Один выстрел и у тебя нет головы, или думаешь, что я шучу?

— Если бы вы хотели меня убить, пристрелили не задумываясь. А раз я еще жив, то вам либо очень любопытно кто я, либо я вам все же нужен. И думается мне, что как только вы узнаете, кто я такой, однозначно передумаете меня убивать. Поэтому предлагаю сделку, я честно отвечаю на ваши вопросы, в ответ я жду от вас такую же любезность.

Курочкин злился, но был заинтригован. Загадочный рыжий явно был не простым человеком, а значит, такой заложник всегда может пригодиться, а пристрелить его он всегда успеет, благо пули заговоренные есть.

‒ По рукам. А теперь я жду ответа!

‒ Самое близкое и знакомое тебе понятие ‒ военный, шпион, оперативный работник. Называй, как хочешь, ‒ Верес намерено взял паузу, ‒ А теперь моя очередь ‒ ради чего ты пошел на преступление?

‒ Ради цели своей жизни, разумеется. Ради такого я по трупам пойду!

‒ Это слишком абстрактно, конкретнее.

Бывший участковый лишь усмехнулся:

‒ Неужели ты думаешь, что я возьму и раскрою перед тобой все свои карты? Тем более, после того как ты сам рассказал кем работаешь. Да мне проще тебя пристрелить!

‒ И что дальше? Я не вышел на связь в положенное время. А это значит, что и трех часов не пройдет, как в деревне появится толпа спецназа, с одной целью ‒ узнать, куда я пропал. И тогда, я могу стать твоим единственным шансом на спасение.

‒ Если все пойдет по моему плану, то через пару часов меня здесь вообще не будет.

‒ И что же такое произойдет? Изобретешь телепорт? Тебя же из‒ под земли достанут, если с меня хоть волос упадет!

По лицу мужчины мелькнула злобная гримаса улыбки, с той силой, которую он планировал получить после убийства Василисы, сотворить портал для него станет не труднее чем поднять перышко.

‒ Это уже не твои проблемы, ‒ и продолжая надменно улыбаться, мужчина спросил, ‒ А что ты в Шкрябинке забыл? Что в богом забытой деревне делает продвинутый оперативник?!

‒ Не поверишь, тобой интересуюсь. Частыми взятками и подозрительным поведением, ‒ сейчас Верес нагло врал, точнее частично не договаривал. Ему интересно было, как отреагирует на такое заявление этот деревенский злодей.

Но тот на уловку не повелся.

‒ Не смеши меня, ради одного взяточника...никто бы даже пальцем не пошевелил! У вас здесь явно другой, свой интерес!

Верес лишь плечами пожал.

‒ У меня был приказ собрать на тебя улики. Больше я ничего не знаю. И как видишь, мое начальство оказалось право. Ты ‒ преступник. Стоишь и целишься мне в голову.

‒ Ну и как много улик ты на меня собрал? ‒ в голосе Курочкина чувствовался откровенный сарказм

‒ Достаточно, например, осколок одного любопытного зеркала. Удивительная вещь, не правда ли?

Курочкин резко заинтересовался сказанным.

‒ Ты же не маг? Как смог обнаружить?

‒ У меня свои методы...Да, и вообще тебя твои же практикантки раскусили. Умные девочки. И зеркало сами разбили. Ну не прелесть ли?

Но после фразы про разбитое зеркало Курочкин побагровел:

‒ Сучки! Все опять свелось к этим двум дурам! Пристрелю обе-их....

В этот момент Верес ликовал: 'Вот оно! Как же тебя так сильно задело упоминание о Василисе и Дашке!'

‒ Ты пристрелишь двух девчонок из‒ за мести? Что за бред? Тебе было все равно на жену и ребенка. Кстати, ты редкостная мразь, убить свою плоть и кровь ‒ надо быть абсолютным моральным уродом...

‒ Не тебе меня судить! Ты явно обычный безродный человечишка, а у меня могла быть магия...

'О‒ о‒ о, да ты фанатик! Все с тобой понятно. Один из дибилов‒полукровок, которые клянут своих родителей за 'якобы' утерянную магию поколений'.

А участковый все говорил:

‒ У меня наконец‒ то появилась возможность получить заслуженное по праву, и я возьму принадлежащее мне.

‒ Интересно как? ‒ оперативник удивленно вскинул брови.

'Ну же, скажи?' ‒ все это время, заговаривая зубы мужику, рыжий медленно подготавливал свое тело для дальнейшей трансформации в родной облик. С полученными утром травмами это было тяжело, но раз его и так раскрыли, то и смысла в маскировке больше не было. А сейчас без магии Верес начинал себя чувствовать особенно неуютно. Даже со сломанной пяткой, он мог одним мыслеобразом скрутить Курочкина, и наконец, закончить весь этот фарс.

‒ Одним выстрелом, ‒ загадочно ответил бывший участковый. В этот момент у дома послышался скрипучий звук открывающейся калитки.

‒ Кажется, бабка вернулась. Очень кстати, ‒ мужчина тихо расхохотался, ‒ Извиняй служивый, но сейчас ты здесь будешь лишним. Боюсь, все это время ты только тянул время. Думаю, кому‒ то надо отдохнуть пару часов.

Глухой удар пистолетом в затылок оглушил Вереса, заставив потерять сознание, и рухнуть головой на подушку.

'Отлично, ‒ подумал Курочкин, ‒ Как будто, так и было...'

Значительная часть книги удалена. Полная версия распространяется через ПРИЗРАЧНЫЕ МИРЫ— БЕСПЛАТНО или на Лит-лайфе! (такая мера принята во избежании слива книги).

Конец первой книги.

Книга 2: Заветы Предков. Сердце и вера

Пролог.

Императорский дворец Его Превосходства Мечислава Первого и Бессмертного, как никогда сиял шиком и блеском. Слуги суетились расставляя по углам многочисленные корзины с пышными букетами белых роз и лилий, сдували невидимые пылинки из самых тайных углов и темных ниш. Придворные фрейлины наводили финальный лоск на свои мордашки, готовясь выйти вечером в свет. Важные маги расхаживали по королевскому саду, возводя на всякий случай побольше противопожарных заклинаний, ведь вечером планировался грандиознейший салют.

Императорская гвардия была приведена в полную боевую готовность, чтобы в случае чего с легкостью отразить любые нападки злодеев, собирающихся сорвать важнейшее мероприятие столетия.

Еще бы, ведь сегодня свадьба любимого императорского внука Гламурия Третьего и герцогини Лассовской. Мероприятие важное, ответственное, политически видное и выгодное.

По древней традиции, когда Гламурию исполнилось двесте лет от роду и пришло время жениться, он отправился в длиннейшее путешествие к Всевидящим Оракулам. Он отвез древним жрецам множество даров: злато, серебро, драгоценные камни, искусные картины. И все ради единственного ответа на вопрос — 'Кто же станет женой Великого императорского внука?'.

Уже многие тысячелетия, такой метод выбора жен не давал осечек, мудрые Всевидящие всегда называли имя идеально подходящей женщины для того или иного представителя королевской знати. За многие времена такими счастливицами становились девушки разных сословий и внешности, от дурнушек, до неписаных красавиц, от монашек и бедных сирот, до принцесс из соседних королевств.

Какой бы ответ не выдали одурманенные наркотиками жрецы, с ними, никто никогда не спорил. Такой брак считался едва ли не заключенным на самих небесах. Поэтому дочек отдавали не глядя по первому требованию, и так сказать, в хорошие и добрые руки.

На этот раз счастливицей оказалась кузина из давно обедневшего дворянского рода Вересов. Из живых родственников у бедняжки остался только брат и пара сестер, поэтому никаких проблем с ее выдачей замуж не возникло. Счастливый старший родственник радостно спихнул кузину, и довольно потирая ручки высчитывал выгоду от предстоящего брака.

Для соблюдения всех формальностей, девушке в спешном порядке жаловали земельный надел, и всеми правдами и неправдами наградили титулом Герцогини.

Казалось бы, живи и радуйся, но в комнате в которой сейчас находилась невеста, бушевали нешуточные страсти...

Яркая утонченная брюнетка носилась из угла в угол, фонтанируя гневными эмоциями, и разве что стульями не швырялась. Рядом, на огромной кровати с балдахином восседала пышногрудая блондинка, в обтягивающем красном корсетном платье. В одной руке она держала фату, в другой кучу заколок. Девушка терпеливо наблюдала за происходящей у подруги истерикой.

— Блин! Вот почему всегда я?! — возмущалась будущая жена Гламурия Третьего, — лезть на стол танцевать — я, играть русалку-соблазнительницу — тоже я, прыгать без страховки с крыши дворца — опять я. А теперь быть женой этого недоумка?!... Даша, вот давай начистоту... Вы когда с Вересом ход операции разрабатывали, вы каким местом думали?

Блондинка с фатой скептически осмотрела будущую невесту, но продолжала молчать — ожидая когда новоиспечённая герцогиня Лассовская, наконец-то выговорится.

— Почему не ты? Почему не Кассандра? Почему, вашу мать, всегда я?! — девушка перешла на крик.

— Тише не ори ты так. На твои крики же сейчас полдворца сбежится, и тогда, вообще, всю затею провалим.

— Ты теперь даже говоришь, как Верес. Спелись, голубки, блин! Еще год назад, ты его разорвать была готова, а теперь лучшие друзья, я фигею!

Устав нарезать круги по комнате, брюнетка надув губы с размаху плюхнулась на высокий крутящийся стул перед макияжным столиком. Села, и этим самым своей пятой точкой неосторожно примяла подол белого свадебного платья. Поправлять злосчастный наряд она не спешила, зато недовольно буркнув, подозвала блондинку.

— Ладно, все я успокоилась. Даша, можешь одевать на меня эту дурацкую фату!

Подруга не заставила себя долго ждать, и уже через десять минут герцогиня Лассовская любовалась на себя в зеркало. Но то ли настроение было поганым, то ли луна взошла не в той фазе.

— Идиотское платье! Откуда, вообще, у них мода на эти бесформенные тряпки?

Больше всего свадебный наряд будущей жены Гламурия, напоминал белый конус берущий начало от плечей и расширяющийся ближе к полу. Никаких вытачек и поясов, намеков на талию или других приятных округлостей женского тела, наряд не содержал. Плотная белая фата, лишь добивала общий образ монашки, скрывая под собой яркие черные волосы.

То ли дело платье стоящей рядом Даши — огромное декольте, приталенный крой, пышная юбка с вырезом до середины бедра. Хоть сейчас на подиум в таком наряде.

— У местного народа, невеста должна быть целомудренной и невинной — поэтому и платье такое, — морально добивая высказала Даша, — Лисс, но ты не переживай. Это же все понарошку. Тебе только до алтаря дойти, а дальше Верес все сделает.

Невесту эти успокаивания не впечатлили, она хмуро продолжала рассматривать себя в зеркало.

Ну не так себе Василиса представляла собственную свадьбу, пусть даже ненастоящую, но все же.

Прекрасного принца на коне она, конечно, не ожидала, но и Гламурий при всей своей королевско-голубой крови на прекрасного не тянул, максимум на слегка заветревшегося и малость потрепанного временем.